Здравствуйте, Ирина! Отвечаю на Ваш вопрос. Вот относительно полная цитата из поэмы Гоголя «Мертвые души» Выделенное место — знаменитое, чуть ли ни нарицательное. Я полагал, что всякий более-менее образованный человек эту цитату знает и помнит.
В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, – словом, все те, которых называют господами средней руки. В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод. Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем. «Вишь ты, – сказал один другому, – вон какое колесо! что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» – «Доедет», – отвечал другой. «А в Казань-то, я думаю, не доедет?» – «В Казань не доедет», – отвечал другой. Этим разговор и кончился
А насчет предложения специально написать фанфик — мне, чес слово, нет никакого резона: только пустая трата времени… Я просто хотел сказать, что я этим делом занимался уже достаточно профессионально. А то, что Вы предлагаете — это учеба. Она безусловно нужна, но для тех, кто находится на стадии ученичества и фанфиков никогда не писал… Но впрочем, если не попал, как пример фанфика, то могу удалить свое сообщение.
Для меня написание фанфиков дело обычное. Правда, я никогда не знал, что они так называются. Но, впрочем, это может быть и не фанфики вовсе. Вот один из них
ФИНОША И ДВА ГОГОЛЕВСКИХ МУЖИКА
Финоша специально разболтал колесо на телеге, чтобы оно ехало, страшно скрипя и выделывая восьмерки. Но взял с собой необходимый инструмент, чтобы можно было отремонтировать колесо в дороге. Запряг лошадь и поехал почтовой дорогой мимо старой завалинки, на которой издавна заприметил двух мужиков, любящих точить лясы.
Ласковое солнце цвета луговой ромашки стояло в зените. В чистом синем небе над селом висели белоснежные пышные кучевые облака. Слегка парило. Мерно, но не надоедливо звенела мошкара. Дорожные лужи наполовину высохли, а в тех, которые не высыхали никогда, даже засушливым летом – нежились два крупных хряка с круглыми, поразительно умными глазами. Иначе говоря, погода стояла превосходная, а атмосфера была благостной.
Проезжая мимо мужиков на завалинке, Финоша подстегнул лошадь, чтобы оглушающим скрипом колеса привлечь к себе их внимание. Но, право, делать это не следовали бы. Мужики заприметили скрипящую телегу еще вначале улицы и прикипели к ней неотрывными любопытными взглядами. Пока телега ехала по почтовому тракту, картина оставалась неизменной: мужики, как завороженные смотрели на скрипящее колесо праздными глазами, а два хряка так же неотрывно смотрели на мужиков, разве что в их умных круглых глазах появились искорки насмешливости и безоговорочного превосходства. Но это же хряки: им на роду написано демонстрировать кому ни попадя чувство собственного превосходства…
Когда телега подъехала к мужикам, один из них, тот, что в дранной зимней шапке-ушанке громко сказал заученную фразу: «Как ты думаешь, до Москвы с таким колесом можно доехать?» Он задавал этот вопрос лет, наверное, двести, а то и больше. Ему самому до смерти надоело задавать его. Но знал, что этот вопрос – проклятье для него, а заодно и для всего русского люда. И каждый божий день (по крайней мере, последние полтораста лет) выходил на завалинку вовсе не для того, чтобы задавать его. А чтобы, наконец, нашелся на Руси мил человек, и расколдовал бы его от задавания праздных вопросов. Пока же все иные русские люди только и делали, что над ним потешались, а чтобы проникнуться сочувствием и расколдовать — никому и на ум ни разу не пришло. «Ну, конечно же. — С готовностью отвечает ему другой мужик в драном зипуне. Он тоже давно выходит на завалинку, как на каторжную работу, чтобы отвечать на одни и те же глупые вопросы, а потому у него нет совсем свободного времени, чтобы залатать зипун. Когда он лет двести назад с небольшим вышел первый раз посидеть на завалинке, зипун был новеньким. – Нууу, до Москвы доедет.» «А в Казань, Казань, я думаю, не доедет. – С небольшой ехидцей в голосе, чтобы хоть как-то разнообразить въевшиеся в печенки вопросы, спросил мужик в драной зимней шапке-ушанке, из-под которой на его бедный лоб выкатились капельки пота. «До Казани не доедет…» — Смачно зевнув во весь свой неопрятно заросший густыми черными волосами рот, сказал второй, впрочем, не имея ни сил, ни желания отрывать от скрипучей телеги своего праздного взгляда.
— Тпррру! – Громко, оглушающе громко на фоне благостной тишины улицы, если не брать в расчет надоедливо скрипевшее колесо, воскликнул Финоша и резко осадил лошадь. Спрыгнул на покрывшуюся тонкой коркой дорогу, размял, приседая, будто бы отекшие от долгой дороги ноги. Приказным, но в тоже время уважительно-участливым голосом крикнул сидевшим на завалинке мужичкам: «Ей вы, чем лясы точить, подсобили бы колесо выправить». Мужики аж вздрогнули. Не веря своим ушам, переглянулись: неужели дождались таки, неужели это он, тот самый, давно ожидаемый русский человек, кто их, наконец, расколдует. И навеки вечные высвободит от изнурительного ярма — сидеть днями напролет на завалинке. Вскочили, с готовностью подбежали, по дороге неосмотрительно вляпались в уличную грязь по щиколотку, чем вызвали пренебрежительную ухмылку у нежащихся в луже хряков.
Финоша снабдил мужичков нужным инструментом. Они втроем споро выправили колесо. «Ну, а теперь до Москвы доедет?» — Благодарно улыбаясь во все своё довольное лицо доброжелательной улыбкой, спросил Финоша. «Доедет! Доедет! – С готовностью хором ответили счастливые мужики. – Теперь и до Рио-де-Жанейро доедет. И даже до Марса долетит. Чего же не долететь-то с таким колесом…» Мужики были счастливы как малые дети. Как же совсем просто оказалось то их расколдовать… Нужно было всего лишь обратиться к ним за помощью… Опомнились, когда Финоша достаточно далеко отъехал от них: а колесо-то, колесо-то ни разу не скрипнуло…
-Как тебя зовут, милый человек? – Крикнули они вслед таинственному вознице.
— С утра звали Финошей! – Ответил тот.
— Спасибо тебе, Афиноген, большое спасибо за избавление от проклятых чар. Век будем тебя помнить. Потомки в десятом поколении будут помнить тебя…
Напоминаю о своем обещании — подарить картины с автографом, по мотивом которых были написаны стихотворения участников Клуба. К сожалению, ситуация меня безвылазно держит в моем, скажем так, дачном удалении от Москвы. Я уже минимум полгода не был в столице. Весной — коронавирус. Летом изо всех сил боролся с фитофторой на помидорах. Нельзя было оставлять их без присмотра даже на день. Спас. И теперь, не смотря на начало октября, у меня до сих пор зреют помидоры на ветках. А я к огородным делам отношусь так же, как и к написанию стихов — вкладываю всю душу. Думал, что осенью ситуация меня отпустит. Ан, нет. Собянин приказал опять сидеть дома (на даче) до конца октября. Что будет потом — не знаю. А мне нужно в Москве отпечатать слайды, и потом разослать.
Но, надеюсь, что все-таки мне удастся это сделать. Пишите мне в личку: высылайте адреса. Полагаю, что это можно будет сделать лучше всего почтой России.
Татьяна, так прелесть в установке себе планов и сроков именно в ТОМ, что можно (а я полагаю, что и нужно) эти сроки нарушать. Это представляете, какой кайф: назначил себе жесткие сроки и сам же их нарушил. и чувствуешь себя птицей вылетевшей из клетки. А без планов и сроков это (я полагаю самое сладостное ощущение внутренней СВОБОДЫ творческого человека) не ощутить. А без планов творческая жизнь протекает серо и буднично…
Для меня самый главным творческим девизом является: у каждого овоща (произведения) — свой срок созревания. Его невозможно ни ускорить, ни замедлить.
Но (и это тоже принципиально) нужно устанавливать для себя правила, а я бы сказал большее — РЕЖИМ ОГОРОДНИКА, чтобы вовремя поливать, пропалывать, удобрять огородные культуры. То есть — чтобы создать им самые благоприятные условия.
«Ни дня без строчки!» — Было сказано в свое время. И лучше этого не скажешь. А что складывается из этих ежедневных строчек: стихотворение в одну строфу, или цикл романов на одну тему — это уже как Самому Богу будет угодно.
Марина, 14-й сонет вполне может быть о месяце, в котором Вы родились. А 15-й — в котором произошло самое важное для Вас событие. А сам венок сонетов вполне может быть как признание в любви ко всем временам года… Ну, типа Вы выбираете из месяцев самого лучшего, но в конце концов отдаете предпочтение тому, кто был рожден в 15-м сонете.
Так в том то и дело, Иосиф, что Поэт в отличии от проповедника, а тем более пропагандиста с каждым своим читателем говорит тет-а-тет. Даже если говорит с трибуны, даже если читателей у Поэта больше, чем прихожан у проповедника. И потому, скажем так, истина, которую говорит Поэт, она становится моей истиной, если я с ней согласен, а не остается чужой, которую я услышал от проповедника.
Поэт для читателя, это чуть ли ни всегда второе Я читателя.
Да, конечно, Иосиф. Поэт в первую очередь говорит о своих правилах, о своем личностном манифесте. Но у поэзии есть уникальный феномен: когда я читаю, скажем, Ваши стихи, написанных от первого лица, то в этот момент (момент прочтения) я становлюсь Вами, и думаю, и чувствую, как Вы. И только потом — соглашаюсь, или не соглашаюсь с прочитанным. Но первоначально, я может быть даже на уровне инстинктов (рефлексов) отождествляю себя с Вами. В данный момент я полностью с Вами согласился. И такое согласие (опять же на мой взгляд) на порядок ценнее и действеннее, чем если бы Вы это же самое высказали в какой либо другой (не поэтической) форме.
" и пиши, удила закусив, не о теле и времени, о невидимых гранях распада, а о том, что растёт, расцветает, несёт семена, проникает корнями, бетонные треплет заборы, выпрямляет сердца и дыхание женского сна."
И это ведь манифест Клуба. А я бы даже рискнул сказать: первостепенный долг Поэта. Разве нет?
Ну это почему же непререкаемое занудство? Я захожу к Вам, ведомый искренним любопытством и исследовательским азартом. Вы же сами написали, что ваши ЛГ — дети бутырки. И мне чрезвычайно интересно узнать, когда и почему у этих детей были изуродованы души, и как эта изначальная (если так можно выразиться) уродливость протекает. А потому и задаю Вам соответствующие вопросы. А то что Вы избегаете прямых ответов, для меня тоже ответ… Может быть даже более красноречивый.
Ну а то, что я пишу в другой (качественно отличной от Вашей) тональности, так я и близко не отношу себя к детям бутырок: детство у меня было счастливым.
А заглядывать к Вам я буду — поскольку Ваша страница открыта для общего пользования, а следовательно и для меня тоже.
А вот насчет этики — у нас действительно качественно разное понимание этических норм. Но при этом я признаю Ваше понимание этики.
Согласен, Анатолий. Роман «Как закалялась сталь» — это единственная (уникальная) в своем роде повесть О НАСТОЯЩЕМ ЧЕЛОВЕКЕ. В первую (да и в последнюю) очередь именно о ЧЕЛОВЕКЕ. А то, что это по сути вещь документальная — многократно придает ей значимости.
Татьяна. я Вам отвечу, почему они посчитали нереальными персонажей. Они большевики, шли в «светлому будущему» через разрушение (весь мир насилья мы разрушим).А тогда по их мнению мир еще не был разрушен до основания. И потому любое отклонение от тотального разрушения, граничащего с тотальными зверствами по отношению собственному народу для них НЕ БЫЛО ТИПИЧНЫМ. А Островский может быть самый первый из них пошел к «светлому будущему» через СОЗИДАНИЕ. Но каких сил, какого душевного и духовного мужества ему это стоило. Воистину такого личностного примера нет, да и в принципе не может быть в отечественной, да и, пожалуй, в мировой литературе.
Согласен с пафосом и посылом статьи. Уж насколько я ненавижу большевизм как общественное явление. Но Николай Островский — ярчайшее исключение. Если бы у всех большевиков было бы хоть малая толика от Николая Островского, то мы абсолютно точно построили бы вожделенное светлое будущее. К сожалению большевики в подавляющем большинстве — те, кто отказывал в публикации, мотивируя «нереальностью персонажей». Но таки есть и Божий Суд, есть таки Возмездие: все большевики, которые составляли правило — были уничтожены в 37 году. Все они до одного попали в яму, которую рыли для других. А Николай Островский отряхнется от большевизма, и уже отряхивается, и уверенной поступью идет в золотой фонд Русской Словесности. И там его уже заждались Толстой, Гоголь Достоевский… Ибо Судьба и литературный дар Островского — уникальны, а потому бесценны.
Так, если Ваш ЛГ знает — ЗАЧЕМ он (цитирую Вас) «до седых пор, из кожи вон, чрез чертополохи и колючую проволоку лазит» И если это ЗАЧЕМ для него лично (может быть даже только для него, и никакого больше на свете) — ЗНАЧИМО, то это стоит того. И жизнь такая, в которой — одни чертополохи и колючая проволока — тем более стоит того. Но ежели он, дожив до «седых пор» и не знает ЗАЧЕМ он лезет (опять цитирую Вас) «из кожи вон, чрез чертополохи и колючую проволоку» — тогда действительно выпору задуматься: а реальны ли его чертополохи и колючая проволока, не есть ли они иллюзия, плод болезненного, а то и вовсе больного воображения? И тут действительно — только к доктору, или пить запоями горькую, чтобы только избегать смотреть в самого себя… Поскольку лимит ужасания перед самим собой — исчерпан…
Мне понравилось. Вы подтвердили моё понимание женщины. «Ей нужно, чтоб в любви она купалась». Именно по этой причине лично я и стал ЭКОНОМНЫМ в любви. Все одно моей любви на всех женщин априори не хватит. А потому всю свою любовь я отдал (и поныне отдаю) Единственной и Неповторимой (не в обиду будет сказано всем остальным женщинам). Ну а она в свою очередь проявляет себя, как ЖЕНЩИНА во всю Богом данную ей женскую мощь.
Ну а про соблазны — полагаю, что они проявляются там, где женщине не хватает любви. Ведь, согласитесь, от добра добра не ищут…
А вот не надо, Онега, себя ни преувеличивать, ни преуменьшать. Вы самый, что ни есть НОРМАЛЬНЫЙ человек, составляющий подавляющее большинство. Вы, как и все, создали свой внутренний мир, и так же как все — на фантазиях и иллюзиях. Другого то ведь материала нынче нет по определению. Но так же абсолютно нормален и Ваш ЛГ, и его подруга. Просто они оба играют в другую ИГРУ, которая Вам лично претит. Но они так же искренне играют в свою игру, как и Вы играете в свою. И они так же как и Вы — предпочитают оставаться в своей игре самим собою. Не нравилось бы им играть в эту игру, выбрали бы себе другую.
Но у меня вот еще какой вопрос (не сочтите это за назойливость, мне действительно это интересно) Вот когда Вы говорите, что предпочитаете оставаться собой, Вы на что оглядываетесь, с кем или чем себя сравниваете? И как Вы определяете в себе, где Вы, а где не Вы?
Онега, Вы затронули непопулярную. может быть даже болезненную сторону нынешней современной жизни. Вот Вы говорите, что (цитирую Вас) «Нельзя строить жизнь на мифах». А я смею утверждать, что 99,99999999 % населения строит жизнь на мифах. И ладно бы если эти мифы совпадали. как в традиционных обществах. А ведь у нас, в России, после того как был уничтожен УКЛАД, каждый творит себе собственный миф на свой страх и совесть. Я считаю. что строительство мифов (или как Вы говорите, сказок) — все-таки какое никакое, а благо, ибо создает хотя бы иллюзию жизни, в противовес полному внутреннему коллапсу, когда вообще делать ничего не хочется, а в дело вступают одни только звериные рефлексы. А это уже — провал в дикость, одичание личности и культуры.
Ну и потом самый главный вопрос: а что такое НАСТОЯЩЕЕ?.. Для подавляющего большинства: именно их иллюзии и есть НАСТОЯЩЕЕ, а то, что другие, скажем Вы, или я, считают настоящим — бред сивой кобылы. Насчет любви: похоже, что ЛГ не любит, коли не приглашает свою любимую в свои иллюзии. Обычно (в подавляющем большинстве) стараются это делать, даже придумывают тысячи уловок, чтобы втянуть другого человека в свою игру.
Мое понимание этого (в чем я с Вами соглашусь) печального феномена: уход в иллюзии — это хоть какая-никакая, но альтернатива полному провалу в одичание и озверение… Выход, хотя бы теоретический из этого — созидание нового УКЛАДА взамен разрушенного. Но на это обычно уходят века…
А мне не понятно: почему «глупый вздор», почему «теряет душу»? Коли он (ЛГ) творит, то следовательно — созидает. А созидание всегда благо. Даже если при этом созидается свой собственный внутренний мир — фантазий и иллюзий. Поскольку наш реальный (внешний) мир давно уже перевернут с ног на голову. А вот концовка мне понравилась: это верно — в свой внутренний мир не надо никого пускать… Потому как — нефик…:)
Мне Ваш ЛГ симпатичен. Но чем же он Вам не понравился? Что он по Вашему делает не так?
Мне стихотворение понравилось. Понравилось темой. Прочитал до конца и воскликнул: ну наконец то! Наконец то стали об этом писать. Последняя строфа замечательная. Привожу её целиком:
Здесь за церковною оградой Растёт могучий дуб столетний, Старинный вяз раскинул ветви, Кипят сиреневые кущи. Как Божьей Матери хвала, Горят златые купола. Здесь всё, чтоб прочной нить была, Для связи прошлого с грядущим.
Посмотрел на год написания стиха, понял, что стихотворение родилось задолго, как появился термин «глубинный народ». Убежден, что нынешние беды России (столетние её беды) от разрыва времен. И по этой же причине рушится вся, скажу так, «белая» цивилизация. У нас, в России, прошлое было насильно оторвано от настоящего (это сделано большевиками), а следовательно изначально у большевиков и не могло быть никакого будущего, несмотря на то, что они называли его «светлым». Но причина разлада прошлого с будущем, полагаю, еще глубже. Она в насильственной европеизации России, которую затеял Петр Первый. Именно российские «европейцы», а ни только одни большевики, которые тоже, кстати «европейцы» и разрушили Россию. Теперь путь к восстановлению России один — возвращение к самой себе, к своим первоначалам, первоистокам, к своим «мятежным Дубна рекам». Автор это показал. И коли у автора болит об этом сердце, то есть-таки надежда, что Россия в конце концов сбросит с себя и «европейское иго», как она сбросила татаро-монгольское.
Что мне не то, что не понравилось, а не хватило. Образности, эстетства и красочности. Мне не хватило русского духа, чтобы можно было сказать: «здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Но эта тема настолько обширна и глубока, что наверняка появятся (или они уже сеть) и другие поэты, которые воссоздадут и русский дух во имя восстановления связи времен.
Перед автором снимаю шляпу за Гражданственность и Патриотичность.
В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, – словом, все те, которых называют господами средней руки. В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод. Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем. «Вишь ты, – сказал один другому, – вон какое колесо! что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» – «Доедет», – отвечал другой. «А в Казань-то, я думаю, не доедет?» – «В Казань не доедет», – отвечал другой. Этим разговор и кончился
А насчет предложения специально написать фанфик — мне, чес слово, нет никакого резона: только пустая трата времени… Я просто хотел сказать, что я этим делом занимался уже достаточно профессионально. А то, что Вы предлагаете — это учеба. Она безусловно нужна, но для тех, кто находится на стадии ученичества и фанфиков никогда не писал… Но впрочем, если не попал, как пример фанфика, то могу удалить свое сообщение.
ФИНОША И ДВА ГОГОЛЕВСКИХ МУЖИКА
Финоша специально разболтал колесо на телеге, чтобы оно ехало, страшно скрипя и выделывая восьмерки. Но взял с собой необходимый инструмент, чтобы можно было отремонтировать колесо в дороге. Запряг лошадь и поехал почтовой дорогой мимо старой завалинки, на которой издавна заприметил двух мужиков, любящих точить лясы.
Ласковое солнце цвета луговой ромашки стояло в зените. В чистом синем небе над селом висели белоснежные пышные кучевые облака. Слегка парило. Мерно, но не надоедливо звенела мошкара. Дорожные лужи наполовину высохли, а в тех, которые не высыхали никогда, даже засушливым летом – нежились два крупных хряка с круглыми, поразительно умными глазами. Иначе говоря, погода стояла превосходная, а атмосфера была благостной.
Проезжая мимо мужиков на завалинке, Финоша подстегнул лошадь, чтобы оглушающим скрипом колеса привлечь к себе их внимание. Но, право, делать это не следовали бы. Мужики заприметили скрипящую телегу еще вначале улицы и прикипели к ней неотрывными любопытными взглядами. Пока телега ехала по почтовому тракту, картина оставалась неизменной: мужики, как завороженные смотрели на скрипящее колесо праздными глазами, а два хряка так же неотрывно смотрели на мужиков, разве что в их умных круглых глазах появились искорки насмешливости и безоговорочного превосходства. Но это же хряки: им на роду написано демонстрировать кому ни попадя чувство собственного превосходства…
Когда телега подъехала к мужикам, один из них, тот, что в дранной зимней шапке-ушанке громко сказал заученную фразу: «Как ты думаешь, до Москвы с таким колесом можно доехать?» Он задавал этот вопрос лет, наверное, двести, а то и больше. Ему самому до смерти надоело задавать его. Но знал, что этот вопрос – проклятье для него, а заодно и для всего русского люда. И каждый божий день (по крайней мере, последние полтораста лет) выходил на завалинку вовсе не для того, чтобы задавать его. А чтобы, наконец, нашелся на Руси мил человек, и расколдовал бы его от задавания праздных вопросов. Пока же все иные русские люди только и делали, что над ним потешались, а чтобы проникнуться сочувствием и расколдовать — никому и на ум ни разу не пришло. «Ну, конечно же. — С готовностью отвечает ему другой мужик в драном зипуне. Он тоже давно выходит на завалинку, как на каторжную работу, чтобы отвечать на одни и те же глупые вопросы, а потому у него нет совсем свободного времени, чтобы залатать зипун. Когда он лет двести назад с небольшим вышел первый раз посидеть на завалинке, зипун был новеньким. – Нууу, до Москвы доедет.» «А в Казань, Казань, я думаю, не доедет. – С небольшой ехидцей в голосе, чтобы хоть как-то разнообразить въевшиеся в печенки вопросы, спросил мужик в драной зимней шапке-ушанке, из-под которой на его бедный лоб выкатились капельки пота. «До Казани не доедет…» — Смачно зевнув во весь свой неопрятно заросший густыми черными волосами рот, сказал второй, впрочем, не имея ни сил, ни желания отрывать от скрипучей телеги своего праздного взгляда.
— Тпррру! – Громко, оглушающе громко на фоне благостной тишины улицы, если не брать в расчет надоедливо скрипевшее колесо, воскликнул Финоша и резко осадил лошадь. Спрыгнул на покрывшуюся тонкой коркой дорогу, размял, приседая, будто бы отекшие от долгой дороги ноги. Приказным, но в тоже время уважительно-участливым голосом крикнул сидевшим на завалинке мужичкам: «Ей вы, чем лясы точить, подсобили бы колесо выправить». Мужики аж вздрогнули. Не веря своим ушам, переглянулись: неужели дождались таки, неужели это он, тот самый, давно ожидаемый русский человек, кто их, наконец, расколдует. И навеки вечные высвободит от изнурительного ярма — сидеть днями напролет на завалинке. Вскочили, с готовностью подбежали, по дороге неосмотрительно вляпались в уличную грязь по щиколотку, чем вызвали пренебрежительную ухмылку у нежащихся в луже хряков.
Финоша снабдил мужичков нужным инструментом. Они втроем споро выправили колесо. «Ну, а теперь до Москвы доедет?» — Благодарно улыбаясь во все своё довольное лицо доброжелательной улыбкой, спросил Финоша. «Доедет! Доедет! – С готовностью хором ответили счастливые мужики. – Теперь и до Рио-де-Жанейро доедет. И даже до Марса долетит. Чего же не долететь-то с таким колесом…» Мужики были счастливы как малые дети. Как же совсем просто оказалось то их расколдовать… Нужно было всего лишь обратиться к ним за помощью… Опомнились, когда Финоша достаточно далеко отъехал от них: а колесо-то, колесо-то ни разу не скрипнуло…
-Как тебя зовут, милый человек? – Крикнули они вслед таинственному вознице.
— С утра звали Финошей! – Ответил тот.
— Спасибо тебе, Афиноген, большое спасибо за избавление от проклятых чар. Век будем тебя помнить. Потомки в десятом поколении будут помнить тебя…
Но, надеюсь, что все-таки мне удастся это сделать. Пишите мне в личку: высылайте адреса. Полагаю, что это можно будет сделать лучше всего почтой России.
Для меня самый главным творческим девизом является: у каждого овоща (произведения) — свой срок созревания. Его невозможно ни ускорить, ни замедлить.
Но (и это тоже принципиально) нужно устанавливать для себя правила, а я бы сказал большее — РЕЖИМ ОГОРОДНИКА, чтобы вовремя поливать, пропалывать, удобрять огородные культуры. То есть — чтобы создать им самые благоприятные условия.
«Ни дня без строчки!» — Было сказано в свое время. И лучше этого не скажешь. А что складывается из этих ежедневных строчек: стихотворение в одну строфу, или цикл романов на одну тему — это уже как Самому Богу будет угодно.
pisateli-za-dobro.com/articles/1020-skit-georgija.html
Ежели он совпадает с Вашим, то у меня есть некие идеи, которые могут сделать проект на мой взгляд интересным. А может быть даже и увлекательным.
Поэт для читателя, это чуть ли ни всегда второе Я читателя.
" и пиши, удила закусив,
не о теле и времени, о невидимых гранях распада,
а о том, что растёт, расцветает, несёт семена,
проникает корнями, бетонные треплет заборы,
выпрямляет сердца
и дыхание женского сна."
И это ведь манифест Клуба. А я бы даже рискнул сказать: первостепенный долг Поэта.
Разве нет?
Ну а то, что я пишу в другой (качественно отличной от Вашей) тональности, так я и близко не отношу себя к детям бутырок: детство у меня было счастливым.
А заглядывать к Вам я буду — поскольку Ваша страница открыта для общего пользования, а следовательно и для меня тоже.
А вот насчет этики — у нас действительно качественно разное понимание этических норм. Но при этом я признаю Ваше понимание этики.
Ну а про соблазны — полагаю, что они проявляются там, где женщине не хватает любви. Ведь, согласитесь, от добра добра не ищут…
Но у меня вот еще какой вопрос (не сочтите это за назойливость, мне действительно это интересно) Вот когда Вы говорите, что предпочитаете оставаться собой, Вы на что оглядываетесь, с кем или чем себя сравниваете? И как Вы определяете в себе, где Вы, а где не Вы?
Ну и потом самый главный вопрос: а что такое НАСТОЯЩЕЕ?.. Для подавляющего большинства: именно их иллюзии и есть НАСТОЯЩЕЕ, а то, что другие, скажем Вы, или я, считают настоящим — бред сивой кобылы. Насчет любви: похоже, что ЛГ не любит, коли не приглашает свою любимую в свои иллюзии. Обычно (в подавляющем большинстве) стараются это делать, даже придумывают тысячи уловок, чтобы втянуть другого человека в свою игру.
Мое понимание этого (в чем я с Вами соглашусь) печального феномена: уход в иллюзии — это хоть какая-никакая, но альтернатива полному провалу в одичание и озверение… Выход, хотя бы теоретический из этого — созидание нового УКЛАДА взамен разрушенного. Но на это обычно уходят века…
Мне Ваш ЛГ симпатичен. Но чем же он Вам не понравился? Что он по Вашему делает не так?
Здесь за церковною оградой
Растёт могучий дуб столетний,
Старинный вяз раскинул ветви,
Кипят сиреневые кущи.
Как Божьей Матери хвала,
Горят златые купола.
Здесь всё, чтоб прочной нить была,
Для связи прошлого с грядущим.
Посмотрел на год написания стиха, понял, что стихотворение родилось задолго, как появился термин «глубинный народ». Убежден, что нынешние беды России (столетние её беды) от разрыва времен. И по этой же причине рушится вся, скажу так, «белая» цивилизация. У нас, в России, прошлое было насильно оторвано от настоящего (это сделано большевиками), а следовательно изначально у большевиков и не могло быть никакого будущего, несмотря на то, что они называли его «светлым». Но причина разлада прошлого с будущем, полагаю, еще глубже. Она в насильственной европеизации России, которую затеял Петр Первый. Именно российские «европейцы», а ни только одни большевики, которые тоже, кстати «европейцы» и разрушили Россию. Теперь путь к восстановлению России один — возвращение к самой себе, к своим первоначалам, первоистокам, к своим «мятежным Дубна рекам». Автор это показал. И коли у автора болит об этом сердце, то есть-таки надежда, что Россия в конце концов сбросит с себя и «европейское иго», как она сбросила татаро-монгольское.
Что мне не то, что не понравилось, а не хватило. Образности, эстетства и красочности. Мне не хватило русского духа, чтобы можно было сказать: «здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Но эта тема настолько обширна и глубока, что наверняка появятся (или они уже сеть) и другие поэты, которые воссоздадут и русский дух во имя восстановления связи времен.
Перед автором снимаю шляпу за Гражданственность и Патриотичность.