Хотелось бы ещё немного поговорить о рифмах, как в обсуждаемых стихах, так и в целом. В современном поэтическом мире есть два основных подхода (помимо традиционного, классического понимания рифмы). Первый – это её отрицание или весьма вольное обращение, при котором достаточно либо простого совпадения последних звуков (мыЛА – рыдаЛА) или ассонансное звучание (безмОлвие – кОлокол). На мой взгляд, это приводит к тому, что доля белого стиха, безрифменного верлибра, берущего начало от традиционных русских сказаний и былин, значительно возрастает в современной поэзии. Второе – поиск новых, оригинальных рифм. Начало этому процессу положили еще в начале XX века такие поэты, как Маяковский, Хлебников, Пастернак, а подхвачен он был Евтушенко, Вознесенским, Рождественским и др. Все они успешно сочетали новаторские рифмы (у Бродского: витринах – внутри них, у Евтушенко: Россию – насильно) с привычными и кажущимися банальными грамматическими, что делало их стихи выразительными, а оригинальные находки служили смысловыми акцентами. Из наших современников мне особенно нравятся такие находки у молодого талантливого автора из Подмосковья Романа Смирнова pisateli-za-dobro.com/users/286. Например: «как страшен телевизор для гостей без звука на канале новостей; затёкшая нога; сквозняк; июль; пельмени водянистые солью ль?» или вот это: «положены судьбы альденте голодному веку на зуб невидимый плащик надень ты прикинься хотя бы что труп». Сейчас принято ругать авторов за использование традиционных грамматических, особенно глагольных, рифм. Что скрывать, и мы все этим грешим, желая по неволе показать свою «продвинутость». Но такие рифмы не только имеют право на существование в современной поэзии, но и призваны решать множество важных для поэта задач, в том числе и потому, что удобны, просты и позволяют оттенить важные смысловые акценты. Обратимся же к обсуждаемым нами Стансам Георгия Костина (см. следующий комментарий).
Нет, Анатолий, этот писатель не был врачом, как Артур Конан Дойл. По версиям исследователей, он страдал маниакально-деспрессивным психозом, что и привело в результате к самоубийству.
Вообще в домике, что на фото, размещается Библиотека-музей имени Петрарки. В нём находятся художественные произведения поэта (рисунки и эстампы), коллекция старинных изданий его произведений, а также открыта экспозиция современной живописи.
Да, с домом всё вопросно, но в этом же месте есть «Колонна Петрарки». Она была сооружена в 1804 году в честь 500-летия поэта. Епископ Кавайона Филипп де Кабассоль пригласил сюда Петрарку на отдых, и он поселился в замке, который ныне носит его имя, и руины которого величественно возвышаются над водами Сорга.
Благодарю, Анатолий! А фото в вашем комментарии так похоже на дом моих прадедов во Владимирской губернии, я описывала его в своём рассказе Добрый пастырь.
Вот этот я точно знаю! И даже могу быстро выговорить название города на венгерском Секешфехервар. Замок Бори (имя пишут по разному — от Йоне до Джона), венгерского архитектора и скульптора. Называют его замком Вечной любви. Своей эклектичностью он напомнил мне единственный замок в Болгарии — Влюблённый в ветер в селе Равадиново около Созополя.
В современном поэтическом мире есть два основных подхода (помимо традиционного, классического понимания рифмы).
Первый – это её отрицание или весьма вольное обращение, при котором достаточно либо простого совпадения последних звуков (мыЛА – рыдаЛА) или ассонансное звучание (безмОлвие – кОлокол). На мой взгляд, это приводит к тому, что доля белого стиха, безрифменного верлибра, берущего начало от традиционных русских сказаний и былин, значительно возрастает в современной поэзии.
Второе – поиск новых, оригинальных рифм. Начало этому процессу положили еще в начале XX века такие поэты, как Маяковский, Хлебников, Пастернак, а подхвачен он был Евтушенко, Вознесенским, Рождественским и др.
Все они успешно сочетали новаторские рифмы (у Бродского: витринах – внутри них, у Евтушенко: Россию – насильно) с привычными и кажущимися банальными грамматическими, что делало их стихи выразительными, а оригинальные находки служили смысловыми акцентами.
Из наших современников мне особенно нравятся такие находки у молодого талантливого автора из Подмосковья Романа Смирнова pisateli-za-dobro.com/users/286. Например:
«как страшен телевизор для гостей
без звука на канале новостей;
затёкшая нога; сквозняк; июль;
пельмени водянистые солью ль?»
или вот это:
«положены судьбы альденте
голодному веку на зуб
невидимый плащик надень ты
прикинься хотя бы что труп».
Сейчас принято ругать авторов за использование традиционных грамматических, особенно глагольных, рифм. Что скрывать, и мы все этим грешим, желая по неволе показать свою «продвинутость». Но такие рифмы не только имеют право на существование в современной поэзии, но и призваны решать множество важных для поэта задач, в том числе и потому, что удобны, просты и позволяют оттенить важные смысловые акценты.
Обратимся же к обсуждаемым нами Стансам Георгия Костина (см. следующий комментарий).
Вот он, наш болгарский замок, который его владелец, местный бизнесмен Тумпалов, тоже начинал строить как дачу для своей семьи.