Прочитал две предыдущие зарисовки о «нюхачах» и еще раз поблагодарил Бога за то, что Он наградил меня еще и избирательным нюхом. Я практически не ощущаю неприятных мне запахов. Но зато те, которые мне нравятся, которые доставляют мне изысканное наслаждение, к примеру, запах жасмина — унюхиваю за километр. А подойдя вплотную, могу зарыться носом в цветочную корзину и медитировать. Точно такой же для меня и запах моего детства — цветущей джуды. Он такой сильный, что под этим деревом. если заснуть, то можно и не проснуться, задохнувшись. А мне и его мало — дышал и не мог надышаться. А запах цветущей белой акации! А вообще бесподобный запах цветущей глядичии: цветочные сережки её опадали, но и с них уже на земле пчелы собирали нектар… А вот у моей жены и сына — нюх гипертрофирован. Они в буквальном смысле страдают от дурных запахов, да и прекрасными запахами не могут насладиться сполна… Все они для них чрезмерны…
Нет, Маргарита. для белых ворон в принципе не может быть конкурсов. Белая ворона только тогда таковая, когда она — единственна и неповторима. Но белая ворона (я в частности) никогда не будет против, если наряду с ней еще кто-то (да хоть и весь белый свет) будет считать себя белой вороной. Более того, ей даже уютно будет чувствовать себя в стае себе подобных…
Елена, обещаю, что сведу воедино тему настоящего времени (и вообще всех времен) с темой тактильных ощущений. А вместе со всем этим и тему «дискретов». Лично я, когда дошел до этого термина, вообще пришел в восторг. Без последних обсуждение прекрасного было бы поверхностным. Именно в «дискретах» ныне и таится точка сборки… Это и есть иголка в кощеевом яйце… Предполагаю сделать несколько замечаний по этому поводу…
Елена, в моем миропонимании Бого-человек — это Сын. А Отец — Бог (и только Бог) Вот именно Он и сотворил человека по Образу и Подобию Своему. И мой смысл жизни — стремиться быть подобным именно Отцу, и брать в этом пример с Сына. А счастье для меня лично никогда не было самоцелью: оно естественное следствие — случающегося-таки время от времени с моей личностью максимального бого-подобия. Чем более я подобен Богу, тем более счастлив. И — наоборот…
Но в принципе наши с Вами смыслы жизни практически совпадают…
Маргарита, ничего не имею против того, что мы все здесь белые вороны. Скорее всего это действительно так. Но для того, чтобы таки выделиться (при этом полагаю, что каждый из нас имеет на это право, ибо каждый из нас в сути своей неповторим и единственный в своем роде), дополню про себя — белая ворона во внутренней эмиграции. Если Вы скажете, что мы все здесь во внутренней эмиграции — придумаю что-нибудь еще. )) Еще раз огромное спасибо за ОЧЕНЬ близкую мне тему.
Ну, а вот теперь, низко кланяюсь в пояс Елене Вишневой (Елене младшей). Ну это вообще! Это вам не ясли с ямбами с хореями. Это уже настоящая писательская школа. А может быть даже и университет. Без этой школы писательства нет и не может быть в принципе, даже если владеть ямбами в совершенстве. Обо всем, о чем говорится во вступительной статья — я могу написать диссертацию, хоть о теории, хоть и о практике. Знаю несколько практик медитации, одну относительно оригинальную изобрел сам. Но сейчас я хочу немного посамопиариться. )) и выставить на обозрение главку о запахе по имени Вася из опубликованной на литресе черновика «Роман с предположительным временем». www.litres.ru/georgiy-kostin/roman-s-predpolozhitelnym-vremenem/?utm_source=criteo&utm_medium=cpc&utm_campaign=dormant&utm_content=51423028
Запах горной полыни по имени Вася
Я открыл дверь (это уже была моя вторая попытка войти в музей предположительного времени). Зажмурился от яркого, как электросварка, солнечного света. И мне под ноги с радостным заливистым щенячьим лаем выкатился мягким мохнатым комочком дивный запах горной полыни. Это один из самых любимых мною запахов. Почему то сразу подумалось: я оказался тут, чтобы на горных склонах среди матерых, может быть даже миллионнолетних валунов, собирать одуряюще пахнущую горную полынь. А затем тут же, под нещадно жгучим июльским солнцем, прислонившись потной спиной к бросающему узкую тень теплому валуну, раскатывать липкими ладонями смолистые соцветия полынных кустиков, делая из них сигаретки для прижигания акупунктурных точек… Следом приготовился услышать и крики пестро-серых кекликов, которых невозможно выделить взглядом среди сыпучих камней а, открыв глаза – увидеть в далеком выгоревшем, как застиранная простыня, небе и медленное парение одинокого копчика. Но когда глаза привыкли к солнечному свету, и я открыл их, то обнаружил, что подкатившийся ко мне запах горной полыни превратился из суетливого глуповатого щенка в матерого великодушного пса. Он степенно привстал на задние лапы, приветливо лизнул меня в нос шершавым языком, обдав лицо дурманящим запахом, изысканнее и тоньше всякой шанели. Потом точь-в-точь как человек положил передние лапы на мои плечи. И, чуть отклонив назад мудрую собачью голову с невероятно преданными глазами, промолвил на чистейшем русском языке: – Я рад, что оказался для тебя гидом по музею. Меня зовут Вася. Я молился, чтобы ты попал ко мне. Ты человек хоть и умный, но доверчивый и, мог сразу оказаться ТУТ лицом к лицу с блендерОнами или блендерУнами. Они стОят друг друга. Разница между ними количественная, а не качественная. БлендерОны звучат, как балероны: их сущность – движение по спирали вверх. А блендерУны – как буруны: их сущность устремлена по спирали вниз. Эти легко могут затянуть в пучину простодушного человека. Хотя и пресловутая блендерОновская устремленность вверх – тоже ведь приманка для простаков. Ни в какой верх блендерОнов и близко никто не пропустит. А пообещать они могут. Что касается обещаний, тут им действительно нет равных. Но вот когда блендерОны и блендерУны действуют сообща – это действительно опасно… Но теперь у тебя есть я. Где бы ты ТУТ ни был, стоит тебе воспроизвести в себе мой запах, запах горной полыни, и мигом окажешься на верном пути. А пожелаешь посоветоваться, кликни меня по имени: Вася. Я тут же встану перед тобой как, говорится, лист перед травой…
Маргарита, огромное спасибо, что Вы создали ПРЕДМЕТ ОБСУЖДЕНИЯ. И я к огромному своему удовлетворению опять обнаружил себя белой вороной. И меня это в очередной раз обрадовало. Дело в том. что СМЫСЛ ЖИЗНИ для меня вроде «дважды два четыре». Я очень рано стал задумываться над ним. И Бог надоумил меня: такие озарения, полагаю. снисходят свыше и остаются с тобой до смертного одра. Вот мои мои смысловые «дважды два — четыре»: Человек — существо переходное: он пребывает между двух полюсов: Зверя и Бога. В отличие от зверя (системы закрытой, сформировавшейся) человек — система открытая, формирующая. То есть человек в своем развитии никогда не стоит на месте: он развивается или в направлении к Богу (я полагаю, это прогрессивное развитие) или в направлении к Зверю (деградация.) И самое замечательное: у человека есть право выбора в каком направлении ему развиваться: к какому подобию стремиться: к Бого-подобию, или Звере-подобию. Этот выбор и дает мне силы и уверенности. Я лично вот уже наверное лет сорок сознательно стремлюсь к Бого-подобию. И меня совершенно не заботит, разделяют ли мое стремление другие люди: каждый выбирает себя свой путь сам. Пусть даже весь мир вольно или невольно стремится к Звере-подобию, у меня есть данное мне Богом право стремиться к Бого-подобию. Конечно же, не всегда, можно даже сказать, далеко не всегда у меня получается так, как хотелось бы. Но в любой момент, в любое время суток я замечаю в себе это стремление, и оно меня вдохновляет на дальнейшее продвижение. Среди людей я одинок (внутренняя эмиграция), но одиноким себя никогда не чувствовал. Потому что вся моя жизнь — это Путь к Отцу. И Он всегда со мной.
Спасибо, Елена! Правда, моя обстоятельность, порою граничит с занудством. Но эта «издержка производства» — не самый большой в жизни грех. Я и сам отношусь к нему достаточно самокритично и опять же с занудным юмором…
Воистину воскрес! Татьяна! А я вот грешным делом, автора этой книжки и не знаю. Хотя поправить это можно легко — достаточно погуглить. Но не хочу. Пусть эта книжка в моей памяти живет как народная сказка… Так мне приятнее вспоминать и думать о ней… И Вам здоровья и творческих успехов. За интересные рисунки — спасибо. Но это не рисунки, это настоящие фотографии. Тем они и ценны для меня...)
Маргарита, конечно все индивидуально. Но есть и нечто общее. К примеру, когда ведомые взгромождаются на шею ведущего, это вовсе не означает, что они стремятся туда, куда намерен их повести ведущий. Ровным счетом наоборот, они, сидя у ведущего на шее, сами превращаются в ведущих, и принуждают вести туда, куда им заблагорассудится. То есть используют ведущего как тягловое животное исключительно в собственных интересах. Кстати, насчет раздавания советов, тоже согласен: глупое, а я бы даже добавил, вредное это дело. Тем более, что никто из тех, кому я раздавал советы — в них не нуждался, а им было важно исключительно моё заинтересованное внимание к ним. А следовательно и моя энергия. Это своего рода энергетический вампиризм…
Маргарита, а что здесь спорить. Лучше, чем говорит Виктор по этому поводу, я не скажу: И ты тоже прав, Менухим Конечно гены играют существенную, может быть даже определяющую роль в становлении личности. Но именно через переходные предметы ребенок входит во взрослый, а читай больше — в человеческий мир. Переходные предметы — вроде ворот в социум. И человек, как бы это не звучало парадоксально, на всю жизнь остается в этих воротах, носит их на себе, как улитка носит свой домик. Да, у вас с братом были одни и те же переходные предметы, но вы то входили в эти ворота качественно по разному: вы- как ВЕДУЩАЯ, а он — как ВЕДОМЫЙ. И вы на всю жизнь остались ВЕДУЩЕЙ. И тут есть как достоинства, так и недостатки. Вы же сами говорили, что вам любят взгромождаться на шею — типа вези. А мне в свое время, когда я, став уже достаточно взрослым (а я был в семье за старшего брата), решительно сбросил с шеи одного такого, мне полу-обиженно, полу-ошеломленно было заявлено: НУ ТЫ ЖЕ ТАКОЙ… То есть роль ВЕДУЩЕГО, а точнее сказать везущего на шее всех, кто смог на неё взгромоздиться — прилипла ко мне намертво. И я её по кусочку сдирал с себя, как Чехов по капле выдавливал из себя раба.
Психоанализ, как таковой, никто наукой не называет.)
Маркус, ну так и литературу (искусство) и вовсе никто наукой не считает. Ну так и религию тоже никто наукой не считает. А тем более суеверия (заговоры, шаманство) тем более никто наукой не считает. Но они же существуют наряду с наукой. Если вы сводите жизнь человеческую исключительно к науке, то лично я не хотел бы жить в таком мире. Это еще хуже ГУЛАГа и фашистских концлагерей: шаг вправо и шаг влево от научного знания — расстрел))) А людей не способных к восприячтию научных знаний (а таковых вообще огромнейшее количество) и вовсе придется расстреливать, не давая им выходить из дома.)))
Мне первая часть марафона понравилась, потому что изначально указала на так называемую «точку сборки» всякой личности, а именно на переходные предметы и переходные явления. Еще повторяю: каковые переходные предметы у человека были в детстве — таков и сам человек. Едва ли ни всё мое творчество — взрослое углубление в мои собственные переходные предметы. Не вспоминание о них, а именно — заново их переживание. И вот сейчас хочу вас познакомить со своим самым главным моим переходным предметом. Полагаю, что и у вас этот предмет был тоже самым главным. Иначе вы не стали бы художниками слова. Это отрывок из опубликованной мной на литресе книги " Дуэль Агамурада с Бердымурадом" pisateli-za-dobro.com/books/191-duel-agamurada-s-berdymuradom.html Он длинный, может даже чрезмерно длинный. Но он полагаю стоит того, чтобы его рассматривать под микроскопом. + + +
А какое впечатление произвела на меня первая прочитанная книжка! До сих пор помню: она называлась «Волшебное слово». Я проучился тогда в первом классе месяца полтора и захотел записаться в школьную библиотеку. Которая, ты знаешь, была в центральной школе, а в нашей четырехлетке её не было. Я, наверное, с неделю собирался духом, чтобы пойти туда. И таки решился: сразу после уроков, не обедая, а лишь оставив дома ранец с учебниками – пошел. И не через мост в окружную, а напрямик: через канал – в октябре его еще можно было переходить вброд. Спустился там, где мы обычно купаемся; разделся: снял легкие кожаные сандалии с цветными полосатыми носочками, рубашку, брючки. А солнце – ласковое, не жгучее, уютно парит. Купаться – одно удовольствие. Но подумал, если зайду в воду в трусах, как намеривался, то они, сколько ни выжимай их, все равно будут мокрыми. А если одеть на мокрые трусы брюки, то на брюках выступят на попе мокрые пятна. И как с такими пятнами можно войти в школьную библиотеку?.. Хорошо, что никого на канале не было. Разделся догола, и перешел, а воды – больше чем по грудь и не было…Помню также, что вода была такая шикарная: не как парное молоко, каковой она бывает тут летом, а чуть прохладная и бодрящая… И так нетерпимо захотелось покупаться в ней… Но сдержался, разве что только один разок нырнул с головой, держа одежду над головой двумя руками… И от этого единственного нырка наслаждение получил неописуемое. Вышел из воды, обстоятельно оделся в сухую, хотя и чуток помятую одежду. И полностью обсох, дойдя до школы. В ней шли уроки второй смены. В пустом коридоре – царил полумрак. Такое бывает, когда после яркого прямого солнечного света заходишь в затененное помещение. Из закрытых классов доносились приглушенные таинственные голоса. С замиранием сердца прошел по всему коридору к библиотеке, чувствуя, как подо мной прогибаются половицы. Библиотека была открытой. Зашел, остановился. Тело от страшного волнения будто бы превратилось в столб. Язык отнялся. «Что тебе мальчик?» – Спросила меня библиотекарша, которая сидела за столом и пила чай из фарфоровой пиалы. Почему-то бросился в глаза её открытый лоб, который был густо покрыт бисеринками пота… «А можно записаться к вам?» – С огромнейшим трудом выдавил из себя я. «Можно. – Ответила она и потянулась к картотеке. – А ты в каком классе учишься?» «В первом!» – Боясь обрадоваться, ответил я? «В первом? – Удивилась она. – А мы первоклассников не записываем. – Но, увидев, наверное, как я ошеломленно обмер от расстройства, что готов был даже расплакаться, улыбнулась и спросила. – А ты читать-то умеешь?» «Умею, – ответил я, – меня отец загодя научил читать, – и для пущей убедительности добавил. – Он меня по школьному букварю учил». «Ну, ежели по школьному букварю… – улыбнулась библиотекарша, – тогда ладно, сделаю для тебя исключение. Ты в четырехлетке учишься?». «Да.» – Вдруг страшно смутившись от радости, ответил я. «А твоя фамилия, случайно не Ковин?» – Углядев мое смущение, улыбнувшись, спросила она. «Ковин». – ответил я. «Вот и я вижу, что похож на отца. – Сделав в журнале запись, сказала она. – Иди выбирай себе первую книжку.» «Хочу вот эту». – Загораясь от радости, сразу же сказал я, и указал пальцем на лежащую прямо на столе тоненькую книжку, название которой меня заворожило, едва вошел в библиотеку. «А, «волшебное слово» – это очень хорошая и поучительная книжка, – одобрительно сказала библиотекарша, – читай на здоровье» Изнемогая от огромного, распирающего меня изнутри счастья, я на бесчувственных ногах вышел из школы на яркий солнечный свет, упоенно зажмурился и, не удержавшись, прижал тоненькую книжку к груди, как давеча прижимал любимого щеночка. А сделав пару шагов под ослепительно сияющем солнцем, страстно захотел немедленно открыть книжку и погрузиться в сладостное чтение. Нетерпимо захотелось тотчас оказаться дома, за своим ученическим столом в углу гостиной комнаты. Но сразу же возникло и яркое видение, как торопливо перехожу вброд канал, и, поскользнувшись, падаю вместе с книжкой в воду. Я аж весь вздрогнул от обуявшего вмиг меня ужаса. Но и протест против намерения вернуться домой окружным путем, через мост, вздыбился во мне еще раньше, чем появилось само это намерение. И тогда, едва выйдя за ворота школьного двора, я вдруг сам не зная почему – направился в школьный абрикосовый сад. Сад принял меня по-отечески доброжелательно и радушно. Почудилось, будто он давно ожидал меня и, дождавшись, обрадовался. Спотыкаясь на подламывающихся от счастья ногах, я пошел к дальней стороне сада, к виноградникам. И, наверное, впал в транс: все мне виделось несказанно ярко, отчетливо, и казалось, будто я – наяву, в бодрости и ясном сознании вошел в собственный сон. Деревья, травинки и даже высохшие белые глиняные камни под ногами казались мне живыми существами. Которые хоть и заметили мое появление в саду, но продолжали тактично жить своею самоуглубленной невероятно красивой и счастливой жизнью. Продолжая прижимать вспотевшими пальцами книжку к груди, я подошел к забору и, пройдя чуток вдоль его, увидел пень от абрикосового дерева. Пень тоже мне показался живым существом. Он, как бы увидев меня раньше, чем я его, по-детски мне непосредственно обрадовался. А когда мы с ним, наконец, встретились взглядами, беззвучно сказал мне, чтобы я сел на него и начал читать вожделенную книжку. Я доверчиво повиновался, вежливо присел на краешек его, словно был в гостях. Но сразу читать не стал: подождал, когда уймется бешено колотящееся в висках сердце. А оно само вдруг раз и как бы остановилась. В саду стало оглушающее тихо. Тишина была такая, что стала напоминать густой студень, и в ней было даже слышно, как шелестят от едва заметного ветерка, потираясь друг о дружку, жестковатые абрикосовые листья. А когда вдруг застрекотал кузнечик, а следом за ним чирикнул воробушек, то эти звуки обрушились на меня, будто из громкоговорителя. Но я не испугался от неожиданности, а, наоборот, как-то даже обрадовался и успокоился. На душе сделалось уютно и ладно. Я посмотрел на залитые сверху янтарным солнцем виноградные лозы с резными разлапистыми зелеными листьями, из которых тут и там свисали тяжелые налитые солнцем гроздья со зрелыми, чуть ли не лопающими от сока янтарными виноградинками. Счастливо улыбнулся распахнувшейся внутренней улыбкой, уложил на сдвинутые колени тонкую книжку и с упоительным трепетом открыл её. А едва по слогам прочитал завораживающее название рассказа «Волшебное слово», вмиг перестал что-либо помнить и чувствовать вокруг. Ибо тут же, как понимаю теперь, и вошел ТУДА. И сразу же почувствовал: ТАМ меня ждали. Я увидел во всех подробностях, как только что видел сад – и мальчика, героя рассказа, и его бабушку, и его сестру. А старик, который сидел на скамейке – вообще, оказался каким-то фантастическим персонажем, непостижимо добрым и мудрым. Если бы я тогда верил в Бога, то подумал, что это в образе старика – мальчику явился сам Бог. Потому как от старика исходило ТАКОЕ величественное излучение спокойствия и благодушия, какое на меня не исходило никогда и ни от кого, даже от моего родного отца. Старик был как солнце, только вместо ярких и жгучих лучей от него струилось невидимое несказанно сладкое душевное тепло. Говорят же, что Бог – это любовь. И для меня тот старик был ошеломительно огромной любовью. Но тогда для меня, семилетнего пацана, старик был волшебником. Я сразу угадал в нем ХОЗЯИНА ВОЛШЕБНОГО СЛОВА. Полагаю, что именно тогда Бог Сам явился для меня из «волшебного слова», чтобы явить мне «волшебное слово». Впрочем, когда я только учился читать, понял, что все написанные слова – волшебные. Потому как они открывают вход – в волшебный мир, то есть – ТУДА. Произнесешь вслух или про себя слово «арбуз» и войдешь, скажем в мир арбуза… Но старик оказался гораздо больше волшебником, чем я мог подумать. Он сказал мальчику и самое волшебное слово из всех волшебных слов. Это слово – «пожалуйста»! Этим словом можно открывать человеческие души. И мальчик, воспользовавшись им, как ключом, открыл-таки души сестры и бабушки…
Виктор, привет. Но вот смотри, даже это, что ты сейчас сказал — есть вера. Поскольку ты веришь, в то что говоришь. Безусловно, ты, как всякий впрочем, человек, обладаешь знаниями. Ты прочитал энциклопедию, и все прочитанное ПРИНЯЛ НА ВЕРУ. Поскольку и ничтожно малой толики его не мог апробировать (подтвердить или опровергнуть) своим непосредственным жизненным опытом. Вопрос в другом. Вопрос в том. а способен ли ты вообще воспринять мою мысль так, как я её излагаю? Не знания, а именно мысль, как инструментарий. Или же твоя вера на столько закостенела (офанатела), что кроме своих субъективных (отчасти, иллюзорных знаний) ничего воспринять не способен по определению?
Ровным счетом наоборот. Узость в буквальном смысле — у сторонников«чистого знания» Поскольку у них кроме самого знания ничего больше не существует. А у меня (да и у Вас полагаю тоже) еще есть и НОСИТЕЛЬ (субъект) знания. который может при передаче знания, мягко говоря, преломлять его. Потому что или сам его не совсем верно понял, или не смог достаточно точно его выразить. Широта мышления проявляется у того, кто учитывает субъектность носителя знания. Особенно это важно, когда речь идет о таких глобальных понятиях, как Родина, семья, личность. Да и зачем далеко ходить — История тоже. Это же ведь тоже ЗНАНИЯ. Знание ведь не ограничены только формулами.
А вообще по большому счету вся мировая литература наполнена именно носителями знаний. Сами по себе знания (особенно «чистое знание») не являются предметом литературы по определению. Точно так же как и Религии не являются предметом науки.
Так, Елена, тут имеется ввиду знание, в котором нет человека (чистое знание). Типа мухи отдельно, котлеты отдельно. Ну это как таблица умножения. Но где оно это чистое знание? Знание, даже чистое, оно — ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА, и без человека бессмысленно. А вот уже человек, даже если он семи пядей во лбу, может ошибаться. То есть принимать иллюзию за реальность. При том знание, даже абсолютное, на 99% основано на вере. Люди ни только верят в Бога, но и верят в знание. И обучение знаниям в школе основано на вере. Мы верим учителям, а те в свою очередь верят научным и всяким другим авторитетам. Если бы каждый проверял ученые истины на собственном опыте, то мы как были в каменном веке, так там и остались. Именно Вера в Бога и в Знания — двигатель прогресса. Но Вера в сути своей — есть признание иллюзии как данности, имеющей право на существование в человеческом мире наряду с апробированными знаниями. Просто мы, веря авторитетам, а те в свою очередь — своему опыту и умозаключениям — воспринимаем нашу иллюзию как реальность.
Маркус, Вы вправе, конечно же устраниться от обсуждения. Но Вы сделали неверный (ошибочный) вывод насчет моего мировосприятия. У меня как раз именно научный взгляд на обсуждаемую проблему. Поскольку я придерживаюсь может быть самого современного научного взгляда на человеческую природу, опираясь на учение Ивана Павлова. У него вообще внешний мир (внешняя среда) представлена совокупностью раздражителей, на которые всякое живое существо реагирует рефлекторно, то есть инстинктивно. В животном мире — это безусловные и условные раздражители. Вторые и есть — иллюзия (блесна) В человеческом мире прибавилась к этим двум еще и третья сигнальная система — СЛОВЕСНАЯ. Так вот человек на все эти три вида раздражителей реагирует одинаково, как на безусловные, так и условные. так и словесные. И мы с Вами беседуя — просто на просто инстинктивно (рефлекторно) реагируем на условные (словесные) раздражители, поскольку безусловных раздражителей между нами нет (мы в виртуальной реальности). А реагируем по разному потому. что у нас рефлекторные механизмы сформированы по разному. Но самое принципиальное отличие в них в разности фундаментов, а именно в разных переходных предметах и явлениях.
Кстати, метамодерн призывает людей условно разбрестись по разным квартирам и кучковаться по сходству именно рефлекторного (инстинктивного) реагирования на окружающую среду, то бишь на совокупность раздражителей. А еще точнее — искать себе подобных по принципу реагирования. А это возможно только при совпадении переходных предметов и явлений. То есть — лучше меньше круг общения, но роднее...:)
Маргарита, если я задел, а тем более грубо, чувства других людей. то сделайте мне замечание. И я немедленно извинюсь. Но это замечание не должно быть голословным, иначе это будет наговор. А укажите на те места, которыми я задел чувства. И я, обещаю, немедленно уберу их из своего сообщения.
Так, Господи, Маркус, конечно же (цитирую Вас) «полученное знание объективно помогает выживать в непростых условиях». Я же утверждаю то, что во всяком объективном знании присутствует субъективность. То есть иллюзорность. Более того есть люди, которые объективное знание способны превратить чуть ли ни в абсолютную иллюзию.
Но мой посыл в том: если хочешь максимально приблизиться к пониманию объективного знания, то обязательно сделай поправку на субъективность высказывающего (или руководствующего) это знание. А самый верный (объективно точный) индикатор субъективности высказывающего — это его переходные объекты и явления. Ну если не хочешь остаться в дураках, принимаю чужую иллюзию за «правду жизни».
Но в принципе наши с Вами смыслы жизни практически совпадают…
Запах горной полыни по имени Вася
Я открыл дверь (это уже была моя вторая попытка войти в музей предположительного времени). Зажмурился от яркого, как электросварка, солнечного света. И мне под ноги с радостным заливистым щенячьим лаем выкатился мягким мохнатым комочком дивный запах горной полыни. Это один из самых любимых мною запахов. Почему то сразу подумалось: я оказался тут, чтобы на горных склонах среди матерых, может быть даже миллионнолетних валунов, собирать одуряюще пахнущую горную полынь. А затем тут же, под нещадно жгучим июльским солнцем, прислонившись потной спиной к бросающему узкую тень теплому валуну, раскатывать липкими ладонями смолистые соцветия полынных кустиков, делая из них сигаретки для прижигания акупунктурных точек… Следом приготовился услышать и крики пестро-серых кекликов, которых невозможно выделить взглядом среди сыпучих камней а, открыв глаза – увидеть в далеком выгоревшем, как застиранная простыня, небе и медленное парение одинокого копчика.
Но когда глаза привыкли к солнечному свету, и я открыл их, то обнаружил, что подкатившийся ко мне запах горной полыни превратился из суетливого глуповатого щенка в матерого великодушного пса. Он степенно привстал на задние лапы, приветливо лизнул меня в нос шершавым языком, обдав лицо дурманящим запахом, изысканнее и тоньше всякой шанели. Потом точь-в-точь как человек положил передние лапы на мои плечи. И, чуть отклонив назад мудрую собачью голову с невероятно преданными глазами, промолвил на чистейшем русском языке:
– Я рад, что оказался для тебя гидом по музею. Меня зовут Вася. Я молился, чтобы ты попал ко мне. Ты человек хоть и умный, но доверчивый и, мог сразу оказаться ТУТ лицом к лицу с блендерОнами или блендерУнами. Они стОят друг друга. Разница между ними количественная, а не качественная. БлендерОны звучат, как балероны: их сущность – движение по спирали вверх. А блендерУны – как буруны: их сущность устремлена по спирали вниз. Эти легко могут затянуть в пучину простодушного человека. Хотя и пресловутая блендерОновская устремленность вверх – тоже ведь приманка для простаков. Ни в какой верх блендерОнов и близко никто не пропустит. А пообещать они могут. Что касается обещаний, тут им действительно нет равных. Но вот когда блендерОны и блендерУны действуют сообща – это действительно опасно…
Но теперь у тебя есть я. Где бы ты ТУТ ни был, стоит тебе воспроизвести в себе мой запах, запах горной полыни, и мигом окажешься на верном пути. А пожелаешь посоветоваться, кликни меня по имени: Вася. Я тут же встану перед тобой как, говорится, лист перед травой…
И Вам здоровья и творческих успехов.
За интересные рисунки — спасибо. Но это не рисунки, это настоящие фотографии. Тем они и ценны для меня...)
Кстати, насчет раздавания советов, тоже согласен: глупое, а я бы даже добавил, вредное это дело. Тем более, что никто из тех, кому я раздавал советы — в них не нуждался, а им было важно исключительно моё заинтересованное внимание к ним. А следовательно и моя энергия. Это своего рода энергетический вампиризм…
Маркус, ну так и литературу (искусство) и вовсе никто наукой не считает. Ну так и религию тоже никто наукой не считает. А тем более суеверия (заговоры, шаманство) тем более никто наукой не считает. Но они же существуют наряду с наукой. Если вы сводите жизнь человеческую исключительно к науке, то лично я не хотел бы жить в таком мире. Это еще хуже ГУЛАГа и фашистских концлагерей: шаг вправо и шаг влево от научного знания — расстрел))) А людей не способных к восприячтию научных знаний (а таковых вообще огромнейшее количество) и вовсе придется расстреливать, не давая им выходить из дома.)))
+ + +
А какое впечатление произвела на меня первая прочитанная книжка! До сих пор помню: она называлась «Волшебное слово». Я проучился тогда в первом классе месяца полтора и захотел записаться в школьную библиотеку. Которая, ты знаешь, была в центральной школе, а в нашей четырехлетке её не было. Я, наверное, с неделю собирался духом, чтобы пойти туда. И таки решился: сразу после уроков, не обедая, а лишь оставив дома ранец с учебниками – пошел. И не через мост в окружную, а напрямик: через канал – в октябре его еще можно было переходить вброд. Спустился там, где мы обычно купаемся; разделся: снял легкие кожаные сандалии с цветными полосатыми носочками, рубашку, брючки. А солнце – ласковое, не жгучее, уютно парит. Купаться – одно удовольствие. Но подумал, если зайду в воду в трусах, как намеривался, то они, сколько ни выжимай их, все равно будут мокрыми. А если одеть на мокрые трусы брюки, то на брюках выступят на попе мокрые пятна. И как с такими пятнами можно войти в школьную библиотеку?.. Хорошо, что никого на канале не было. Разделся догола, и перешел, а воды – больше чем по грудь и не было…Помню также, что вода была такая шикарная: не как парное молоко, каковой она бывает тут летом, а чуть прохладная и бодрящая… И так нетерпимо захотелось покупаться в ней… Но сдержался, разве что только один разок нырнул с головой, держа одежду над головой двумя руками… И от этого единственного нырка наслаждение получил неописуемое.
Вышел из воды, обстоятельно оделся в сухую, хотя и чуток помятую одежду. И полностью обсох, дойдя до школы. В ней шли уроки второй смены. В пустом коридоре – царил полумрак. Такое бывает, когда после яркого прямого солнечного света заходишь в затененное помещение. Из закрытых классов доносились приглушенные таинственные голоса. С замиранием сердца прошел по всему коридору к библиотеке, чувствуя, как подо мной прогибаются половицы. Библиотека была открытой. Зашел, остановился. Тело от страшного волнения будто бы превратилось в столб. Язык отнялся. «Что тебе мальчик?» – Спросила меня библиотекарша, которая сидела за столом и пила чай из фарфоровой пиалы. Почему-то бросился в глаза её открытый лоб, который был густо покрыт бисеринками пота… «А можно записаться к вам?» – С огромнейшим трудом выдавил из себя я. «Можно. – Ответила она и потянулась к картотеке. – А ты в каком классе учишься?» «В первом!» – Боясь обрадоваться, ответил я? «В первом? – Удивилась она. – А мы первоклассников не записываем. – Но, увидев, наверное, как я ошеломленно обмер от расстройства, что готов был даже расплакаться, улыбнулась и спросила. – А ты читать-то умеешь?» «Умею, – ответил я, – меня отец загодя научил читать, – и для пущей убедительности добавил. – Он меня по школьному букварю учил». «Ну, ежели по школьному букварю… – улыбнулась библиотекарша, – тогда ладно, сделаю для тебя исключение. Ты в четырехлетке учишься?». «Да.» – Вдруг страшно смутившись от радости, ответил я. «А твоя фамилия, случайно не Ковин?» – Углядев мое смущение, улыбнувшись, спросила она. «Ковин». – ответил я. «Вот и я вижу, что похож на отца. – Сделав в журнале запись, сказала она. – Иди выбирай себе первую книжку.» «Хочу вот эту». – Загораясь от радости, сразу же сказал я, и указал пальцем на лежащую прямо на столе тоненькую книжку, название которой меня заворожило, едва вошел в библиотеку. «А, «волшебное слово» – это очень хорошая и поучительная книжка, – одобрительно сказала библиотекарша, – читай на здоровье»
Изнемогая от огромного, распирающего меня изнутри счастья, я на бесчувственных ногах вышел из школы на яркий солнечный свет, упоенно зажмурился и, не удержавшись, прижал тоненькую книжку к груди, как давеча прижимал любимого щеночка. А сделав пару шагов под ослепительно сияющем солнцем, страстно захотел немедленно открыть книжку и погрузиться в сладостное чтение. Нетерпимо захотелось тотчас оказаться дома, за своим ученическим столом в углу гостиной комнаты. Но сразу же возникло и яркое видение, как торопливо перехожу вброд канал, и, поскользнувшись, падаю вместе с книжкой в воду. Я аж весь вздрогнул от обуявшего вмиг меня ужаса. Но и протест против намерения вернуться домой окружным путем, через мост, вздыбился во мне еще раньше, чем появилось само это намерение. И тогда, едва выйдя за ворота школьного двора, я вдруг сам не зная почему – направился в школьный абрикосовый сад.
Сад принял меня по-отечески доброжелательно и радушно. Почудилось, будто он давно ожидал меня и, дождавшись, обрадовался. Спотыкаясь на подламывающихся от счастья ногах, я пошел к дальней стороне сада, к виноградникам. И, наверное, впал в транс: все мне виделось несказанно ярко, отчетливо, и казалось, будто я – наяву, в бодрости и ясном сознании вошел в собственный сон. Деревья, травинки и даже высохшие белые глиняные камни под ногами казались мне живыми существами. Которые хоть и заметили мое появление в саду, но продолжали тактично жить своею самоуглубленной невероятно красивой и счастливой жизнью. Продолжая прижимать вспотевшими пальцами книжку к груди, я подошел к забору и, пройдя чуток вдоль его, увидел пень от абрикосового дерева. Пень тоже мне показался живым существом. Он, как бы увидев меня раньше, чем я его, по-детски мне непосредственно обрадовался. А когда мы с ним, наконец, встретились взглядами, беззвучно сказал мне, чтобы я сел на него и начал читать вожделенную книжку. Я доверчиво повиновался, вежливо присел на краешек его, словно был в гостях. Но сразу читать не стал: подождал, когда уймется бешено колотящееся в висках сердце. А оно само вдруг раз и как бы остановилась. В саду стало оглушающее тихо. Тишина была такая, что стала напоминать густой студень, и в ней было даже слышно, как шелестят от едва заметного ветерка, потираясь друг о дружку, жестковатые абрикосовые листья. А когда вдруг застрекотал кузнечик, а следом за ним чирикнул воробушек, то эти звуки обрушились на меня, будто из громкоговорителя. Но я не испугался от неожиданности, а, наоборот, как-то даже обрадовался и успокоился. На душе сделалось уютно и ладно. Я посмотрел на залитые сверху янтарным солнцем виноградные лозы с резными разлапистыми зелеными листьями, из которых тут и там свисали тяжелые налитые солнцем гроздья со зрелыми, чуть ли не лопающими от сока янтарными виноградинками. Счастливо улыбнулся распахнувшейся внутренней улыбкой, уложил на сдвинутые колени тонкую книжку и с упоительным трепетом открыл её.
А едва по слогам прочитал завораживающее название рассказа «Волшебное слово», вмиг перестал что-либо помнить и чувствовать вокруг. Ибо тут же, как понимаю теперь, и вошел ТУДА. И сразу же почувствовал: ТАМ меня ждали. Я увидел во всех подробностях, как только что видел сад – и мальчика, героя рассказа, и его бабушку, и его сестру. А старик, который сидел на скамейке – вообще, оказался каким-то фантастическим персонажем, непостижимо добрым и мудрым. Если бы я тогда верил в Бога, то подумал, что это в образе старика – мальчику явился сам Бог. Потому как от старика исходило ТАКОЕ величественное излучение спокойствия и благодушия, какое на меня не исходило никогда и ни от кого, даже от моего родного отца. Старик был как солнце, только вместо ярких и жгучих лучей от него струилось невидимое несказанно сладкое душевное тепло. Говорят же, что Бог – это любовь. И для меня тот старик был ошеломительно огромной любовью. Но тогда для меня, семилетнего пацана, старик был волшебником. Я сразу угадал в нем ХОЗЯИНА ВОЛШЕБНОГО СЛОВА. Полагаю, что именно тогда Бог Сам явился для меня из «волшебного слова», чтобы явить мне «волшебное слово». Впрочем, когда я только учился читать, понял, что все написанные слова – волшебные. Потому как они открывают вход – в волшебный мир, то есть – ТУДА. Произнесешь вслух или про себя слово «арбуз» и войдешь, скажем в мир арбуза… Но старик оказался гораздо больше волшебником, чем я мог подумать. Он сказал мальчику и самое волшебное слово из всех волшебных слов. Это слово – «пожалуйста»! Этим словом можно открывать человеческие души. И мальчик, воспользовавшись им, как ключом, открыл-таки души сестры и бабушки…
А вообще по большому счету вся мировая литература наполнена именно носителями знаний. Сами по себе знания (особенно «чистое знание») не являются предметом литературы по определению. Точно так же как и Религии не являются предметом науки.
Кстати, метамодерн призывает людей условно разбрестись по разным квартирам и кучковаться по сходству именно рефлекторного (инстинктивного) реагирования на окружающую среду, то бишь на совокупность раздражителей. А еще точнее — искать себе подобных по принципу реагирования. А это возможно только при совпадении переходных предметов и явлений. То есть — лучше меньше круг общения, но роднее...:)
Но мой посыл в том: если хочешь максимально приблизиться к пониманию объективного знания, то обязательно сделай поправку на субъективность высказывающего (или руководствующего) это знание. А самый верный (объективно точный) индикатор субъективности высказывающего — это его переходные объекты и явления. Ну если не хочешь остаться в дураках, принимаю чужую иллюзию за «правду жизни».