А вот интересно, хоть кто-нибудь хотя бы в контурах набросал план (модель) выхода из «вереницы проклятых дней»? Если Вам известны такие попытки, сообщите, пожалуйста.
То есть, если перевести Вашу мысль на поэтический язык, то полет — это «езда в незнаемое? А (цитирую Вас) „открытие реально чего-то нового“ — это осознание ранее неведомого? А самообман получается — это, когда ОЩУЩЕНИЕ полета важнее (слаще) самого полета, важнее „езды в незнаемое“? Это своего рода творческая мастурбация?
П.С. Кстати, в детстве я летал во сне именно на „реактивной тяге“. Прижимал ладони по швам и уносился куда глаза глядят)))
Но тогда у меня уточняющий вопрос: о какой подлинности результатов Вы говорите? Разве сам полет не есть результат? Разве полет не говорит о полноте (полноценности) жизни? И потом мне не понятно, как можно летать на боли. Насколько я понимаю, что от доли можно только улетать. Боль — своего рода тргерр полета…
Подобное, один в один и я переживал пол века (50 лет) назад. Выбора не было: или ранняя смерть (в буквальном смысле), или научиться летать ВОПРЕКИ. Бог дал, и я научился. Но для этого нужно было уйти во внутреннюю эмиграцию. Летаю до сих пор. Считаю — желание летать БЛАГОДАРЯ, а тем более социуму — халявное желание. Можно, конечно, и поплакаться — но, как говорится, Москва слезам не верит. Хочешь лететь — научись летать сам, без оглядки на болезни и невзгоды.
Господи, до чего же убого. Вместо того, чтобы обсуждать текст, Вы тоже перешли на обсуждение моей личности. И, ссылаясь на авторитет Леонида Филатова, поставили диагноз – ДУРАК! Только на том основании, что у моих текстов нет читателей, поскольку от чтения оных у них, у читателей – «заворот кишок».
Во-первых, такая «критика» — нарушение правил Клуба. Во-вторых, если Вы хотели высказать что-то неприятное мне лично, то Вам это не удалось. Поскольку два года назад здесь, в Клубе, я буквально слово в слово сказал о себе то, что высказал в мой адрес ваш дворник. Кстати, при случае передайте ему привет за проницательность – уважаю. Да, я действительно, пишу исключительно для самого себя. И действительно – самому себе радуюсь. А умение радоваться жизни в наше чрезвычайно сложное время (когда только врагу можно пожелать жить в эпоху перемен) – дорогого стоит. И в последней выставленной на моей странице миниатюре пояснил почему пишу для себя.
Но давайте, продолжим эксперимент. Как бы Вы лично хотели наказать ДУРАКА — изгнать его из Клуба? Отправить на недельку-другую на «скамейку запасных»? Или учинить над ним публичную казнь? Скажите – и я Вам подыграю. Выполню всякое ваше пожелание.
1. Событие происходило сто лет назад, когда не было запрета на табакокурение. Но если бы сейчас кто-то купил у меня этот текст, чтобы сделать мультик, то я легко бы заменил общение посредством табакокурения, на общение, при которым персонажи, скажем, мерились бы шпагами и рассуждали о Пушкине. Отредактировать (а это была бы редакция) для меня плевое дело.
2. Литературный стиль, в котором в данном случае написан текст – парадоксализм. Его родоначальником является Даниил Хармс. До него в подобном ключе работал Салтыков-Щедрин. Ясновидец, пророк, прорицатель или вещун – это слишком серьезно и настраивают на реалистическое восприятие, по крайней мере для меня. А Оракул – нечто возвышенное, запредельное. Для меня он идеальный парадоксальный персонаж.
3. Я придерживаюсь устоявшейся классической традиции русской литературы. Когда пишу от имени Оракула, то я – безусловно оракул, когда от имени ЛГ, я – ЛГ, когда от имени Чапаева, я – Чапаев, и т. д.
П.С. Скажу больше в подзаголовке «В учениках у Оракула» у меня стоит (Нео коммунистический домострой)
Женя, когда я вычитывал, на это тоже обратил внимание. но оставил, потому что этот ляп все-таки прозвучал из уст персонажа анекдотов Чапаева. Но если он режет слух, то могу заменить.
Моя позиция такова. Для каждого народа свой язык велик. В том числе и для русского человека. А все народы (опять же для меня) — равновелики. Нет ни одного, кто лучше других, а кто хуже. В конкретном указанном Вами случае использовано СРАВНЕНИЕ. Сравнивать можно, опять же по мне, все с чем угодно. Оттого, что я сравнил пушкинское Слово со Словом, которое было в начале, и уточнил — для русского человека, не думаю, что унизил кого либо. Более того, если бы по сюжету можно было добавить, что к беседующим подошел арамеец и сказал; «Зато в историческом контексте Иисус произнес слово „Бог“ на арамейском языке», то Оракул бы ему ответил: «Потому мы и сравниваем пушкинское Слово со Словом арамейским». А Черчиль в моем конкретном случае вообще не выступает как носитель языка. Я его, исключительно как историческую личность, ввел для прикола. Ну, для пущего прикола могу уточнить, что родной язык для него — русский, но только он тщательно это скрывает, потому что одновременно с советским разведчиком Исаевым (Штирлицем) был внедрен в английскую разведку, и в качестве русского шпиона дослужился до премьера. Ну это я продолжаю куражиться… Ибо пишу в жанре парадокса.
Сегодня специально написал парадоксальную миниатюру, посвящённую Александру Сергеевичу. РАЗГОВОР О ПУШКИНСКОМ СЛОВЕ В КУЛУАРАХ МАСОНСКОЙ ЛОЖИ (из цикла «В учениках у Оракула)
Василий Иванович Чапаев подошел к Антону Антоновичу Дельвигу, другу покойного к тому времени Александра Сергеевича Пушкина и сказал:
— Позвольте прикурить. Замечу, что я во главе своей конной дивизии гнал через всё неоглядное русское поле за кордон вашу белую сволочь. Но при этом обратился за огоньком именно к вам, поскольку уважаю, да и честно сказать, обожаю Александра Сергеевича, хотя он и был из ненавистного ныне нам паразитирующего на трудовом люде барского сословия. Но ведь его стихи, подчеркну это, гениальные стихи на русском языке принадлежат ни только сословию, но всему русскому народу и даже, как он сам верно заметил, всякому калмыку.
— Извольте. – Ответил Дельвиг и протянул Чапаеву дымящуюся сигару, которой его давеча угостил английский премьер Уинстон Черчилль, когда они общались в курилке Большого Собрания масонской ложи. И добавил. – А что у вас, красноперых комиссаров, и спичек нет, а про выпуск инкрустированных бриллиантами зажигалок я и не заикаюсь.
— Есть. Есть у нас свои пролетарские спички. – Пропустив подколку Дельвига мимо ушей, добродушно ответил Чапаев. — Да я лично как-то привык пользоваться огнивом. Мне лично сподручнее прикуривать от него. Но впопыхах забыл его дома: торопился успеть после заточки сабли на собрание. Но давайте лучше поговорим о том, что нас объединяет и влечет друг к другу: о поэзии Александра Сергеевича…
А тут как раз мимо проходили мы с Оракулом: нас пригласили на Выборы в масонскую ложу в качестве наблюдателей из сопредельных стран. А мы чуть ли ни померли со скуки от запредельной европейской дотошности следовать везде и во всем четко прописанной процедуре. И, понятное дело, оживились, увидев мило беседующих наших соотечественников.
— А вот, кстати, — сказал Василий Иванович, указывая на нас рукой с зажатой в пальцах нещадно дымящейся самокруткой, ловко скрученной из обрывка газеты «Правда». – наши потомки – современники нынешнего текущего времени. Давайте спросим у них, что нас всех, русских людей, объединяет?
— Господа! – Обратился к нам друг Пушкина Дельвиг.
— Товарищи! – поправил его комдив Чапаев.
— А скажите нам, что объединяет нас, русских людей? — Произнесли они хором.
— Слово. Русское Слово – Не задумываясь, ответил Оракул и, морщась, стал разгонять рукой клубы едкого дыма, который выпускали на него Василий Иванович и Антон Антонович.
— Это понятно. – Нетерпеливо перебил его Чапаев. – Все мы, русские люди, говорим на родном русском языке. А вот какое оно — русское Слово вообще? Хотелось бы знать, что думают по этому поводу в России через сто лет после моей смерти и после трехста лет, прошедших со дня смерти Дельвига?
— Пушкинское Слово! – Не сговариваясь, хором воскликнули мы с Оракулом. – Поскольку оно – совершенное Слово на все времена и для всех народов.
— Пушкинское Слово для русского человека, – продолжил нашу общую мысль Оракул, – равносильно слову «Бог», которое было в начале. Произнеся его, мы автоматом совершенствуемся сами. И в Конце Концов станем совершенными, как совершенен Бог. Ибо мы, люди, изначально сотворены Им по образу и подобию Его.
— Вот именно! – Удовлетворенно воскликнул Василий Иванович, и, обращаясь уже к Дельвигу, добавил. – Поэтому и подошел я прикурить «козью ножку» именно к вам, а не к Черчиллю, который вон в гордом одиночестве в сторонке нервно курит свою первоосновную сигару.
Приведите хоть один случай, когда я кого-то учил писать. Я высказываю свое выстраданное мнение на отечественную литературу. Исключительно свое личное (единичное) мнение, обогащенное русской литературной традицией — Я по высшему образованию филолог. И судя по Вашей реакции — делаю это по литературному добротно.
Кстати, насчет жестокости. Русская проза преимущественно психологическая. И каждое шевеление души разжевывается, чтобы показать первопричины жестокости. В данном случае применимо выражение Станиславского " НЕ ВЕРЮ". Это тоже в традиции русской культуры. В тексте отвращение ЛГ от возлюбленного произошло после просмотренного ролика в интернете. А до этого он был мил героине, что она даже собралась за него замуж. А если на ролике был некто, похожий внешне на персонажа? Что мешало героине поговорить с любимым человеком, чтобы выяснить у него: он ли это? и почему с его стороны такая жестокость?
То несть, моя претензия к тексту: или это специально сотворенный 25-й кадр, или — запредельная литературная небрежность, не простительная даже для начинающего прозаика. Я отдал предпочтение — 25-му кадру.
Золотые слова. Надеюсь, что Вы оставляете такое же право и за мной.
А если по существу — ситуация слишком серьезная. Я, полагаю, что нужен в Клубе серьезный и обстоятельный разговор о задачах Клуба в новых реалиях. По крайней мере — чтобы искать точки соприкосновения. По мне это самая насущная нравственная задача писателя.
Милые дамы (обращаюсь и к Учителю Словесности)! Не надо браниться. Ваши комментарии наглядно показали воздействие 25 кадра на подсознание, вызвав определенный (заданный) образный ряд. А именно: омоновец – значит «Забить до смерти — без суда и следствия»; врач – «из-за халатности которого погиб больной»; учитель, «назвавший ученика, прошу извинения, дебилом»; адвокат, «для которого всё решают только деньги» Тогда как конкурсное произведение было посвящено МУЗЫКЕ, и её благодатному воздействию на душу.
Рассмотрим её чисто литературный аспект. С точки зрения литературного вкуса (прекрасных традиций русской словесности) первая часть об омоновце вообще не нужна. Можно было ограничиться (а в данном случае краткость – сестра таланта) одной фразой: ЛГ за неделю до свадьбы отказалась идти в ЗАГС, поскольку разочаровалась в избраннике и пребывала в крайне удрученном состоянии. И все внимание читателя было сосредоточено на главном, а именно – на МЫЗЫКЕ.
25-й кадр тем и коварен, что он, как нож в спину, вводит ложку дегтя в бочку меда незаметно, как ни в чем ни бывало. А уже потом эта «ложка» начинает разъедать психику изнутри.
Кстати, результатом этого отравления и возникло у Учителя Словесности восприятие персонажа омоновца — «ПАЛАЧ». А я, чтобы продолжить её ассоциативный ряд, доведя его до нелепости, и употребил понятие «Маньяк».
Мне можно было бы промолчать. Но АВТОР использует этот психологический прием в своих творениях ни один раз: я и раньше указывал ей на недопустимость использования литературы для словесных манипуляций. Этим занимается пропаганда. А я (тоже неоднократно писал об этом) люто ненавижу пропаганду во всевозможных её проявлениях.
Опять 25-й кадр. И текст подпадает под статью о дискредитации национальной гвардии. Скрытая подстава Клуба под запрет. По существу — передергивание. Омоновец должен проявлять свое мастерство с рвением, так же как врач — с таким же рвением лечить больных, а поэт с таким же рвением — писать стихи. Каждый должен с рвением делать свое дело. ЛГ — или запредельно инфантильная, или слабоумная: Если она в первом кавалере не смогла разглядеть «палача», как выразилась Учитель Словесности, что даже собиралась за него замуж, то кто может гарантировать, что она на этот раз не нарвалась на маньяка. Женские романы сплошь и рядом утверждают, что маньяки при первом знакомстве — милые люди.
А вообще-то я автору (авторше) посоветовал бы завязывать со словесными манипуляциями, в том числе и с 25-м кадром. Ладно, если бы она сама специально нарывается на неприятности, но она подставляет и Клуб.
Я устроил не политический спор, а — философский, а еще точнее — нравственный.
Давайте, по пунктам:
1.По Вашему получается, что если нигилист скажет: дважды два — четыре, то его утверждение следует отрицать только потому, что он — нигилист?
2. Город Санкт-Петербург возник на Неве, благодаря тому, что на том месте Природа была превращена в мастерскую. Огромные водохранилища появились после возведения на реках ГЭС. И Вы преспокойно пользуетесь интернетом, а он сотворен в Мастерских, на месте которых когда-то была Природа.
3. Я сразу понял, что выставленный текст — школьное сочинение. Но оно никаким образом не является литературным жанром, даже на эссе не тянет. И относится скорее к пропаганде, чем к литературе. Поскольку в нем изначальная заданность — обличить нигилиста. А литература — это прежде всего свободный полет мысли. Порою даже парадоксальный.
А я (уже неоднократно писал об этом) страшно не люблю пропаганду.
Но Вы прошли мимо моего главного НРАВСТВЕННОГО вопроса: кем по Божьему замыслу является человек: потребителем, созерцателем, или-таки созидателем?
П.С. Кстати, в детстве я летал во сне именно на „реактивной тяге“. Прижимал ладони по швам и уносился куда глаза глядят)))
Спасибо за указанную опечатку. Исправил. Вот уж действительно вкралась одна лишняя буква и смех и грех получился.
П.С. Передавайте привет Чапаю. Кто знает. что ТАМ, на том свете. может быть он уже ни одну военную академию ТАМ закончил
Хотите, что бы я извинился за высказанные мною свои выстраданные мысли, но сделал это, как Вы сказали — провокационно?
Извините меня, пожалуйста.
Ну, а за то, что Вы мою работу рассматриваете досконально — СПАСИБО.
Впрочем, если Вам будет угодно, могу её снять с конкурса.
Ну что еще мне сделать, чтобы Вы перестали на меня дуться?
Указанные Ввми корректорские ошибки исправил. Еще раз спасибо.
Во-первых, такая «критика» — нарушение правил Клуба. Во-вторых, если Вы хотели высказать что-то неприятное мне лично, то Вам это не удалось. Поскольку два года назад здесь, в Клубе, я буквально слово в слово сказал о себе то, что высказал в мой адрес ваш дворник. Кстати, при случае передайте ему привет за проницательность – уважаю. Да, я действительно, пишу исключительно для самого себя. И действительно – самому себе радуюсь. А умение радоваться жизни в наше чрезвычайно сложное время (когда только врагу можно пожелать жить в эпоху перемен) – дорогого стоит. И в последней выставленной на моей странице миниатюре пояснил почему пишу для себя.
Но давайте, продолжим эксперимент. Как бы Вы лично хотели наказать ДУРАКА — изгнать его из Клуба? Отправить на недельку-другую на «скамейку запасных»? Или учинить над ним публичную казнь? Скажите – и я Вам подыграю. Выполню всякое ваше пожелание.
1. Событие происходило сто лет назад, когда не было запрета на табакокурение. Но если бы сейчас кто-то купил у меня этот текст, чтобы сделать мультик, то я легко бы заменил общение посредством табакокурения, на общение, при которым персонажи, скажем, мерились бы шпагами и рассуждали о Пушкине. Отредактировать (а это была бы редакция) для меня плевое дело.
2. Литературный стиль, в котором в данном случае написан текст – парадоксализм. Его родоначальником является Даниил Хармс. До него в подобном ключе работал Салтыков-Щедрин. Ясновидец, пророк, прорицатель или вещун – это слишком серьезно и настраивают на реалистическое восприятие, по крайней мере для меня. А Оракул – нечто возвышенное, запредельное. Для меня он идеальный парадоксальный персонаж.
3. Я придерживаюсь устоявшейся классической традиции русской литературы. Когда пишу от имени Оракула, то я – безусловно оракул, когда от имени ЛГ, я – ЛГ, когда от имени Чапаева, я – Чапаев, и т. д.
П.С. Скажу больше в подзаголовке «В учениках у Оракула» у меня стоит (Нео коммунистический домострой)
Спасибо, что прочли.
РАЗГОВОР О ПУШКИНСКОМ СЛОВЕ В КУЛУАРАХ МАСОНСКОЙ ЛОЖИ (из цикла «В учениках у Оракула)
Василий Иванович Чапаев подошел к Антону Антоновичу Дельвигу, другу покойного к тому времени Александра Сергеевича Пушкина и сказал:
— Позвольте прикурить. Замечу, что я во главе своей конной дивизии гнал через всё неоглядное русское поле за кордон вашу белую сволочь. Но при этом обратился за огоньком именно к вам, поскольку уважаю, да и честно сказать, обожаю Александра Сергеевича, хотя он и был из ненавистного ныне нам паразитирующего на трудовом люде барского сословия. Но ведь его стихи, подчеркну это, гениальные стихи на русском языке принадлежат ни только сословию, но всему русскому народу и даже, как он сам верно заметил, всякому калмыку.
— Извольте. – Ответил Дельвиг и протянул Чапаеву дымящуюся сигару, которой его давеча угостил английский премьер Уинстон Черчилль, когда они общались в курилке Большого Собрания масонской ложи. И добавил. – А что у вас, красноперых комиссаров, и спичек нет, а про выпуск инкрустированных бриллиантами зажигалок я и не заикаюсь.
— Есть. Есть у нас свои пролетарские спички. – Пропустив подколку Дельвига мимо ушей, добродушно ответил Чапаев. — Да я лично как-то привык пользоваться огнивом. Мне лично сподручнее прикуривать от него. Но впопыхах забыл его дома: торопился успеть после заточки сабли на собрание. Но давайте лучше поговорим о том, что нас объединяет и влечет друг к другу: о поэзии Александра Сергеевича…
А тут как раз мимо проходили мы с Оракулом: нас пригласили на Выборы в масонскую ложу в качестве наблюдателей из сопредельных стран. А мы чуть ли ни померли со скуки от запредельной европейской дотошности следовать везде и во всем четко прописанной процедуре. И, понятное дело, оживились, увидев мило беседующих наших соотечественников.
— А вот, кстати, — сказал Василий Иванович, указывая на нас рукой с зажатой в пальцах нещадно дымящейся самокруткой, ловко скрученной из обрывка газеты «Правда». – наши потомки – современники нынешнего текущего времени. Давайте спросим у них, что нас всех, русских людей, объединяет?
— Господа! – Обратился к нам друг Пушкина Дельвиг.
— Товарищи! – поправил его комдив Чапаев.
— А скажите нам, что объединяет нас, русских людей? — Произнесли они хором.
— Слово. Русское Слово – Не задумываясь, ответил Оракул и, морщась, стал разгонять рукой клубы едкого дыма, который выпускали на него Василий Иванович и Антон Антонович.
— Это понятно. – Нетерпеливо перебил его Чапаев. – Все мы, русские люди, говорим на родном русском языке. А вот какое оно — русское Слово вообще? Хотелось бы знать, что думают по этому поводу в России через сто лет после моей смерти и после трехста лет, прошедших со дня смерти Дельвига?
— Пушкинское Слово! – Не сговариваясь, хором воскликнули мы с Оракулом. – Поскольку оно – совершенное Слово на все времена и для всех народов.
— Пушкинское Слово для русского человека, – продолжил нашу общую мысль Оракул, – равносильно слову «Бог», которое было в начале. Произнеся его, мы автоматом совершенствуемся сами. И в Конце Концов станем совершенными, как совершенен Бог. Ибо мы, люди, изначально сотворены Им по образу и подобию Его.
— Вот именно! – Удовлетворенно воскликнул Василий Иванович, и, обращаясь уже к Дельвигу, добавил. – Поэтому и подошел я прикурить «козью ножку» именно к вам, а не к Черчиллю, который вон в гордом одиночестве в сторонке нервно курит свою первоосновную сигару.
С удовольствием! Если мне это позволят сделать в рубрике «Рецензии»
Как только позволят, сразу же предоставлю рассказ на злободневную тему.
Кстати, насчет жестокости. Русская проза преимущественно психологическая. И каждое шевеление души разжевывается, чтобы показать первопричины жестокости. В данном случае применимо выражение Станиславского " НЕ ВЕРЮ". Это тоже в традиции русской культуры. В тексте отвращение ЛГ от возлюбленного произошло после просмотренного ролика в интернете. А до этого он был мил героине, что она даже собралась за него замуж. А если на ролике был некто, похожий внешне на персонажа? Что мешало героине поговорить с любимым человеком, чтобы выяснить у него: он ли это? и почему с его стороны такая жестокость?
То несть, моя претензия к тексту: или это специально сотворенный 25-й кадр, или — запредельная литературная небрежность, не простительная даже для начинающего прозаика. Я отдал предпочтение — 25-му кадру.
Золотые слова. Надеюсь, что Вы оставляете такое же право и за мной.
А если по существу — ситуация слишком серьезная. Я, полагаю, что нужен в Клубе серьезный и обстоятельный разговор о задачах Клуба в новых реалиях. По крайней мере — чтобы искать точки соприкосновения. По мне это самая насущная нравственная задача писателя.
Не надо браниться.
Ваши комментарии наглядно показали воздействие 25 кадра на подсознание, вызвав определенный (заданный) образный ряд. А именно: омоновец – значит «Забить до смерти — без суда и следствия»; врач – «из-за халатности которого погиб больной»; учитель, «назвавший ученика, прошу извинения, дебилом»; адвокат, «для которого всё решают только деньги» Тогда как конкурсное произведение было посвящено МУЗЫКЕ, и её благодатному воздействию на душу.
Рассмотрим её чисто литературный аспект. С точки зрения литературного вкуса (прекрасных традиций русской словесности) первая часть об омоновце вообще не нужна. Можно было ограничиться (а в данном случае краткость – сестра таланта) одной фразой: ЛГ за неделю до свадьбы отказалась идти в ЗАГС, поскольку разочаровалась в избраннике и пребывала в крайне удрученном состоянии. И все внимание читателя было сосредоточено на главном, а именно – на МЫЗЫКЕ.
25-й кадр тем и коварен, что он, как нож в спину, вводит ложку дегтя в бочку меда незаметно, как ни в чем ни бывало. А уже потом эта «ложка» начинает разъедать психику изнутри.
Кстати, результатом этого отравления и возникло у Учителя Словесности восприятие персонажа омоновца — «ПАЛАЧ». А я, чтобы продолжить её ассоциативный ряд, доведя его до нелепости, и употребил понятие «Маньяк».
Мне можно было бы промолчать. Но АВТОР использует этот психологический прием в своих творениях ни один раз: я и раньше указывал ей на недопустимость использования литературы для словесных манипуляций. Этим занимается пропаганда. А я (тоже неоднократно писал об этом) люто ненавижу пропаганду во всевозможных её проявлениях.
А вообще-то я автору (авторше) посоветовал бы завязывать со словесными манипуляциями, в том числе и с 25-м кадром. Ладно, если бы она сама специально нарывается на неприятности, но она подставляет и Клуб.
Давайте, по пунктам:
1.По Вашему получается, что если нигилист скажет: дважды два — четыре, то его утверждение следует отрицать только потому, что он — нигилист?
2. Город Санкт-Петербург возник на Неве, благодаря тому, что на том месте Природа была превращена в мастерскую. Огромные водохранилища появились после возведения на реках ГЭС. И Вы преспокойно пользуетесь интернетом, а он сотворен в Мастерских, на месте которых когда-то была Природа.
3. Я сразу понял, что выставленный текст — школьное сочинение. Но оно никаким образом не является литературным жанром, даже на эссе не тянет. И относится скорее к пропаганде, чем к литературе. Поскольку в нем изначальная заданность — обличить нигилиста. А литература — это прежде всего свободный полет мысли. Порою даже парадоксальный.
А я (уже неоднократно писал об этом) страшно не люблю пропаганду.
Но Вы прошли мимо моего главного НРАВСТВЕННОГО вопроса: кем по Божьему замыслу является человек: потребителем, созерцателем, или-таки созидателем?