Людочка, чудесно летнее утро, хочется задержаться в нём и «примерить» солнечный лучик! Очень понравилось и твоё фото! Не рассеялся ещё туман, Пеленой окутывает лес. Солнца луч раскрасил синь небес И спешит прогнать ночИ дурман. Тишина оберегает сон Птах лесных, что пели до рассвета, Трелью нежной прославляя лето В глубине берёз кудрявых крон.
У берёзки шляпка – крона. Над тобой её, влюблённо, Держит милая подружка, Шелестя листвой на ушко: — Нет другой тебя дороже! Как близняшки, мы похожи!!!
Божьим словом Судьба дана: Век идти нам по жизни вместе. Чашу счастья испить до дна Помогает нательный крестик. Ветерок оборвёт листву С бересклета, с берёзки, клёна. Но с надеждой в душе живу – Ты глядишь на меня влюблённо…
Да, Галина, я тоже не способна принять эти изменения, воспринимаю их как пошлость, как снижение планки, как морально-интеллектуальную деградацию, как победу «низов» над «верхами»… но я задаю себе вопрос: а вдруг я подобна Шишкову, над которым смеялся Пушкин? Вдруг я, любя «старую», классическую культуру, просто слепа и не вижу, что это движение времени, а я попросту лезу под колеса гигантской колесницы времени?.. Так меня задавит. (И Толстого вместе со мной, кстати.) Может быть, гений подобно Пушкину понимал бы, что новому времени потребно новое слово в искусстве?.. И в то же время я боюсь, что если это слово скажут некоторые «смелые новаторы», которые сейчас мнут культуру под себя, то это будет слово на три буквы.
Поздно, не поздно. А у меня ещё одно. * * * Я б хотела съездить к тихой речке. Отчего же так спешат года? И любви высокое крылечко Моет солнцем тёплая вода.
Выпали мне звёздные узоры, Запахи, плывущие с лугов. С небом несравненны разговоры. Не нужны здесь вовсе арки слов.
Где-то в сердце кроется досада: Отчего же так спешат года? … Солнышко осеннее. Я рада. Только, где та тихая вода?
Где прохлада вольности простынной? – Воды, напоённые весной, И луна с медовой сластью дынной, Лёгкое дыханье надо мной.
Говорю с тобою, чуть горюя, Что же так? А запахи с лугов!… Я теперь и шорох трав смакую, Мне теперь и дождик – Божий кров.
Будем верить, что и я со своими сайтовскими в том числе инициативами, и Вы, как активный участник осмысленных бесед, без чего подобные инициативы были бы полностью бесполезны, вносим свой вклад в борьбу с мировой энтропией :).
Я б хотела съездить к тихой речке, в заводь, где растёт большой аир! Мы детьми, как жёлтые утята, познавали весь её там мир! Тёплая водичка, как в купели! Смех стоял ребячий, шум и гул! Над водой торчали головёнки: кто плескался, просто, кто нырнул! В зарослях аира берега. Запахи витают с пряной нотой. Охладиться нас звала жара, по домам брели все с не охотой! Нас, бывало, бабушка просила: — К Троице, Зелёные в ней святки, принесите, дети, мне охапку зелье то, татарское, ребятки!..
Спасибо, Елена! Журнал у меня в Москве есть, но вряд ли я туда скоро попаду. А все стихи я собрал на своей странице — Стихи.ру. Вот думаю об избранном, хотелось бы к 75-летию выпустить, это стихотворение обязательно войдет.
Я б хотела съездить к тихой речке Постоять на низком берегу. Прикоснуться к старой русской печке. Память в сердце нежно берегу. Здесь всё так спокойно и понятно. Тихо спит под сопкою погост. Голубое небо необъятно. Загрустил безвременно покос. За болотом слышен смех девчонок. Унесли их в выси журавли. Греет сердце лик родных иконок. И церковных свечек фитили.
Да, поэт — всегда пророк. Иосиф, у Вас эта публикация в «Архетипе» сохранилась, или Вам прислать ее, сфотографировав? Я иногда с нежностью читаю свои стихи прошлых лет.
На крутом берегу реки рос красавец Шиповник. Круглый год он привлекал к себе внимание: Весной цветами, Летом тенью, а Осенью и Зимой красными плодами. Однажды к нему подошел Мальчуган и ну стегать его тонким прутиком. Шиповник рассердился и больно его поцарапал. — Ай-яй-яй! — закричал Мальчуган, — что ты делаешь? — А ты почему меня истязаешь палкой? — спросил Шиповник. — Но, ты же куст, тебе не может быть больно, — возмутился Мальчуган. — Я хоть и куст, — ответил Шиповник, — да чувствительный… и не потерплю такого обращения со мной…
Мораль: Иной не ведает того, что причиняет боль другому, а как познает сам ее, так взвоет по-звериному.
Л.А. Тырса Дань памяти моим учителям и одноклассникам …Летом 1955 г. моего отца перевели на работу в областной центр. Мои документы заблаговременно были отнесены в школу на зачисление в 5-й класс. 1 сентября я пришла на торжественную линейку и … оробела: размах происходящего ошеломил меня, тихую сельскую девочку. Решила «укрыться» в пустом здании школы, походила по этажам, нашла 5-й «А» класс, (естественно «А», т.к. в начальных классах сельских школ я училась только под этой литерой) и увидела на стене список учеников. Не найдя себя в нём, расплакалась от обиды и отправилась к маме на работу, заявив, что меня не зачислили и что в эту школу не пойду, раз я там никому не нужна. Мама взяла меня за руку и, не обращая внимания на моё сопротивление, решительно отвела меня обратно и буквально запихнула в класс, усадив на свободное место (первая парта в третьем ряду напротив двери). Вошёл мужчина, командным голосом объявил, что его звать Пётр Иванович, учитель физкультуры и классный руководитель, и стал проводить перекличку по журналу. Моё имя он не назвал, я снова приуныла, а кто-то из ребят сказал, что в классе есть новенькая, и указал на меня. Моя фамилия была добавлена в конец списка и, казалось, недоразумение было снято. …Минул примерно месяц учёбы и вот как-то на одном из уроков предметница, бывшая тогда классным руководителем 5-го «В», дойдя при опросе до моей фамилии, удивлённо воззрилась на меня и произнесла: «Девочка, а ты что делаешь в этом классе?! Как ты тут очутилась? Ты должна быть в моём классе! Все недоумевают, куда же пропала ученица, в твоей графе в журнале стоят сплошные «н-ки», а ты, оказывается, вон где обитаешься. Ты немедленно должна вернуться в мой класс». Но тут все «ашки» в один голос закричали: «Мы Лилю не отдадим! Она – наша!» Вот с той поры «ашки» стали для меня как родные на всю оставшуюся жизнь. Физрук Петр Иванович, осуществлявший кураторство над нами в 5-м классе, своеобразно подходил к воспитательному процессу: не ругал неуспевающих, но прорабатывал отличников за то, что они, по его мнению, недостаточно помогают слабым ученикам. Однажды на большой перемене он оставил в классе отличников и хорошистов ( среди них были будущие доктора и кандидаты наук, а также тот, кому выпадет честь зажигать олимпийский огонь в Москве в 1980 году) и стал отчитывать нас, называя эгоистами и себялюбцами, которым безразлично, какое место займёт класс по успеваемости, и вдобавок пообещал, что снизит нам четвертную оценку по поведению, если мы не подтянем отстающих. Это было до того несправедливо с его стороны, поскольку мы добросовестно натаскивали своих подопечных, что слёзы на глазах появились даже у мальчишек. А Пётр Иванович был доволен выволочкой, устроенной им «зазнайкам» и «гордецам». Но вообще-то он был добрый человек, не сильно нас допекал, будучи занятый спортивной подготовкой школьников. На посту классного руководителя физрука сменила англичанка Анна Николаевна Старикова, ставшая нашей наставницей с 6-го по 11-й класс. Прежде всего, в глаза бросалась её эффектная внешность: природная смуглость, цвета воронова крыла вьющиеся волосы и ярко-синие глаза. Свою классную мы между собой называли Аннушка: обаятельная, порядочная, интеллигентная, внимательная и заботливая, как мать. Нас всех она считала своими детьми и часто говорила, что устройством своей личной жизни займётся после того, как выпустит нас из школы… Да, видно, не судьба… Погибла в автокатастрофе во время свадебного путешествия. Светлая ей память. Мне невероятно повезло в жизни, что моими старшими друзьями стали историк Василий Ананьевич Тюнин и преподаватель русского языка и литературы Галина Ивановна Ружицкая. Василий Ананьевич – напорист, энергичен и на каждом уроке успевал опросить весь класс тем или иным методом: одно задание сменялось другим, каждое из которых заставляло нас анализировать исторические события, выявлять причинно-следственные связи, размышлять и делать выводы. Все наши успехи и провалы в освоении той или иной темы отмечал в «секретном» кондуите и, спустя полгода и даже год, он снова возвращался к давно пройденному материалу и выяснял (в процентах!) уровень наших исторический познаний. Мы шутили, что Василий Ананьевич избрал наш класс в качестве подопытного кролика, апробируя на нас новые методы преподавания истории, собирая данные для написания диссертации. (В том, что я выбрала историю своей специальностью, «виноват» именно Ананьич!). Жаль, что, когда мы изучали Великую Отечественную войну, Василий Ананьевич ни словом не обмолвился, что он – участник тех событий, имеет боевые награды: орден «Красной Звезды» и медаль «За отвагу». К величайшему сожалению, жизнь нашего замечательного учителя, уцелевшего в горниле войны, в мирное время трагически оборвалась… В 10-м классе мы остались без словесника, ушедшего на преподавательскую работу в университет. Его заменила Галина Ивановна Ружицкая – редчайшей красоты молодая женщина с огромными чёрными глазами и копной каштановых волос, напоминая своим обликом дам «серебряного века». Активный и творческий человек Галина Ивановна увлекалась фотографией и, благодаря ей, создался фотоархив нашей жизни в 10-11 классах. Мы были единственным 11-м классом, который ей довелось выпустить, она до сих пор помнит всех своих питомцев не только по именам, но и содержание наших сочинений на вольные темы. Галине Ивановне на днях исполняется 93 года. Долгих лет жизни Вам, дорогая и любимая наша учительница! …Ностальгирую по тем временам, по мудрым наставникам, способствовавшим нашему духовному росту, по своим одноклассникам. Наш класс был самым лучшим по успеваемости, самым спортивным, самым талантливым, самым мастеровым и самым дружным. Пусть не всем одноклассникам повезло в жизни, не все стали известными и знаменитыми в своей профессии, но все они – достойные люди, честно трудились на благо родины и жили по совести.
Любопытный фильм Вы вспомнили, перестроечного периода… Да, проблема с чтением присуща всем современным странам: Интернет опять же влияет, как и перенасыщенность людей другими, не книжными жизненными впечатлениями. Современный мир вообще зациклен на том, чтобы постоянно себя «бодрить» (энергетиками, фильмами, блогами, поездками, покупками, ПП или фастфудом — в зависимости от предпочтений...) и «презентовать» окружающим. Те же фото с односложными подписями куда проще предъявлять окружающим, чем книжные открытия. За рецензии много лайков в соцсети не получишь… С другой стороны, это по-своему нормально, когда у человека есть выбор, развиваться посредством книг или других средств информации. Просто этих средств нынче куда больше, чем когда-либо ранее бывало.
Спасибо за доверие в таком случае! Вообще режиссеры чаще сами фильмы выдают, чем их расшифровки. Как, собственно, и писатели. Зависит ещё от конкретной личности, конечно. Но я вот, например, совсем не уверена, что тот же Дэвид Линч понимает в полной мере, что он снимает:). Критики — да, безусловно, делятся мнениями. Чаще обоснованными, хотя, бывает, что и просто активно фантазируют на тему:). Исследователи-культурологи — народ более основательный, — так и вовсе научные статьи пишут по киномиру, выступают на конференциях и часто именно их версии, за счёт своей проработанности и фактического подкрепления, становятся «классическими», попадая потом на те же авторитетные интернет-сайты. Но тут ещё понимаете, в чем дело. Я вот недавно приобщилась, и не впервые, к анализу фильмов любимого Кесьлевского, написав аж целую статью в тему сопоставления мотива двойничества в двух его кинокартинах (снова те самые «странные сближения», кстати — пересечения между интересами научными и разными:). Но мне раз… пять пришлось разные отрывки из фильмов пересматривать и сопоставлять, чтобы точно быть уверенной, что мои размышления не плод моей собственной фантазии. Биографию, исторический контекст тоже учитывала, хотя и не так много переводных материалов по этому поводу. Пусть это в данном случае и не определяющее, но… Кесьлевский начинал как документалист, и сама манера его повествования в художественных фильмах ещё и этим определяется. С картиной Джармуша я так глубоко не вдавалась!.. Думаю, для обсуждения в лит. клубе это были бы излишние усилия. Поэтому я и полагаю, что мы в общем-то все в относительно равных условиях в плане точности своих догадок. Разве что я чуть больше, может, смотрела у этого режиссера. Но тоже далеко не все. … P.S. И да, я рада, что время, уделённое Вами просмотру фильма, не оказалось потраченным даром.
Не рассеялся ещё туман,
Пеленой окутывает лес.
Солнца луч раскрасил синь небес
И спешит прогнать ночИ дурман.
Тишина оберегает сон
Птах лесных, что пели до рассвета,
Трелью нежной прославляя лето
В глубине берёз кудрявых крон.
Обнимаю!
У берёзки шляпка – крона.
Над тобой её, влюблённо,
Держит милая подружка,
Шелестя листвой на ушко:
— Нет другой тебя дороже!
Как близняшки, мы похожи!!!
Обнимаю!
Божьим словом Судьба дана:
Век идти нам по жизни вместе.
Чашу счастья испить до дна
Помогает нательный крестик.
Ветерок оборвёт листву
С бересклета, с берёзки, клёна.
Но с надеждой в душе живу –
Ты глядишь на меня влюблённо…
Обнимаю!
Может быть, гений подобно Пушкину понимал бы, что новому времени потребно новое слово в искусстве?..
И в то же время я боюсь, что если это слово скажут некоторые «смелые новаторы», которые сейчас мнут культуру под себя, то это будет слово на три буквы.
* * *
Я б хотела съездить к тихой речке.
Отчего же так спешат года?
И любви высокое крылечко
Моет солнцем тёплая вода.
Выпали мне звёздные узоры,
Запахи, плывущие с лугов.
С небом несравненны разговоры.
Не нужны здесь вовсе арки слов.
Где-то в сердце кроется досада:
Отчего же так спешат года? …
Солнышко осеннее. Я рада.
Только, где та тихая вода?
Где прохлада вольности простынной? –
Воды, напоённые весной,
И луна с медовой сластью дынной,
Лёгкое дыханье надо мной.
Говорю с тобою, чуть горюя,
Что же так? А запахи с лугов!…
Я теперь и шорох трав смакую,
Мне теперь и дождик – Божий кров.
вносим свой вклад в борьбу с мировой энтропией :).
Днём ещё тепло – не осень!
Журавли курлычут где — то.
Паутиночки как проседь…
Воздух влажный поутру
Тишина вокруг стоит.
Травы жухнут на ветру
и листва везде шуршит…
Охватила грусть немножко…
Осень снова ворожит!
Паутинка на ладошке
извивается, дрожит…
Лист осиновый летит,
улетает ввысь далёко!
Дождик мелкий моросит.
В небе радуга высоко!
Клён зелёный пожелтел.
Кисть рябинушки горит.
Ветер тёплый налетел!
Бабье лето сентябрит!
в заводь, где растёт большой аир!
Мы детьми, как жёлтые утята,
познавали весь её там мир!
Тёплая водичка, как в купели!
Смех стоял ребячий, шум и гул!
Над водой торчали головёнки:
кто плескался, просто, кто нырнул!
В зарослях аира берега.
Запахи витают с пряной нотой.
Охладиться нас звала жара,
по домам брели все с не охотой!
Нас, бывало, бабушка просила:
— К Троице, Зелёные в ней святки,
принесите, дети, мне охапку
зелье то, татарское, ребятки!..
Постоять на низком берегу.
Прикоснуться к старой русской печке.
Память в сердце нежно берегу.
Здесь всё так спокойно и понятно.
Тихо спит под сопкою погост.
Голубое небо необъятно.
Загрустил безвременно покос.
За болотом слышен смех девчонок.
Унесли их в выси журавли.
Греет сердце лик родных иконок.
И церковных свечек фитили.
Хорошего вам дня!
На крутом берегу реки рос красавец Шиповник. Круглый год он привлекал к себе внимание: Весной цветами, Летом тенью, а Осенью и Зимой красными плодами.
Однажды к нему подошел Мальчуган и ну стегать его тонким прутиком. Шиповник рассердился и больно его поцарапал.
— Ай-яй-яй! — закричал Мальчуган, — что ты делаешь?
— А ты почему меня истязаешь палкой? — спросил Шиповник.
— Но, ты же куст, тебе не может быть больно, — возмутился Мальчуган.
— Я хоть и куст, — ответил Шиповник, — да чувствительный… и не потерплю такого обращения со мной…
Мораль:
Иной не ведает того, что причиняет боль другому, а как познает сам ее, так взвоет по-звериному.
11. 09. 2024г.
Дань памяти моим учителям и одноклассникам
…Летом 1955 г. моего отца перевели на работу в областной центр. Мои документы заблаговременно были отнесены в школу на зачисление в 5-й класс.
1 сентября я пришла на торжественную линейку и … оробела: размах происходящего ошеломил меня, тихую сельскую девочку. Решила «укрыться» в пустом здании школы, походила по этажам, нашла 5-й «А» класс, (естественно «А», т.к. в начальных классах сельских школ я училась только под этой литерой) и увидела на стене список учеников. Не найдя себя в нём, расплакалась от обиды и отправилась к маме на работу, заявив, что меня не зачислили и что в эту школу не пойду, раз я там никому не нужна. Мама взяла меня за руку и, не обращая внимания на моё сопротивление, решительно отвела меня обратно и буквально запихнула в класс, усадив на свободное место (первая парта в третьем ряду напротив двери). Вошёл мужчина, командным голосом объявил, что его звать Пётр Иванович, учитель физкультуры и классный руководитель, и стал проводить перекличку по журналу. Моё имя он не назвал, я снова приуныла, а кто-то из ребят сказал, что в классе есть новенькая, и указал на меня. Моя фамилия была добавлена в конец списка и, казалось, недоразумение было снято.
…Минул примерно месяц учёбы и вот как-то на одном из уроков предметница, бывшая тогда классным руководителем 5-го «В», дойдя при опросе до моей фамилии, удивлённо воззрилась на меня и произнесла: «Девочка, а ты что делаешь в этом классе?! Как ты тут очутилась? Ты должна быть в моём классе! Все недоумевают, куда же пропала ученица, в твоей графе в журнале стоят сплошные «н-ки», а ты, оказывается, вон где обитаешься. Ты немедленно должна вернуться в мой класс». Но тут все «ашки» в один голос закричали: «Мы Лилю не отдадим! Она – наша!» Вот с той поры «ашки» стали для меня как родные на всю оставшуюся жизнь.
Физрук Петр Иванович, осуществлявший кураторство над нами в 5-м классе, своеобразно подходил к воспитательному процессу: не ругал неуспевающих, но прорабатывал отличников за то, что они, по его мнению, недостаточно помогают слабым ученикам. Однажды на большой перемене он оставил в классе отличников и хорошистов ( среди них были будущие доктора и кандидаты наук, а также тот, кому выпадет честь зажигать олимпийский огонь в Москве в 1980 году) и стал отчитывать нас, называя эгоистами и себялюбцами, которым безразлично, какое место займёт класс по успеваемости, и вдобавок пообещал, что снизит нам четвертную оценку по поведению, если мы не подтянем отстающих. Это было до того несправедливо с его стороны, поскольку мы добросовестно натаскивали своих подопечных, что слёзы на глазах появились даже у мальчишек. А Пётр Иванович был доволен выволочкой, устроенной им «зазнайкам» и «гордецам». Но вообще-то он был добрый человек, не сильно нас допекал, будучи занятый спортивной подготовкой школьников.
На посту классного руководителя физрука сменила англичанка Анна Николаевна Старикова, ставшая нашей наставницей с 6-го по 11-й класс. Прежде всего, в глаза бросалась её эффектная внешность: природная смуглость, цвета воронова крыла вьющиеся волосы и ярко-синие глаза. Свою классную мы между собой называли Аннушка: обаятельная, порядочная, интеллигентная, внимательная и заботливая, как мать. Нас всех она считала своими детьми и часто говорила, что устройством своей личной жизни займётся после того, как выпустит нас из школы… Да, видно, не судьба… Погибла в автокатастрофе во время свадебного путешествия. Светлая ей память.
Мне невероятно повезло в жизни, что моими старшими друзьями стали историк Василий Ананьевич Тюнин и преподаватель русского языка и литературы Галина Ивановна Ружицкая.
Василий Ананьевич – напорист, энергичен и на каждом уроке успевал опросить весь класс тем или иным методом: одно задание сменялось другим, каждое из которых заставляло нас анализировать исторические события, выявлять причинно-следственные связи, размышлять и делать выводы. Все наши успехи и провалы в освоении той или иной темы отмечал в «секретном» кондуите и, спустя полгода и даже год, он снова возвращался к давно пройденному материалу и выяснял (в процентах!) уровень наших исторический познаний. Мы шутили, что Василий Ананьевич избрал наш класс в качестве подопытного кролика, апробируя на нас новые методы преподавания истории, собирая данные для написания диссертации. (В том, что я выбрала историю своей специальностью, «виноват» именно Ананьич!). Жаль, что, когда мы изучали Великую Отечественную войну, Василий Ананьевич ни словом не обмолвился, что он – участник тех событий, имеет боевые награды: орден «Красной Звезды» и медаль «За отвагу». К величайшему сожалению, жизнь нашего замечательного учителя, уцелевшего в горниле войны, в мирное время трагически оборвалась…
В 10-м классе мы остались без словесника, ушедшего на преподавательскую работу в университет. Его заменила Галина Ивановна Ружицкая – редчайшей красоты молодая женщина с огромными чёрными глазами и копной каштановых волос, напоминая своим обликом дам «серебряного века». Активный и творческий человек Галина Ивановна увлекалась фотографией и, благодаря ей, создался фотоархив нашей жизни в 10-11 классах. Мы были единственным 11-м классом, который ей довелось выпустить, она до сих пор помнит всех своих питомцев не только по именам, но и содержание наших сочинений на вольные темы. Галине Ивановне на днях исполняется 93 года. Долгих лет жизни Вам, дорогая и любимая наша учительница!
…Ностальгирую по тем временам, по мудрым наставникам, способствовавшим нашему духовному росту, по своим одноклассникам. Наш класс был самым лучшим по успеваемости, самым спортивным, самым талантливым, самым мастеровым и самым дружным. Пусть не всем одноклассникам повезло в жизни, не все стали известными и знаменитыми в своей профессии, но все они – достойные люди, честно трудились на благо родины и жили по совести.
когда-либо ранее бывало.
научные статьи пишут по киномиру, выступают на конференциях и часто именно их версии, за счёт своей проработанности и фактического подкрепления, становятся «классическими», попадая потом на те же авторитетные интернет-сайты. Но тут ещё понимаете, в чем дело. Я вот недавно приобщилась, и не впервые, к анализу фильмов любимого Кесьлевского, написав аж целую статью в тему сопоставления мотива двойничества в двух его кинокартинах (снова те самые «странные сближения», кстати — пересечения между интересами научными и разными:). Но мне раз… пять пришлось разные отрывки из фильмов пересматривать и сопоставлять, чтобы точно быть уверенной, что мои размышления не плод моей собственной фантазии. Биографию, исторический контекст тоже учитывала, хотя и не так много переводных материалов по этому поводу. Пусть это в данном случае и не определяющее, но… Кесьлевский начинал как документалист, и сама манера его повествования в художественных фильмах ещё и этим определяется.
С картиной Джармуша я так глубоко не вдавалась!.. Думаю, для обсуждения в лит. клубе это были бы излишние усилия. Поэтому я и полагаю, что мы в общем-то все в относительно равных условиях в плане точности своих догадок. Разве что я чуть больше, может, смотрела у этого режиссера. Но тоже далеко не все.
…
P.S. И да, я рада, что время, уделённое Вами просмотру фильма, не оказалось потраченным даром.