Поскольку эта вещь написана мною полвека назад, то и я вполне могу рассматривать её, как сторонний наблюдатель и поэтому выступлю теперь в роли рецензента.
Автором нарисована картина АДА. Но не религиозного, каковой может настигнуть человека после смерти. А — вполне научного, земного, который настигает людей при жизни. То есть это АД подсознания. Или если сказать образно – АД индивидуальной души. В данном случае показан только один круг АДА – ад запредельного ЭГО. И понятное дело, АД по задумке (и выстраданному убеждению) автора должен вызывать мягко говоря отторжение, неприязнь, блевоту, желание убежать от него подальше, спрятаться подобно ребенку в мамин подол. Это нормальная реакция на картину АДА, а уж тем более на реальность АДА.
Теперь перейдем к более сложным психологическим состояниям. Почему ЛГ изо всех сил держится за свое ЭГО, почему так гипертрофированно его проявляет? Да потому что в его личности в сложившихся для него обстоятельствах ничего больше не осталось, кроме Эго. Именно этот островок гипертрофированного ЭГО и удерживает его на волоске жизни, именно вот это гипертрофированное до вселенских масштабов ЭГО позволяет ему хоть что-то противопоставить тотальной лжи партийных функционеров. Но при этом ЛГ чувствует, что он обречен: эго может только на некоторое время оттянуть конец, но спасти его никак не способно.
Выхода нет? Почему же: выход есть, но на него почему-то мало кто обратил внимание. У ЛГ в поэме происходит самая главная (можно даже сказать судьбоносная) в его жизни метаморфоза. Он сталкивается с психологическим феноменом: а именно – когда чужая боль (в данном случае боль рожающий «вертолет» любимой женщины) оказывается сильнее его собственной боли. И он может быть впервые за время пребывания (провала) в аду – проявляет СОЧУВСТВИЕ к другому человеку. И вот именно это СОЧУВСТВИЕ его и спасает. Дальше он будет проявлять СОЧУВСТВИЕ к вообще беспомощному «гениенышу», заботиться о нем, растить его, то есть уже будет жить не для себя. А для другого. Так он не только полностью выберется из АДА, но и начнет карабкаться в РАЙ. И это уже сам автор (то есть, ваш покорный слуга) подтвердил не только своими дальнейшими текстами, но и самой жизнью. Я в своем поэтическом развитии достиг-таки определенной райской гармонии.
Резюме: ЛГ повел себя в АДУ достойно, сохранив и на краю бездны ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ. А в чем еще больше может проявиться человечность, кроме как в заботе о другом человеке?
И теперь последний, главный вопрос: а нужны ли такие произведения читателю (потенциальному читателю) После нынешнего обсуждения я считаю, что нужны. Поскольку это своего рода вакцина от АДА. Ни одному человеку на земле невозможно избежать заболевания АДОМ. Но лучше уж пережить его, прочитав, какое-либо «АДОВОЕ» произведение, нежели переживать АД в полном объеме, как болезнь. Но тут вот что еще нужно заметить. Если уж делать такие произведения как вакцину, то в них непременно должна быть НАДЕЖДА: в них должен быть показан выход из АДА. В данном произведении такой выход показан – это ЗАБОТА О ДРУГОМ. Насколько явно в поэме проглядывается этот выход – это уже другой вопрос. Это уже вопрос мастерства. Думаю, что автору можно простить его поэтическую неумелость (отсутствие мастерства). Все-таки в 23 года наработать мастерство мало кому удается.
Мне 72. И давно уже настала пора думать о душе, чем я и занимаюсь. Но вот скажите, с какого рожна МНЕ ЛУКАВИТЬ? Думая о душе, я готовлюсь и к Страшному Суду. Неужели Вы полагается, что я считаю, что мне удастся Его обхитрить своим лукавством?
Надо полагать, что «визг обиженной свиньи» — это в мой адрес? Или я ошибся?.. Но да ладно: вот Вам вопрос в лоб: В поэме описан АД. Ад должен вызывать отвращение и даже блевоту. Но смотреть на ад и сравнивать его с раем не совсем корректно, как Вы полагаете? Посмотреть в ад, и пожелать увидеть в нем сладость рая, это ли не соблазн от Лукавого? Это ли не есть словоблудие? В традиции искусства — показывать ад в самом его неприглядном виде, разве не так? Но я бы смог еще понять Ваш упрек и принять на свой адрес эпитет «Обиженной свиньи», ежели я бы сам не не написал уже стихов и о РАЕ. Да тогда я (полвека назад) был в аду, но после всю свою жизнь карабкался в рай, и достиг его. Точнее сказать — достиг райской гармонии. И вывесил это стихотворение 50-летней давности исключительно потому, что достиг гармонии Рая. И тем самым показав, что можно таки из ада подняться в рай…
Или Вы полагаете, что писать нужно только о рае? Но тогда чем Вы отличаетесь от партийных функционеров, которые и ввергли автора в пучину ада?
Елена, первопроходства в искусстве в принципе нет и быть не может, а я бы добавил — и не должно быть. Художник, даже самого авангардного (революционного) толка вживается в существующую традицию, и если у него достаточно Дара, то протягивает эту традицию дальше. Хоть на миллиметр, но дальше. В чем я (как мне думается) пошел дальше «серебряного века». Так в том. что в моем стихотворении нет уже ни смысла, ни образов, ни сюжета, а голый набор слов. Это своего рода словесный «черный квадрат». Ну вот видите, даже здесь мне не удалось оказаться быть первопроходцем, и пришлось «подражать» Малевичу. О чем, признаюсь, нисколько не жалею…
Прочитал, и все-таки решил, что поэтов-мужчин следует кастрировать. Поскольку мало того существует тенденция, что на детях гениев природа отдыхает. А во вторых поэты-эгоисты сами по себе никакие отцы, да и мужья никакие. Но вот мне что интересно. Мне 72 года, и сколько мне еще нужно прожить, чтобы понять, что я был никаким отцом и никаким мужем. Но если совсем серьезно поставить вопрос (но это уже вопрос всем женщинам Клуба): а что в вашем понимании есть ХОРОШИЙ ОТЕЦ и соответственно ХОРОШИЙ МУЖ? Какими качествами по вашему мнению должен обладать поэт-мужчина? А я потом определю, какие качества во мне присутствуют, а какие отсутствуют.
Но если по большому счету, то я полностью согласен, что поэт-мужчина — аномален: вместо того, чтобы приносить в семью деньги, он пишет стихи. Нафига? Но впрочем, я (может быть один на всем белом свете) считаю, что писать стихи все-таки лучше, чем пить водку…
Я знаю откуда Вы взяли этот псевдоним. У него забавная история. На одном сайте, запредельно зубоскальном и где можно и даже должно было разговаривать матом (на нем женщины матерились так изысканно, что я, словесник, приходил в восхищение). Я сказал (в шутливой, понятное дело форме), что по возрасту ко мне следует обращаться ДЯДЯ ЖОРА. оппонент мне ответил: какой ты...(дальше шел изысканный мат) ДЯДЯ? Ты матерый ДЯХАН. И не ЖОРА, а — ЖОРЖ. Ну вот так и появился мой псевдоним. Правда я его больше нигде не использовал…
Именно, Елена! Вся та моя первая книга стихов — своего рода филологический феномен, но может быть правильнее будет назвать его филологическим казусом. Когда своего собственного наработанного жизненного опыта еще не было, и приходилось заимствовать (опять же повторюсь, исключительно для того, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ) всю наработанную до меня культуру. Считайте, что я таким образом ВЖИВАЛСЯ (да и выбора-то у меня другого не было) в русскую словесную традицию.
А вот это совершенно верно: «БАБЫ — ДУРЫ»! За то, что они любят поэтов, для которых их собственное эго превыше всего. Но я бы пошел дальше, я бы вообще запретил поэтам мужского рода общаться с женщинами. Нет, не кастрировал бы их, ибо все таки сублимация не последнее дело в творческом процессе. А потом может быть вообще запретил поэтов мужчин, а оставил бы только поэтов — женщин, ибо у них напрочь отсутствует эго. Но если в серьез, то именно в то суицидное время меня выбрала женщина (совсем еще девочка по моим понятиям) подошла и сказала мне: а ты хороший. Это меня до такой степени растрогало, что я пристально вгляделся в неё и увидел, что она еще более беззащитная, чем я. И я, представляете себе, поэт-эгоист взял на себя ответственность за неё, и стал о ней заботиться. Так вот моим спасением и оказалось именно то, что в моей жизни появился человек, о котором мне можно было заботиться. Если бы у меня в то время появился щенок, или котенок — эффект был такой же. Но я тогда был бездомный в буквальном смысле этого слова. Так вот, заботясь о любимой женщине (и эта забота не прекращалась ни на миг), я прожил с ней уже больше 45 лет, и она, как признается мне, никогда не пожалела о том, что вышла замуж за поэта-эгоиста.
Елена, это не подражание Маяковскому. Это больше, чем подражание. Это – сам Маяковский. Точнее в качестве моего ЛГ выступает сам Маяковский. Проясню. Когда я, как относительно крохотный «титаник» столкнулся с айсбергом тотальной лжи партийных и хозяйствующих функционеров, мне совершенно нечего было этому айсбергу противопоставить: не было ни должных мыслей, ни наработанного (выстраданного) жизненного опыта. И тогда я решился (типа нашло такое озарение): а что если я беру устоявшегося гения из другой эпохи и ставлю его на свое место. И смотрю, как он поведет себя. Какие слова и образы родятся в его голове и сердце. Так я слепил образ Маяковского, прибавил к ему образ Есенина из «Москвы кабацкой" Да еще и чуточку образа Ионеско (отца «театра абсурда»). Получился, так мною названный синтетический образ. (В последствии, я довольно удачно использовал этом прием в фотоживописи). То есть получилось так, что я одновременно играл (как играют на сцене театра) заданную роль, и в тоже время, как поэт писал стихи о том, какие мысли, образы и переживания рождались у меня от этой игры в Маяковского. Когда появилась поэтика постмодерна, этот прием был назван ИГРА В ИГРЕ.
А чтобы наглядно показать, что это не было подражанием (хотя, я с Вами полностью согласен: нет ничего зазорного для молодого поэта заниматься попервоначалу подражательством), приведу еще одно стихотворение из той книги, В котором даже под микроскопом невозможно разглядеть подражательство Маяковскому. Более того, в нем невозможно разглядеть никакого смысла и никаких образов. Это набор ничем не связанных слов. В нем есть только одно – Её Величество Поэзия. Правда, в самом дистиллированном виде, в каковом она в природе и не встречается даже. Но как одиночный (опытный) вариант – почему бы и нет? Да и в каком возрасте, если не до 25 лет, можно неистово экспериментировать со стихом и словом? Вот это стихотворение. Признаюсь. Оно самое моё любимое.
ДАРЫ ГАШИША
По изумленной вене в зыбкую дрожь барханов вплыли шурша молчаньем сонные хлопья пены.
И голубая трубка хрупким огнем цикады полночь в тяжелых пальцах шелком перетирала.
Лопались красные стекла.
И осыпали скатерть звезды тоскливых женщин и торопливых кукол.
Время моё застыло словно приятный запах вырос из танцовщицы.
Вот она стала больше.
В хриплом огне и танце сердце моё хохочет.
Это мои мустанги время впустили в город!
И затяжные веки в белых раскатах грома рук и людей безвольных в гипс превращая тесно высохших статуэток.
Спасибо, Елена! Очень хороший, а я бы даже сказал, милый моему сердцу вопрос. Большое видится на расстоянии. И мне сейчас та эпоха, по сравнению с нынешней кажется, не убоюсь сказать это – прекрасной. Ведь посудите – меня воспитывала советская школа, и в университете я воспитывался на традициях великой русской литературы. Для которой честь и совесть были первоосновными человеческими качествами. А уж как наши классики стояли за ПРАВДУ. И вот я, воспитанный в советском духе, 22-летний, по моим нынешним меркам, совсем юноша сталкиваюсь за пределами моих родных учебных заведений с тотальной ЛОЖЬЮ. Притом лгали все и в первую очередь партийные функционеры. И эта ложь настолько проникла во все сферы взрослого бытия, что чуть ли ни всеми почиталась нормой. То есть, чтобы жить — нужно было лгать. Если кому будет интересно, то могу рассказать об этом подробно. И соответственно я тоже, входя во взрослую жизнь, должен был лгать. И я бы стал лгать (раз все лгут, и раз ложь считается нормой), но тут вот такая незадача: я чуть ли ни десятым своим нутряным чутьем чувствовал. Что если хотя бы раз солгу, то навсегда утрачу свой поэтический дар. А я уже, к счастью, или, наоборот к несчастью с ним настолько сжился, что для меня потерять его было равносильно утрате самой жизни. Точнее для меня сделалось даже предпочтительно умереть, чем уморить в себе поэта. Поэтому описана именно моя личностная коллизия… И обобщать её я бы не решился.
И вот что еще мне хотелось сказать всем. Непонятно почему вы решили, что мой ЛГ противопоставляется себя всему миру7 Ничего подобного. Я просто воспользовался достаточно распространенным литературным приемом. Приведу в пример:
Вам ли, любящим баб да блюда, жизнь отдавать в угоду?! Я лучше в баре блядям буду подавать ананасную воду! В. Маяковский
Веслами отрубленных рук Вы гребетесь в страну грядущего. С. Есенин
А вы, надменные потомки Известной подлостью прославленных отцов, М. Лермонтов
Более того, я точно указываю, к кому мой ЛГ обращается: в начале — к тем, кто «в похотливом плену»: а в конце — к импотентам. Но в том и другом случае я имел ввиду партийных функционеров, которыми были забиты все литературные издательства, и журналы, и которые на пушечный выстрел не подпускали меня к публикациям. Мотивируя это тем, что я пишу, хоть правильно (это еще было тогда, когда они не загнали меня в суицидное состояние), но не о том. и не тех. о ком следовало бы писать.
И уже с позиции нынешнего времени могу точно сказать — ЛИТЕРАТУРНЫМ КОРРУПЦИОНЕРАМ.
Ольга, огромное Вам спасибо. За то что так проникновенно прочувствовали меня, Но еще больше — за МАГИЮ. Ибо в этой поэме по сути дела нет ничего поэтического: запредельный кураж, глумление в первую очередь над самим собой. Когда заведомо знаешь, что у этих стихов никогда не будет читателей (и на вполне безобидные мои стихи один функционер от литературы сказал, что он съест ботинок, если я хоть когда-нибудь напечатаюсь), Да и когда сам не уверен, буду ли еще я через час живым или нет. Но я фанатично предан поэзии, и я может быть даже больше всего на свете хотел остаться поэтом. И у меня была только одна возможность проявить себя поэтом — через магию. Чтобы все видели только хаос, но в нем чистое искреннее чувство. То есть — поэзия не напрямую, а замаскированную. Но это у меня получалось само собой. Слишком уж велико (а для нынешнего времени вообще невыносимо) было давление внешних обстоятельств. Ну это чтобы уран в атомной бомбе взорвался, его нужно несказанно сильно сжать…
Онега, но ведь я почти пятьдесят лет не показывал это произведение ни широкой, ни узкой публике. Вообще никому. А почему решился выставить его в Клубе? То состояние было для меня адом, и всю жизнь я поднимался из ада в рай. Не было бы у меня ада, не было бы и рая. Они взаимосвязаны, даже законом гармонии (уравновешенности) Есть ведь в культуре и дантовский ад, и ад Босха. Мне просто нужно будет теперь подумать под каким видом этот ад подавать. Да и в той первой моей книге «ПРЕДЧУВСТВИЕ НИЧЕГО» есть и совершенно другие, не гротескные стихи. Но при этом все как один экспериментальные, совершенно не похожие друг на друга.
Онега, вот если бы хоть кто-то из взрослых людей, даже хоть какая-нибудь незнакомая тетя (а я находясь в том возрасте, Вас называл бы тетей) обнял меня, я бы не провалился в описанное состояние, и не писал бы тогда таких стихов. Но вот не было, абсолютно никого не было вокруг меня таких взрослых людей. Я чувствовал себя тогда мальчиком из сказки о голом короле. Я видел ЛОЖЬ, тотальную ложь, но сказать об этом у меня язык тогда еще не поворачивался. Да и сейчас я понимаю, что тогда сказать мне было нечего. Но мне всего лишь хотелось остаться мальчиком, и не лгать самому. Вот я и стал писать стихи, которые загодя знал, что никому показывать не буду…
Женя, это не алкоголь «осыпал мне мозги», и тем более не наркотики. Это, я бы даже сказал так — хроническое суицидное состояние, когда привычно смотришь в бездну, и бездна привычно смотрит на тебя. Об этом прекрасно написал Пушкин. «Есть упоение в бою и страшной бездны на краю...» И какое замечательное окончание у него. «Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслаждения, бессмертья может быть залог. И счастлив тот, кто от рожденья их постигать и ведать мог.» Так вот мне выпало такое, как я сейчас понимаю, счастье. Я достаточно долго, почти два года жил с тем, что мне грозило гибелью.
После тех двух лет и началось мое личностное восхождение, медленное, порой мучительное, но неуклонное, которое продолжается и по сей день.
Это мое стихо старое, ныне перечитав его, убрал только одно слово, которое мне показалось лишним.
Но вот такие стихи я писал, когда был «красивым двадцатидвухлетним».)))
Думаю пора, и мне выходить на авансцену. Я по большому счету ждал выступления Жени Михайловой. И когда дождался, решил рассекретиться. Но для начала опубликую мое вводное письмо Елене Асатуровой целиком. Она по понятным причинам его полностью опубликовать не могла.
Эти стихи написаны мною почти полвека назад: в году 1972-73. Когда я был еще (выражаясь строкой Маяковского) «красивый, двадцатидвухлетний». Тогда был самый расцвет так названной «эпохи застоя». Которую я не принял и отторгал всеми фибрами души. А если называть вещи своими именами – то эта эпоха ввергла меня в суицидное состояние. И только благодаря тому, что у меня была возможность выливать горечь на бумагу, то есть писать стихи, я и пережил тот самый, как и теперь считаю, самый опасный отрезок своей жизни. Не написав эту вещь, а так же и другие стихи из (понятное дело) неопубликованной книги «ПРЕДЧУВСТВИЕ НЕЧЕГО», меня бы точно не было бы в живых.
Но для меня эта вещь не просто стихи из того времени, это вроде как «письма из фронта». Своего рода документ, который может сказать о внутреннем мире поэта, жившего в «эпоху застоя», может быть даже больше, чем обычные воспоминания. И мне лично было бы интересно узнать, как отреагируют на мои стародавние переживания ныне живущие собраться по перу. Возникнет у кого-либо хоть какой-нибудь отклик на суицидные переживания полувековой давности? Или, тут сработает универсальный принцип:сытый голодного не разумеет. Ну и насколько те мои переживания устарели, и их нужно списывать в утиль за давностью лет? Хотя, мне в последнее время все отчетливее чувствуется, что те времена возвращаются. Но уже в мировом (глобальном) масштабе.
Это не глупый ответ. Это достойный ответ. Но тогда «глупа» (буду использовать это выражение, коли Вы его употребили) концепция стихотворения. А именно то, что мать наказывает сына за то, что малыш впервые отстаивает свое мнение. И тогда тем более у стихотворение должна быть такая развязка, которую, как вариант, предложил Сергей Гор. Продумайте стихотворение до максимальной глубины его. И если Вы действительно любите сына (а лично я в этом нисколько не сомневаюсь), перепишите стихотворение с учетом замечаний. Не знаю как кто, а я абсолютно убежден, что ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО. Каково будет СЛОВО о СЫНЕ, такова будет и его Судьба.
Ольга, ну право же, Вы должны разбираться в механизме детских травм. Раз мальчик стоит у стены и плачет, значит он уже обижен. А коли обижен, значит травма ему уже нанесена. Я ни в коей мере не буду утверждать, что у матери был злой умысел травмировать своего ребенка, хотя такие случаи — сплошь и рядом. Но ежели, как полагаете Вы, мать опомнилась и теперь жалеет о том. что она сделала и обдумывает, как помириться… Но тогда каким образом она одновременно с этим еще и гордится своим сыном… Чувства сожаления и гордости — несовместимы.
Я это к тому, что у такого рода произведений (ни только стихов) нужно сначала четко проставлять СМЫСЛОВЫЕ (подчеркиваю, смысловые) акценты, а уж потом писать само произведение. То есть в данном случае содержание должно диктовать технику стихосложения, а не наоборот.
Мой вердикт: стихотворение недостаточно продумано, а оттого и технические погрешности…
Но я бы не стал так дотошно останавливаться на недоработках, если бы не увидел в стихотворении, а заодно и в авторе — большую творческую потенцию. Самое главное выражено — затронут ОЧЕНЬ БОЛЬНОЙ НЕРВ. А это сделать под силу только таланту.
Я уже много раз говорил, что у меня было счастливое детство. И всегда приносил в дом «мусор», и мать никогда меня не наказывала. Хотя даже, когда принес в дом раненую болотную выпь, и пытался её выхаживать, а она гадила по всей квартире… Никогда не наказывал и я, сам став родителем, за «мусор»… Да и ума не приложу, как может быть мусором то, что для родного ребенка значимо? Ваша ЛГ хоть когда-нибудь заглядывала сыну в глаза? Видела ли чем живет её сын?
Но в любом случае Вы описали классику психологического домашнего насилия, и Ваша ЛГ нанесла своему сыну детскую травму. Конечно же я бы лично, будь омбуцменом, на первый раз отделался предупреждением, и прочитал матери подробную лекцию о воспитательной работе с детьми, а потом еще на конкретных примерах рассказал, чем опасны (кстати, для самой матери) детские травмы. Но в любом случае взял бы мальчика под контроль. И если бы подобные случаи повторялись — поставил бы вопрос о лишении материнских прав.
Но Вы мне все-таки вот на что ответьте, как из травмированного ребенка может вырасти настоящий мужчина? И чем конкретно в данный момент гордится мать?
Согласен. Мне Ваше предложение нравится. С удовольствием приму в участие в обсуждении. Но, полагаю, что следует говорить О НАСИЛИИ КАК ТАКОВОМ, а ни только семейном.
Поскольку эта вещь написана мною полвека назад, то и я вполне могу рассматривать её, как сторонний наблюдатель и поэтому выступлю теперь в роли рецензента.
Автором нарисована картина АДА. Но не религиозного, каковой может настигнуть человека после смерти. А — вполне научного, земного, который настигает людей при жизни. То есть это АД подсознания. Или если сказать образно – АД индивидуальной души. В данном случае показан только один круг АДА – ад запредельного ЭГО. И понятное дело, АД по задумке (и выстраданному убеждению) автора должен вызывать мягко говоря отторжение, неприязнь, блевоту, желание убежать от него подальше, спрятаться подобно ребенку в мамин подол. Это нормальная реакция на картину АДА, а уж тем более на реальность АДА.
Теперь перейдем к более сложным психологическим состояниям. Почему ЛГ изо всех сил держится за свое ЭГО, почему так гипертрофированно его проявляет? Да потому что в его личности в сложившихся для него обстоятельствах ничего больше не осталось, кроме Эго. Именно этот островок гипертрофированного ЭГО и удерживает его на волоске жизни, именно вот это гипертрофированное до вселенских масштабов ЭГО позволяет ему хоть что-то противопоставить тотальной лжи партийных функционеров. Но при этом ЛГ чувствует, что он обречен: эго может только на некоторое время оттянуть конец, но спасти его никак не способно.
Выхода нет? Почему же: выход есть, но на него почему-то мало кто обратил внимание. У ЛГ в поэме происходит самая главная (можно даже сказать судьбоносная) в его жизни метаморфоза. Он сталкивается с психологическим феноменом: а именно – когда чужая боль (в данном случае боль рожающий «вертолет» любимой женщины) оказывается сильнее его собственной боли. И он может быть впервые за время пребывания (провала) в аду – проявляет СОЧУВСТВИЕ к другому человеку. И вот именно это СОЧУВСТВИЕ его и спасает. Дальше он будет проявлять СОЧУВСТВИЕ к вообще беспомощному «гениенышу», заботиться о нем, растить его, то есть уже будет жить не для себя. А для другого. Так он не только полностью выберется из АДА, но и начнет карабкаться в РАЙ. И это уже сам автор (то есть, ваш покорный слуга) подтвердил не только своими дальнейшими текстами, но и самой жизнью. Я в своем поэтическом развитии достиг-таки определенной райской гармонии.
Резюме: ЛГ повел себя в АДУ достойно, сохранив и на краю бездны ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ. А в чем еще больше может проявиться человечность, кроме как в заботе о другом человеке?
И теперь последний, главный вопрос: а нужны ли такие произведения читателю (потенциальному читателю) После нынешнего обсуждения я считаю, что нужны. Поскольку это своего рода вакцина от АДА. Ни одному человеку на земле невозможно избежать заболевания АДОМ. Но лучше уж пережить его, прочитав, какое-либо «АДОВОЕ» произведение, нежели переживать АД в полном объеме, как болезнь. Но тут вот что еще нужно заметить. Если уж делать такие произведения как вакцину, то в них непременно должна быть НАДЕЖДА: в них должен быть показан выход из АДА. В данном произведении такой выход показан – это ЗАБОТА О ДРУГОМ. Насколько явно в поэме проглядывается этот выход – это уже другой вопрос. Это уже вопрос мастерства. Думаю, что автору можно простить его поэтическую неумелость (отсутствие мастерства). Все-таки в 23 года наработать мастерство мало кому удается.
Или Вы полагаете, что писать нужно только о рае? Но тогда чем Вы отличаетесь от партийных функционеров, которые и ввергли автора в пучину ада?
Но если по большому счету, то я полностью согласен, что поэт-мужчина — аномален: вместо того, чтобы приносить в семью деньги, он пишет стихи. Нафига? Но впрочем, я (может быть один на всем белом свете) считаю, что писать стихи все-таки лучше, чем пить водку…
А чтобы наглядно показать, что это не было подражанием (хотя, я с Вами полностью согласен: нет ничего зазорного для молодого поэта заниматься попервоначалу подражательством), приведу еще одно стихотворение из той книги, В котором даже под микроскопом невозможно разглядеть подражательство Маяковскому. Более того, в нем невозможно разглядеть никакого смысла и никаких образов. Это набор ничем не связанных слов. В нем есть только одно – Её Величество Поэзия. Правда, в самом дистиллированном виде, в каковом она в природе и не встречается даже. Но как одиночный (опытный) вариант – почему бы и нет? Да и в каком возрасте, если не до 25 лет, можно неистово экспериментировать со стихом и словом?
Вот это стихотворение. Признаюсь. Оно самое моё любимое.
ДАРЫ ГАШИША
По изумленной вене
в зыбкую дрожь барханов
вплыли шурша молчаньем
сонные хлопья пены.
И голубая трубка
хрупким огнем цикады
полночь в тяжелых пальцах
шелком перетирала.
Лопались красные стекла.
И осыпали скатерть
звезды тоскливых женщин
и торопливых кукол.
Время моё застыло
словно приятный запах
вырос из танцовщицы.
Вот она стала больше.
В хриплом огне и танце
сердце моё хохочет.
Это мои мустанги
время впустили в город!
И затяжные веки
в белых раскатах грома
рук и людей безвольных
в гипс превращая тесно
высохших статуэток.
Синие хлопья пены
молча жевали шорох
плачущих римских чисел.
Мимо меня тревожно
золото на спиртовке
в яркие плавки негра
больно переливали.
Запах перекосился.
Птица взмахнув крылами
глаз разрубила солнцу.
Брызнул чернильной кляксой
и на ладони вспыхнул –
это жестокий город
снова стреножил струны.
Я под прибой цикады
смехом всмолился в море
стайкой зеленых устриц
с мачты меня слизали.
…мудрые ширваншахи
тело вбивали в площадь.
Ведь посудите – меня воспитывала советская школа, и в университете я воспитывался на традициях великой русской литературы. Для которой честь и совесть были первоосновными человеческими качествами. А уж как наши классики стояли за ПРАВДУ. И вот я, воспитанный в советском духе, 22-летний, по моим нынешним меркам, совсем юноша сталкиваюсь за пределами моих родных учебных заведений с тотальной ЛОЖЬЮ. Притом лгали все и в первую очередь партийные функционеры. И эта ложь настолько проникла во все сферы взрослого бытия, что чуть ли ни всеми почиталась нормой. То есть, чтобы жить — нужно было лгать. Если кому будет интересно, то могу рассказать об этом подробно. И соответственно я тоже, входя во взрослую жизнь, должен был лгать. И я бы стал лгать (раз все лгут, и раз ложь считается нормой), но тут вот такая незадача: я чуть ли ни десятым своим нутряным чутьем чувствовал. Что если хотя бы раз солгу, то навсегда утрачу свой поэтический дар. А я уже, к счастью, или, наоборот к несчастью с ним настолько сжился, что для меня потерять его было равносильно утрате самой жизни. Точнее для меня сделалось даже предпочтительно умереть, чем уморить в себе поэта. Поэтому описана именно моя личностная коллизия… И обобщать её я бы не решился.
Ничего подобного. Я просто воспользовался достаточно распространенным литературным приемом. Приведу в пример:
Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!
В. Маяковский
Веслами отрубленных рук
Вы гребетесь в страну грядущего.
С. Есенин
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
М. Лермонтов
Более того, я точно указываю, к кому мой ЛГ обращается: в начале — к тем, кто «в похотливом плену»: а в конце — к импотентам. Но в том и другом случае я имел ввиду партийных функционеров, которыми были забиты все литературные издательства, и журналы, и которые на пушечный выстрел не подпускали меня к публикациям. Мотивируя это тем, что я пишу, хоть правильно (это еще было тогда, когда они не загнали меня в суицидное состояние), но не о том. и не тех. о ком следовало бы писать.
И уже с позиции нынешнего времени могу точно сказать — ЛИТЕРАТУРНЫМ КОРРУПЦИОНЕРАМ.
После тех двух лет и началось мое личностное восхождение, медленное, порой мучительное, но неуклонное, которое продолжается и по сей день.
Это мое стихо старое, ныне перечитав его, убрал только одно слово, которое мне показалось лишним.
Но вот такие стихи я писал, когда был «красивым двадцатидвухлетним».)))
И когда дождался, решил рассекретиться. Но для начала опубликую мое вводное письмо Елене Асатуровой целиком. Она по понятным причинам его полностью опубликовать не могла.
Эти стихи написаны мною почти полвека назад: в году 1972-73. Когда я был еще (выражаясь строкой Маяковского) «красивый, двадцатидвухлетний». Тогда был самый расцвет так названной «эпохи застоя». Которую я не принял и отторгал всеми фибрами души. А если называть вещи своими именами – то эта эпоха ввергла меня в суицидное состояние. И только благодаря тому, что у меня была возможность выливать горечь на бумагу, то есть писать стихи, я и пережил тот самый, как и теперь считаю, самый опасный отрезок своей жизни. Не написав эту вещь, а так же и другие стихи из (понятное дело) неопубликованной книги «ПРЕДЧУВСТВИЕ НЕЧЕГО», меня бы точно не было бы в живых.
Но для меня эта вещь не просто стихи из того времени, это вроде как «письма из фронта». Своего рода документ, который может сказать о внутреннем мире поэта, жившего в «эпоху застоя», может быть даже больше, чем обычные воспоминания. И мне лично было бы интересно узнать, как отреагируют на мои стародавние переживания ныне живущие собраться по перу. Возникнет у кого-либо хоть какой-нибудь отклик на суицидные переживания полувековой давности? Или, тут сработает универсальный принцип:сытый голодного не разумеет. Ну и насколько те мои переживания устарели, и их нужно списывать в утиль за давностью лет? Хотя, мне в последнее время все отчетливее чувствуется, что те времена возвращаются. Но уже в мировом (глобальном) масштабе.
Я это к тому, что у такого рода произведений (ни только стихов) нужно сначала четко проставлять СМЫСЛОВЫЕ (подчеркиваю, смысловые) акценты, а уж потом писать само произведение. То есть в данном случае содержание должно диктовать технику стихосложения, а не наоборот.
Мой вердикт: стихотворение недостаточно продумано, а оттого и технические погрешности…
Но я бы не стал так дотошно останавливаться на недоработках, если бы не увидел в стихотворении, а заодно и в авторе — большую творческую потенцию. Самое главное выражено — затронут ОЧЕНЬ БОЛЬНОЙ НЕРВ. А это сделать под силу только таланту.
Но в любом случае Вы описали классику психологического домашнего насилия, и Ваша ЛГ нанесла своему сыну детскую травму. Конечно же я бы лично, будь омбуцменом, на первый раз отделался предупреждением, и прочитал матери подробную лекцию о воспитательной работе с детьми, а потом еще на конкретных примерах рассказал, чем опасны (кстати, для самой матери) детские травмы. Но в любом случае взял бы мальчика под контроль. И если бы подобные случаи повторялись — поставил бы вопрос о лишении материнских прав.
Но Вы мне все-таки вот на что ответьте, как из травмированного ребенка может вырасти настоящий мужчина? И чем конкретно в данный момент гордится мать?