«Если в знании существует субъективность, то оно уже знанием не является». Смотря в каком знании. Мне лично часто кажется, что вся совокупность гуманитарных знаний именно такова… ))). В этом смысле нельзя считать ту же филологию чистой наукой, наверное. Или искусствознание. Или психологию…
Если предполагать истоки творческого опыта, то почему бы нет?.. Про объективные знания и мир — ок. Но я думаю, сама психика человека — тоже особый мир, со своими «законами».
«Практик наработано огромное количество — специальное дыхание, мантры, молитвы, да и самоприказ в конце концов. Нужно только захотеть это сделать». Это правда, Георгий! И дыхание, и медитации, которые, кстати, и в некоторых больницах сегодня используются, — все это есть. Спасибо Вам за это дополнение! Полностью согласна.
Георгий, это не лично для Вас ссылка — просто для всех желающих ознакомиться, или вспомнить об ее очень драматичной истории жизни, полной трагедий и насилия.
А по поводу Белозерска — я там была однажды, на реставрации храма. В далекие школьные годы. Запомнилось, что там было просто огромное количество сильно пьющих… И после праздника город на пару суток «вымирал» — так все пили! И еще запомнилось, что одна девочка из местных учила французский язык. И я все думала, с кем она здесь будет общаться на этом красивом языке?.. ))) Надеюсь, сейчас всё в этом городе поменялось к лучшему! ))) Хотя сама природа и храм, и озеро были и тогда, 20 лет назад, хороши!
Маргарита, как здорово! И какое верное посвящение!.. Тем, кто никогда не видел моря… «Но, как-то случайно подслушав один разговор, Он грезил ночами далёкой прекрасною Ялтой, Мечтая при этом, что в жизни какой-то другой Судьба обязательно эту ошибку исправит...» .
Спасибо, Маргарита, за эту созвучную историю!.. Здорово, когда один текст становится поводом для новых текстов и размышлений!.. Про чердак — до слез!!! И про Ваше море тоже. Искренне благодарю Вас.
С «иллюзиями», точнее — призмами восприятия я во многом согласна, Георгий! Только мне кажется, что взрослый человек может в какой-то момент отказаться сознательным усилием от некоторых своих призм. Куда-то перенаправить энергию. И да, где-то в глубине души останется травма, но уже как воспоминание о ней, а не как острая боль, мешающая жить.
Маргарита, пожалуйста, реагируйте спокойнее на высказывания Георгия! Он всего лишь написал свое мнение. Никому его не навязывал. Вам оно не близко, ну, и пройдите мимо! «Кстати, а вот Вы опять (тоже, наверное, в тысячный раз) нарушаете правила Клуба — переходите на личность. Если у Вас есть сказать что-либо по существу — скажите по существу». Мы здесь чтобы каждый попробовал разобраться в своих взглядах и представлениях, а не для того, чтобы чьи-то чужие взгляды подвергнуть критике. Для кого-то сплошная глупость и весь этот марафон. Мол, чем люди взрослые заняты? Ну, и ОК, пусть так.
«Переходные объекты и переходные явления относятся к области иллюзии, которая стоит у истоков опыта». А мне вот это как раз нравится, кажется близким! (Насчет 100-процентной правоты точно не проверишь, так что...). Это идея ведь и в мифах есть. Я уж молчу про кучу художественных произведений. Насчет сексуальных символов и маркеров — да, у психоаналитиков по этой части перебор. Но я в своем материале постаралась этого избегать. Она вообще не об этом.
Спасибо, что высказали свое мнение. С Дольто обязательно ознакомлюсь! С игротерапией некоторым образом знакома. С песочной терапией. Там тоже как раз про поиск травмирующих ситуаций по «картинке» ребенка. «Взрослые, конечно, уже могут пофантазировать по поводу своих игрушек из детства». Ну, слава богу! Тем и заняты (в частности).
Магия моря и окна домов Я могла бы вспомнить много историй о своем детстве: веселых и не очень. О том, как мама читала мне перед сном детские и взрослые книги, и заснуть до окончания очередной главы меня могла заставить только высокая температура. О том, как папа рассказывал мне сказки и, уставший после работы, сонно примешивал к ним свои будничные дела и личные вкусы, так что Иванушка-дурачок у него время от времени вступал в разногласия с начальством, а Соловей-разбойник внезапно запевал русский шансон. О том, как я любила смотреть книги с картинками, особенно – альбомы репродукций Ренуара и Моне. При своих нынешних, более чем скромных художественных познаниях, я и сегодня в любой галерее узнаю некоторые такие «картинки», оказавшиеся по факту большими Картинами. О том, как я любила гостить у бабушки, в уютной квартире которой всегда пахло духами «Красная Москва» и еще чем-то съестным, вкусным, томящемся в духовке: то ароматным рагу, то кулебяками с треской, то пирожками с мясом. О воскресных прогулках в парке и о семейных обедах, в которых было больше пользы (и существенно больше зеленого салата), чем вкуса. О том, как мама иногда целыми неделями молчала. И о том, как часто, несмотря на то, что семья у нас была полная, хотя и небольшая, я чувствовала себя обиженной и непонятой, а еще чаще – одинокой. Но сегодня я хочу вспомнить о другом. О тех двух образах, которые запали мне в душу еще в детстве и с тех пор остаются для меня особенно значимыми. Это моя первая встреча с морем и освещенные вечерами окна домов. Море, которое я впервые увидела в Болгарии, на Золотых песках, было умопомрачительной роскошью. Еще до того, как я посмотрела на него своими глазами, я долго гадала, сопоставляя чужие описания, как это, когда «без конца – без края», «как огромная река, и даже больше», «как выпуклое синее блюдце»? И, увидев его впервые, я была не просто рада или восхищена – меня поглотила эта совсем даже не синяя, а какая-то серо-бирюзовая вода, заворожил мерный ритм покачивающихся волн и стихийная сила, заключенная в них. Может быть, поэтому я особенно четко запомнила все, что с морем было так или иначе связано: длинную бетонную лестницу, по которой мы спускались к набережной; пестрого попугая из прибрежного кафе, с которым меня как-то сфотографировали; цветы в кадках и блинчики с сахарной пудрой, которые продавали в местных киосках. Море не оканчивалось на пляже, где я готова была проводить по полсуток. Оно «продолжалось» на балконе гостиницы, откуда его было видно во всем его гордом великолепии. Оно прилетало к нам вместе с чайками, которые ели хлеб и фрукты прямо с рук, не боясь. Море шумело у меня в ушах по ночам, пока я ворочалась в кровати и никак не могла уснуть, продолжая покачиваться на воображаемых волнах… Когда мы вернулись с отдыха домой, я пару недель пребывала в состоянии перманентной тоски. Помню, как лежала в маленькой жаркой ванне, которая была совершенно не похожа на прохладное огромное море, и мне было невероятно грустно от этого несоответствия, и хотелось назад: к песчаному берегу, к соленой воде. И сегодня я почти так же зачарована морской стихией. Это из детства… Тогда мы крайне редко ездили не то что за границу, но даже за город, поездка в Болгарию осталась единственной нашей общесемейной морской «вылазкой», поэтому, наверное, море воспринималось и продолжает восприниматься мною как редкий и особенно ценный подарок. Второе мое воспоминание связано с окнами домов. В детстве, когда мы куда-то ехали на машине или на поезде, я частенько завороженно смотрела не на окружающие пейзажи, а на дома и на окна домов. Особенно любопытно было наблюдать за ними по вечерам, при зажженном свете. Спрашивала саму себя, кто там живет, какие люди, чем они отличаются от меня… Счастливее они или несчастнее? Какая у них работа, какая семья? Так я гадала и придумывала подчас целые «сериалы» про жителей всего единожды увиденных многоэтажек. Много лет спустя я посмотрела «Декалог» Кесьлевского, и поняла, что была не одинока в своем любопытстве к чужому обыденному миру. Режиссер сделал героями своего философского многосерийного фильма жителей одного дома, а окна этого дома стали сквозным образом всей кинокартины.
Интересные размышления, Мария!.. Насчет ангела — поручиться, конечно, нельзя, но пусть так оно и будет! «И загадка останется вечной, Не помогут учёные лбы: Если знаем – безумно слабы, Если верим – сильны бесконечно!» (А. Макаревич)
Спасибо Вам большое, уважаемая Маргарита! Это наш марафон меня вдохновил: когда читаешь так много хороших, талантливых текстов, то и самой не хочется отставать!.. )))
И потом, наши знания всегда конечны: сегодня «знаем» одно, завтра другое… поэтому здесь тоже такая не вполне устойчивая конструкция получается.
А в СССР чего только не практиковалось!.. Как-то раз писала статью по тайм-менеджменту, так оказалось, что и он — изобретение «советских ученых». Кстати, есть забавная книга Даниила Гранина в эту тему: psychosearch.ru/practice/prakticheskaya-psikhologiya/380-daniil-granin-o-tajm-menedzhment-a-a-lyubishcheva-v-knige-eta-strannaya-zhizn. :)
Если бы люди ни пытались себя излечивать от детских травм, то не было бы той же Опры Уинфри!.. Не только как известнейшей телеведущей, но и, может, просто как живого человека:
www.cosmo.ru/stars/krupnim-planom/opra-uinfri-tragicheskaya-i-neveroyatnaya-istoriya-glavnoy-zhenshchiny-ameriki/.
Георгий, это не лично для Вас ссылка — просто для всех желающих ознакомиться, или вспомнить об ее очень драматичной истории жизни, полной трагедий и насилия.
«Но, как-то случайно подслушав один разговор,
Он грезил ночами далёкой прекрасною Ялтой,
Мечтая при этом, что в жизни какой-то другой
Судьба обязательно эту ошибку исправит...»
Растрогана!..
«Кстати, а вот Вы опять (тоже, наверное, в тысячный раз) нарушаете правила Клуба — переходите на личность. Если у Вас есть сказать что-либо по существу — скажите по существу». Мы здесь чтобы каждый попробовал разобраться в своих взглядах и представлениях, а не для того, чтобы чьи-то чужие взгляды подвергнуть критике. Для кого-то сплошная глупость и весь этот марафон. Мол, чем люди взрослые заняты? Ну, и ОК, пусть так.
Насчет сексуальных символов и маркеров — да, у психоаналитиков по этой части перебор. Но я в своем материале постаралась этого избегать. Она вообще не об этом.
Спасибо, что высказали свое мнение. С Дольто обязательно ознакомлюсь! С игротерапией некоторым образом знакома. С песочной терапией. Там тоже как раз про поиск травмирующих ситуаций по «картинке» ребенка.
«Взрослые, конечно, уже могут пофантазировать по поводу своих игрушек из детства». Ну, слава богу! Тем и заняты (в частности).
Я могла бы вспомнить много историй о своем детстве: веселых и не очень. О том, как мама читала мне перед сном детские и взрослые книги, и заснуть до окончания очередной главы меня могла заставить только высокая температура. О том, как папа рассказывал мне сказки и, уставший после работы, сонно примешивал к ним свои будничные дела и личные вкусы, так что Иванушка-дурачок у него время от времени вступал в разногласия с начальством, а Соловей-разбойник внезапно запевал русский шансон. О том, как я любила смотреть книги с картинками, особенно – альбомы репродукций Ренуара и Моне. При своих нынешних, более чем скромных художественных познаниях, я и сегодня в любой галерее узнаю некоторые такие «картинки», оказавшиеся по факту большими Картинами. О том, как я любила гостить у бабушки, в уютной квартире которой всегда пахло духами «Красная Москва» и еще чем-то съестным, вкусным, томящемся в духовке: то ароматным рагу, то кулебяками с треской, то пирожками с мясом. О воскресных прогулках в парке и о семейных обедах, в которых было больше пользы (и существенно больше зеленого салата), чем вкуса. О том, как мама иногда целыми неделями молчала. И о том, как часто, несмотря на то, что семья у нас была полная, хотя и небольшая, я чувствовала себя обиженной и непонятой, а еще чаще – одинокой.
Но сегодня я хочу вспомнить о другом. О тех двух образах, которые запали мне в душу еще в детстве и с тех пор остаются для меня особенно значимыми. Это моя первая встреча с морем и освещенные вечерами окна домов.
Море, которое я впервые увидела в Болгарии, на Золотых песках, было умопомрачительной роскошью. Еще до того, как я посмотрела на него своими глазами, я долго гадала, сопоставляя чужие описания, как это, когда «без конца – без края», «как огромная река, и даже больше», «как выпуклое синее блюдце»? И, увидев его впервые, я была не просто рада или восхищена – меня поглотила эта совсем даже не синяя, а какая-то серо-бирюзовая вода, заворожил мерный ритм покачивающихся волн и стихийная сила, заключенная в них. Может быть, поэтому я особенно четко запомнила все, что с морем было так или иначе связано: длинную бетонную лестницу, по которой мы спускались к набережной; пестрого попугая из прибрежного кафе, с которым меня как-то сфотографировали; цветы в кадках и блинчики с сахарной пудрой, которые продавали в местных киосках.
Море не оканчивалось на пляже, где я готова была проводить по полсуток. Оно «продолжалось» на балконе гостиницы, откуда его было видно во всем его гордом великолепии. Оно прилетало к нам вместе с чайками, которые ели хлеб и фрукты прямо с рук, не боясь. Море шумело у меня в ушах по ночам, пока я ворочалась в кровати и никак не могла уснуть, продолжая покачиваться на воображаемых волнах…
Когда мы вернулись с отдыха домой, я пару недель пребывала в состоянии перманентной тоски. Помню, как лежала в маленькой жаркой ванне, которая была совершенно не похожа на прохладное огромное море, и мне было невероятно грустно от этого несоответствия, и хотелось назад: к песчаному берегу, к соленой воде. И сегодня я почти так же зачарована морской стихией. Это из детства… Тогда мы крайне редко ездили не то что за границу, но даже за город, поездка в Болгарию осталась единственной нашей общесемейной морской «вылазкой», поэтому, наверное, море воспринималось и продолжает восприниматься мною как редкий и особенно ценный подарок.
Второе мое воспоминание связано с окнами домов. В детстве, когда мы куда-то ехали на машине или на поезде, я частенько завороженно смотрела не на окружающие пейзажи, а на дома и на окна домов. Особенно любопытно было наблюдать за ними по вечерам, при зажженном свете. Спрашивала саму себя, кто там живет, какие люди, чем они отличаются от меня… Счастливее они или несчастнее? Какая у них работа, какая семья? Так я гадала и придумывала подчас целые «сериалы» про жителей всего единожды увиденных многоэтажек. Много лет спустя я посмотрела «Декалог» Кесьлевского, и поняла, что была не одинока в своем любопытстве к чужому обыденному миру. Режиссер сделал героями своего философского многосерийного фильма жителей одного дома, а окна этого дома стали сквозным образом всей кинокартины.
«И загадка останется вечной,
Не помогут учёные лбы:
Если знаем – безумно слабы,
Если верим – сильны бесконечно!»
(А. Макаревич)