Мне бы хотело продолжить тему коллективных сборников, поднятую Еленой Гостевой (которая, кстати, выполняет работу корректора наших изданий). Такие сборники можно разделить на два вида. Первый — это те, куда авторы приглашаются составителем заранее, например, по определенной тематике или причастности к сообществу (союзу, ЛИТО). Здесь редактор работает практически так же, как и с индивидуальной книгой, с той разницей, что он связан тематикой или задачей совместного проекта.
Второй — сборники, куда включаются произведения финалистов и лауреатов какого-то конкурса. В этом случае, как уже отметила Ольга Которова, у редактора нет задачи улучшать тексты, ведь это конкурсные работы. Но он обязан следить за тем, чтобы тексты не нарушали условия конкурса, нормы закона и требования издательства. Например, если в книге для детей попадается обсценная лексика или сцены, которые могут быть расценены как пропаганда курения, наркотиков или алкоголя, он обязан их убрать. Например, сейчас в альманахе «Детям» нас попросили убрать часть фразы: «Они посмеивались, снисходительно наблюдая за происходящим, и курили сигарету, передавая её друг другу», иначе сборник не попадает в жанр детской литературы и повышается возрастное ограничение с 12+ на 18+. Может ли редактор принять самостоятельное решение в этой ситуации? Считаю, что может, так как авторы, пишущие для детей, должны знать требования к этому жанру. В других текстах пришлось убрать слова про запрещённую в РФ с недавних пор соцсеть и сделать ссылку о запрете секты «Свидетели Иеговы». Опять же это такие изменения, которые редактор не просто может, а обязан сделать для того, чтобы книга была напечатана. Теперь про «разжигание национальной и иной розни». Тут, конечно, у каждого автора свой собственный взгляд, и на своих страницах, в своих авторских книгах вы все можете это отстаивать, как считаете нужным. Но давайте посмотрим, что получилось бы у нас, если бы некоторые тексты остались без правки и попали в один альманах. Вот такой набор (цитаты, орфография авторов сохранена): " расследованием пыток, похищений, бессудных казней, которые в Чеченской Республике, похоже, просто-таки обыденная повседневность" «Коротко стриженный, с лошадиной челюстью, то ли депутат, то ли целый сенатор с неброской украинской фамилией, гневно обличал зарвавшейся киевский режим». «Паша много, зло говорил матами, как он ненавидит этих сволочей, «свино-собак», россиян и как гордится, что он украинец». «Значит ты болгарский националист, бендеровец». «Наверное, В. Путин, спускавшийся прошлым летом на дно Байкала на глубоководном аппарате “Мир-1”, не нашел там никакого загрязнения». И так далее. Это только часть конкурсных «перлов». А теперь представьте, что мы напечатаем это в одном альманахе. И автор, который усмотрел в предложении заменить слова про «зарвавшийся киевский режим» (совсем неуместные в сатирическом рассказе о школьных сочинениях 70-х годов) попытку дискредитации ВС РФ и СВО и пригрозивший нам прокуратурой, прочитает три следующие фразы в другом рассказе? А его текст прочтут наши авторы с Украины? Издательство просто не пропустит всё это в печать. Поэтому наши редакторы и делают всё, чтобы произведения, собранные под одной обложкой, не нарушали закон и не затрагивали чувства других авторов.
Думаю, совет убрать из сборника, предназначенного для детей в воскресных школах, слова «сволочь», «твою мать» был логичен. Мне понятно ваше искреннее стремление во всех без исключения произведениях отражать свою позицию правозащитника. И, поверьте, это достойно уважения. Но иногда это выглядит неуместно и, простите, притянуто за уши. Как в случае с отредактированным Ольгой Которовой конкурсным рассказом, который породил данную дискуссию. Так было и с «Радоницей» — все члены редакционного совета, включая куратора от РПЦ, высказались за то, что ваши рассказы тематически не подходят сборнику.
Вот, с этой первой реакцией надо, как говорится, переспать. А потом взглянуть на текст ещё раз. Онега, а может сейчас отредактировать роман и дать ему второй шанс?
Я могу поделиться своим личным опытом работы с редакторами, как позитивным, так и не очень. Какой-то один вариант ответа из предложенных Ольгой выбрать затрудняюсь, так как всё неоднозначно.
С редактором издательства «Союз писателей», которое выпустило мою книгу «Жена хранителя маяка», мы сначала чуть не поссорились. Некоторые её правки совершенно не совпадали с концепцией книги, в то время как другие были очень профессиональными и делали текст лучше. Хорошо, что мы не «встали в позу», а выяснили причину и пришли к взаимопониманию, что сделало дальнейшую работу над книгой комфортной и эффективной. Тем не менее, процесс редактуры занял почти месяц. Но это было так называемое моноиздание, авторская книга, над которой редакторы и корректоры трудятся вместе с автором и их обязанность — всё с ним согласовывать. Мы не были сильно ограничены в сроках и могли не спешить, обсуждать все мелочи и нюансы. В итоге я поняла роль редактора: это не враг автора, не его антагонист, а помощник, чьи замечания только на пользу тексту. Одновременно это один из первых ваших читателей, восприятие которого позволяет понять, как вашу книгу примут после выхода из печати.
С негативным опытом в последнее время столкнулась дважды, оба раза в коллективных сборниках, куда меня специально приглашали. В одном случае редакция изменила название моего рассказа и убрала первый абзац текста. Я увидела это уже постфактум, хотела возмущаться, но получила разъяснение, что составители сделали это для соответствия узкой тематике, из которой мой абзац выпадал. Речь о миниатюре «Хоровод», она есть в моём профиле, и можно понять, почему часть текста убрали. От рассказов о Болгарии и её традициях этот текст уводил в сторону происходящего в совсем другой стране:) Так что с действиями редакции нельзя не согласиться.
Второй случай был с другим сборником. Там почему-то моё стихотворение «Балет» лишили названия, предварив его звёздочками, что для меня, конечно, принципиально. Хотя во вступлении оно упоминалось именно с таким названием. Я сочла это невнимательностью сотрудника при вёрстке. Больше удручило то, что рядом оказались тексты, часть из которых отнести к литературе можно условно, а часть совершенно не близка мне по смыслу и направленности. Сделала вывод, что при первых публикациях в незнакомых издательствах такие вопросы надо уточнять «до».
Маленькое замечание для участников обсуждения. Уточним термины. Корректор — тот, кто вычитывает тексты, нормализует грамматику (исправляет пунктуационные, орфографические и стилистические ошибки) и типографику. Редактор же работает с текстом, проверяет и исправляет содержание в соответствии с требованиями определённого жанра и стиля, исправляет речевые недочёты и ошибки в тексте, перефразирует некорректные фразы/слова и т. д., готовит издание к печати (сюда входит художественное, а также техническое оформление материала перед подготовкой его к выходу в свет).
Стоило почитать и другие стихи, Александр, чтобы сформировать мнение об авторе не только по его полу. А вот банить я вас не стану, дабы не доставить вам удовольствие везде рассказывать, как вас гнобят тётеньки — «литераторши», увязшие в своих пледах. Немного стихов об этом нелюбимом вами предмете: Укутав ноги в плед верблюжий, Отбросив томик Оноре, В объятьях нежных мыслей кружев Одна в бесснежном декабре. — автор: Игорь Трушин
Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым, И, садясь комфортабельно в ландолёте бензиновом, Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом, И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым — Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!. — Игорь Северянин
Я укутаю в плед тебя, сонную, Обниму и теплом убаюкаю, Стану ночью безлунно-бездонною, Горьким счастьем твоим, сладкой мукою… — Юрий Егоров
Ещё скучнее читать повторы про подгузники и матерей- одиночек. Чувствуется, что вы плохо знакомы с творчеством наших авторов. И это так по-мужски: забежать, помахать шашкой, чтобы самоутвердиться.
Как по-женски: написать, не думая — Александр, я вам повторно напоминаю правила нашего сайта, так как ваши комментарии всё более становятся похожи на оскорбления. Если вам некомфортно в нашем обществе, поищите себе другую площадку для мужского эго.
Кстати, к вопросу о характере темы: «Алые паруса» как раз о том, что ни пол, ни происхождение, ни статус в обществе не важны для тех, кто умеет мечтать и любить.
Странное мнение, с явным гендерным перекосом и, мне показалось, с недовольством автора комментария всем женским полом в целом. Психолог бы точно заметил детскую обиду на мать или, возможно, просто не складываются отношения с женщинами. Ясно одно — Александр видит в женщинах не источник жизни, не стимул к творчеству, а конкурентов, уступить которым пальму первенства выше мужского достоинства. Возможно, это и есть тема моего будущего эссе?
Итак, друзья, поговорим о «засилии» женщин в современной литературе, ибо как в дореволюционной, так и в советской гендерное превосходство мужчин было очевидным. Но на дворе ХХI век, время равноправия и широких возможностей. Что мы имеем: крупнейшим издательством РФ «Эксмо» руководят мужчины — Олег Новиков и Евгений Капьёв, АСТ до слияния с ЭКСМО возглавлял Андрей Герцев, издательство МиФ основали Игорь Манн, Михаил Иванов и Михаил Фербер, РОСМЭНом владеет Михаил Маркотин и т.д. Крупные книготорговые сети также возглавляют мужчины, например, Библио-Глобус — Борис Есенькин. Стихи.ру и Проза. ру принадлежат Дмитрию Кравчуку. Известную издательскую платформу РИДЕРО основали Александр Касьяненко, Алексей Кулаков и Александр Остапенко, а возглавляет Александр Краснокутский. Кстати, наш Союз и сайт тоже созданы мужчинами — Ивайло Петровым и Михаилом Александровым...
Поверхностный анализ крупнейших литературных премий в России, увы, свидетельствует о гендерном неравноправии, опять же в сторону мужчин. Открываем наугад интернет. Короткий список номинации «Современная русская проза» литературной премии «Ясная Поляна», в жюри которой, кстати, снова мужчины. Из семи «шортников» пять представителей сильного пола и всего две женщины, одна из которых — дочь известного писателя Виктора Астафьева Анастасия. В начале июня в Москве огласили имена финалистов премии «Большая книга», у которой самый крупный призовой фонд из российских литературных наград. Первые места там традиционно занимают мужчины, например, Леонид Юзефович аж три раза. Вот и в этот раз среди десятка финалистов всего пара женских имён… В «Золотом пере Руси» соотношение М и Ж примерно 80% к 20%. Тут в пору нам, женщинам, впасть в депрессию и, бросив перья и бумагу, поголовно уйти в декрет, к плите и пелёнкам. Философия, как и многие другие науки, в том числе культурология, всегда противопоставляла мужское и женское, Инь и Янь, где маскулинное начало – доминирующее, а феминное – вторичное. Мужскому свойственен порядок, рациональность, женскому – хаос, преобладание чувств над логикой. Это отчетливо прослеживается на примере героев и героинь русской классики: начиная от восторженной пушкинской Татьяны до тургеневских барышень и трёх чеховских сестёр мы видим некий миф, идеал женственности, лишённый реализма. Им противостоят цельные мужские характеры, наделённые умом, силой, способностью на серьёзные поступки. До сих пор большинство писателей – мужчин следуют этому шаблону, в лучшем случае женщина у их героев – помощница в делах или возлюбленная, мотивирующая к подвигам и свершениям. В то же время в современной «женской» литературе отношения полов претерпевают изменения, они сложнее, многограннее, происходит переосмысление классических гендерных ролей, их взаимопроникновение. Это связано со многими факторами: тенденциями современного общества, политическим режимом, историческими событиями, формированием нового самосознания и т.д. Именно женская проза показывает эти изменения во всей их полноте: героини Петрушевской, Улицкой, Щербаковой уже не укладываются в традиционную концепцию «мужской доминанты» и «женской слабости», опровергают устойчивое социальное представление о месте женщины -Kinder, Küche, Kirche. Обратимся к статистике, которая говорит: женщины в принципе читают значительно больше, чем мужчины (по данным ВЦИОМ). Поскольку «женские» книги читают именно женщины (81% против 19%), то и востребованность такой литературы выше. Отсюда видимость гендерного засилия, с которого мы начали наш разговор. Любое деление книг на условные группы, в том числе по полу автора или гендеру читателя, устарело и неэффективно. Пора отказаться от навязываемых стереотипов и признать, что книга как инструмент познания не зависит от пола, расы, цвета кожи её автора. Вам ведь неважно, кто вырастил яблоко – мужчина или женщина? Главное, чтобы оно было вкусным.
Дождь зимний в городе пустом вплетает в сон свои ноктюрны. Мои незапертые тюрьмы… моя душа — остывший дом. И непослушное перо, дрожа, царапает бумагу, что жадно впитывает влагу. Букв раскаленное тавро стремится свой оставить след, но оставляет только раны. И чертит жизнь меридианы из поражений и побед. Идут на цыпочках за мной ночей бессонных вереницы, чтобы под утро раствориться в воде холодной дождевой.
Такие сборники можно разделить на два вида.
Первый — это те, куда авторы приглашаются составителем заранее, например, по определенной тематике или причастности к сообществу (союзу, ЛИТО). Здесь редактор работает практически так же, как и с индивидуальной книгой, с той разницей, что он связан тематикой или задачей совместного проекта.
Второй — сборники, куда включаются произведения финалистов и лауреатов какого-то конкурса. В этом случае, как уже отметила Ольга Которова, у редактора нет задачи улучшать тексты, ведь это конкурсные работы. Но он обязан следить за тем, чтобы тексты не нарушали условия конкурса, нормы закона и требования издательства.
Например, если в книге для детей попадается обсценная лексика или сцены, которые могут быть расценены как пропаганда курения, наркотиков или алкоголя, он обязан их убрать.
Например, сейчас в альманахе «Детям» нас попросили убрать часть фразы: «Они посмеивались, снисходительно наблюдая за происходящим, и курили сигарету, передавая её друг другу», иначе сборник не попадает в жанр детской литературы и повышается возрастное ограничение с 12+ на 18+. Может ли редактор принять самостоятельное решение в этой ситуации? Считаю, что может, так как авторы, пишущие для детей, должны знать требования к этому жанру.
В других текстах пришлось убрать слова про запрещённую в РФ с недавних пор соцсеть и сделать ссылку о запрете секты «Свидетели Иеговы». Опять же это такие изменения, которые редактор не просто может, а обязан сделать для того, чтобы книга была напечатана.
Теперь про «разжигание национальной и иной розни». Тут, конечно, у каждого автора свой собственный взгляд, и на своих страницах, в своих авторских книгах вы все можете это отстаивать, как считаете нужным.
Но давайте посмотрим, что получилось бы у нас, если бы некоторые тексты остались без правки и попали в один альманах.
Вот такой набор (цитаты, орфография авторов сохранена):
" расследованием пыток, похищений, бессудных казней, которые в Чеченской Республике, похоже, просто-таки обыденная повседневность"
«Коротко стриженный, с лошадиной челюстью, то ли депутат, то ли целый сенатор с неброской украинской фамилией, гневно обличал зарвавшейся киевский режим».
«Паша много, зло говорил матами, как он ненавидит этих сволочей, «свино-собак», россиян и как гордится, что он украинец».
«Значит ты болгарский националист, бендеровец».
«Наверное, В. Путин, спускавшийся прошлым летом на дно Байкала на глубоководном аппарате “Мир-1”, не нашел там никакого загрязнения».
И так далее. Это только часть конкурсных «перлов».
А теперь представьте, что мы напечатаем это в одном альманахе. И автор, который усмотрел в предложении заменить слова про «зарвавшийся киевский режим» (совсем неуместные в сатирическом рассказе о школьных сочинениях 70-х годов) попытку дискредитации ВС РФ и СВО и пригрозивший нам прокуратурой, прочитает три следующие фразы в другом рассказе? А его текст прочтут наши авторы с Украины?
Издательство просто не пропустит всё это в печать.
Поэтому наши редакторы и делают всё, чтобы произведения, собранные под одной обложкой, не нарушали закон и не затрагивали чувства других авторов.
Думаю, совет убрать из сборника, предназначенного для детей в воскресных школах, слова «сволочь», «твою мать» был логичен.
Мне понятно ваше искреннее стремление во всех без исключения произведениях отражать свою позицию правозащитника. И, поверьте, это достойно уважения. Но иногда это выглядит неуместно и, простите, притянуто за уши. Как в случае с отредактированным Ольгой Которовой конкурсным рассказом, который породил данную дискуссию. Так было и с «Радоницей» — все члены редакционного совета, включая куратора от РПЦ, высказались за то, что ваши рассказы тематически не подходят сборнику.
С редактором издательства «Союз писателей», которое выпустило мою книгу «Жена хранителя маяка», мы сначала чуть не поссорились. Некоторые её правки совершенно не совпадали с концепцией книги, в то время как другие были очень профессиональными и делали текст лучше. Хорошо, что мы не «встали в позу», а выяснили причину и пришли к взаимопониманию, что сделало дальнейшую работу над книгой комфортной и эффективной. Тем не менее, процесс редактуры занял почти месяц. Но это было так называемое моноиздание, авторская книга, над которой редакторы и корректоры трудятся вместе с автором и их обязанность — всё с ним согласовывать. Мы не были сильно ограничены в сроках и могли не спешить, обсуждать все мелочи и нюансы. В итоге я поняла роль редактора: это не враг автора, не его антагонист, а помощник, чьи замечания только на пользу тексту. Одновременно это один из первых ваших читателей, восприятие которого позволяет понять, как вашу книгу примут после выхода из печати.
С негативным опытом в последнее время столкнулась дважды, оба раза в коллективных сборниках, куда меня специально приглашали. В одном случае редакция изменила название моего рассказа и убрала первый абзац текста. Я увидела это уже постфактум, хотела возмущаться, но получила разъяснение, что составители сделали это для соответствия узкой тематике, из которой мой абзац выпадал. Речь о миниатюре «Хоровод», она есть в моём профиле, и можно понять, почему часть текста убрали. От рассказов о Болгарии и её традициях этот текст уводил в сторону происходящего в совсем другой стране:) Так что с действиями редакции нельзя не согласиться.
Второй случай был с другим сборником. Там почему-то моё стихотворение «Балет» лишили названия, предварив его звёздочками, что для меня, конечно, принципиально. Хотя во вступлении оно упоминалось именно с таким названием. Я сочла это невнимательностью сотрудника при вёрстке. Больше удручило то, что рядом оказались тексты, часть из которых отнести к литературе можно условно, а часть совершенно не близка мне по смыслу и направленности. Сделала вывод, что при первых публикациях в незнакомых издательствах такие вопросы надо уточнять «до».
Корректор — тот, кто вычитывает тексты, нормализует грамматику (исправляет пунктуационные, орфографические и стилистические ошибки) и типографику.
Редактор же работает с текстом, проверяет и исправляет содержание в соответствии с требованиями определённого жанра и стиля, исправляет речевые недочёты и ошибки в тексте, перефразирует некорректные фразы/слова и т. д., готовит издание к печати (сюда входит художественное, а также техническое оформление материала перед подготовкой его к выходу в свет).
А вот банить я вас не стану, дабы не доставить вам удовольствие везде рассказывать, как вас гнобят тётеньки — «литераторши», увязшие в своих пледах.
Немного стихов об этом нелюбимом вами предмете:
Укутав ноги в плед верблюжий,
Отбросив томик Оноре,
В объятьях нежных мыслей кружев
Одна в бесснежном декабре. — автор: Игорь Трушин
Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолёте бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым —
Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!. — Игорь Северянин
Я укутаю в плед тебя, сонную,
Обниму и теплом убаюкаю,
Стану ночью безлунно-бездонною,
Горьким счастьем твоим, сладкой мукою… — Юрий Егоров
Итак, друзья, поговорим о «засилии» женщин в современной литературе, ибо как в дореволюционной, так и в советской гендерное превосходство мужчин было очевидным. Но на дворе ХХI век, время равноправия и широких возможностей.
Что мы имеем: крупнейшим издательством РФ «Эксмо» руководят мужчины — Олег Новиков и Евгений Капьёв, АСТ до слияния с ЭКСМО возглавлял Андрей Герцев, издательство МиФ основали Игорь Манн, Михаил Иванов и Михаил Фербер, РОСМЭНом владеет Михаил Маркотин и т.д. Крупные книготорговые сети также возглавляют мужчины, например, Библио-Глобус — Борис Есенькин. Стихи.ру и Проза. ру принадлежат Дмитрию Кравчуку. Известную издательскую платформу РИДЕРО основали Александр Касьяненко, Алексей Кулаков и Александр Остапенко, а возглавляет Александр Краснокутский. Кстати, наш Союз и сайт тоже созданы мужчинами — Ивайло Петровым и Михаилом Александровым...
Поверхностный анализ крупнейших литературных премий в России, увы, свидетельствует о гендерном неравноправии, опять же в сторону мужчин. Открываем наугад интернет. Короткий список номинации «Современная русская проза» литературной премии «Ясная Поляна», в жюри которой, кстати, снова мужчины. Из семи «шортников» пять представителей сильного пола и всего две женщины, одна из которых — дочь известного писателя Виктора Астафьева Анастасия. В начале июня в Москве огласили имена финалистов премии «Большая книга», у которой самый крупный призовой фонд из российских литературных наград. Первые места там традиционно занимают мужчины, например, Леонид Юзефович аж три раза. Вот и в этот раз среди десятка финалистов всего пара женских имён… В «Золотом пере Руси» соотношение М и Ж примерно 80% к 20%.
Тут в пору нам, женщинам, впасть в депрессию и, бросив перья и бумагу, поголовно уйти в декрет, к плите и пелёнкам.
Философия, как и многие другие науки, в том числе культурология, всегда противопоставляла мужское и женское, Инь и Янь, где маскулинное начало – доминирующее, а феминное – вторичное. Мужскому свойственен порядок, рациональность, женскому – хаос, преобладание чувств над логикой. Это отчетливо прослеживается на примере героев и героинь русской классики: начиная от восторженной пушкинской Татьяны до тургеневских барышень и трёх чеховских сестёр мы видим некий миф, идеал женственности, лишённый реализма. Им противостоят цельные мужские характеры, наделённые умом, силой, способностью на серьёзные поступки. До сих пор большинство писателей – мужчин следуют этому шаблону, в лучшем случае женщина у их героев – помощница в делах или возлюбленная, мотивирующая к подвигам и свершениям.
В то же время в современной «женской» литературе отношения полов претерпевают изменения, они сложнее, многограннее, происходит переосмысление классических гендерных ролей, их взаимопроникновение. Это связано со многими факторами: тенденциями современного общества, политическим режимом, историческими событиями, формированием нового самосознания и т.д.
Именно женская проза показывает эти изменения во всей их полноте: героини Петрушевской, Улицкой, Щербаковой уже не укладываются в традиционную концепцию «мужской доминанты» и «женской слабости», опровергают устойчивое социальное представление о месте женщины -Kinder, Küche, Kirche.
Обратимся к статистике, которая говорит: женщины в принципе читают значительно больше, чем мужчины (по данным ВЦИОМ). Поскольку «женские» книги читают именно женщины (81% против 19%), то и востребованность такой литературы выше. Отсюда видимость гендерного засилия, с которого мы начали наш разговор.
Любое деление книг на условные группы, в том числе по полу автора или гендеру читателя, устарело и неэффективно. Пора отказаться от навязываемых стереотипов и признать, что книга как инструмент познания не зависит от пола, расы, цвета кожи её автора. Вам ведь неважно, кто вырастил яблоко – мужчина или женщина? Главное, чтобы оно было вкусным.
вплетает в сон свои ноктюрны.
Мои незапертые тюрьмы…
моя душа — остывший дом.
И непослушное перо,
дрожа, царапает бумагу,
что жадно впитывает влагу.
Букв раскаленное тавро
стремится свой оставить след,
но оставляет только раны.
И чертит жизнь меридианы
из поражений и побед.
Идут на цыпочках за мной
ночей бессонных вереницы,
чтобы под утро раствориться
в воде холодной дождевой.