Фамильярный саркастично-издевательский тон — это, по-вашему, достойно? Издевательски отозваться о моём происхождении, о моих прадедах — достойно? У меня с Вами, Галина, очень разные представления о достоинстве.
Надежда, я так понимаю, вы из «высокоблагородиев»?
Альмир, а Вы заранее подумали, как будете извиняться, если я отвечу — да? Если мои прадеды и прабабушки относились к тем, кого Вы с презрением и насмешкой посмели назвать «высокоблагородиями»? Если Ваши презрение и насмешка — это удар по моим праотцам?
Как в Вашем сословии принято извиняться за оскорбление?
Моя прапрабабушка была учителем русского языка и литературы. Как Вам известно, до революции учителя в Российской Империи получали личное дворянство. Это было прописано в «Табели о рангах». (Директора гимназий, к примеру, получали потомственное дворянство.)
Галина, уважаемый Альмир потратил силы на подробные комментарии. Он заслуживает подробного ответа, это логичная ответная любезность. Более того, подробно прочесть слова собеседника и скрупулёзно ответить на них — это выражение уважения к каждому слову, не правда ли?
Кстати, подробный рассказ Альмира о том, что именно он не знает в языке (подлежащие, деепричастия, рифмы и проч.), вышел подробнее моего ответа. Но мы же не считаем, что он так подробно объясняет, что значит не знать правил русского языка, как будто открывает америки маленьким девочкам?
Чтоб сдались с целым такелажем.Пленить команду, бриг – изъять. — Надежда, при всём уважении, это уже хохма.
«Последний бой! За честь поляжем!..»
На шпиль положен пистолет:Последний пулей в абордаже — почему последней?
Поставит точку. Наш обет, — звучит как «наш обед».
Хохма — это анекдот, шутка. Вы усматриваете шутку в попытках военного врага «пленить команду, а бриг – изъять»? Обратите внимание, что с предыдущим бригом турки поступили именно так: они пленили команду, а бриг изъяли, дали ему имя «Данный Богом» и начали им пользоваться. Возможно, Вы испытываете недоверие к достоверности этой исторической информации и потому назвали «хохмой»?
Последний пулей в абордаже — почему последней?
(кто?) Последний (то есть последний оставшийся в живых) (чем?) пулей (где?) в абордаже (что он сделает?) поставит точку.
Наш обет, — звучит как «наш обед»
Да, Альмир, слова «обед» и «обет» фонетически идентичны — потому что это омофоны. Однако это самоценные слова, и омофония не влияет на ценность каждого из них по отдельности — смысл ведь угадывается из контекста. Но — если омофония в итоге начнёт действительно мешать, Светлана её исключит.
Светлана захотела подробно описать решение команды и Казарского: решение идти в «последний бой» было принято не лично командиром, а самой командой — то есть народом. В данном случае истинный герой — это народ, команда. Команда не выступает подчинёнными, «холопами», которым капитан навязывает смертный бой. Русский богатырь, по задумке автора, — это все матросы.
… Разве Кутузов сжёг «за добро», сжёг ради безопасности московских детей, сжёг за мир в московском регионе? Сжёг ради призрачной чести, националист несчастный. Во-первых, понятия национализма тогда и близко не было. Во-вторых, впрочем, слово классику
Альмир, это же ирония — то есть выражение в словах противоположного смысла. Если в тексте присутствует ирония, то следует понимать, что говорящий так не считает и, более того, высмеивает такую точку зрения. Вы же владеете сарказмом — а сарказм как раз таки разновидность комического, как и ирония, только ирония выражает насмешку, а сарказм — обычно оскорбление.
Альмир, вы имеете в виду, что не стоит больше уделять внимания Светлане Захаровой? Дело в том, что после первого разбора Светлана лично обратилась ко мне, предложив моему вниманию своё стихотворение о рейде Карягина. Кто стучит — тому открывается.
Альмир, благодарю Вас за любезную просьбу обменяться емэйлами. С таким саркастичным и открыто презирающим меня и мои убеждения собеседником переписываться — одно наслаждение, в котором я себе откажу. Не могу чересчур разлакомить себя, блюду себя в строгости.
Кратко отвечу, что подло целые сословия называть «подлыми» — но Вы и так уже это поняли из моего предыдущего сообщения про aristos. Подлость — это всегда не общественная, а личная черта. К сожалению, среда влияет на формирование личности, и в подлом окружении нередко формируется подлый человек. Однако не всегда — иногда высота человеческого духа и таланта может воссиять над подлостью среды.
И слишком часто невежество, малообразованность, открытое презрение к «дурацким грамотным», этим «высокоблагородным интеллигентишкам, чтоб они все провалились», выливается в подлость. Как Аристотель определил разницу между образованным и необразованным? «Как между живым и мёртвым.»
Недавно прочла следующего содержания комментарий о дворянине Иване Алексеевиче Бунине: «Он гнусный бесчеловечный п******».
Подлое суждение, не правда ли? Почему гнусный? В чём гнусный? Гнусный — это внушающий отвращение, омерзение, низкий и подлый. Это суждение о Бунине-писателе или Бунине-человеке? Пишущий испытал омерзение при чтении бунинской прозы или поэзии? Ясно, что это суждение можно применять и к прочим людям искусства: Рахманинов гнусный, Лермонтов гнусный и проч. Не обязательно знать и понимать искусство человека — можно всё равно назвать его «гнусным», так как это мерзкий высокоблагородный аристократишка, у которого исконное правило — убивать и воровать. Смерть буниным и рахманиновым, — видимо, выкрикнут в следующий раз.
Далее интереснее. Почему бесчеловечный? И наконец — почему последнее ругательство?
От ненависти, от бессилия перед совершенством бунинской души. Бунин — aristos, так как его литературного и поэтического совершенства достаточно, чтобы считаться лучшим. То, к чему он призывает в своей литературе и что провозглашает, — благородно и высоко, а низость — сметь обсуждать не искусство Бунина, а сплетни о нём.
И это пишет тот самый народ, ради которого рвали душу Бунины, Некрасовы, Пушкины. И вот спрашивается: а оно того стоило? А на самом деле, ответ таков: если из 10 таких комментаторов есть хоть один неконченый человек, то стоило.
Я не знаю правил русского языка. Ни одного. Без понятия, какая часть речи сказуемое, а какое подлежащее. Словечки, вроде: «деепричастный оборот» — приводят меня в ужас. Про падежи даже не спрашивайте. Знаю, что такое глагол, прилагательное, существительное, что-то ещё… и, довольно. То же самое с теорией стихосложения. Я ни черта не могу запомнить что есть что. Спросите, женская или мужская рифма в любой из строк цитируемых здесь стихотворений — я не отвечу. Мне снова нужно будет лезть в словарь.
Да, Альмир, мне тоже это знакомо. С детства я тоже писала грамотно, не зная особо правил языка. Что есть правила? Это не руководство к действию, а суммирование наблюдений над языком. Следовательно, полагая, что правила диктуют нам, люди совершают логическую ошибку, путая причину со следствием. Напротив, это люди классифицируют подмеченные явления и формулируют в виде правил, стремясь к ясности и простоте.
Стало быть, интеллекта человека достаточно, чтобы писать грамотно. Грамотность не всегда привносится извне — нередко она рождается изнутри.
Исконные устои аристократии — убивать и грабить. Слабого — толкни.
Здравствуйте, Альмир. К сожалению, Вы ошибочно определили «исконные устои» аристократии. Разберёмся подробнее в этом понятии — «аристократ».
Что значит «аристократ»?
Мы, россияне, наследники страны побеждённых аристократов. В Революцию 1917 года, как общеизвестно, рабочие и крестьяне победили дворян и монархистов. Но это лишь слова, лишь оболочки смыслов, а каковы сами смыслы? Что побеждено в ту революцию? Что значит «быть аристократом»? Действительно ли необходимо было частично убить, частично посадить, частично вынудить к эмиграции, частично выставить ущербным классом аристократию?
Аристократ — это ущербный человек? Наши дети и внуки будут так понимать значение этого слова? Принц Эдуард Марка Твена — ущербный аристократ? Или только русские аристократы были ущербными и заслуживали наказания? Русские аристократы — это фамусовы? Это скотинины? Это господа-головлёвы, люди «легкомысленные и пьяненькие»? Это плюшкины? Это Феликсы Юсуповы, своими руками убивающие блаженных?
Большой словарь русских поговорок В. М. Мокиенко и Т. Г. Никитина (2007 г.) даёт понятие «аристократ духа» с пометой «ироническое выражение»:
АРИСТОКРАТ Аристократы духа. Книжн. Ирон. То же, что аристократия духа (АРИСТОКРАТИЯ).
Синонимы тоже выражают презрение к понятию «аристократ». Что значит эта насмешка?
Смешна сама мысль, что «аристократы духа» существуют. Это громкие слова для пустого места. Высокое название для низкой «натурки». Напыщенные слова для ничтожеств, возомнивших о себе невесть что. Нет аристократов — есть аристократишки. Чванливые баре думают, что их «белая кость» белее, чем у черни? И т.д.
У понятия «аристократ» есть история. Этому явлению не одна тысяча лет. Вряд ли одной революцией в одной стране можно уничтожить явление, до того тысячелетиями присущее человеческой цивилизации в целом.
Реальный словарь исторических древностей под редакцией Й. Геффкена, Э. Цибарта (1914 г.) объясняет конфликт плебеев и аристократов.
Греч. aristokratia образовано от aristos — благородный, лучший, и kratos — сила. Дословно «аристократия» — это «сила лучших», «господство лучших». Благородный — это и есть лучший. Благородные металлы, к примеру, зовут так не без причины.
Имя Аристотель тоже образовано от корня aristos: от др.-греч. Ἀριστοτέλης, от др.-греч. ἄριστος «лучший», из праиндоевр. *ar- «подходить, быть годным» + τέλος «конец; результат; налог».
Аристосом изначально в Древней Греции называли того, кто по своим внешним и внутренним качествам превосходил всех. Самый умный, самый талантливый, самый доблестный, самый мужественный, самый находчивый, самый исключительный по полноте ума и духа. Отсюда — аристократ духа, то есть благородный (лучший) по духу, по своим истинным качествам.
Логично, что аристократами в древнем обществе становились самые способные, сильные и умные. Посредственности за ними не успевали. Сливки общества — это естественное явление, так как одни люди рождаются гениальнее и талантливее других.
В Древнем Риме потомки аристократов сформировали свой класс, свою коалицию — патрициев. Например, некий предок был очень силён, находчив и великолепен. Он победил в войне, получил лучшую невесту и воцарился. Он стал родоначальником дворянского рода. Его потомки стали патрициями.
Люди в древности верили, что лучшие качества передаются по наследству. Доблесть, красота, благородство, ум и талант патриций передает своему сыну. Например, яблоня определённого сорта каждый год будет давать именно такие яблоки. Её черенки будут обладать именно сортом этой яблони. Увы, не всегда происходило именно так с людьми. Человечий «сорт» не всегда передается детям. Видимо, «человечья порода» куда сложнее яблонной.
Потому потомки одного доблестного аристократа порой не обладали ни одним из тех качеств, которые когда-то вознесли их доблестного предка на вершину социальной пирамиды.
Ничтожных и порочных сынков родителей-дворян Пушкин звал «светской чернью».
Это является основным аргументом критики социальной системы с патрициями и плебеями: благородство не всегда передаётся по наследству, и в семье плебеев, чей предок был жалким, трусливым, лживым и алчным, может родиться сильный и великодушный аристократ. И тогда система будет ограничивать потомков. Такая система не сможет воздать потомкам должного.
Но заметьте: система работала в мире, в котором (как верили древние) дети непременно наследуют главные качества своих предков, как благородные кобель и сука всегда рождают благородных щенков, а те своих, и так далее. Это порода. Речь, видимо, всё-таки о генетике — которая предрекает многое, но не всё.
В Древнем Риме плебеи долго боролись за свои права. Они утверждали, что среди черни рождаются «аристократы духа», которые тоже достойны всего лучшего.
После того как плебеи добились права занимать все почетные должности, пишет Реальный словарь исторических древностей, патриции, которые были благородными по роду и только одни были nobiles, теряют исключительное значение.
Так появилась демократия: равноправие, право голоса быть услышанным, даже если то голос плебея.
Но «плебей», таким образом, есть обозначение рода, но не личности. В роду плебеев мог родиться «аристократ духа», а в роду патрициев — «плебей духа», верно?
Теперь образовалось новое «служилое дворянство»: как при Петре I, когда дворянские титулы раздавали отличившимся в бою — объективно «лучшим», показавшим себя лучшими, самыми сильными, талантливыми и верными бойцами.
И nobilis в Риме назывался каждый, чьи предки занимали курульную должность (то есть престольную: консулы, преторы, эдилы, диктаторы). Нобилитет — это не «аристократы духа», а — «аристократы крови». Есть разница, не правда ли? Не сами по себе лучшие, а потомки лучших. Не сами отличились, а отличились по батюшке. Сами не обязательно могут, а вот батюшка мог. Очевидно, что презрительное отношение к «нобилитету» — аристократам по роду — появилось ещё с тех пор, ещё тех аристократов плебеи обзывали «аристократишками», то есть духовно давным-давно обнищавшими, но всё ещё гордящимися достоинствами предков. Полноте, добейтесь чего-нибудь сами! — кричали им с иронией талантливые плебеи. — Будьте не только сынами умных: будьте и сами умны!..
Единственной привилегией знатности было ius imaginum. Ius imaginum имели только те, предки которых имели курульное достоинство. Это значило иметь восковые маски с лиц предков, которые передавали из поколения в поколение. Родовитые римляне устраивали шествия, на которых шли с масками своих великих предков на лицах. То есть буквально носили маску, закрыв своё лицо лицом своего благородного предка.
Чувствуете, откуда зародилось презрение?
Это не только форма уважения к великим предкам: это попытка «надеть» на себя заслуги предка, как будто свои собственные, как маску. Но что тогда под маской? Посредственность носит маску былого величия?
Отсюда и приходит мысль о том, что потомки не всегда достойны славы своих благородных предков. Что их привилегии, заработанные предками, им уже не принадлежат.
Однако разве это отрицает саму способность человека быть «аристократом духа»?
Очевидно, в России произошло наслоение и замена: понятия «аристократ» и «благородный» перестали обозначать истинные свойства личности, а превратились в обозначение лишь социального класса. А в этом классе были люди как высоких качеств, так и низких. Но низкие всё равно назывались «благородными», то есть носили маску своего «благородного рода». А благородный род недостаточно носить, как маску, — его нужно ещё подкреплять своими личными заслугами, умом, талантом, силой, благородством. Быть не только сыном лучшего, но и самому продолжать быть лучшим.
Следовательно, сын великого — лучшего — человека, аристократа, который не обладает высокими качествами, — это «аристократишка», то есть аристократ мнимый. А сын благородных людей, который не менее благороден и по своему уму и талантам превосходит всех вокруг, — это истинный аристократ. Однако и сын низких родителей, который во всём превзошёл своих предков и возвысился в уме, таланте и добродетели над людьми, — это тоже аристократ, аристократ духа.
Увы, иллюзия, что аристократия — это лишь класс, так закрепилась в умах, что даже с победой «плебеев» над «патрициями» в России слово «аристократ» стало ироничным и позже утратилось в речи. Как будто благородство и красота духа были выдумкой дворян, как и их мнимое превосходство над чернью, и с разрушением соцкласса рухнули и эти понятия. Теперь над благородством смеются, так как это якобы придумка «бывших», а людям настоящим эти слова аристократишек ни к чему. «Чернь» слишком уверовала в то, что она «чернь»? Современные потомки плебеев больше не верят, что среди них могут рождаться аристократы духа?
Альмир, приятно встретить Вас после Яндекс-Дзена тут в качестве «союзника по Союзу писателей».
Обыватель обывателю рознь. Сегодняшние «обыватели» все разного уровня.
Есть обыватели — люди с высшим гуманитарным (или иным, главное — качественным) образованием, с качественной речью, мыслящие, разбирающиеся в искусстве и сделавшие искусство неотъемлемой частью своей жизни. Это интеллектуальная элита. Но это тоже обыватели — тоже горожане, тоже ходящие на работу, не пишущие романов и опер, просто интеллигентные люди с умными глазами. Есть люди с псевдообразованием, полуграмотные, знающие кое-что кое о чём, интеллектуальную элиту считающие «душнилами». Есть и различные социальные низы: недоучившиеся, с неполным средним, из глухих «степных селений», матерящиеся, мечтающие об айфонах, а над тупыми образованными с «ихними дурацкими корочками» смеющиеся, и проч.
Много разных людей есть. Есть недоучившиеся, но стремящиеся знать и понимать больше.
А почему и зачем, собственно, обыватель должен читать стихи?
Ответ на Ваш вопрос можно дать словами Аристотеля, который разницу между образованным и необразованным человеком определил так: «Как между живым и мёртвым.»
Поэзия (наравне со словесностью вообще, живописью, театром и прочими гуманитарными искусствами) так же необходима человеку для гармоничного развития, как и естественные науки. Человек заслуживает быть всесторонне развитым, подкованным, отёсанным, острым. Ведь на другом полюсе — неразвитость, неотёсанность, тупизна.
А иначе «обыватель» книжками из Ленинской библиотеки будет цыгарки раскуривать и хвастаться, какой Пушкин «ненастоящий мужик», а сам «обыватель» — настоящий. И ведь прав в последнем окажется, собака.
Первое название было потрясающее. Сам антураж старого костёла для любовно-детективного романа — это «ух ты»!
Тени старых витражей?
Очевидно, в редакции боятся католической и польской тематики. Осторожные.
ПО обложке: первая более таинственная, вторая в целом терпимая, но вульгарная — кричаще-сексуальная нога торчит из-под дамы… Возможно, редакция согласится занавесить даму. В первой обложке часы вносили мотив времени. Жаль, что во второй это утеряно.
Георгий, время от времени уничижительно думать о себе — это вообще святое право всякой развитой личности.)
Интересно, что та властность, с какой поэзия накинулась на Светлану (иначе и не скажешь), говорит действительно о предназначении.
<...> и страсть Морозова схватила своей мозолистой рукой <...>
Искусство должно, обязано быть сильнее человека, должно владеть человеком. Со Светланой произошло именно так, и это прекрасно. Это талант. За ним интересно наблюдать, как за красивым водопадом.
к нему невозможно ничего прибавить и ничего убавить.
При том, что совершенству нет предела, про стихи Светланы отмечу — крайне интересно наблюдать рождение поэзии под влиянием какой-то поэтической горячки, когда из человека начинает бить искусство и наполняет сосуд до отказа, так что это даже больно и жестоко. Но разве это не высшее предназначение? Это то, что искал средневековый мистицизм: человек слыхом не слыхивал, а его избрало для поэзии. Почему я, Небеса? И небеса такие: Замолчи и пиши свои стихи, человече! не трать время на бессмысленные вопросы. У тебя и так времени в обрез.
Так и живём: то мучительный сон души и уничижительные мысли, то — не менее болезненный фонтан из недр души. Всё по-лермонтовски: Но мне милей страдания земные: Я к ним привык и не оставлю их...
Рахманинов, Пьяццолла, хорошие стихи и мороженое… да это же рай какой-то! Уважаемые собеседники, мне кажется, мы отыскали потерянный рай!..
А вообще мне приятно видеть в Ваших строках, Игорь, что в понимании художественных целей у нас больше общего, чем различий.
я слегка посетовал на некоторое несоответствие, будем уж говорить прямо, вашего литературного манифеста
уровню обсуждаемого произведения.
Ах, Игорь… А где же встретить нам произведения таких уровней, чтобы соблагоизволить черкнуть на них манифесты?.. Так можно всю жизнь прождать и не дождаться. Не хотеть себя разменивать на мелкое и всё ждать крупного… которое не придёт никогда. Это «скупое рыцарство». Возможно, истинный гуманизм в том, чтобы не припасать ревниво свои знания и духовный жар для лучших времён (и людей), а дарить сейчас. А вдруг это лучшее, с чем посчастливится столкнуться? Между прочим, за последние несколько лет Светлана Захарова — единственная, кто лично обратился ко мне за моим мнением. В сегодняшнем мире компетенция не только не ценится, а уже высмеивается: компетентный нашёлся, иди, собаку свою поучи... Где найти то место и тех людей, где и с кем мы будем уместны, будем кстати, будем полезны, будем не лишними на празднике жизни, вот в чём вопрос. Так что пусть, пусть уровень обсуждаемого произведения будем таким, какой бог послал. Я боюсь замолчать — потому что если замолчу, то перестану существовать, и в то, что когда-то существовала, уже сама не смогу верить.
Да, Игорь, я понимаю, что речь о простоте, а не примитивизме. Знаете, что мне забавно во всём этом обсуждении: при написании статьи о стихах Светланы я вообще не стремилась писать «заумно» или «напыщенно». Я думаю, что писала очень просто. Читая стихи, я делала краткие заметки, а потом даже не стала их особо править или «причёсывать». В конце у меня появились мыслишки про нарративизм — и я их быстро изложила. Без усложнений, только свои мысли. Думаю, сложна сама тема истинного и мнимого и роли нарратива в понимании истории и литературы. Сложна — то есть неоднозначна, многогранна, объёмиста. В двух словах тут не выскажешься.
Георгий, полагаю, Ваше сообщение совершенно по теме. Спасибо! С годами всё сложнее видеть истинную красоту в людях и явлениях, а в юности всё острее и увесистее, но лишь потому, что мы так малы. Это как разочарование, что в детстве пломбиры в стаканчиках были большими, а стали маленькими. А они вовсе не стали маленькими…
На самом деле, мы все, и Вы, и Игорь, пишем тут об одном и том же. Зачем вырастать так сильно и так далеко, что пломбир из детства начинает казаться маленьким и менее вкусным? Почему бы не приостановить рост и не остаться в «зоне комфорта», не остаться «в детстве»? Это о выплёскивании «ребёнка вместе с водой». Избавляясь от юношеских несовершенств, ненароком избавиться от душевности. Полируя и полируя себя до совершенства, случайно увлечься и снять с себя какие-то важные слои.
Но «выплёскивать» — это не о наращивании, не о росте, а, наоборот, об обеднении. «Выплёскивание» здесь символизирует презрение к юношеским («примитивным») заблуждениям, к низкосортности, от которой человек хочет избавляться. «Выплёскивание» — это об обесценивании (чего-то, что мы считаем ниже своего достоинства ценить). А это уже снобизм. Путь к истинному человеческому совершенству не лежит через презрение к примитиву. Например, Пушкин презирает «чернь», разумеется, но отнюдь не из-за простоты этой черни, а из-за духовной порочности. Арина Родионовна тоже проста, но Пушкин её не «выплёскивает». Отделение зёрен от плевел — это в том числе и умение различать духовное (и интеллектуальное) нищенство от благородной простоты.
Короче говоря, истинный рост (который есть поиск совершенства, «утраченного рая», истины, красоты и проч.) — это не фокус на отсечении ненужного. Это фокус не на «полировке» и уменьшении, а на расширении, обретении. Обесценивание не может быть целью совершенствования (даже обесценивание «черни», «душою хладных скопцов», и пошлости). Это просто не главное, не существенное. Оно не может оттягивать внимание на себя, в то время как все силы души и разума нацелены на поиск истины и красоты, чтобы ими обогатиться и обогатить. Возможно, пломбиры в этом процессе правда уменьшатся. Но, возможно, пломбиры — это не главное. Я думаю, именно в этом и есть зеркало истины: то, что станет меньше и начнёт отдаляться, и есть неглавное, а то, что начнёт сиять по-звёздному, это и есть цель. Но реку вспять не повернуть. А иначе, боясь обретения истин, лишь бы не утратить детские пломбиры, мы откажемся от чего-то звёздного, что просто не найти среди детских мелочей, потому что оно лежит на порядки выше.
(Забавно, что тут несколько вариантов развития событий: детские пломбиры — это и есть единственная истина, а «поиск в далёких галактиках» был неистиной, потому что мир пуст и мы лишь воображали себе его полноту за пределами детства; всё преходяще, и на смену детским простым истинам должны прийти истины зрелости и т.д., это процесс естественного роста, и избежать его нельзя; и, наконец, все истины относительны, все росты относительны, одним кесарево, а другим слесарево — красота одних есть уродство для других, истина одних есть шутка для их соседей, «звёзды» одних есть не более чем «плевочки» для других. И тогда нет смысла подстаивать свои «звёзды» под чьи-то «плевочки». А зачем? Может быть, и Рахманинову нужно было играть на фортепиано менее виртуозно, потому что не все видели красоту в его «виртуозности»?)
Естественно и то, что считать себя именно «звёздами», а не «плевочками» очень самонадеянно, и всегда найдутся те, кто усмехнётся на таких выскочек: недаром слово «звезда» имеет в одном из значений именно такой оттенок пренебрежительности, неодобрения. Это проблема истинного и мнимого. Всегда достойнее, когда не сам себя признаешь «этуалью», а тебя признают. Но и это относительно, господа! Всему своё место. Рахманинова с его виртуозными пальцами не признали бы в сельском клубе. Ему бы сказали: Парень, ну, ты того-этого, не части, не части, успокойся! Не ломай инструмент, не пыли тут перед нами. Хорош понтоваться! Вот ты частушки знаешь? Вот и посиди, послушай, иезуит…
Значит ли это, что нет надобности в чём-то изощрённее частушек? Что выше частушек нет истины? Что, усложняя свой нотный текст и свою технику, Рахманинов выплеснул вместе с водой и ребёнка? Это плохо, в конце концов, что рахманиновское искусство недоступно мужичкам и бабонькам? Притом Рахманинов, как и все классики, любил фольклор и вдохновлялся народной лиричностью и простотой. Но есть разница между народной песней народа и народной песней у Чайковского. Думаю, каждому своё. У каждого своя мера, свой тип мышления, интеллекта, таланта, воспитания, понимания эстетики. И свой тип заблуждений.
Уважаемый Игорь, спасибо Вам! За Ваш отклик, внимание к работе Светланы и рецензента. В мире равнодушия отклик — это жизнь, как вода в пустыне. В интернетах даже не «хейты» уже оскорбительны, а оскорбительно равнодушие — хладосердие.
Прокомментирую комментарий. Насчёт постности — это из-за постмодернизма или даже постпостмодернизма. Поэзии недостаточно — читателю трюк подавай. Кульбит или сальто мортале. Светлана упряма, она, видимо, не хочет добавлять перчинки и специи в свои стихи: история великих людей, по её мнению, великих подвигов, боёв и проч. не требует постановочных эффектов. Это вопрос художественных методов. Сделать более модно, более эффектно — а вдруг получится «попса»? Сделать более традиционно-- а вдруг получится постное старьё, которое прочитают 1-2 человека?.. Такие же любители постного традиционализма и прочитают.
Другое дело, что можно сделать форму ярче, пронзительнее за счёт ухода от монотонности. Но это тоже метод, вот в чем дело. Я знаю людей, которые танцуют индийский классический танец и выбирают только самые монотонные танцы, по 10 минут, с традиционной музыкой — потому что они им кажутся изящнее, чем современные адаптации. Такие осилит только истинный ценитель. Или не осилит — за отсутствием ценителей. Одиночество — яд, который принимают в одиночестве.)
Кульминацию Светлана усиливает лексически и пунктуационно, а можно ритмически. Видимо, её идея такова: если нет интереса к истории, к людям, то не надо подогревать интерес эффектами. Стихи лишены зрелищности, чтобы отсечь любителей зрелищности? Возможно.
Насчёт рецензирования. Игорь, мне скучно писать попроще для людей попроще. Не хочу. Мне это постно. Я не дефектолог, не логопед. Не хочу по буквам объяснять недопонявшим. Мои скудные годы не хочу тратить на то, чтобы вечно подрезать себе язык и подстраиваться под людей «с разной подготовкой». Скучно.
Другие станут попроще, и народ к ним потянется, а ко мне народ никогда не тянулся и сейчас, видимо, не начнёт. "Ты таков таким, каким ты есть." Опускать внутреннюю планку, чтобы недопонявшие и недоучившиеся осилили? И вечно ходить в опущенном положении, «на кортах» или «с упавшими плечами»?)) Нет. Мы, может быть, ещё подрастём — ввысь, где одиноко, но зато простор.
Наукообразно, Вы говорите. Образ — тоже неплохо. Истинная научность нам ещё, значит, предстоит. Будем оттачивать, утончать до предела, до совершенства, будем умножать знания, опыт, смыслы. Я не смогу познавать жизнь и её проявления в форме поэзии, если буду подстраиваться. Но примитивное в сферу моего научного интереса не входит. Вот подхвачу Альцгеймер — тогда и попроще материал пойдёт.
Ещё раз спасибо, рада творческой встрече, Игорь. И рада, что встретила Вас в Москве: теперь могу представлять Ваши лицо и голос, когда отвечаю Вам.
Будут ещё мысли — пишите, всегда рада Вашему отклику. И академическое образование здесь совершенно вторично: оно помогает, не более того, как ложка помогает есть суп. Можно и без неё. Но поэтом и филологом я, к примеру, стала задолго до того, как стала лингвистом.)
Издевательски отозваться о моём происхождении, о моих прадедах — достойно?
У меня с Вами, Галина, очень разные представления о достоинстве.
Альмир, а Вы заранее подумали, как будете извиняться, если я отвечу — да?
Если мои прадеды и прабабушки относились к тем, кого Вы с презрением и насмешкой посмели назвать «высокоблагородиями»?
Если Ваши презрение и насмешка — это удар по моим праотцам?
Как в Вашем сословии принято извиняться за оскорбление?
Моя прапрабабушка была учителем русского языка и литературы. Как Вам известно, до революции учителя в Российской Империи получали личное дворянство. Это было прописано в «Табели о рангах». (Директора гимназий, к примеру, получали потомственное дворянство.)
Кстати, подробный рассказ Альмира о том, что именно он не знает в языке (подлежащие, деепричастия, рифмы и проч.), вышел подробнее моего ответа. Но мы же не считаем, что он так подробно объясняет, что значит не знать правил русского языка, как будто открывает америки маленьким девочкам?
Хохма — это анекдот, шутка. Вы усматриваете шутку в попытках военного врага «пленить команду, а бриг – изъять»? Обратите внимание, что с предыдущим бригом турки поступили именно так: они пленили команду, а бриг изъяли, дали ему имя «Данный Богом» и начали им пользоваться. Возможно, Вы испытываете недоверие к достоверности этой исторической информации и потому назвали «хохмой»?
(кто?) Последний (то есть последний оставшийся в живых) (чем?) пулей (где?) в абордаже (что он сделает?) поставит точку.
Наш обет, — звучит как «наш обед»Да, Альмир, слова «обед» и «обет» фонетически идентичны — потому что это омофоны. Однако это самоценные слова, и омофония не влияет на ценность каждого из них по отдельности — смысл ведь угадывается из контекста. Но — если омофония в итоге начнёт действительно мешать, Светлана её исключит.
Светлана захотела подробно описать решение команды и Казарского: решение идти в «последний бой» было принято не лично командиром, а самой командой — то есть народом. В данном случае истинный герой — это народ, команда. Команда не выступает подчинёнными, «холопами», которым капитан навязывает смертный бой. Русский богатырь, по задумке автора, — это все матросы.
Альмир, это же ирония — то есть выражение в словах противоположного смысла.
Если в тексте присутствует ирония, то следует понимать, что говорящий так не считает и, более того, высмеивает такую точку зрения.
Вы же владеете сарказмом — а сарказм как раз таки разновидность комического, как и ирония, только ирония выражает насмешку, а сарказм — обычно оскорбление.
Дело в том, что после первого разбора Светлана лично обратилась ко мне, предложив моему вниманию своё стихотворение о рейде Карягина. Кто стучит — тому открывается.
Посмотрите в Литературной беседке: там есть отдельная статья с примерами.
С таким саркастичным и открыто презирающим меня и мои убеждения собеседником переписываться — одно наслаждение, в котором я себе откажу. Не могу чересчур разлакомить себя, блюду себя в строгости.
Кратко отвечу, что подло целые сословия называть «подлыми» — но Вы и так уже это поняли из моего предыдущего сообщения про aristos.
Подлость — это всегда не общественная, а личная черта.
К сожалению, среда влияет на формирование личности, и в подлом окружении нередко формируется подлый человек. Однако не всегда — иногда высота человеческого духа и таланта может воссиять над подлостью среды.
И слишком часто невежество, малообразованность, открытое презрение к «дурацким грамотным», этим «высокоблагородным интеллигентишкам, чтоб они все провалились», выливается в подлость.
Как Аристотель определил разницу между образованным и необразованным?
«Как между живым и мёртвым.»
Недавно прочла следующего содержания комментарий о дворянине Иване Алексеевиче Бунине: «Он гнусный бесчеловечный п******».
Подлое суждение, не правда ли?
Почему гнусный? В чём гнусный?
Гнусный — это внушающий отвращение, омерзение, низкий и подлый.
Это суждение о Бунине-писателе или Бунине-человеке? Пишущий испытал омерзение при чтении бунинской прозы или поэзии?
Ясно, что это суждение можно применять и к прочим людям искусства: Рахманинов гнусный, Лермонтов гнусный и проч.
Не обязательно знать и понимать искусство человека — можно всё равно назвать его «гнусным», так как это мерзкий высокоблагородный аристократишка, у которого исконное правило — убивать и воровать. Смерть буниным и рахманиновым, — видимо, выкрикнут в следующий раз.
Далее интереснее. Почему бесчеловечный?
И наконец — почему последнее ругательство?
От ненависти, от бессилия перед совершенством бунинской души. Бунин — aristos, так как его литературного и поэтического совершенства достаточно, чтобы считаться лучшим. То, к чему он призывает в своей литературе и что провозглашает, — благородно и высоко, а низость — сметь обсуждать не искусство Бунина, а сплетни о нём.
И это пишет тот самый народ, ради которого рвали душу Бунины, Некрасовы, Пушкины. И вот спрашивается: а оно того стоило?
А на самом деле, ответ таков: если из 10 таких комментаторов есть хоть один неконченый человек, то стоило.
Да, Альмир, мне тоже это знакомо. С детства я тоже писала грамотно, не зная особо правил языка.
Что есть правила?
Это не руководство к действию, а суммирование наблюдений над языком.
Следовательно, полагая, что правила диктуют нам, люди совершают логическую ошибку, путая причину со следствием.
Напротив, это люди классифицируют подмеченные явления и формулируют в виде правил, стремясь к ясности и простоте.
Стало быть, интеллекта человека достаточно, чтобы писать грамотно. Грамотность не всегда привносится извне — нередко она рождается изнутри.
Здравствуйте, Альмир. К сожалению, Вы ошибочно определили «исконные устои» аристократии.
Разберёмся подробнее в этом понятии — «аристократ».
Что значит «аристократ»?
Мы, россияне, наследники страны побеждённых аристократов. В Революцию 1917 года, как общеизвестно, рабочие и крестьяне победили дворян и монархистов. Но это лишь слова, лишь оболочки смыслов, а каковы сами смыслы? Что побеждено в ту революцию? Что значит «быть аристократом»? Действительно ли необходимо было частично убить, частично посадить, частично вынудить к эмиграции, частично выставить ущербным классом аристократию?
Аристократ — это ущербный человек?
Наши дети и внуки будут так понимать значение этого слова?
Принц Эдуард Марка Твена — ущербный аристократ?
Или только русские аристократы были ущербными и заслуживали наказания?
Русские аристократы — это фамусовы? Это скотинины? Это господа-головлёвы, люди «легкомысленные и пьяненькие»? Это плюшкины?
Это Феликсы Юсуповы, своими руками убивающие блаженных?
Большой словарь русских поговорок В. М. Мокиенко и Т. Г. Никитина (2007 г.) даёт понятие «аристократ духа» с пометой «ироническое выражение»:
АРИСТОКРАТ
Аристократы духа. Книжн. Ирон. То же, что аристократия духа (АРИСТОКРАТИЯ).
Синонимы: аристократишка, барин, белая кость, благородный, вельможа, голубая кровь, гранд, дворянин, знатник, знатный, карманник, нобиль, оптимат, патриций, рыцарь, эвпатрид
Синонимы тоже выражают презрение к понятию «аристократ». Что значит эта насмешка?
Смешна сама мысль, что «аристократы духа» существуют. Это громкие слова для пустого места. Высокое название для низкой «натурки». Напыщенные слова для ничтожеств, возомнивших о себе невесть что.
Нет аристократов — есть аристократишки. Чванливые баре думают, что их «белая кость» белее, чем у черни? И т.д.
У понятия «аристократ» есть история.
Этому явлению не одна тысяча лет. Вряд ли одной революцией в одной стране можно уничтожить явление, до того тысячелетиями присущее человеческой цивилизации в целом.
Реальный словарь исторических древностей под редакцией Й. Геффкена, Э. Цибарта (1914 г.) объясняет конфликт плебеев и аристократов.
Греч. aristokratia образовано от aristos — благородный, лучший, и kratos — сила. Дословно «аристократия» — это «сила лучших», «господство лучших». Благородный — это и есть лучший. Благородные металлы, к примеру, зовут так не без причины.
Имя Аристотель тоже образовано от корня aristos:
от др.-греч. Ἀριστοτέλης, от др.-греч. ἄριστος «лучший», из праиндоевр. *ar- «подходить, быть годным» + τέλος «конец; результат; налог».
Аристосом изначально в Древней Греции называли того, кто по своим внешним и внутренним качествам превосходил всех. Самый умный, самый талантливый, самый доблестный, самый мужественный, самый находчивый, самый исключительный по полноте ума и духа. Отсюда — аристократ духа, то есть благородный (лучший) по духу, по своим истинным качествам.
Логично, что аристократами в древнем обществе становились самые способные, сильные и умные. Посредственности за ними не успевали. Сливки общества — это естественное явление, так как одни люди рождаются гениальнее и талантливее других.
В Древнем Риме потомки аристократов сформировали свой класс, свою коалицию — патрициев. Например, некий предок был очень силён, находчив и великолепен. Он победил в войне, получил лучшую невесту и воцарился. Он стал родоначальником дворянского рода. Его потомки стали патрициями.
Люди в древности верили, что лучшие качества передаются по наследству. Доблесть, красота, благородство, ум и талант патриций передает своему сыну. Например, яблоня определённого сорта каждый год будет давать именно такие яблоки. Её черенки будут обладать именно сортом этой яблони. Увы, не всегда происходило именно так с людьми. Человечий «сорт» не всегда передается детям. Видимо, «человечья порода» куда сложнее яблонной.
Потому потомки одного доблестного аристократа порой не обладали ни одним из тех качеств, которые когда-то вознесли их доблестного предка на вершину социальной пирамиды.
Ничтожных и порочных сынков родителей-дворян Пушкин звал «светской чернью».
Это является основным аргументом критики социальной системы с патрициями и плебеями: благородство не всегда передаётся по наследству, и в семье плебеев, чей предок был жалким, трусливым, лживым и алчным, может родиться сильный и великодушный аристократ. И тогда система будет ограничивать потомков. Такая система не сможет воздать потомкам должного.
Но заметьте: система работала в мире, в котором (как верили древние) дети непременно наследуют главные качества своих предков, как благородные кобель и сука всегда рождают благородных щенков, а те своих, и так далее. Это порода. Речь, видимо, всё-таки о генетике — которая предрекает многое, но не всё.
В Древнем Риме плебеи долго боролись за свои права. Они утверждали, что среди черни рождаются «аристократы духа», которые тоже достойны всего лучшего.
После того как плебеи добились права занимать все почетные должности, пишет Реальный словарь исторических древностей, патриции, которые были благородными по роду и только одни были nobiles, теряют исключительное значение.
Так появилась демократия: равноправие, право голоса быть услышанным, даже если то голос плебея.
Но «плебей», таким образом, есть обозначение рода, но не личности. В роду плебеев мог родиться «аристократ духа», а в роду патрициев — «плебей духа», верно?
Теперь образовалось новое «служилое дворянство»: как при Петре I, когда дворянские титулы раздавали отличившимся в бою — объективно «лучшим», показавшим себя лучшими, самыми сильными, талантливыми и верными бойцами.
И nobilis в Риме назывался каждый, чьи предки занимали курульную должность (то есть престольную: консулы, преторы, эдилы, диктаторы).
Нобилитет — это не «аристократы духа», а — «аристократы крови».
Есть разница, не правда ли?
Не сами по себе лучшие, а потомки лучших.
Не сами отличились, а отличились по батюшке.
Сами не обязательно могут, а вот батюшка мог.
Очевидно, что презрительное отношение к «нобилитету» — аристократам по роду — появилось ещё с тех пор, ещё тех аристократов плебеи обзывали «аристократишками», то есть духовно давным-давно обнищавшими, но всё ещё гордящимися достоинствами предков. Полноте, добейтесь чего-нибудь сами! — кричали им с иронией талантливые плебеи. — Будьте не только сынами умных: будьте и сами умны!..
Единственной привилегией знатности было ius imaginum. Ius imaginum имели только те, предки которых имели курульное достоинство. Это значило иметь восковые маски с лиц предков, которые передавали из поколения в поколение. Родовитые римляне устраивали шествия, на которых шли с масками своих великих предков на лицах. То есть буквально носили маску, закрыв своё лицо лицом своего благородного предка.
Чувствуете, откуда зародилось презрение?
Это не только форма уважения к великим предкам: это попытка «надеть» на себя заслуги предка, как будто свои собственные, как маску. Но что тогда под маской? Посредственность носит маску былого величия?
Отсюда и приходит мысль о том, что потомки не всегда достойны славы своих благородных предков. Что их привилегии, заработанные предками, им уже не принадлежат.
Однако разве это отрицает саму способность человека быть «аристократом духа»?
Очевидно, в России произошло наслоение и замена: понятия «аристократ» и «благородный» перестали обозначать истинные свойства личности, а превратились в обозначение лишь социального класса. А в этом классе были люди как высоких качеств, так и низких. Но низкие всё равно назывались «благородными», то есть носили маску своего «благородного рода». А благородный род недостаточно носить, как маску, — его нужно ещё подкреплять своими личными заслугами, умом, талантом, силой, благородством.
Быть не только сыном лучшего, но и самому продолжать быть лучшим.
Следовательно, сын великого — лучшего — человека, аристократа, который не обладает высокими качествами, — это «аристократишка», то есть аристократ мнимый.
А сын благородных людей, который не менее благороден и по своему уму и талантам превосходит всех вокруг, — это истинный аристократ.
Однако и сын низких родителей, который во всём превзошёл своих предков и возвысился в уме, таланте и добродетели над людьми, — это тоже аристократ, аристократ духа.
Увы, иллюзия, что аристократия — это лишь класс, так закрепилась в умах, что даже с победой «плебеев» над «патрициями» в России слово «аристократ» стало ироничным и позже утратилось в речи. Как будто благородство и красота духа были выдумкой дворян, как и их мнимое превосходство над чернью, и с разрушением соцкласса рухнули и эти понятия. Теперь над благородством смеются, так как это якобы придумка «бывших», а людям настоящим эти слова аристократишек ни к чему.
«Чернь» слишком уверовала в то, что она «чернь»?
Современные потомки плебеев больше не верят, что среди них могут рождаться аристократы духа?
Обыватель обывателю рознь. Сегодняшние «обыватели» все разного уровня.
Есть обыватели — люди с высшим гуманитарным (или иным, главное — качественным) образованием, с качественной речью, мыслящие, разбирающиеся в искусстве и сделавшие искусство неотъемлемой частью своей жизни. Это интеллектуальная элита. Но это тоже обыватели — тоже горожане, тоже ходящие на работу, не пишущие романов и опер, просто интеллигентные люди с умными глазами.
Есть люди с псевдообразованием, полуграмотные, знающие кое-что кое о чём, интеллектуальную элиту считающие «душнилами».
Есть и различные социальные низы: недоучившиеся, с неполным средним, из глухих «степных селений», матерящиеся, мечтающие об айфонах, а над тупыми образованными с «ихними дурацкими корочками» смеющиеся, и проч.
Много разных людей есть. Есть недоучившиеся, но стремящиеся знать и понимать больше.
Ответ на Ваш вопрос можно дать словами Аристотеля, который разницу между образованным и необразованным человеком определил так: «Как между живым и мёртвым.»
Поэзия (наравне со словесностью вообще, живописью, театром и прочими гуманитарными искусствами) так же необходима человеку для гармоничного развития, как и естественные науки. Человек заслуживает быть всесторонне развитым, подкованным, отёсанным, острым. Ведь на другом полюсе — неразвитость, неотёсанность, тупизна.
А иначе «обыватель» книжками из Ленинской библиотеки будет цыгарки раскуривать и хвастаться, какой Пушкин «ненастоящий мужик», а сам «обыватель» — настоящий. И ведь прав в последнем окажется, собака.
Сам антураж старого костёла для любовно-детективного романа — это «ух ты»!
Тени старых витражей?
Очевидно, в редакции боятся католической и польской тематики. Осторожные.
ПО обложке:
первая более таинственная, вторая в целом терпимая, но вульгарная — кричаще-сексуальная нога торчит из-под дамы… Возможно, редакция согласится занавесить даму. В первой обложке часы вносили мотив времени. Жаль, что во второй это утеряно.
Интересно, что та властность, с какой поэзия накинулась на Светлану (иначе и не скажешь), говорит действительно о предназначении.
<...> и страсть Морозова схватила
своей мозолистой рукой <...>
Искусство должно, обязано быть сильнее человека, должно владеть человеком. Со Светланой произошло именно так, и это прекрасно. Это талант. За ним интересно наблюдать, как за красивым водопадом.
к нему невозможно ничего прибавить и ничего убавить.При том, что совершенству нет предела, про стихи Светланы отмечу — крайне интересно наблюдать рождение поэзии под влиянием какой-то поэтической горячки, когда из человека начинает бить искусство и наполняет сосуд до отказа, так что это даже больно и жестоко. Но разве это не высшее предназначение? Это то, что искал средневековый мистицизм: человек слыхом не слыхивал, а его избрало для поэзии. Почему я, Небеса? И небеса такие: Замолчи и пиши свои стихи, человече! не трать время на бессмысленные вопросы. У тебя и так времени в обрез.
Так и живём: то мучительный сон души и уничижительные мысли, то — не менее болезненный фонтан из недр души.
Всё по-лермонтовски:
Но мне милей страдания земные:
Я к ним привык и не оставлю их...
Уважаемые собеседники, мне кажется, мы отыскали потерянный рай!..
А вообще мне приятно видеть в Ваших строках, Игорь, что в понимании художественных целей у нас больше общего, чем различий.
Ах, Игорь… А где же встретить нам произведения таких уровней, чтобы соблагоизволить черкнуть на них манифесты?.. Так можно всю жизнь прождать и не дождаться. Не хотеть себя разменивать на мелкое и всё ждать крупного… которое не придёт никогда. Это «скупое рыцарство». Возможно, истинный гуманизм в том, чтобы не припасать ревниво свои знания и духовный жар для лучших времён (и людей), а дарить сейчас. А вдруг это лучшее, с чем посчастливится столкнуться?
Между прочим, за последние несколько лет Светлана Захарова — единственная, кто лично обратился ко мне за моим мнением. В сегодняшнем мире компетенция не только не ценится, а уже высмеивается: компетентный нашёлся, иди, собаку свою поучи... Где найти то место и тех людей, где и с кем мы будем уместны, будем кстати, будем полезны, будем не лишними на празднике жизни, вот в чём вопрос. Так что пусть, пусть уровень обсуждаемого произведения будем таким, какой бог послал. Я боюсь замолчать — потому что если замолчу, то перестану существовать, и в то, что когда-то существовала, уже сама не смогу верить.
Знаете, что мне забавно во всём этом обсуждении: при написании статьи о стихах Светланы я вообще не стремилась писать «заумно» или «напыщенно». Я думаю, что писала очень просто. Читая стихи, я делала краткие заметки, а потом даже не стала их особо править или «причёсывать». В конце у меня появились мыслишки про нарративизм — и я их быстро изложила. Без усложнений, только свои мысли.
Думаю, сложна сама тема истинного и мнимого и роли нарратива в понимании истории и литературы. Сложна — то есть неоднозначна, многогранна, объёмиста. В двух словах тут не выскажешься.
С годами всё сложнее видеть истинную красоту в людях и явлениях, а в юности всё острее и увесистее, но лишь потому, что мы так малы. Это как разочарование, что в детстве пломбиры в стаканчиках были большими, а стали маленькими. А они вовсе не стали маленькими…
На самом деле, мы все, и Вы, и Игорь, пишем тут об одном и том же. Зачем вырастать так сильно и так далеко, что пломбир из детства начинает казаться маленьким и менее вкусным? Почему бы не приостановить рост и не остаться в «зоне комфорта», не остаться «в детстве»? Это о выплёскивании «ребёнка вместе с водой». Избавляясь от юношеских несовершенств, ненароком избавиться от душевности. Полируя и полируя себя до совершенства, случайно увлечься и снять с себя какие-то важные слои.
Но «выплёскивать» — это не о наращивании, не о росте, а, наоборот, об обеднении. «Выплёскивание» здесь символизирует презрение к юношеским («примитивным») заблуждениям, к низкосортности, от которой человек хочет избавляться. «Выплёскивание» — это об обесценивании (чего-то, что мы считаем ниже своего достоинства ценить). А это уже снобизм. Путь к истинному человеческому совершенству не лежит через презрение к примитиву. Например, Пушкин презирает «чернь», разумеется, но отнюдь не из-за простоты этой черни, а из-за духовной порочности. Арина Родионовна тоже проста, но Пушкин её не «выплёскивает». Отделение зёрен от плевел — это в том числе и умение различать духовное (и интеллектуальное) нищенство от благородной простоты.
Короче говоря, истинный рост (который есть поиск совершенства, «утраченного рая», истины, красоты и проч.) — это не фокус на отсечении ненужного. Это фокус не на «полировке» и уменьшении, а на расширении, обретении. Обесценивание не может быть целью совершенствования (даже обесценивание «черни», «душою хладных скопцов», и пошлости). Это просто не главное, не существенное. Оно не может оттягивать внимание на себя, в то время как все силы души и разума нацелены на поиск истины и красоты, чтобы ими обогатиться и обогатить. Возможно, пломбиры в этом процессе правда уменьшатся. Но, возможно, пломбиры — это не главное. Я думаю, именно в этом и есть зеркало истины: то, что станет меньше и начнёт отдаляться, и есть неглавное, а то, что начнёт сиять по-звёздному, это и есть цель. Но реку вспять не повернуть. А иначе, боясь обретения истин, лишь бы не утратить детские пломбиры, мы откажемся от чего-то звёздного, что просто не найти среди детских мелочей, потому что оно лежит на порядки выше.
(Забавно, что тут несколько вариантов развития событий: детские пломбиры — это и есть единственная истина, а «поиск в далёких галактиках» был неистиной, потому что мир пуст и мы лишь воображали себе его полноту за пределами детства; всё преходяще, и на смену детским простым истинам должны прийти истины зрелости и т.д., это процесс естественного роста, и избежать его нельзя; и, наконец, все истины относительны, все росты относительны, одним кесарево, а другим слесарево — красота одних есть уродство для других, истина одних есть шутка для их соседей, «звёзды» одних есть не более чем «плевочки» для других. И тогда нет смысла подстаивать свои «звёзды» под чьи-то «плевочки». А зачем? Может быть, и Рахманинову нужно было играть на фортепиано менее виртуозно, потому что не все видели красоту в его «виртуозности»?)
Естественно и то, что считать себя именно «звёздами», а не «плевочками» очень самонадеянно, и всегда найдутся те, кто усмехнётся на таких выскочек: недаром слово «звезда» имеет в одном из значений именно такой оттенок пренебрежительности, неодобрения. Это проблема истинного и мнимого. Всегда достойнее, когда не сам себя признаешь «этуалью», а тебя признают. Но и это относительно, господа! Всему своё место. Рахманинова с его виртуозными пальцами не признали бы в сельском клубе. Ему бы сказали: Парень, ну, ты того-этого, не части, не части, успокойся! Не ломай инструмент, не пыли тут перед нами. Хорош понтоваться! Вот ты частушки знаешь? Вот и посиди, послушай, иезуит…
Значит ли это, что нет надобности в чём-то изощрённее частушек? Что выше частушек нет истины? Что, усложняя свой нотный текст и свою технику, Рахманинов выплеснул вместе с водой и ребёнка? Это плохо, в конце концов, что рахманиновское искусство недоступно мужичкам и бабонькам? Притом Рахманинов, как и все классики, любил фольклор и вдохновлялся народной лиричностью и простотой. Но есть разница между народной песней народа и народной песней у Чайковского. Думаю, каждому своё. У каждого своя мера, свой тип мышления, интеллекта, таланта, воспитания, понимания эстетики. И свой тип заблуждений.
Прокомментирую комментарий. Насчёт постности — это из-за постмодернизма или даже постпостмодернизма. Поэзии недостаточно — читателю трюк подавай. Кульбит или сальто мортале. Светлана упряма, она, видимо, не хочет добавлять перчинки и специи в свои стихи: история великих людей, по её мнению, великих подвигов, боёв и проч. не требует постановочных эффектов. Это вопрос художественных методов. Сделать более модно, более эффектно — а вдруг получится «попса»? Сделать более традиционно-- а вдруг получится постное старьё, которое прочитают 1-2 человека?.. Такие же любители постного традиционализма и прочитают.
Другое дело, что можно сделать форму ярче, пронзительнее за счёт ухода от монотонности. Но это тоже метод, вот в чем дело. Я знаю людей, которые танцуют индийский классический танец и выбирают только самые монотонные танцы, по 10 минут, с традиционной музыкой — потому что они им кажутся изящнее, чем современные адаптации. Такие осилит только истинный ценитель. Или не осилит — за отсутствием ценителей. Одиночество — яд, который принимают в одиночестве.)
Кульминацию Светлана усиливает лексически и пунктуационно, а можно ритмически. Видимо, её идея такова: если нет интереса к истории, к людям, то не надо подогревать интерес эффектами. Стихи лишены зрелищности, чтобы отсечь любителей зрелищности? Возможно.
Насчёт рецензирования. Игорь, мне скучно писать попроще для людей попроще. Не хочу. Мне это постно. Я не дефектолог, не логопед. Не хочу по буквам объяснять недопонявшим. Мои скудные годы не хочу тратить на то, чтобы вечно подрезать себе язык и подстраиваться под людей «с разной подготовкой». Скучно.
Другие станут попроще, и народ к ним потянется, а ко мне народ никогда не тянулся и сейчас, видимо, не начнёт. "Ты таков таким, каким ты есть." Опускать внутреннюю планку, чтобы недопонявшие и недоучившиеся осилили? И вечно ходить в опущенном положении, «на кортах» или «с упавшими плечами»?)) Нет. Мы, может быть, ещё подрастём — ввысь, где одиноко, но зато простор.
Наукообразно, Вы говорите. Образ — тоже неплохо. Истинная научность нам ещё, значит, предстоит. Будем оттачивать, утончать до предела, до совершенства, будем умножать знания, опыт, смыслы. Я не смогу познавать жизнь и её проявления в форме поэзии, если буду подстраиваться. Но примитивное в сферу моего научного интереса не входит. Вот подхвачу Альцгеймер — тогда и попроще материал пойдёт.
Ещё раз спасибо, рада творческой встрече, Игорь. И рада, что встретила Вас в Москве: теперь могу представлять Ваши лицо и голос, когда отвечаю Вам.
Будут ещё мысли — пишите, всегда рада Вашему отклику. И академическое образование здесь совершенно вторично: оно помогает, не более того, как ложка помогает есть суп. Можно и без неё. Но поэтом и филологом я, к примеру, стала задолго до того, как стала лингвистом.)