Это было когда-то, в далекой стране, Где у берега спят корабли. Там я девочку знал (это было давно), И я звал ее Аннабель-Ли. Я жил ею одной, и она — только мной, И, играя, мы вместе росли.
Были оба мы дети, — в далекой стране, Где у берега спят корабли, — Но любили мы так, как никто никогда, Как большие любить не могли. Только — ангелы рая за эту любовь Рассердились на Аннабель-Ли.
Оттого и случилось — в той дальней стране, Где у берега спят корабли, — С моря ветер холодный дохнул из-за туч И убил мою Аннабель-Ли.
И родные блестящей толпой собрались И её от меня унесли. Чтобы в тёмном гробу схоронить навсегда В глубине той далекой земли.
Видно, мало в раю знали счастья, что рай Позавидовал детям земли: Это ведомо всем в том далеком краю, Где у берега спят корабли. Почему чёрный ветер дохнул из-за туч И убил мою Аннабель-Ли.
Но любили мы так, как никто из людей, Как большие любить не могли — Хоть мудрей нас, но так не могли; И не властны ни ангелы райских полей И ни демоны в недрах земли Разрубить эту нить меж душою моей И душой моей Аннабель-Ли.
Мне луна с вышины шлёт лучистые сны Про меня и про Аннабель-Ли; Каждый звёздный алмаз — словно свет её глаз, Тихий взор моей Аннабель-Ли; Если ж ночь и темна — снова я и она, Я, и друг, и сестра, и невеста-жена, Тихо спим под покровом земли — Где у берега спят корабли.
Это было давно, это было давно, В королевстве приморской земли: Там жила и цвела та, что звалась всегда, Называлася Аннабель-Ли, Я любил, был любим, мы любили вдвоем, Только этим мы жить и могли.
И, любовью дыша, были оба детьми В королевстве приморской земли. Но любили мы больше, чем любят в любви,— Я и нежная Аннабель-Ли, И, взирая на нас, серафимы небес Той любви нам простить не могли.
Оттого и случилось когда-то давно, В королевстве приморской земли,— С неба ветер повеял холодный из туч, Он повеял на Аннабель-Ли; И родные толпой многознатной сошлись И ее от меня унесли, Чтоб навеки ее положить в саркофаг, В королевстве приморской земли.
Половины такого блаженства узнать Серафимы в раю не могли,— Оттого и случилось (как ведомо всем В королевстве приморской земли),— Ветер ночью повеял холодный из туч И убил мою Аннабель-Ли.
Но, любя, мы любили сильней и полней Тех, что старости бремя несли,— Тех, что мудростью нас превзошли,— И ни ангелы неба, ни демоны тьмы, Разлучить никогда не могли, Не могли разлучить мою душу с душой Обольстительной Аннабель-Ли.
И всегда луч луны навевает мне сны О пленительной Аннабель-Ли: И зажжется ль звезда, вижу очи всегда Обольстительной Аннабель-Ли; И в мерцаньи ночей я все с ней, я все с ней, С незабвенной — с невестой — с любовью моей— Рядом с ней распростерт я вдали, В саркофаге приморской земли.
Ольга, благодарю Вас за участие, Вы совершенно правы! Принцессой назвала Муся сестру Асю — но я убеждена, что юной быстрой принцессой была и сама Муся!.. P.S. А мотив принцесс, кстати, получит продолжение…
Елена, благодарю Вас за прекрасный ответ! Анастасия и Марина были духовно очень близки, в том числе и благодаря поэзии (скорее именно благодаря ей): в фильме, вышедшем незадолго до смерти престарелой Аси, она рассказала о совместных чтениях стихов с Мариной… И границы между детством сестёр нет, это одно общее сказочное детство безграничной родительской любви и ожидания чудес от жизни…
Сильно сказано. За что боролись — на то и напоролись. Хотели равенства — но забыли уточнить, каким оно должно быть на вкус. И вот к нашему столику поднесли горькую чашу — и, к несчастью, бездонную.
Действительно, прослеживается масса общего, однако в этот раз имелся в виду Антон Павлович Чехов — сын мещанина, внук мужика, лицо русской интеллигенции.
А я прибегаю к словарю всегда — и в эмоциональности, и в спокойствии! Словари — это такие книги для филологов духа. Считаю, что была филологом всегда, и до получения филологического образования.)
Да, имелась в виду именно лавка Чехова. Какое-то время семья проживала там на втором этаже, а торговля велась, как было принято при такой планировке, на первом.
Тогда кем же являются родители героини и она сама?
Свою точку зрения я уже описала. По моему мнению, они всё-таки являются интеллигенцией, которая (возможно, именно из-за травматичных реалий 80-90хх годов прошлого века), не задумывалась о необходимости быть «носителем высокой нравственности».
Интеллигенция действительно всегда выступала «носителем идей, не свойственных другим социальным группам». Как только отдельные личности становились носителями подобных идей, они сами пополняли ряды интеллигенции. Интеллигент, по одному из определений (слишком упрощённому, на мой взгляд), — это образованный простолюдин.
Что даёт вам право называть их «паршивенькими», «дутыми» и т.д.?
Напомню, что здесь мы обсуждаем не автора и не наших коллег, а героев художественной литературы. Читатель и критик называют персонажей так, как считают справедливым. Например, что даёт нам право называть Онегина «скучающим эгоистом»? А что дало право критику Бурачку назвать Мцыри «диким зверёнком»? «Паршивенькие» — цитата из переписки Чехова. Для меня является авторитетной его точка зрения. Чехов не идеализировал интеллигенцию и всегда отмечал и анализировал ряд её недостатков (приведены в тексте интервью). «Дутые» — метафора. Дутый — значит объёмный, представительный снаружи, но полый, наполненный воздухом внутри (например, дутый браслет). Метафора позволяет образно охарактеризовать художественный образ, для которого форма важнее содержания.
Благодарю за приятные слова о моей молодости. Боюсь, впрочем, что слухи о моей молодости сильно преувеличены.)
Я вам пришлю еще одну конкурсную книгу — автобиографическую Натальи Матвеевой «О жизни с любовью», вот она больше подходит для изысканий по заданной тематике.
Для этого и нужен жанр интервью. Я предположила, что героиня и её семья — интеллигенция, забывшая, что ценна не «вузовская корочка» (форма), а знания (духовное содержание); автор пояснила, что герои к интеллигенции и не относились. Формат интервью несёт разъяснительную функцию. Объём вопросов и ответов не ограничен, что позволяет интервьюеру и интервьюируемому сполна высказаться.
Составляется список вопросов, его получает отвечающий и пишет свои ответы. Это не устное интервью, где следующий вопрос формируется после ответа на предыдущий, а письменное. У каждой формы свои плюсы. Так, письменное интервью помогает отвечающему тщательнее обдумать ответы, сделать их более подготовленными, а не спонтанными.
Перевод В.Жаботинского
Это было когда-то, в далекой стране,
Где у берега спят корабли.
Там я девочку знал (это было давно),
И я звал ее Аннабель-Ли.
Я жил ею одной, и она — только мной,
И, играя, мы вместе росли.
Были оба мы дети, — в далекой стране,
Где у берега спят корабли, —
Но любили мы так, как никто никогда,
Как большие любить не могли.
Только — ангелы рая за эту любовь
Рассердились на Аннабель-Ли.
Оттого и случилось — в той дальней стране,
Где у берега спят корабли, —
С моря ветер холодный дохнул из-за туч
И убил мою Аннабель-Ли.
И родные блестящей толпой собрались
И её от меня унесли.
Чтобы в тёмном гробу схоронить навсегда
В глубине той далекой земли.
Видно, мало в раю знали счастья, что рай
Позавидовал детям земли:
Это ведомо всем в том далеком краю,
Где у берега спят корабли.
Почему чёрный ветер дохнул из-за туч
И убил мою Аннабель-Ли.
Но любили мы так, как никто из людей,
Как большие любить не могли —
Хоть мудрей нас, но так не могли;
И не властны ни ангелы райских полей
И ни демоны в недрах земли
Разрубить эту нить меж душою моей
И душой моей Аннабель-Ли.
Мне луна с вышины шлёт лучистые сны
Про меня и про Аннабель-Ли;
Каждый звёздный алмаз — словно свет её глаз,
Тихий взор моей Аннабель-Ли;
Если ж ночь и темна — снова я и она,
Я, и друг, и сестра, и невеста-жена,
Тихо спим под покровом земли —
Где у берега спят корабли.
Перевод К. Бальмонта (1895)
Это было давно, это было давно,
В королевстве приморской земли:
Там жила и цвела та, что звалась всегда,
Называлася Аннабель-Ли,
Я любил, был любим, мы любили вдвоем,
Только этим мы жить и могли.
И, любовью дыша, были оба детьми
В королевстве приморской земли.
Но любили мы больше, чем любят в любви,—
Я и нежная Аннабель-Ли,
И, взирая на нас, серафимы небес
Той любви нам простить не могли.
Оттого и случилось когда-то давно,
В королевстве приморской земли,—
С неба ветер повеял холодный из туч,
Он повеял на Аннабель-Ли;
И родные толпой многознатной сошлись
И ее от меня унесли,
Чтоб навеки ее положить в саркофаг,
В королевстве приморской земли.
Половины такого блаженства узнать
Серафимы в раю не могли,—
Оттого и случилось (как ведомо всем
В королевстве приморской земли),—
Ветер ночью повеял холодный из туч
И убил мою Аннабель-Ли.
Но, любя, мы любили сильней и полней
Тех, что старости бремя несли,—
Тех, что мудростью нас превзошли,—
И ни ангелы неба, ни демоны тьмы,
Разлучить никогда не могли,
Не могли разлучить мою душу с душой
Обольстительной Аннабель-Ли.
И всегда луч луны навевает мне сны
О пленительной Аннабель-Ли:
И зажжется ль звезда, вижу очи всегда
Обольстительной Аннабель-Ли;
И в мерцаньи ночей я все с ней, я все с ней,
С незабвенной — с невестой — с любовью моей—
Рядом с ней распростерт я вдали,
В саркофаге приморской земли.
Асе
Ты — принцесса из царства не светского,
Он — твой рыцарь, готовый на всё…
О, как много в вас милого, детского,
Как понятно мне счастье твоё!
В светлой чаще берёз, где просветами
Голубеет сквозь листья вода,
Хорошо обменяться ответами,
Хорошо быть принцессой. О, да!
Тихим вечером, медленно тающим,
Там, где сосны, болото и мхи,
Хорошо над костром догорающим
Говорить о закате стихи;
Возвращаться опасной дорогою
С соучастницей вечной — луной,
Быть принцессой лукавой и строгою
Лунной ночью, дорогой лесной.
Наслаждайтесь весенними звонами,
Милый рыцарь, влюблённый, как паж,
И принцесса с глазами зелёными, —
Этот миг, он короткий, но ваш!
Не смущайтесь словами нетвёрдыми!
Знайте: молодость, ветер — одно!
Вы сошлись и расстанетесь гордыми,
Если чаши завидится дно.
Хорошо быть красивыми, быстрыми
И, кострами дразня темноту,
Любоваться безумными искрами,
И как искры сгореть — на лету!
Таруса, лето 1908
Принцессой назвала Муся сестру Асю — но я убеждена, что юной быстрой принцессой была и сама Муся!..
P.S. А мотив принцесс, кстати, получит продолжение…
И границы между детством сестёр нет, это одно общее сказочное детство безграничной родительской любви и ожидания чудес от жизни…
Сильно сказано. За что боролись — на то и напоролись. Хотели равенства — но забыли уточнить, каким оно должно быть на вкус. И вот к нашему столику поднесли горькую чашу — и, к несчастью, бездонную.
День, когда мы не пошалили, прожит зря.)
Мне кажется, я случайно нажала минус вместо плюса подле Вашего ответа, приношу извинения.
Как раз ко дню учителя, а книга — лучший подарок!))
Свою точку зрения я уже описала. По моему мнению, они всё-таки являются интеллигенцией, которая (возможно, именно из-за травматичных реалий 80-90хх годов прошлого века), не задумывалась о необходимости быть «носителем высокой нравственности».
Интеллигенция действительно всегда выступала «носителем идей, не свойственных другим социальным группам». Как только отдельные личности становились носителями подобных идей, они сами пополняли ряды интеллигенции. Интеллигент, по одному из определений (слишком упрощённому, на мой взгляд), — это образованный простолюдин.
Напомню, что здесь мы обсуждаем не автора и не наших коллег, а героев художественной литературы. Читатель и критик называют персонажей так, как считают справедливым. Например, что даёт нам право называть Онегина «скучающим эгоистом»? А что дало право критику Бурачку назвать Мцыри «диким зверёнком»?
«Паршивенькие» — цитата из переписки Чехова. Для меня является авторитетной его точка зрения. Чехов не идеализировал интеллигенцию и всегда отмечал и анализировал ряд её недостатков (приведены в тексте интервью).
«Дутые» — метафора. Дутый — значит объёмный, представительный снаружи, но полый, наполненный воздухом внутри (например, дутый браслет). Метафора позволяет образно охарактеризовать художественный образ, для которого форма важнее содержания.
Благодарю за приятные слова о моей молодости. Боюсь, впрочем, что слухи о моей молодости сильно преувеличены.)
Благодарю вас, с удовольствием прочитаю!
Составляется список вопросов, его получает отвечающий и пишет свои ответы. Это не устное интервью, где следующий вопрос формируется после ответа на предыдущий, а письменное. У каждой формы свои плюсы. Так, письменное интервью помогает отвечающему тщательнее обдумать ответы, сделать их более подготовленными, а не спонтанными.