Читала я рассуждения, по ходу прочтения вспоминала собственные размышления на эту тему, приходили разные новые мысли. Верней сказать, не новые, но пока ещё не проверенные, не приведённые мною в систему, не вмонтированные в личное мировоззрение. Ну, с точки зрения житейской логики, все пишут для себя любимых. Никто же не заставляет это делать. Но раз пишем, значит, нравится писать. Это просто любимое дело, хобби, страсть. Как вышивание крестиком. Эти два увлечения похожи тем, что можно много натворить, только результаты девать некуда. Моя соседка любит вышивать. Она и дарила картинки, и пыталась продавать, в итоге завешала в квартире все стены. А я люблю писать. Мои стихи валяются на одном из литературных сайтах, считай, пылятся в кладовке. Потому что я там с коллегами по перу не общаюсь, и моя страница болтается где-то в конце списка, никто на неё не заходит. Я и сама там бываю редко. Соседка хоть видит свои работы, а я-то нет.
В общем, пишем для себя, но пребываем в надежде, что кому-то это станет интересно и близко. Иначе, зачем огород городить? Наверное, даже человек, который стесняется выкладывать свои тексты на всеобщее обозрение, иногда представляет, как он помер, а родные обнаружили кучу тетрадей (листков, файлов — нужное подчеркнуть) с нетленкой. И покойничек с небес наблюдает, как они рыдают от горького сожаления, что проглядели гения. И бегут во все издательства мира потрясая кипами бумаг. А издатели, только пробежав глазами по первым строчкам, тут же принимают единственно верное решение — срочно в печать! И радостно потирают ручки, подсчитывая в уме скорые барыши.
Но я сама не раз слышала от пишущих людей: «Я не поэт и не претендую!» Или в каком-нибудь поэтическом сообществе кто-нибудь «успокаивает»: «ой, все мы тут не пушкины и не лермонтовы». Возникает внутренний протест, когда они включают меня в этот список непушкиных и нелермонтовых. Я-то как раз считаю, что мои стихи относятся к настоящей поэзии и даже претендую на все вытекающие последствия — целюсь в классики, короче говоря. Стану ли я классиком? Тут пришёл в голову анекдот. Мужчину спросили, какие у него вероятность встретить на улице динозавра. Он прикинул и ответил: «Это невероятно. Ну, пусть будет один шанс на триллион». Задали такой же вопрос женщине. Ответ: «Пятьдесят на пятьдесят! Либо встречу, либо нет». Предпочитаю думать, как эта барышня — либо стану, либо нет.
Что нужно делать, чтобы достичь признания на литературном поприще? Уже не до мировой славы, тем более, не до славы в веках, а просто: как добиться хоть какого-нибудь успеха. Мне тут объяснила одна милая девушка, что надо осознать, втемяшить себе в голову: это не я пишу! Это Бог моей рукой водит. Не в том смысле, что он выбрал меня в поэты и взялся опекать. Тут другое: я живу в огромном мире, воспринимаю информацию, перерабатываю её, поэтому не могу на сто процентов присваивать себе собственные труды, потому что сотворила их на почве, подготовленной для меня миром, сотворённым Богом. Это и предки, от которых унаследовала какие-то способности, и люди, развившие их (учителя, писатели, чьи произведения читала, критики, чьи уроки прошла и так далее, и так далее). Другими словами я пользуюсь тем, что дано мне от рождения, от социума и от мировой культуры. И выдаю это в своей интерпретации, руководствуясь собственной совестью и честью.
Причём здесь совесть и честь, кто-нибудь спросит. Ну, совесть помогает различать добро и зло. Это нужно, чтобы «нести светлое, доброе, вечное» — девиз, созданный ранее, но принятый именно мной за истину, другие писатели могут руководствоваться иными принципами. Если хотя бы одному человеку донесу это светлое, доброе, вечное, значит, я не зря сочиняю, значит живу по Божьим законам. С совестью понятно, а честь здесь причём? Это моя личная ответственность перед Господом — нельзя писать плохо. Значит, надо учиться, совершенствоваться, думать, работать. Иначе, тот же вопрос: зачем огород городить? Чтобы, имея желание и способности, тратить время на фигню? И фраза, что я не Пушкин и не Лермонтов здесь не прокатывает. Да, я не Пушкин, и не собираюсь быть его двойником. Я — другая. У меня есть СВОЁ, о чём хочу сказать. Поэтому и принакрыло литературным творчеством, как медным тазом.
Стану я классиком или не стану — мне по большому счёту всё равно. Хотя, прикольно было бы сверху наблюдать, как праправнук никак не может заучить мой стишок, заданный в школе. А я на облачке сижу, ножками болтаю и похохатываю: «Прости, малыш! Третий муж твоей прапрабабки говорил: твоими стихами только гвозди в гроб заколачивать!» Трудное наследство я вам, потомкам, оставила!"
В общем, мне кажется, что у писателя должно быть систематизированное, осмысленное миропонимание, которое он будет воплощать в сюжетах, побуждающих читателя переживать и думать о собственной жизни. Чем шире и глубже переработает литератор собственные жизненные наблюдения, тем сильней он разовьёт свою душу. А когда душа у писателя большая, многогранная, то любой найдёт в ней что-то своё. Хоть с краешку, хоть по касательной, но найдёт он себя в произведении человека, обладающего честью и совестью.
А слава, почести, то, сё — это очень приятно, но необязательно. Наблюдать, систематизировать и радоваться, когда хоть один человек, да похвалил — тоже неслабый кайф. Поэтому всегда говорю: пусть пишут все. Хоть для друзей, хоть для родственников, хоть для одной мамы, которая точно похвалит, — пишите все, кто хочет что-то высказать. Кто-то прочитает и начнёт Вас лучше понимать. А это очень большое достижение человека для собственной души!
Да, Ольга, согласна, весьма интересны все те детали и моменты, которые Вы выделили. Прекрасный киноурожай собрал ваш внимательный взгляд. Насчёт диалогов простых людей — это вообще сильная сторона Джармуша. Весь его сборный фильм «Кофе и сигареты» из таких диалогов состоит. Это сборник по-своему философских ч.б. короткометражек. Про повторы — фраза «автобус мог взорваться, как огненный шар» — тоже повторяется двумя персонажами. Как будто бы это мысль самого Патерсона, подхваченная ими:). А фраза про слова на воде — это и своего рода отношение героя к своим текстам (главное — то, что он их пишет, а не то, что они останутся и останутся ли после него), и тоже отсылка к предшественникам, возможно, которые умерли безвестными, но потом их стали читать. Среди них и Эмили Дикинсон, выше упоминавшаяся в беседе.
Расстанемся? Быть может, ненадолго. Последнее тепло уходит в просинь. И сколько ты ни жди. Ни ерепенься. Пускай тепло. Но это, братцы, осень! Рябиновые бусы я вязала. Одну к одной. Гляди, без червоточин! Я поезда встречала у вокзала. И ставила не точки-многоточья. Рябиновые бусы на комоде. Они недолговечны- Это точно! Но для меня они- прощанье с летом. И если чуть прищуриться, Смотри-ка! Гранатовым мне кажутся браслетом. __________ 4 -ое сентября 2024 г.
1. Сила этого подхода в том, что автор очень свободен, независим от мнений внешнего мира и есть возможность быть максимально откровенным. Его стихи превращаются в дневник. Слабость этого подхода в узости его творческого мирка и в том, что его творчество рискует быть потерянным вместе с ним после ухода поэта. Творческая ниша узка и эгоцентрична. Она может быть интересна только его близким и всё. Другим она будет чужда, за исключением тех, кто «поймает волну настроения поэту» и почувствует, что с ним было подобное.
2. Я ни с кем из героев бы себя не сопоставил. И вообще, я вижу лишь одного героя (написал об этом ниже). Для меня упомянутые образы — два перекоса. Между ними нужен баланс, «золотая середина», причём, не 50/50, а 60 (Патерсон) и 30 (Лаура). 10% можно оставить «Марвину». Мне хватает всего: созерцательности и активности и баланса. Правда, честный продюсер бы не помешал.
3. Моё вдохновение столь же некапризно. Однако, чаще всего, я пишу на природе, в моменты созерцания.
4. а. Я не делю темы на «поэтичные» и «не вполне». Все темы — поэтичные, другое дело — как их подать. Созидательное — воспеть, деструктивное — разнести в пух и прах, дискуссионное — обозначить риторическим стихом. Зрелый поэт должен уметь отобразить любую тему, если она его взволновала, другое дело, что иногда ей достаточно уделить одной миниатюры. б. Нет, я не пишу ли стихи к юбилеям и памятным датам. в. Нет, я не считаю, что это недо-поэзия. Если кого-то вдохновляют юбилеи и памятные даты и муза приходит, как правило, с ним, то пожалуйста, это норма для пишущего человека и критиковать это — ханжество. Но сам я так не делаю. Хотя… я сам написал два честных стихотворения-посвящения. Одно после смерти В.В. Жириновского, другое — М.С. Горбачёва. Но это не на юбилей и не на памятную дату, скорее, для себя. Однажды, у меня купили книгу стихов, лишь благодаря одному из посвящений, когда его увидели и пробежали глазками.
5. а. Мои стихи – это чаще отклик именно на внешний мир. Я — экстраверт. О внутреннем своём мире пишу редко. У меня немного стихов с «Я». И в большинстве тех немногих стихов я вторично по отношению к внешнему миру. Я не люблю эгоцентризма в поэзии, особенно, собственного. б. Новые впечатления для меня жизненно необходимы, чтобы развивать творчество. Для этого надо подмечать мелочи: игра солнечных лучиков, росинка на траве, поступь Тишины. Даже быт можно облачить в поэтические одежды, взглянув на него под иным углом.
6., 7. Я не смотрел фильм, но читал о нём сюжет. И в том, что я прочитал, сделал для себя такой вывод. Внешний мир главного героя во многом совпадает с внутренним. Недаром имя героя и города совпадают, как, видимо, и ритмы жизни. Ему очень нравится поэт У. К. Уильямс, которым написал поэму «Патерсен» (явно не случайное упоминание). Кстати, этот У. К. Уильямс долго лечился от депрессии. Она же угрожала и главному герою в будущем. Загадочный японец дарит главному герою чистую тетрадь. Я это понимаю, как изменить свою жизнь (начать с чистого листа). И как намёк — опубликовать свои стихи. Кстати, У. К. Уильямс, о котором с Патерсеном разговаривал загадочный японец, активно публиковался и оказывал своим творчеством влияние на других поэтов.
В этом фильме мне видится лишь один герой без имени — Патерсон, живущий в своём внутренном круговом мире, работающий водителем(!), и три воплощения его натуры: Его основная часть (созерцательная) — Патерсон, его рациональная часть — Лаура и его эмоциональная часть — собака Марвин. Кстати, образ собаки воплощает агрессивного мужчину, особенно, бульдога. Рациональная часть Патерсона (Лаура) хочет публиковать стихи, а эмоциональная (Марвин) сопротивляется. Недаром, Лаура такая недотёпа — ведь она лишь часть Патерсона. Японец — это пришелец из внешнего мира, который предлагает созерцательному Патерсону открыть его, выйти из порочного круга и объединить три своих натуры, пойти путём его любимого поэта (кроме лечения в клинике от депрессии).
P.S. Писал свои мысли, никого не копировал. И всё-таки, я против того, чтобы стихи называть «тестом». Текст — это проза.
Юлия, рада Вам, Вашим живым и афористичным репликам-реакциям на фильм! Во многом наше восприятие совпало. «Раздеться до пояса» — вот именно! А перевод стиха — это стоять под душем в плаще, как в фильме было сказано :). Чудесные телесно-духовные образы нарисовались))). … Насчёт баланса — уверена, что так, и воздушное хокку — лишь одно из подтверждений этого. Читала накануне — в рубрике Ольги Патерманн — Ваши прозаические и стихотворные рассуждения о возрасте. Посмеялась от души. На праздники и юбилеи Вы тоже отлично и душевно пишете. Умение подмечать детали и самоирония — сильные стороны Вашего творчества, да и жизни, я думаю, тоже. … Про исчезновение текста и переживания по этому поводу — даааа, и со мной подобное случалось. Безалаберное отношение к текстам отражает безалаберное отношение к жизни… (в моем случае). Пытаюсь как-то себя перестраивать, поменьше разбрасывать «заметки на полях» по всей квартире, хоть иногда разбирать и структурировать компьютерные архивы, но… тут другая проблема появляется — время-время… … Насчет туманного будущего героя — мне тоже представляется, что новый творческий взлет случится у него. За кризисом часто следует рост.
И еще, по ходу просмотра, я для себя отметила некоторые интересные, на мой взгляд, эпизоды, выражения в этом фильме. Это: Диалоги обычных пассажиров в автобусе, странные картины в доме на стенах висят, Патерсон заглядывается на двойняшек — близнецов ( сон жены), почтовый ящик все время падает на бок ( никак не отремонтируется хозяином), а собачка, как специально, его опрокидывает. Вообще, мне кажется, этот бульдог их ревнует и пакостит даже. Не взяли с собой в кинотеатр, он изгрыз его блокнот со стихами на мелкие кусочки. Патерсон каждый вечер заходит в районный бар, пьет пиво ( водитель!), с утра же на работу! Ревностные сценки посетителей, стрельба из ненастоящего пистолета, где Патерсон очень храбро поступил, и хоть пули пластмассовые, ( но кто знал тогда об этом? ) тут быстрота сработала. Еще я обратила на откровенные разговоры в фильме ( люди делятся своими личными проблемами). Знаете, это мне напомнило наш СССР, теперь не так, не услышишь этого. Странно почему-то, но очень много темнокожих лиц, европейских мало. Не была в Америке и ничего не имею против африканского населения. Город показан таким, какой он есть. Местами чист, местами не убран, много мусора по обочинам… Все правильно — правде надо смотреть в глаза. Несколько выражений врезалось мне в мозг: « Наш мир существовал хорошо и до мобильников… автобус мог бы взорваться, как огненный шар… это были лишь слова на воде… я тогда сорвался с катушек, а у тебя вид пришибленный»… Стихи известных американских авторов упоминаются, встреча у фонтана с японцем и его фразы « я дышу поэзией,… иногда пустая страница открывает массу возможностей»… И, уходя, дарит ему новый блокнот. Это опять будет поводом Патерсону писать стихи. Место у фонтана пейзажное, с мостиком и скамейкой. Справа установлен американский флаг… для чего? Это место будто создано для того, чтобы привлекать сюда поэтов.
Елена, вот Вы написали (цитирую Вас) «Вообще же любыми своими идеями приятнее делиться», и, сделав акцент – с Кем именно, добавили: хорошо, что есть с кем делиться. Но умолчали о самом главном: а ЧТО ЭТО ЗА ИДЕИ? Моим ответом на это вопрос и будет развернутый тезис о так называемой «элитарной» литературе, а попросту говоря о гениальности.
Проясню на пальцах, на самом бытовом уровне. Талант – это Божий Дар. То есть он – от Бога. Но и гениальность – тоже Божий Дар, но выражающий некую чрезвычайно значимую для человечества идею. И – тоже от Бога. То есть и гениальность, и гениальная идея – оба от Бога. Человек, в нашем случае писатель – ни к своему таланту, ни тем более к своей гениальности личностного отношения не имеет. Талант и гениальность в его душе подобны фруктовому дереву, которое само завязывает плоды и вызревает их. А человек (писатель) лишь ведет себя по отношению к своему таланту (гениальности) как садовник, предоставляя дереву максимально благоприятные для плодоношения условия. В этом смысле он качественно ничем не отличается от обычного огородника (дачника). Так что в здоровой гениальности абсолютно нет никакой гордыни. А наоборот гордыня там, где горе-писатель держит в руках плод с дерева своего таланта и считает, что это именно он сам выносил и родил этот плод. Вот это и есть гордыня. Но после такого отношения к таланту уже само дерево у него зачахнет и больше не будет плодоносить.
А теперь о мыслях, которые превращают талантливое произведение в гениальное. Вот сейчас именно такое время для таковых мыслей. Ныне мы переживаем переходное время одной глобальной эпохи в другую. Мы или самоуничтожимся в ядерном катаклизме, или перейдем к новому, небывалому еще в человеческой истории качеству жизни, как социальной, так и личностной, индивидуальной. Я полагаю, что главным образом — в личностной жизни. То есть, мы на пороге личностного видоизменения, какого еще не знала человеческая история. А кто, если не Поэт (в самом широком смысле этого слова) сможет первым разглядеть контуры новой личности? Никто. Так далеко смотреть вперед могут только Поэты. Но для этого нужно всего ничего – ЗАХОТЕТЬ эти контуры разглядеть (увидеть). А это уже и есть вход в гениальность. Но и тут не нужно городить огород, потому как все гениальные мысли от Бога. Нужно только сердцам слушать Бога и следовать его рекомендациям. Но для этого сердце должно быть чистым от негатива, и всяческих соблазнов. Но это уже путь любого обычного праведника. То есть, в нынешнее время быть гением (стремиться к гениальности, а именно к проникновению в суть насущных проблем и искать способы их разрешения) – такое же обычное дело, как и всякое другое. Однако первоначально нужно-таки выполнить Божью Воля, дать в себе плоду гениальности созреть, а для этого нужно время, и неизвестно еще какое, а уж только потом думать о читателе, или по крайней мере о тех, с кем можно поделиться гениальными мыслями.
Ну, с точки зрения житейской логики, все пишут для себя любимых. Никто же не заставляет это делать. Но раз пишем, значит, нравится писать. Это просто любимое дело, хобби, страсть. Как вышивание крестиком. Эти два увлечения похожи тем, что можно много натворить, только результаты девать некуда. Моя соседка любит вышивать. Она и дарила картинки, и пыталась продавать, в итоге завешала в квартире все стены. А я люблю писать. Мои стихи валяются на одном из литературных сайтах, считай, пылятся в кладовке. Потому что я там с коллегами по перу не общаюсь, и моя страница болтается где-то в конце списка, никто на неё не заходит. Я и сама там бываю редко. Соседка хоть видит свои работы, а я-то нет.
В общем, пишем для себя, но пребываем в надежде, что кому-то это станет интересно и близко. Иначе, зачем огород городить? Наверное, даже человек, который стесняется выкладывать свои тексты на всеобщее обозрение, иногда представляет, как он помер, а родные обнаружили кучу тетрадей (листков, файлов — нужное подчеркнуть) с нетленкой. И покойничек с небес наблюдает, как они рыдают от горького сожаления, что проглядели гения. И бегут во все издательства мира потрясая кипами бумаг. А издатели, только пробежав глазами по первым строчкам, тут же принимают единственно верное решение — срочно в печать! И радостно потирают ручки, подсчитывая в уме скорые барыши.
Но я сама не раз слышала от пишущих людей: «Я не поэт и не претендую!» Или в каком-нибудь поэтическом сообществе кто-нибудь «успокаивает»: «ой, все мы тут не пушкины и не лермонтовы». Возникает внутренний протест, когда они включают меня в этот список непушкиных и нелермонтовых. Я-то как раз считаю, что мои стихи относятся к настоящей поэзии и даже претендую на все вытекающие последствия — целюсь в классики, короче говоря.
Стану ли я классиком? Тут пришёл в голову анекдот. Мужчину спросили, какие у него вероятность встретить на улице динозавра. Он прикинул и ответил: «Это невероятно. Ну, пусть будет один шанс на триллион». Задали такой же вопрос женщине. Ответ: «Пятьдесят на пятьдесят! Либо встречу, либо нет». Предпочитаю думать, как эта барышня — либо стану, либо нет.
Что нужно делать, чтобы достичь признания на литературном поприще? Уже не до мировой славы, тем более, не до славы в веках, а просто: как добиться хоть какого-нибудь успеха. Мне тут объяснила одна милая девушка, что надо осознать, втемяшить себе в голову: это не я пишу! Это Бог моей рукой водит. Не в том смысле, что он выбрал меня в поэты и взялся опекать. Тут другое: я живу в огромном мире, воспринимаю информацию, перерабатываю её, поэтому не могу на сто процентов присваивать себе собственные труды, потому что сотворила их на почве, подготовленной для меня миром, сотворённым Богом. Это и предки, от которых унаследовала какие-то способности, и люди, развившие их (учителя, писатели, чьи произведения читала, критики, чьи уроки прошла и так далее, и так далее). Другими словами я пользуюсь тем, что дано мне от рождения, от социума и от мировой культуры. И выдаю это в своей интерпретации, руководствуясь собственной совестью и честью.
Причём здесь совесть и честь, кто-нибудь спросит. Ну, совесть помогает различать добро и зло. Это нужно, чтобы «нести светлое, доброе, вечное» — девиз, созданный ранее, но принятый именно мной за истину, другие писатели могут руководствоваться иными принципами. Если хотя бы одному человеку донесу это светлое, доброе, вечное, значит, я не зря сочиняю, значит живу по Божьим законам.
С совестью понятно, а честь здесь причём? Это моя личная ответственность перед Господом — нельзя писать плохо. Значит, надо учиться, совершенствоваться, думать, работать. Иначе, тот же вопрос: зачем огород городить? Чтобы, имея желание и способности, тратить время на фигню? И фраза, что я не Пушкин и не Лермонтов здесь не прокатывает. Да, я не Пушкин, и не собираюсь быть его двойником. Я — другая. У меня есть СВОЁ, о чём хочу сказать. Поэтому и принакрыло литературным творчеством, как медным тазом.
Стану я классиком или не стану — мне по большому счёту всё равно. Хотя, прикольно было бы сверху наблюдать, как праправнук никак не может заучить мой стишок, заданный в школе. А я на облачке сижу, ножками болтаю и похохатываю: «Прости, малыш! Третий муж твоей прапрабабки говорил: твоими стихами только гвозди в гроб заколачивать!» Трудное наследство я вам, потомкам, оставила!"
В общем, мне кажется, что у писателя должно быть систематизированное, осмысленное миропонимание, которое он будет воплощать в сюжетах, побуждающих читателя переживать и думать о собственной жизни. Чем шире и глубже переработает литератор собственные жизненные наблюдения, тем сильней он разовьёт свою душу. А когда душа у писателя большая, многогранная, то любой найдёт в ней что-то своё. Хоть с краешку, хоть по касательной, но найдёт он себя в произведении человека, обладающего честью и совестью.
А слава, почести, то, сё — это очень приятно, но необязательно. Наблюдать, систематизировать и радоваться, когда хоть один человек, да похвалил — тоже неслабый кайф.
Поэтому всегда говорю: пусть пишут все. Хоть для друзей, хоть для родственников, хоть для одной мамы, которая точно похвалит, — пишите все, кто хочет что-то высказать. Кто-то прочитает и начнёт Вас лучше понимать. А это очень большое достижение человека для собственной души!
Тёмные ниши лесов.
Соболь, приникнув к сосне головою,
Слушает звуки боров.
Мышь прошмыгнёт незаметно и робко.
Заяц промчится стрелой.
И проскользнёт незаметною тропкой
Лис,
Огнеглазый и злой.
______
2013 г.
ЗОРИ ОТКРОВЕНИЯ
Снег не за горами –
Осень на горе.
Холодно утрами
В пёстром сентябре.
В бабье лето зори
Ярки и чисты.
Их пожару вторит
Зарево листвы.
Золотист и ярок
Сей поры закат.
В нём костры боярок
Весело горят.
Словно хвост кометы,
Серебрится пруд.
Черпают поэты
Вдохновенье тут.
Под волшебной сенью
Тайны все видны.
Зори откровенья
Дарят эти дни.
Закурлычет стая –
ОдарИт рублём.
Осень золотая,
Я в тебя влюблён!
Вновь сентябрьский день роскошен:
Лёгок, весел беззаботен;
Октябрём ещё не спрошен
О проделанной работе.
И решил сентябрь-повеса
Отдохнуть от дел немножко…
Вот идёт по кромке леса,
Собирая гриб в лукошко,
А к нему берёз-невесток
Робко тянутся ладошки,
Шепчут: «Хорошо нам вместе —
Не спеши, постой немножко!
Солнцем ласковым согреты,
Мы страшимся лютой стужи.
Ты продли, продли нам лето!
Будь нам другом, братом, мужем!
А за это обещаем
Золотой платить монетой…
Всё ты можешь (мы-то знаем)!
Так продли, продли нам лето!»
Но сентябрь глядит надменно:
«Ваших медяков не надо!
Отберу я, непременно,
Весь янтарь у винограда!
Ну, а вам зима отпустит
Меха лёгкого на шубы,—
Лишь не предавайтесь грусти
И не будьте с нею грубы.»
И ушёл, оставив бедным
Лишь туман да паутину,
Завершив штрихом последним
Ранней осени картину.
Быть может, ненадолго.
Последнее тепло уходит в просинь.
И сколько ты ни жди.
Ни ерепенься.
Пускай тепло.
Но это, братцы, осень!
Рябиновые бусы я вязала.
Одну к одной.
Гляди, без червоточин!
Я поезда встречала у вокзала.
И ставила не точки-многоточья.
Рябиновые бусы на комоде.
Они недолговечны-
Это точно!
Но для меня они- прощанье с летом.
И если чуть прищуриться,
Смотри-ка!
Гранатовым мне кажутся браслетом.
__________
4 -ое сентября 2024 г.
2. Я ни с кем из героев бы себя не сопоставил. И вообще, я вижу лишь одного героя (написал об этом ниже). Для меня упомянутые образы — два перекоса. Между ними нужен баланс, «золотая середина», причём, не 50/50, а 60 (Патерсон) и 30 (Лаура). 10% можно оставить «Марвину». Мне хватает всего: созерцательности и активности и баланса. Правда, честный продюсер бы не помешал.
3. Моё вдохновение столь же некапризно. Однако, чаще всего, я пишу на природе, в моменты созерцания.
4.
а. Я не делю темы на «поэтичные» и «не вполне». Все темы — поэтичные, другое дело — как их подать. Созидательное — воспеть, деструктивное — разнести в пух и прах, дискуссионное — обозначить риторическим стихом. Зрелый поэт должен уметь отобразить любую тему, если она его взволновала, другое дело, что иногда ей достаточно уделить одной миниатюры.
б. Нет, я не пишу ли стихи к юбилеям и памятным датам.
в. Нет, я не считаю, что это недо-поэзия. Если кого-то вдохновляют юбилеи и памятные даты и муза приходит, как правило, с ним, то пожалуйста, это норма для пишущего человека и критиковать это — ханжество. Но сам я так не делаю. Хотя… я сам написал два честных стихотворения-посвящения. Одно после смерти В.В. Жириновского, другое — М.С. Горбачёва. Но это не на юбилей и не на памятную дату, скорее, для себя. Однажды, у меня купили книгу стихов, лишь благодаря одному из посвящений, когда его увидели и пробежали глазками.
5.
а. Мои стихи – это чаще отклик именно на внешний мир. Я — экстраверт. О внутреннем своём мире пишу редко. У меня немного стихов с «Я». И в большинстве тех немногих стихов я вторично по отношению к внешнему миру. Я не люблю эгоцентризма в поэзии, особенно, собственного.
б. Новые впечатления для меня жизненно необходимы, чтобы развивать творчество. Для этого надо подмечать мелочи: игра солнечных лучиков, росинка на траве, поступь Тишины. Даже быт можно облачить в поэтические одежды, взглянув на него под иным углом.
6., 7. Я не смотрел фильм, но читал о нём сюжет. И в том, что я прочитал, сделал для себя такой вывод. Внешний мир главного героя во многом совпадает с внутренним. Недаром имя героя и города совпадают, как, видимо, и ритмы жизни. Ему очень нравится поэт У. К. Уильямс, которым написал поэму «Патерсен» (явно не случайное упоминание). Кстати, этот У. К. Уильямс долго лечился от депрессии. Она же угрожала и главному герою в будущем.
Загадочный японец дарит главному герою чистую тетрадь. Я это понимаю, как изменить свою жизнь (начать с чистого листа). И как намёк — опубликовать свои стихи. Кстати, У. К. Уильямс, о котором с Патерсеном разговаривал загадочный японец, активно публиковался и оказывал своим творчеством влияние на других поэтов.
В этом фильме мне видится лишь один герой без имени — Патерсон, живущий в своём внутренном круговом мире, работающий водителем(!), и три воплощения его натуры: Его основная часть (созерцательная) — Патерсон, его рациональная часть — Лаура и его эмоциональная часть — собака Марвин. Кстати, образ собаки воплощает агрессивного мужчину, особенно, бульдога. Рациональная часть Патерсона (Лаура) хочет публиковать стихи, а эмоциональная (Марвин) сопротивляется. Недаром, Лаура такая недотёпа — ведь она лишь часть Патерсона. Японец — это пришелец из внешнего мира, который предлагает созерцательному Патерсону открыть его, выйти из порочного круга и объединить три своих натуры, пойти путём его любимого поэта (кроме лечения в клинике от депрессии).
P.S. Писал свои мысли, никого не копировал. И всё-таки, я против того, чтобы стихи называть «тестом». Текст — это проза.
…
Насчёт баланса — уверена, что так, и воздушное хокку — лишь одно из подтверждений этого. Читала накануне — в рубрике Ольги Патерманн — Ваши прозаические и стихотворные рассуждения о возрасте. Посмеялась от души. На праздники и юбилеи Вы тоже отлично и душевно пишете. Умение подмечать детали и самоирония — сильные стороны Вашего творчества, да и жизни, я думаю, тоже.
…
Про исчезновение текста и переживания по этому поводу — даааа, и со мной подобное случалось. Безалаберное отношение к текстам отражает безалаберное отношение к жизни… (в моем случае). Пытаюсь как-то себя перестраивать, поменьше разбрасывать «заметки на полях» по всей квартире, хоть иногда разбирать и структурировать компьютерные архивы, но… тут другая проблема появляется — время-время…
…
Насчет туманного будущего героя — мне тоже представляется, что новый творческий взлет случится у него. За кризисом часто следует рост.
Это:
Диалоги обычных пассажиров в автобусе, странные картины в доме на стенах висят, Патерсон заглядывается на двойняшек — близнецов
( сон жены), почтовый ящик все время падает на бок ( никак не отремонтируется хозяином), а собачка, как специально, его опрокидывает. Вообще, мне кажется, этот бульдог их ревнует и пакостит даже. Не взяли с собой в кинотеатр, он изгрыз его блокнот со стихами на мелкие кусочки. Патерсон каждый вечер заходит в районный бар, пьет пиво ( водитель!), с утра же на работу! Ревностные сценки посетителей, стрельба из ненастоящего пистолета, где Патерсон очень храбро поступил, и хоть пули пластмассовые, ( но кто знал тогда об этом? ) тут быстрота сработала.
Еще я обратила на откровенные разговоры в фильме ( люди делятся своими личными проблемами). Знаете, это мне напомнило наш СССР, теперь не так, не услышишь этого. Странно почему-то, но очень много темнокожих лиц, европейских мало. Не была в Америке и ничего не имею против африканского населения. Город показан таким, какой он есть. Местами чист, местами не убран, много мусора по обочинам… Все правильно — правде надо смотреть в глаза. Несколько выражений врезалось мне в мозг: « Наш мир существовал хорошо и до мобильников… автобус мог бы взорваться, как огненный шар… это были лишь слова на воде… я тогда сорвался с катушек, а у тебя вид пришибленный»…
Стихи известных американских авторов упоминаются, встреча у фонтана с японцем и его фразы « я дышу поэзией,… иногда пустая страница открывает массу возможностей»… И, уходя, дарит ему новый блокнот. Это опять будет поводом Патерсону писать стихи.
Место у фонтана пейзажное, с мостиком и скамейкой. Справа установлен американский флаг… для чего?
Это место будто создано для того, чтобы привлекать сюда поэтов.
Проясню на пальцах, на самом бытовом уровне. Талант – это Божий Дар. То есть он – от Бога. Но и гениальность – тоже Божий Дар, но выражающий некую чрезвычайно значимую для человечества идею. И – тоже от Бога. То есть и гениальность, и гениальная идея – оба от Бога. Человек, в нашем случае писатель – ни к своему таланту, ни тем более к своей гениальности личностного отношения не имеет. Талант и гениальность в его душе подобны фруктовому дереву, которое само завязывает плоды и вызревает их. А человек (писатель) лишь ведет себя по отношению к своему таланту (гениальности) как садовник, предоставляя дереву максимально благоприятные для плодоношения условия. В этом смысле он качественно ничем не отличается от обычного огородника (дачника). Так что в здоровой гениальности абсолютно нет никакой гордыни. А наоборот гордыня там, где горе-писатель держит в руках плод с дерева своего таланта и считает, что это именно он сам выносил и родил этот плод. Вот это и есть гордыня. Но после такого отношения к таланту уже само дерево у него зачахнет и больше не будет плодоносить.
А теперь о мыслях, которые превращают талантливое произведение в гениальное. Вот сейчас именно такое время для таковых мыслей. Ныне мы переживаем переходное время одной глобальной эпохи в другую. Мы или самоуничтожимся в ядерном катаклизме, или перейдем к новому, небывалому еще в человеческой истории качеству жизни, как социальной, так и личностной, индивидуальной. Я полагаю, что главным образом — в личностной жизни. То есть, мы на пороге личностного видоизменения, какого еще не знала человеческая история. А кто, если не Поэт (в самом широком смысле этого слова) сможет первым разглядеть контуры новой личности? Никто. Так далеко смотреть вперед могут только Поэты. Но для этого нужно всего ничего – ЗАХОТЕТЬ эти контуры разглядеть (увидеть). А это уже и есть вход в гениальность. Но и тут не нужно городить огород, потому как все гениальные мысли от Бога. Нужно только сердцам слушать Бога и следовать его рекомендациям. Но для этого сердце должно быть чистым от негатива, и всяческих соблазнов. Но это уже путь любого обычного праведника. То есть, в нынешнее время быть гением (стремиться к гениальности, а именно к проникновению в суть насущных проблем и искать способы их разрешения) – такое же обычное дело, как и всякое другое. Однако первоначально нужно-таки выполнить Божью Воля, дать в себе плоду гениальности созреть, а для этого нужно время, и неизвестно еще какое, а уж только потом думать о читателе, или по крайней мере о тех, с кем можно поделиться гениальными мыслями.