Матерные слова гнусны. Из исследований моей тёти, профессора медицины, знаю, что в среде «белого отребья», то есть «дна», их употребление связано с недоразвитостью лобных долей и коры головного мозга. Употреблять мат — все равно что губами трогать гениталии. Конечно, это очень приятно. Гениталии для многих — это средоточие человека, точка пересечения всех меридианов. Но — не для всех. Не для меня. Хотя осознаю, что половая жизнь очень важна и гигиена этой жизни — важная отрасль медицины… И Пушкин посвятил «Сорок дочерей» теме гениталий и важности половых отношений мужчин и женщин. Но! — красивые речи о важности этих вещей разбиваются о гнусность русского мата. И я знаю одно: матерная культура и моя враждебны друг другу кровно, идейно. Это две культуры, две России. И Вы правы, они победят нас, потому что их большинство. И это будет поражение интеллигентной России, а не только моё.
Надя, очень хорошо Вас понимаю, потому мне что тоже не нравится, когда в речи отдельных людей перебор жаргонных слов, а тем более мата. Но, согласитесь, люди имеют полное право выражать свои мысли наиболее доступными и понятными для них способами. И всё же я, грешница, люблю, когда такие слова используются вовремя и к месту. Это спор навеял мне одну интересную мысль. Благодаря своему возрасту, припоминаю, как отдельные слова, войдя в молодёжный лексикон, когда я была совсем юной, с негодованием воспринимались старшим поколением. Но с течением времени эти словечки прижились, вросли в обиход даже тех, кто их не принимал. Вообще-то, любой язык постоянно развивается, эволюционирует, когда ненужное отмирает, а наиболее выразительное и ёмкое по смыслу остаётся в употреблении. Например, та же «шарашкина контора» проделала долгий путь и лишилась чисто криминальной окраски, стала характеристикой разгильдяйства и безответственности. Ни разу не удивлюсь, если лет этак через… дцать, матерные слова выйдут из опалы и обретут свои места в словарях. Потому что необыкновенно выразительны. Значит, не надо переживать из-за того, чего мы не способны изменить. Мы же не можем заставить людей употреблять только слова из словарей. Ну и зачем тогда об этом переживать?
Солженицын — летописец советских лагерей. Конечно, «шарашка» у него фигурирует. Это — горькое послевкусие лагерей. У «шарашки» сниженный оттенок. И потому, что это не просто НИИ, а закрытое заведение тюремного типа (!), где работали учёные и конструкторы. Вот откуда это в памяти дедов, переживших «красный террор». А историческая память теряется, и вот уже кажется, что «шарашка» — это обычное НИИ. А НИИ-то не обычное.
Пусть единственный бой в нашей жизни будет — лингвистический. Лингвистическая дискуссия. И они очень интересны и полезны. В искусстве слова, я считаю, слова нужно миллиметровать. Спасибо за дискуссию, дорогая Елена! Слова и смыслы достойны того, чтобы за них побиться!
Очень не хочется устраивать здесь лингвистический спор. Мне, как человеку более старшего поколения, слово «шарашка» хорошо знакомо, и не в связи с моей профессиональной деятельностью. Шарашка — это разговорное название секретных НИИ и КБ в системе НКВД, а позднее МВД, где работали осужденные учёные, инженеры и т.д. И пусть оно произошло от криминального «шарага», но большинству читающих людей знакомо по «В круге первом» Солженицына, «Марфинской шарашке» и «Утоли моя печали» Копелева (см. Вопросы литературы, 7/1990) и других воспоминаниях о ГУЛАГе (например, П.Жуков, «Моя шарашка»). Поэтому в советской время оно широко употреблялось не только в разговорной речи. А выражение «шарашкина контора» стало устойчивым фразеологизмом, вошедшим во многие литературные произведения (Гроссман, «Люди и жизнь», Шолохов, «Судьба человека»). И «невинные школьники» 80-90хх слышали эти слова от своих дедов, некоторым из которых пришлось самим с этим столкнуться. Опять же не стоит забывать, что большинство из нас росли не в профессорских, а в простых советских семьях, рабоче-крестьянских. Язык — живое явление, который постоянно трансформируется, и многие устойчивые выражения, которые сейчас никого не смущают (напр., шиворот-навыворот), когда-то имели другой смысл. Поэтому отказывать авторам в их использовании и требовать ото всем изъясняться высоким пушкинским слогом в наше время кажется абсурдным. Думаю, мы давно ушли от темы вашей статьи, Надежда, и этот спор стоит прекратить или перенести его в приватную переписку.
Моя благодарность Оргкомитету за проделанную работу, за новость, которая порадовала, конечно. Мои поздравления всем, вошедшим в лонг-лист! И дальнейших успехов!
Алексей, спасибо за интерес к фильму! Этот диалог у нас начался ещё ранее, тема интересная, сложная, и мне все-таки кажется, что Вы смешиваете несколько проблем в одну. Вряд ли можно отрицать тот доказанный факт, что 1) многие (не все, разумеется!) писатели чем-то по психической (психологической) части болели. Так и обычные ведь люди, не писатели и не художники, болеют. Разве нет? Почему Вас это задевает? Просто к творцам приковано внимание «толпы», это естественно. А какая-нибудь условная баба Таня беспокоит только своих соседей, когда слышит голоса за стеной и переговаривается с ними. Например, у Достоевского была диагностированная эпилепсия и ряд других психологических отклонений, вероятно, связанных с ней. Писателя наблюдал доктор Яновский, оставивший даже медицинские воспоминания об Ф.М.: ru.m.wikipedia.org/wiki/Яновский,_Степан_Дмитриевич Жена Ф.М. Анна Григорьевна тоже оставила свои, уже семейно-личные воспоминания, написанные с огромной любовью и чуткостью, но и в них она отмечала сложные для нее, для самого Достоевского резкие перепады характера, жуткие изматывавшие его приступы. Да и сам писатель ведь не скрывал этого факта — в «Идиоте» он описал эпилептический припадок у Мышкина, одного из своих любимых героев. У многих писателей (поэтов) проблемы были не диагностированы, но они видны по их биографиям. Пример — Марина Цветаева. Вероятно, страдала депрессией, что и привело ее — человека, воспитанного в атмосфере христианских ценностей — к самоубийству. И это вполне объяснимо, с учётом тех тяжелейших условий жизни, в которые она попала (!). Арест и убийство мужа, арест дочери, страшная бедность вплоть до нищеты и все это — вкупе с полным неумением управляться с бытом (детство ведь у поэтессы было «золотое», хотя и тоже по-своему печальное из-за ранней смерти матери. Навыки домашней бытовой работы у Цветаевой не были выработаны — из-за этого ей было тяжело вдвойне, втройне...). Сложнейшая, драматичная история жизни. К тому же многие писатели чрезмерно много работали — это закономерно приводило их к истощению, проблемам и физического, и психологического плана — тот же Оноре де Бальзак с его безумным графиком жизни и тоннами кофе. Или Гофман, который и вправду слишком много пил. Герцен об этом написал: «Всякий божий день являлся поздно вечером какой-то человек в один винный погреб в Берлине; пил одну бутылку за другой и сидел до рассвета. ...». Вряд ли с этими фактами стоит спорить. 2) Многие писатели сами создают себе ореол таинственности, даже каких-то отклонений, показывающих степень их свободы самовыражения, быть может. Например, Брюсов, Сологуб, многие деятели Серебряного века отличались подобными мистификациями. И сегодня тоже есть и перформансы, и авторы, которые придумывают — сознательно — некий образ себя, далёкий от реальности, и сживаются с ним. 3) Да, бывает такое, что СМИ хочет показать того или иного актера, поэта, художника — известную личность — в черном цвете, раскрыть неприглядные детали биографии, вывалить на публику психические диагнозы… Это серьезная проблема. С ней нужно бороться, в том числе в судебном порядке. 4) В последнее время, в связи с популяризацией психологии, существует некая романтизация психических расстройств. Вероятно, в ответ на стигматизацию тех же расстройств в обществе. Это подчас обретает нездоровый характер. Думаю, общество постепенно насытится психологией, как насытилось в свое время юриспруденцией или дизайном, которые тоже пережили свои волны популярности. Будем надеяться, что таких перекосов будет поменьше. Конечно, не стоит поэтизировать болезни, какие-то отклонения и патологии. Вместо этого лучше создавать привлекательные образы людей здоровых, ведущих правильный образ жизни, а не разрушающих себя тем же алкоголем или наркотиками (алкоголизм, наркомания — страшнейшие, плохо поддающиеся излечению болезни). Здесь можно вспомнить многие образы смелых, крепких, во всех смыслах правильных коммунистов из фильмов соцреализма, кстати. Пропаганда? Да. Но пропаганда нормальных человеческих качеств, отношений, созидательного труда. … Итого. Люди разные. Представители разных профессий, увы, болеют. В том числе по психической части. Люди творческого склада просто часто бывают более нервными, принимающими многие вещи близко к сердцу, в этом плане склонность к нервным заболеваниям у них вполне может присутствовать. Прекрасно, что ваши друзья и знакомые — люди здоровые, ответственные, сильные духовно. Говорят, подобное притягивает подобное:).
«Ужасный жаргон» — Вы используете эпитет ужасный, иронизируя над критическим взглядом на жаргон. Однако это экспрессивный эпитет. Я считаю, что жаргон как речевое явление не стоит характеризовать экспрессивными эпитетами, чтобы не стать пристрастным. Моё мнение как лингвиста — жаргон в литературе загрязняет чистоту речи. Если автор описывает быт рабочих на заводе, профессиональные группы, криминальные группировки, если сюжет протекает «на дне» и проч., то есть если жаргон необходим для подноценного описания определённой социальной группы, то его используют. Но жаргон не стоит приравнивать к обычной разговорной лексике. Жаргон — это не общеупотребительная лексика. Жаргонизация речи — одна из проблем, с которой столкнулась современная Россия.
Я не писала, что в рассмотренных текстах содержался мат (уточнение «с описанием гениталий» излишне, так как «мат» — это и есть номинация через образы или гениталий, или полового акта, или промискуитета). С своём сообщении я упомянула мат в ответ на его упоминание: "«Мат и матушка» — об использовании ненормативной лексики".
«Не нашла и ничего достойного “Словаря криминального и полукриминального мира: мат, сленг, жаргон” Мельника» Слово «достойного» не совсем уместно: лексика или входит в словарь, или не входит. Каждое слово имеет свою историю, свою образность, свою окраску. И свою страту бытования.
Приведу пример. “Незадачливая наследница так и будет метаться по никудышным шарашкам.” “Словарь русского арго” Елистратова определяет “шарашку” как сомнительное заведение; темную компанию. Происходит из уголовной лексики: «шарага» — воровская группа, компания, «шарашка» — комната, отдельное помещение, крик, шум, беспорядок, «шарашить» — красть, грабить; устар. диал. «шарага» — беспокойный человек, «шарань» — сброд. Шарага — воровская компания. Источник: Словарь криминального и полукриминального мира: мат, сленг, жаргон. Мельник Ярослав. 2004. Второй пример. «Лыбиться (давить лыбу) в словаре “Язык Одессы. Слова и фразы. 2013” — значит “улыбаться”.» “Сделать лыбу” у сидевших — значит “улыбнуться”.
Первое слово прозвучало не в речи персонажа в качестве средства охарактеризовать бунтаря. Это или речь автора, или внутренний монолог родителей героини. Шарага — уродливое слово, пришедшее из чётко определённой социальной страты. В литературе ему не место. Второе выражение — в речи главной героини. Откуда невинная школьница знает лексику сидевших? Ответ, я полагаю, таков: их лексика уже стала в определённых кругах привычной, и никто не замечает, что то или иное словцо или фразеологизм пришли к нам из тюрем. И мне больно, что наше общество всё больше огрубляется, что ли, перестаёт видеть грань между полууголовной лексикой и разговорной. Это деградация, и я вижу это ясно и со своей стороны борюсь, как могу.
Но главное, что профессору понравилось.
"высказывая своё мнение об этом, нам всем надо сначала снять корону или шоры."
С чего снять корону, Елена? С русской речи? А «шоры» с меня ежедневно снимает сама жизнь. Не бывает дня, чтобы, выйдя на улицу, я не слышала названия гениталий, выкрикиваемые моими соотечественниками. Может быть, снять корону и присоединиться к хору? Шучу, конечно. Но одно для меня очевидно: литературу нельзя склонять к этому уровню, нельзя тянуть её всё ближе и ближе к «нижней культуре», обосновывая это тем, что литература должна отражать саму жизнь. Жизнь тоже ведь неоднородна. Где-то шарашки, а где-то высшее образование. Разве литература должна только отражать, как зеркало? А формировать вкус? А прививать прекрасное?..
Читая и оценивая произведение, я постоянно задаю себе вопросы: как оно обогатит школьников, если через 100 лет его будут изучать в школе? Ценности какой социальной группы оно продвигает и изображает истинными? Какие нравственные идеи составляют «сердце» этого произведения? И это, по моему твёрдому убеждению, важнейшие вопросы.
«Мы здесь, кстати, (в том числе в жюри конкурса) ни с кем не боремся и не соревнуемся.» Хорошо, если так. Но диалог начался с выражения сомнений, будто филологи и учителя, не учившиеся в Москве, способны заниматься литературной критикой. Дальше моему мнению были противопоставлены два авторитета: «очень крупное издательство» и профессор. Повторюсь, Вы читали лишь мои краткие выводы. Анализ работы с «шарашкой» занял 20 страниц.
Что-то такое припоминаю и с тридцатилетием, и с сороколетием ( здесь вообще какая-то мистика), но вот пятидесятилетие почему-то особенно врезалось в память. Скорее всего, половина прожитых лет сказалась. Зато потом все, как по маслу пошло, каждый год в порядке вещей. И даже 60 лет не так страшны. И как говорит Юлия, в 70 лет жизнь только начинается!
Для меня этот фильм важен тем, что он создан наперекор расхожему мнению толпы, будто люди творческие по своей сути как правило ненормальны. Склонны к шизофрении, порочны и т. д. Причём эти домыслы подтверждались «исследованиями» людей творческих из числа действительно больных, либо сильно пьющих. Как будто не было примеров великих художников, поэтов, композиторов с совершенно здоровой психикой, ясным складом ума и высоконравстенных. Мне очень дорог этот фильм потому, что я сам общаюсь с такими людьми, как этот скромный водитель-поэт, с с самыми нормальными, ответственным и знаю, как трудно бороться со стереотипами общественного мышления. Это поступок.
Диалог 1 Покупательница долго смотрела на витрину, потом спросила: — Что это? — Где это? – переспросила продавщица. — На пачке масла слева, — уточнила девушка. Продавец взглянула и ответила: — Чем-то поцарапали. Я дам Вам другую пачку. — Это не царапины! Это мышиные зубы! – отреагировала покупательница.
Диалог 2 Перед входом в кинотеатр топчется юноша с букетом. К нему подбегает девушка. — Наконец-то! Я думал, ты уже не придёшь, – проговорил юноша. — Подумаешь, всего на пятнадцать минут опоздала, — ответила юная особа. — Но фильм уже начался, и нас вряд ли пустят в зал, — констатировал молодой человек. — Да ну её, эту комедию! Может, лучше покататься на лодке в парке? – предложила девушка. Диалог 1 Покупательница внимательно рассматривала витрину, потом недовольно вопросила: — Что это? — Где это? – обернулась продавец. — На пачке масла слева, — указала девушка. Продавец скользнула взглядом и пробормотала: — Чем-то поцарапали. Я вам подам другую пачку. — Это не царапины, это следы мышиных зубов! – громко возмутилась покупательница. Диалог 2 Перед входом в кинотеатр, нетерпеливо оглядываясь, переминается юноша с букетом. К нему направляется девушка. — Наконец-то! Я волновался, что передумала, — воскликнул юноша. — Волновался он! Задержалась всего на 15 минут, — усмехнулась юная особа. — Но фильм уже идёт, вряд ли нас впустят в за л, — вздохнул молодой человек. — Да ну её, эту комедию! Лучше прокати меня на лодке в парке, — девушка лукаво прячет в букет улыбку.
А мне кажется, что и сорок — рубеж… А до этого — тридцать. Каждая десятилетка, кроме разве что беззаботного и не тяготеющего к задумчивости двадцатилетия, — какой-то новый, неведомый этап жизни, и чем дальше, тем число растущих лет представляется драматичнее… Но понимаешь, что не нужно на этом циклиться. Важны, конечно, и обстоятельства жизни. У кого-то более спокойное, размеренное существование и соответствующее ему позднее взросление, а кто-то взрослеет рано, подчас проходя через серьезные драмы. Вот и получается, что у одного психологический возраст отстаёт от паспортного, а у другого — опережает.
Рада, что ты присоединилась к беседе, Надя! Если вспомнить знаменитый роман В. Гюго, то и книги в свое время заменили здания — язык книг пришел на смену архитектурному языку. Так что в чем-то твой ученик, безусловно, прав. Хотя да, это разная подача информации, так что вряд ли одно полностью вытеснит, заменит другое. При этом сместить вектор интересов большинства кино оказалось вполне под силу. … Посмотреть фильм после книги, как встретить единомышленника — да, возможно, или же, напротив, встретить человека далекого от тебя по восприятию и внутренне с ним поспорить, что тоже иногда бывает небесполезным. … Насчет поэзии — согласна с тобой. Если даже человек начал писать после 30, 40, 50 лет, то что-то этому предшествовало — не на ровном месте все это возникло, однозначно. Многие писали в детстве, подростковом возрасте, а потом, встретив непонимание, равнодушие к своим текстам, на долгие годы замолчали. Потом, спустя годы, вернулись к полузабытому творчеству — закрыли гештальт, как говорится. Быть может, обрели мужество открыться миру и(ли) мудрость найти единомышленников.
Вы один в один озвучили и мои выстраданные творческие тезисы: 1. Вы пишите, что Ваши работы не читают. И я считаю, что у меня нет читателя. 2. Вы признаетесь, что не можете не писать. И я считаю, что питатель не тот, кто писать умеет, а кто – не может не писать.
Вы приводите в пример Иисуса, который шел на Голгофу (нес свой крест) в полном одиночестве, косвенно показывая, что для Вас писательство — тот же самый крест. Но я полагаю, такое отношение к своей творческой судьбе от тайного или явного отчаяния.
Поскольку Вы в другом месте уже обозначили ТО, что может вполне компенсировать отсутствие читателей. Это – стремление к ЭЛИТАРНОСТИ, а если называть вещи своими именами – к гениальности. В этом стремлении нет гордыни, а только – величайшая ответственность, даже не перед людьми, а перед Самим Богом. При необходимости могу этот тезис прояснить на пальцах.
Так вот, именно «элитарность» (самая строгая, можно даже сказать, запредельно строгая требовательность к себе) – способна придать такую литературную значимость творимым произведениям, которая многократно перевесит и писательское одиночество, и отсутствие читателей. Но об этом нужно говорить серьезно и обстоятельно, и, наверное, в приватной беседе, чтобы не раздражать тех, у кого книжки со стихами расходятся как «горячие пирожки», по крайней мере так они говорят. Если Вы готовы поговорить об «элитарности» всерьез, то я готов высказать кое-какие свои соображения по этому поводу.
Прочитала горячую полемику. Тема очень важная, и на литературных сайтах такие вопросы обсуждаются очень часто. Мне видится всё очень просто: 1. Есть клуб «Писатели за добро», который объединяет пишущих людей, независимо от возрастов, талантливости и уровня мастерства. Задача клуба — стать уютным домом для авторов, развить способности каждого, независимо от степени одарённости, поделиться друг с другом опытом, вооружить всех желающих различными инструментами писательского искусства. 2. Есть Союз писателей имени Кирилла и Мефодия. Здесь немного другие задачи — техническое обслуживание сайта; организация виртуальных и реальных мероприятий, развитие культурных связей с другими литературными, и не только, сообществами. 3. Есть конкурс-фестиваль «Славянское слово», который создан для продвижения наиболее талантливых участников нашего сообщества. Причём, у оргкомитета нет цели разыскать и превознести гениев. Цель только одна — собрать и сплотить творческих людей, которые пишут на русском языке. На всех трёх площадках работают сподвижники, не жалеющие ни сил, ни времени. И такой, практически альтруистский, подход за несколько лет дал заметные плоды — профессионализм большинства авторов, в том числе и тех, кто стоит у руля, значительно вырос, к нам потянулась молодёжь. Конечно, молодых меньше, чем возрастных. Но это объяснимо и нормально — чем взрослей человек, тем чётче и ясней формулирует личную жизненную философию, которой хочет поделиться с миром. И в нашем активе довольно зрелые люди. Наверное, младым и дерзким непонятны и чужды многие наши начинания и стиль работы. Они хотят другого общения, других приоритетов, другого подхода. Но ведь существуют литературные сообщества, созданные молодыми для молодых с продвинутыми методами деятельности и более современным стилем самовыражения. Только дело в том, что буквально лет через десять возникнут ещё более продвинутые. И они скажут, что предыдущие продвинутые — это всё скучное, несовременное. Так всегда было и будет. Поэтому ждём от молодёжи понимания и активного участия в нашей работе. С радостью принимаем любые нововведения, любые дельные предложения. Теперь о критике. В наше сообщество приходят разные люди, и чаще всего не профессионалы, а любители. Не каждый способен спокойно воспринимать отрицательные мнения о произведении, написанном душой. Ведь многие так и говорят: «Я пишу душой!» У нас на сайте выработалась политика — уважать любую душу, какие бы строчки она не родила. Другими словами, стараемся выпестовать на сайте созерцательное, а не воинственное отношение друг к другу, как бы не стремились отдельные люди проповедовать, как надо, а как не надо. По этой причине практикуется открытый разбор произведений только по желанию автора. Считаю, что это правильно. Обращаюсь к Надежде Бугаёвой, которую искренне считаю талантливейшим писателем: не хотите ли открыть рубрику, где будете делать подробные критические разборы произведений, самостоятельно выбранных Вами? Но, конечно, по предварительному соглашению с автором. Такие вдумчивые критики у нас на вес золота. Лично мне хотелось бы, чтобы разобрали, раскатали, распотрошили любое моё стихотворение. И в заключение. Пусть пишут все, кому не лень! Пусть пишут, как умеют! Кто хочет учиться или научить, найдут на нашем сайте всестороннюю поддержку. Кто не хочет — сами уйдут туда, где их поймут и оценят. А я горжусь, что принадлежу к этому коллективу.
Я долго и безуспешно искала в прочитанном вами тексте ужасный жаргон, обесценивающую лексику и особенно мат с описанием гениталий. Не нашла. Не нашла и ничего достойного “Словаря криминального и полукриминального мира: мат, сленг, жаргон” Мельника, к которому вы отсылаете в своем резюме. Некоторые общеобиходные, разговорные слова, используемые в прямой речи персонажей, таковыми точно не являются. Если они вам чужды и неприятны, это не значит, что их не существует в русском языке. И в 21 веке подростки и молодежь не будут объясняться как институтки Смольного. Поскольку я могу быть не объективной, позволю процитировать одного из судей, профессионального литературоведа, профессора, о том же самом произведении: «мне особенно понравился язык текста, без лишних сленгов, но в точном соответствии с современными выражениями молодежи». В одно окно смотрели двое. Что еще раз подтверждает — любая оценка творчества, будь это литература, живопись или музыка, субъективна. И порой, высказывая своё мнение об этом, нам всем надо сначала снять корону или шоры. Без обид. Мы здесь, кстати, (в том числе в жюри конкурса) ни с кем не боремся и не соревнуемся.
Про использование ненорматива и жаргона в литературе мне известно. У меня есть на этот счёт своё мнение. Мой анализ работ Вы не читали, так как я прислала только краткие выводы.
Мат — это прежде всего образность, построенная на наименованиях гениталий, полового акта различных видов и отсылках к половой распущенности. Безусловно, это должно выступать средством художественной речевой детализации персонажей, образы которых необходимо раскрыть именно через наименования гениталий, полового акта и отсылки к половой распущенности. Эта тематика остроактуальна, и классическая литература 21 века обязана её раскрыть, чтобы школьникам и студентам будущего было что изучать о нашем веке. Инвектива и её место в бытовой речи — тема настоящего и будущего. Половой акт как способ создать образную картину мира.
"Так что в случае с нашими конкурсантами — чьему мнению отдать предпочтение, вашему или очень известному издательству, купившему по собственной инициативе один из раскритикованных вами текстов?"
Ого, какой сложный вопрос. Надо подумать. Подумала: у кого больше денег, тот и прав. Так что очень известное издательство может заказывать триумф. Чтобы догадаться, что оно победило, читать мой анализ нужды нет.
Кстати, это тоже болевой вопрос: выбор «очень известных издательств» — адекватное светило элитарности и высокого качества или нет? Видимо, что напечатали — это и блеск. А что не напечатали — то и ширпотреб. Самиздат — априори ширпотреб. Так что единственный способ доказать себе и миру, что ты не барахло (по выражению Людмилы Прокофьевны Калугиной), это выполнить требования издательства и быть напечатанным. А как же тот факт, что издательства — особенно наиболее крупные — обслуживают массовый сегмент литературы? Могут попадаться и качественные вещицы, конечно. Но большая часть — массовая, а не классика. Массовая литература — это вариант «попсы». Киркоров, Дима Билан, Катя Лель (вспомнила, сколько могла) — получали большое финансирование «очень крупных продюсеров». Так чьему мнению отдать предпочтение — тех критиканов-тараканов, кто не считает песни Кати Лель произведением искусства, или очень известному продюсеру, оплатившему по собственной инициативе её проект?.. (Ответ см. выше.) Но я и не собиралась бороться с «очень известным издательством». У них в руках власть, бизнес, большие деньги и планы. У меня — только интеллект, знания, нравственный долг. Сразу вырисовываются образы победившего и проигравшего. Зачем унижаться? Перед кем и ради чего? Ради русской речи, ради истины или красоты?
Ольга, Ваша радость настолько велика, что Вы меня произвели в Сергеи, я этого не заслужил ещё, но буду стараться))) Или этот радостный комментарий не Александру написан?)))
Матерные слова гнусны. Из исследований моей тёти, профессора медицины, знаю, что в среде «белого отребья», то есть «дна», их употребление связано с недоразвитостью лобных долей и коры головного мозга.
Употреблять мат — все равно что губами трогать гениталии. Конечно, это очень приятно. Гениталии для многих — это средоточие человека, точка пересечения всех меридианов. Но — не для всех. Не для меня. Хотя осознаю, что половая жизнь очень важна и гигиена этой жизни — важная отрасль медицины… И Пушкин посвятил «Сорок дочерей» теме гениталий и важности половых отношений мужчин и женщин.
Но! — красивые речи о важности этих вещей разбиваются о гнусность русского мата. И я знаю одно: матерная культура и моя враждебны друг другу кровно, идейно. Это две культуры, две России. И Вы правы, они победят нас, потому что их большинство. И это будет поражение интеллигентной России, а не только моё.
Это спор навеял мне одну интересную мысль. Благодаря своему возрасту, припоминаю, как отдельные слова, войдя в молодёжный лексикон, когда я была совсем юной, с негодованием воспринимались старшим поколением. Но с течением времени эти словечки прижились, вросли в обиход даже тех, кто их не принимал.
Вообще-то, любой язык постоянно развивается, эволюционирует, когда ненужное отмирает, а наиболее выразительное и ёмкое по смыслу остаётся в употреблении. Например, та же «шарашкина контора» проделала долгий путь и лишилась чисто криминальной окраски, стала характеристикой разгильдяйства и безответственности. Ни разу не удивлюсь, если лет этак через… дцать, матерные слова выйдут из опалы и обретут свои места в словарях. Потому что необыкновенно выразительны.
Значит, не надо переживать из-за того, чего мы не способны изменить. Мы же не можем заставить людей употреблять только слова из словарей. Ну и зачем тогда об этом переживать?
У «шарашки» сниженный оттенок. И потому, что это не просто НИИ, а закрытое заведение тюремного типа (!), где работали учёные и конструкторы. Вот откуда это в памяти дедов, переживших «красный террор». А историческая память теряется, и вот уже кажется, что «шарашка» — это обычное НИИ. А НИИ-то не обычное.
Пусть единственный бой в нашей жизни будет — лингвистический. Лингвистическая дискуссия. И они очень интересны и полезны. В искусстве слова, я считаю, слова нужно миллиметровать.
Спасибо за дискуссию, дорогая Елена! Слова и смыслы достойны того, чтобы за них побиться!
Язык — живое явление, который постоянно трансформируется, и многие устойчивые выражения, которые сейчас никого не смущают (напр., шиворот-навыворот), когда-то имели другой смысл. Поэтому отказывать авторам в их использовании и требовать ото всем изъясняться высоким пушкинским слогом в наше время кажется абсурдным.
Думаю, мы давно ушли от темы вашей статьи, Надежда, и этот спор стоит прекратить или перенести его в приватную переписку.
Мои поздравления всем, вошедшим в лонг-лист! И дальнейших успехов!
Например, у Достоевского была диагностированная эпилепсия и ряд других психологических отклонений, вероятно, связанных с ней. Писателя наблюдал доктор Яновский, оставивший даже медицинские воспоминания об Ф.М.: ru.m.wikipedia.org/wiki/Яновский,_Степан_Дмитриевич Жена Ф.М. Анна Григорьевна тоже оставила свои, уже семейно-личные воспоминания, написанные с огромной любовью и чуткостью, но и в них она отмечала сложные для нее, для самого Достоевского резкие перепады характера, жуткие изматывавшие его приступы. Да и сам писатель ведь не скрывал этого факта — в «Идиоте» он описал эпилептический припадок у Мышкина, одного из своих любимых героев.
У многих писателей (поэтов) проблемы были не диагностированы, но они видны по их биографиям. Пример — Марина Цветаева. Вероятно, страдала депрессией, что и привело ее — человека, воспитанного в атмосфере
христианских ценностей — к самоубийству. И это вполне объяснимо, с учётом тех тяжелейших условий жизни, в которые она попала (!). Арест и убийство мужа, арест дочери, страшная бедность вплоть до нищеты и все это — вкупе с полным неумением управляться с бытом (детство ведь у поэтессы было «золотое», хотя и тоже по-своему печальное из-за ранней смерти матери. Навыки домашней бытовой работы у Цветаевой не были выработаны — из-за этого ей было тяжело вдвойне, втройне...). Сложнейшая, драматичная история жизни.
К тому же многие писатели чрезмерно много работали — это закономерно приводило их к истощению, проблемам и физического, и психологического плана — тот же Оноре де Бальзак с его безумным графиком жизни и тоннами кофе. Или Гофман, который и вправду слишком много пил. Герцен об этом написал: «Всякий божий день являлся поздно вечером какой-то человек в один винный погреб в Берлине; пил одну бутылку за другой и сидел до рассвета. ...». Вряд ли с этими фактами стоит спорить.
2) Многие писатели сами создают себе ореол таинственности, даже каких-то отклонений, показывающих степень их свободы самовыражения, быть может. Например, Брюсов, Сологуб, многие деятели Серебряного века отличались подобными мистификациями. И сегодня тоже есть и перформансы, и авторы, которые придумывают — сознательно — некий образ себя, далёкий от реальности, и сживаются с ним.
3) Да, бывает такое, что СМИ хочет показать того или иного актера, поэта, художника — известную личность — в черном цвете, раскрыть неприглядные детали биографии, вывалить на публику психические диагнозы… Это серьезная проблема. С ней нужно бороться, в том числе в судебном порядке.
4) В последнее время, в связи с популяризацией психологии, существует некая романтизация психических расстройств. Вероятно, в ответ на стигматизацию тех же расстройств в обществе. Это подчас обретает нездоровый характер. Думаю, общество постепенно насытится психологией, как насытилось в свое время юриспруденцией или дизайном, которые тоже пережили свои волны популярности. Будем надеяться, что таких перекосов будет поменьше. Конечно, не стоит поэтизировать болезни, какие-то отклонения и патологии. Вместо этого лучше создавать привлекательные образы людей здоровых, ведущих правильный образ жизни, а не разрушающих себя тем же алкоголем или наркотиками (алкоголизм, наркомания — страшнейшие, плохо поддающиеся излечению болезни). Здесь можно вспомнить многие образы смелых, крепких, во всех смыслах правильных коммунистов из фильмов соцреализма, кстати. Пропаганда? Да. Но пропаганда нормальных человеческих качеств, отношений, созидательного труда.
…
Итого. Люди разные. Представители разных профессий, увы, болеют. В том
числе по психической части. Люди творческого склада просто часто бывают более нервными, принимающими многие вещи близко к сердцу, в этом плане склонность к нервным заболеваниям у них вполне может присутствовать. Прекрасно, что ваши друзья и знакомые — люди здоровые, ответственные, сильные духовно. Говорят, подобное притягивает подобное:).
Моё мнение как лингвиста — жаргон в литературе загрязняет чистоту речи. Если автор описывает быт рабочих на заводе, профессиональные группы, криминальные группировки, если сюжет протекает «на дне» и проч., то есть если жаргон необходим для подноценного описания определённой социальной группы, то его используют. Но жаргон не стоит приравнивать к обычной разговорной лексике. Жаргон — это не общеупотребительная лексика. Жаргонизация речи — одна из проблем, с которой столкнулась современная Россия.
Я не писала, что в рассмотренных текстах содержался мат (уточнение «с описанием гениталий» излишне, так как «мат» — это и есть номинация через образы или гениталий, или полового акта, или промискуитета). С своём сообщении я упомянула мат в ответ на его упоминание: "«Мат и матушка» — об использовании ненормативной лексики".
«Не нашла и ничего достойного “Словаря криминального и полукриминального мира: мат, сленг, жаргон” Мельника»
Слово «достойного» не совсем уместно: лексика или входит в словарь, или не входит. Каждое слово имеет свою историю, свою образность, свою окраску. И свою страту бытования.
Приведу пример.
“Незадачливая наследница так и будет метаться по никудышным шарашкам.”
“Словарь русского арго” Елистратова определяет “шарашку” как сомнительное заведение; темную компанию. Происходит из уголовной лексики: «шарага» — воровская группа, компания, «шарашка» — комната, отдельное помещение, крик, шум, беспорядок, «шарашить» — красть, грабить; устар. диал. «шарага» — беспокойный человек, «шарань» — сброд.
Шарага — воровская компания.
Источник: Словарь криминального и полукриминального мира: мат, сленг, жаргон. Мельник Ярослав. 2004.
Второй пример.
«Лыбиться (давить лыбу) в словаре “Язык Одессы. Слова и фразы. 2013” — значит “улыбаться”.»
“Сделать лыбу” у сидевших — значит “улыбнуться”.
Первое слово прозвучало не в речи персонажа в качестве средства охарактеризовать бунтаря. Это или речь автора, или внутренний монолог родителей героини. Шарага — уродливое слово, пришедшее из чётко определённой социальной страты. В литературе ему не место. Второе выражение — в речи главной героини. Откуда невинная школьница знает лексику сидевших? Ответ, я полагаю, таков: их лексика уже стала в определённых кругах привычной, и никто не замечает, что то или иное словцо или фразеологизм пришли к нам из тюрем.
И мне больно, что наше общество всё больше огрубляется, что ли, перестаёт видеть грань между полууголовной лексикой и разговорной. Это деградация, и я вижу это ясно и со своей стороны борюсь, как могу.
Но главное, что профессору понравилось.
"высказывая своё мнение об этом, нам всем надо сначала снять корону или шоры."
С чего снять корону, Елена? С русской речи?
А «шоры» с меня ежедневно снимает сама жизнь. Не бывает дня, чтобы, выйдя на улицу, я не слышала названия гениталий, выкрикиваемые моими соотечественниками. Может быть, снять корону и присоединиться к хору? Шучу, конечно.
Но одно для меня очевидно: литературу нельзя склонять к этому уровню, нельзя тянуть её всё ближе и ближе к «нижней культуре», обосновывая это тем, что литература должна отражать саму жизнь. Жизнь тоже ведь неоднородна. Где-то шарашки, а где-то высшее образование. Разве литература должна только отражать, как зеркало? А формировать вкус? А прививать прекрасное?..
Читая и оценивая произведение, я постоянно задаю себе вопросы: как оно обогатит школьников, если через 100 лет его будут изучать в школе? Ценности какой социальной группы оно продвигает и изображает истинными? Какие нравственные идеи составляют «сердце» этого произведения? И это, по моему твёрдому убеждению, важнейшие вопросы.
«Мы здесь, кстати, (в том числе в жюри конкурса) ни с кем не боремся и не соревнуемся.»
Хорошо, если так. Но диалог начался с выражения сомнений, будто филологи и учителя, не учившиеся в Москве, способны заниматься литературной критикой. Дальше моему мнению были противопоставлены два авторитета: «очень крупное издательство» и профессор.
Повторюсь, Вы читали лишь мои краткие выводы. Анализ работы с «шарашкой» занял 20 страниц.
Покупательница долго смотрела на витрину, потом спросила:
— Что это?
— Где это? – переспросила продавщица.
— На пачке масла слева, — уточнила девушка.
Продавец взглянула и ответила:
— Чем-то поцарапали. Я дам Вам другую пачку.
— Это не царапины! Это мышиные зубы! – отреагировала покупательница.
Диалог 2
Перед входом в кинотеатр топчется юноша с букетом. К нему подбегает девушка.
— Наконец-то! Я думал, ты уже не придёшь, – проговорил юноша.
— Подумаешь, всего на пятнадцать минут опоздала, — ответила юная особа.
— Но фильм уже начался, и нас вряд ли пустят в зал, — констатировал молодой человек.
— Да ну её, эту комедию! Может, лучше покататься на лодке в парке? – предложила девушка.
Диалог 1
Покупательница внимательно рассматривала витрину, потом недовольно вопросила:
— Что это?
— Где это? – обернулась продавец.
— На пачке масла слева, — указала девушка.
Продавец скользнула взглядом и пробормотала:
— Чем-то поцарапали. Я вам подам другую пачку.
— Это не царапины, это следы мышиных зубов! – громко возмутилась покупательница.
Диалог 2
Перед входом в кинотеатр, нетерпеливо оглядываясь, переминается юноша с букетом. К нему направляется девушка.
— Наконец-то! Я волновался, что передумала, — воскликнул юноша.
— Волновался он! Задержалась всего на 15 минут, — усмехнулась юная особа.
— Но фильм уже идёт, вряд ли нас впустят в за л, — вздохнул молодой человек.
— Да ну её, эту комедию! Лучше прокати меня на лодке в парке, — девушка лукаво прячет в букет улыбку.
…
Посмотреть фильм после книги, как встретить единомышленника — да, возможно, или же, напротив, встретить человека далекого от тебя по восприятию и внутренне с ним поспорить, что тоже иногда бывает небесполезным.
…
Насчет поэзии — согласна с тобой. Если даже человек начал писать после 30, 40, 50 лет, то что-то этому предшествовало — не на ровном месте все это возникло, однозначно. Многие писали в детстве, подростковом возрасте, а потом, встретив непонимание, равнодушие к своим текстам, на долгие годы замолчали. Потом, спустя годы, вернулись к полузабытому творчеству — закрыли гештальт, как говорится. Быть может, обрели мужество открыться миру и(ли) мудрость найти единомышленников.
Вы один в один озвучили и мои выстраданные творческие тезисы:
1. Вы пишите, что Ваши работы не читают. И я считаю, что у меня нет читателя.
2. Вы признаетесь, что не можете не писать. И я считаю, что питатель не тот, кто писать умеет, а кто – не может не писать.
Вы приводите в пример Иисуса, который шел на Голгофу (нес свой крест) в полном одиночестве, косвенно показывая, что для Вас писательство — тот же самый крест. Но я полагаю, такое отношение к своей творческой судьбе от тайного или явного отчаяния.
Поскольку Вы в другом месте уже обозначили ТО, что может вполне компенсировать отсутствие читателей. Это – стремление к ЭЛИТАРНОСТИ, а если называть вещи своими именами – к гениальности. В этом стремлении нет гордыни, а только – величайшая ответственность, даже не перед людьми, а перед Самим Богом. При необходимости могу этот тезис прояснить на пальцах.
Так вот, именно «элитарность» (самая строгая, можно даже сказать, запредельно строгая требовательность к себе) – способна придать такую литературную значимость творимым произведениям, которая многократно перевесит и писательское одиночество, и отсутствие читателей. Но об этом нужно говорить серьезно и обстоятельно, и, наверное, в приватной беседе, чтобы не раздражать тех, у кого книжки со стихами расходятся как «горячие пирожки», по крайней мере так они говорят. Если Вы готовы поговорить об «элитарности» всерьез, то я готов высказать кое-какие свои соображения по этому поводу.
Мне видится всё очень просто:
1. Есть клуб «Писатели за добро», который объединяет пишущих людей, независимо от возрастов, талантливости и уровня мастерства. Задача клуба — стать уютным домом для авторов, развить способности каждого, независимо от степени одарённости, поделиться друг с другом опытом, вооружить всех желающих различными инструментами писательского искусства.
2. Есть Союз писателей имени Кирилла и Мефодия. Здесь немного другие задачи — техническое обслуживание сайта; организация виртуальных и реальных мероприятий, развитие культурных связей с другими литературными, и не только, сообществами.
3. Есть конкурс-фестиваль «Славянское слово», который создан для продвижения наиболее талантливых участников нашего сообщества. Причём, у оргкомитета нет цели разыскать и превознести гениев. Цель только одна — собрать и сплотить творческих людей, которые пишут на русском языке.
На всех трёх площадках работают сподвижники, не жалеющие ни сил, ни времени. И такой, практически альтруистский, подход за несколько лет дал заметные плоды — профессионализм большинства авторов, в том числе и тех, кто стоит у руля, значительно вырос, к нам потянулась молодёжь.
Конечно, молодых меньше, чем возрастных. Но это объяснимо и нормально — чем взрослей человек, тем чётче и ясней формулирует личную жизненную философию, которой хочет поделиться с миром. И в нашем активе довольно зрелые люди. Наверное, младым и дерзким непонятны и чужды многие наши начинания и стиль работы. Они хотят другого общения, других приоритетов, другого подхода. Но ведь существуют литературные сообщества, созданные молодыми для молодых с продвинутыми методами деятельности и более современным стилем самовыражения. Только дело в том, что буквально лет через десять возникнут ещё более продвинутые. И они скажут, что предыдущие продвинутые — это всё скучное, несовременное. Так всегда было и будет. Поэтому ждём от молодёжи понимания и активного участия в нашей работе. С радостью принимаем любые нововведения, любые дельные предложения.
Теперь о критике. В наше сообщество приходят разные люди, и чаще всего не профессионалы, а любители. Не каждый способен спокойно воспринимать отрицательные мнения о произведении, написанном душой. Ведь многие так и говорят: «Я пишу душой!» У нас на сайте выработалась политика — уважать любую душу, какие бы строчки она не родила. Другими словами, стараемся выпестовать на сайте созерцательное, а не воинственное отношение друг к другу, как бы не стремились отдельные люди проповедовать, как надо, а как не надо. По этой причине практикуется открытый разбор произведений только по желанию автора. Считаю, что это правильно.
Обращаюсь к Надежде Бугаёвой, которую искренне считаю талантливейшим писателем: не хотите ли открыть рубрику, где будете делать подробные критические разборы произведений, самостоятельно выбранных Вами? Но, конечно, по предварительному соглашению с автором. Такие вдумчивые критики у нас на вес золота. Лично мне хотелось бы, чтобы разобрали, раскатали, распотрошили любое моё стихотворение.
И в заключение. Пусть пишут все, кому не лень! Пусть пишут, как умеют! Кто хочет учиться или научить, найдут на нашем сайте всестороннюю поддержку. Кто не хочет — сами уйдут туда, где их поймут и оценят. А я горжусь, что принадлежу к этому коллективу.
Не нашла. Не нашла и ничего достойного “Словаря криминального и полукриминального мира: мат, сленг, жаргон” Мельника, к которому вы отсылаете в своем резюме.
Некоторые общеобиходные, разговорные слова, используемые в прямой речи персонажей, таковыми точно не являются. Если они вам чужды и неприятны, это не значит, что их не существует в русском языке. И в 21 веке подростки и молодежь не будут объясняться как институтки Смольного.
Поскольку я могу быть не объективной, позволю процитировать одного из судей, профессионального литературоведа, профессора, о том же самом произведении: «мне особенно понравился язык текста, без лишних сленгов, но в точном соответствии с современными выражениями молодежи».
В одно окно смотрели двое.
Что еще раз подтверждает — любая оценка творчества, будь это литература, живопись или музыка, субъективна. И порой, высказывая своё мнение об этом, нам всем надо сначала снять корону или шоры. Без обид.
Мы здесь, кстати, (в том числе в жюри конкурса) ни с кем не боремся и не соревнуемся.
Мой анализ работ Вы не читали, так как я прислала только краткие выводы.
Мат — это прежде всего образность, построенная на наименованиях гениталий, полового акта различных видов и отсылках к половой распущенности. Безусловно, это должно выступать средством художественной речевой детализации персонажей, образы которых необходимо раскрыть именно через наименования гениталий, полового акта и отсылки к половой распущенности. Эта тематика остроактуальна, и классическая литература 21 века обязана её раскрыть, чтобы школьникам и студентам будущего было что изучать о нашем веке. Инвектива и её место в бытовой речи — тема настоящего и будущего. Половой акт как способ создать образную картину мира.
"Так что в случае с нашими конкурсантами — чьему мнению отдать предпочтение, вашему или очень известному издательству, купившему по собственной инициативе один из раскритикованных вами текстов?"
Ого, какой сложный вопрос. Надо подумать.
Подумала: у кого больше денег, тот и прав. Так что очень известное издательство может заказывать триумф. Чтобы догадаться, что оно победило, читать мой анализ нужды нет.
Кстати, это тоже болевой вопрос: выбор «очень известных издательств» — адекватное светило элитарности и высокого качества или нет? Видимо, что напечатали — это и блеск. А что не напечатали — то и ширпотреб. Самиздат — априори ширпотреб.
Так что единственный способ доказать себе и миру, что ты не барахло (по выражению Людмилы Прокофьевны Калугиной), это выполнить требования издательства и быть напечатанным.
А как же тот факт, что издательства — особенно наиболее крупные — обслуживают массовый сегмент литературы? Могут попадаться и качественные вещицы, конечно. Но большая часть — массовая, а не классика. Массовая литература — это вариант «попсы». Киркоров, Дима Билан, Катя Лель (вспомнила, сколько могла) — получали большое финансирование «очень крупных продюсеров». Так чьему мнению отдать предпочтение — тех критиканов-тараканов, кто не считает песни Кати Лель произведением искусства, или очень известному продюсеру, оплатившему по собственной инициативе её проект?.. (Ответ см. выше.)
Но я и не собиралась бороться с «очень известным издательством». У них в руках власть, бизнес, большие деньги и планы. У меня — только интеллект, знания, нравственный долг. Сразу вырисовываются образы победившего и проигравшего. Зачем унижаться? Перед кем и ради чего? Ради русской речи, ради истины или красоты?