Голос Горбуна вывел Мадлен из ступора, в который она впала, слушая птичку. За несколько минут волшебного пения перед мысленным взором девушки пронеслись какие-то необыкновенные видения, словно она посмотрела цветные сны. Некоторые из них были приятные, другие — довольно страшные, отталкивающие. Она видела раненых солдат с оторванными конечностями, грязные бинты, переполненные больничные палаты; статного мужчину с усами и в белоснежном генеральском мундире и красивую женщину в жемчужном ожерелье, истекающих кровью в роскошном автомобиле; Арденны в дыму от орудийных залпов… Но вот этот морок спал, и она снова очутилась в маленькой полупустой комнатке, с неказистым созданием на плече. Мадлен аккуратно пересадила птенца в коробку, и на этот раз он не пытался клюнуть её, лишь внимательно посматривал, наклонив розовую головку. Следуя совету старика, она насыпала крошки и постучала ноготком рядом с ними. Птенец радостно чирикнул и принялся склёвывать корм, время от времени косясь на Мадлен. Та снова стучала пальчиком по дну коробки, и птичья трапеза продолжалась. — Я прав, птица вас признала, мадмуазель, — довольно проворчал Горбун. — Так что хлопот с ней не будет, ведь чего-чего, а хлебных крошек в булочной всегда достаточно. И не забывайте давать ей чистую воду! С этими словами старик всучил девушке коробку с птичкой и подтолкнул её к двери: — Что ж, теперь ступайте, а у меня ещё много других, более важных дел. Прощайте! И не успела Мадлен опомниться и хотя бы попрощаться, как оказалась на улице с коробкой в руках. Машинально она прошла несколько шагов, возмущенно рассуждая сама с собой: — Ну до чего же невоспитанный старикашка! Навязал мне свою птицу, хотя я даже не дала согласия присматривать за ней, ничего не объяснил, да ещё и выставил, как нашкодившего котёнка. Девушка решительно повернула назад, намереваясь высказать все свои претензии Горбуну и даже вернуть ему коробку, но упёрлась в глухую стену здания. Двери, из которой она пару минут как вышла, не было и в помине. Она даже заглянула за угол, но комната словно испарилась вместе со своим странным обитателем. В это время часы на ратуше пробили полдень. Мадлен с удивлением запрокинула голову и посмотрела на большой старинный циферблат: стрелки действительно сошлись на цифре 12. А ведь девушке казалось, что она провела со стариком почти весь день. Вспомнив, что к обеду вновь нахлынут посетители, она быстро зашагала к булочной, прижимая к себе коробку со своим новым питомцем…
Мадлен в некотором замешательстве остановилась в дверях комнатки, потом приблизилась к столу и заглянула в коробку. На какое-то мгновение гримаска разочарования промелькнула на её симпатичном личике, впрочем, никак его не испортив. Она ожидала увидеть какую-то редкую птицу необычайной красоты или, по крайней мере, яркую певучую канарейку. Однако уродливый, но трогательный в своей неказистости птенчик вызвал у добросердечной девушки жалость и желание защитить его от сурового внешнего мира. Она осторожно протянула руку и легко погладила птичку. Та встрепенулась и клюнула непрошенную гостью своим маленьким, но чрезвычайно острым клювом. Клюнула довольно сильно, так, что на ладони Мадлен появились капельки крови. От боли девушка вскрикнула и тряхнула рукой, так, что капли разлетелись по столу. Горбун молчаливо наблюдал за реакцией девушки. Слова досады уже были готовы сорваться с её губ, но, взглянув ещё раз на маленькое нахохлившееся существо, она лишь промолвила: — Он ведь не нарочно, правда? Мы просто не знакомы, вот он и испугался, бедный птенчик. Она улыбнулась и снова протянула руку к коробке: — Здравствуй, малыш, я — Мадлен, а ты кто? Птичка повернула головку, уставилась на девушку по-человечески выразительным глазом и вдруг взлетела ей на плечо и запела таким диковинным голоском, которого никто на Земле не слыхал. И с каждым новым звуком, который издавало её маленькое горлышко, капельки крови на столе превращались в розовые бутоны…
Дорогие мои друзья, добряне, соратники по перу! Спасибо вам от всего сердца за прекрасные пожелания, добрые слова, комплименты, чудесные цветы, которые даже виртуально позволяют насладиться их красотой и ароматом. Ваша поддержка, которую я ощущаю, особенно важна сегодня. Рада, что мы вместе!
У моих февралей привкус специй в горячем вине. То горчит на губах, то пьянит, не давая уснуть. Загрустил Водолей, бросил невод в небес глубине. На фонарных столбах его звёзды укажут мне путь.
У моих февралей все аккорды знакомы на слух. Заучи наизусть. Будет шанс — и мы вместе споём. Ночь всегда холодней. Это время беззубых старух, и сбивается пульс, кровь, как лава, по венам огнём.
У моих февралей цвет индиго, раскаты штормов. И теряется смысл. И сливается с небом волна. Здесь не жду я гостей, не накрою им пышных столов. И в манящую высь я взлечу, как тот лётчик, одна.
Как без этого жить? Заковав себя в серый бетон, выпадая, как снег, под колёса летящих машин, перепутав все дни в монохромных тоннелях метро, замедляя свой бег — мне же некуда больше спешить...
А мои феврали, так и быть, пару лет подождут на изломе страниц недописанных вовремя книг… Мы костры разожгли, чтоб во тьме отыскали приют грустный Маленький принц и летящий сквозь звёзды старик…
Мадлен всё ещё не могла прийти в себя после фокуса с монетой, в ней боролись любопытство, азарт, любовь к животным и осторожность в отношениях с незнакомыми людьми, внушенная с детских лет. Сколько она себя помнила, её воспитывала grande maman — бабушка, которую все соседи звали мадам Meunière, Мельничиха, по названию булочной, хотя никаких мельников в их роду не бывало. И хоть была она невысока и сухощава, но то ли из-за горделивой осанки, то ли из-за причёски (а её седые букли были всегда взбиты надо лбом) казалась статной и важной. В городке к ней относились с уважением, граничащим с опаской: не только бегущие в школу мальчишки снимали перед ней свои картузы, но сам мэр, завидев старушку, всегда останавливался и приподнимал шляпу. Порой до Мадлен доходили слухи о том, что бабушка владеет какими-то не совсем обычными знаниями и даже умеет колдовать. Но та всегда смеялась над вопросами внучки и говорила, что лучшее в мире колдовство — это упорный труд и послушание. А также точное соблюдение рецептуры их фирменной выпечки. Поэтому даже сейчас, овладев мастерством пекаря, девушка не расставалась с толстой, в вытертом кожаном переплёте книгой, на страницах которой витиеватым бабушкиным почерком были записаны семейные рецепты. Хотя и знала их все наизусть. Кроме самого последнего, который остался неоконченным... При воспоминании о любимой бабуле глаза девушки погрустнели. Вежливое покашливание Горбуна вернуло её к реальности. Что там он говорил о птице? Не слишком ли это обременительно — брать на себя ответственность за живое существо при её постоянной занятости в пекарне? Да и со стороны старика — не очень ли наглая просьба? Такие мысли пронеслись в голове Мадлен. Вслух же она произнесла: — Я бы попробовала вам помочь, месье, если уход за вашей птичкой не потребует много усилий. Ведь я целыми днями занята здесь, в булочной. Давайте взглянем на неё и решим, как лучше поступить... И только тут девушка поняла, что за всё долгое время, пока она беседовала с Горбуном, в булочную не зашёл ни один посетитель. Что было очень странно, как и то, что ни разу не пробили часы на городской ратуше, отмечающие каждую четверть часа. Тем не менее, любопытство взяло верх над сомнениями, и Мадлен решительно повернула табличку «Закрыто» на двери, всем своим видом показывая готовность следовать за необычным гостем к его таинственной птице.
Мадлен ещё больше перегнулась через прилавок и взяла из морщинистых пальцев горбуна протянутый грошик. — На него только крошки от утренней выпечки и можно купить, — подумала девушка. Но вслух произнесла: — Конечно, месье, присядьте на стульчик, отдохните с дороги, пока я вам все приготовлю. И она указала старику на столик у окна булочной, где самые голодные посетители могли сразу перекусить. Пока странный покупатель устраивался на слишком высоком для него стуле, Мадлен положила на тарелочку кусок лукового киша*, булочку с корицей и большой ломоть ржаного хлеба. Налила в кружку горячего чая, а в небольшое блюдце чистой воды. Водрузив всё на поднос, она подошла к столу и расставила перед горбуном угощение. — Кушайте на здоровье, — заботливо сказала юная булочница, продолжая с любопытством разглядывать своего гостя. А тот поднял на неё хмурый, недоверчивый взгляд, в котором пытливый наблюдатель разглядел бы хитринку: — Неужели моей платы хватило на такой роскошный завтрак? — Да, месье, у нас сегодня большие скидки в честь приближающегося дня города, — улыбнулась Мадлен. и, видя, что старик заметно подобрел, осмелилась спросить: — А вы можете показать мне свою птичку? Я страсть как люблю всё живое, но целый день провожу здесь, среди муки, сахара и ванили.
* — киш — традиционный заливной французский пирог, родом из Лотарингии.
Франция, небольшой городок на побережье. Начало ХХ века.
Мадлен отряхнула несколько едва заметных крошек, прилипших к её тонким пальчикам, аккуратно расправила накрахмаленный фартучек и быстро взглянула в старинное, всё в патине зеркало на стене. В нём отразилась миловидная невысокая брюнетка, чьи непослушные каштановые кудряшки пыталась удержать кружевная наколка. Едва сдерживая шаловливую улыбку, девушка притопнула миниатюрной ножкой о каменные плиты пола, пару раз покружилась, придерживая юбки, и поспешила к тяжёлой двери: пора было открываться. Когда она распахнула массивные створки, впуская в помещение свежий весенний воздух, часы на здании городской мэрии как раз пробили семь раз. В провинции булочные открываются рано — домохозяйки покупают свежие круассаны к завтраку, клерки и работники фабрик забегают за горячим багетом, а из расположенного на холме Отеля приезжает помощник шеф-повара за традиционным заказом. Ведь, помимо круассанов, гости Отеля любят пить утренний кофе с крошечными эклерами и кексами с цукатами и орехами. И буланжери* Le Moulin de la Vierge** ещё никогда не открывалась ни минутой позже, дорожа своим многолетним реноме. Прилавки были заполнены только что испечёнными булочками, аромат которых был способен заглушить запахи расцветающих акаций и мимозы. Не успела Мадлен вернуться к прилавку, как тренькнул колокольчик, возвестив о появлении первого покупателя. Не оборачиваясь, девушка задорно прокричала: — Доброе утро, мадам Робэр! Три круассана и один мильфёй*** с малиной для малышки Жоржетты уже ждут вас! Грузная, но статная мадам Робэр, служащая экономкой у богатого местного адвоката, ласково улыбнулась Мадлен: — Доброе утро, моя девочка! Ты, как ранняя пташка, всегда весела. Они поболтали пару минут о замучившей пожилую даму подагре, о планах её хозяина провести летний отпуск на Мартинике, но разговор был прерван непрерывным звоном колокольчика над дверью — и перед прилавком выстроилась очередь из постоянных клиентов, желающих начать день со свежей выпечки. Мадлен для каждого находила приветливое слово, забавную шутку или участливый вопрос. Довольные покупатели, уходя, не забывали бросить пару монеток в маленькую корзиночку для сбора пожертвований, которые девушка каждое воскресенье относила в соседний монастырь. Спустя час — полтора поток посетителей уменьшился, и Мадлен присела передохнуть на скамеечку, стоявшую в углу за прилавком. Вот и у неё появилась минутка перекусить и выпить глоточек кофе. Опёршись о стену и вытянув ноги, девушка насвистывала какую-то мелодию и не услышала легкое треньканье колокольчика. Она продолжала напевать, пока нетерпеливое покашливание не указало на присутствие очередного покупателя. Мадлен вскочила и с привычной улыбкой повернулась к прилавку. Сперва она никого не заметила, но, привстав на цыпочки и слегка перегнувшись, увидела невысокого старика с всклокоченной седой бородой и в надвинутой на крючковатой нос шляпе. Присмотревшись, она поняла, что перед ней горбун — именно горб так придавливал его к земле. В этих краях она встречала его впервые. — Здравствуйте, месьё, — учтиво проговорила Мадлен. — Желаете купить булочку или багет? Она слегка повысила голос, опасаясь, что старик туговат на ухо.
Уважаемые авторы! Наш сборник сказок для детей и взрослых «Чудеса на каждый день» отправился в печать! После получения тиража он будет разослан всем, сделавшим предзаказ. О начале рассылки обязательно сообщим дополнительно.
Михаил, спасибо огромное за такой развернутый и очень содержательный комментарий. Я рада, что моё в принципе совсем простое и личное стихотворение наводит читателей на такие серьёзные размышления. Я действительно какие-то моменты из вышеперечисленных здесь зашифровала. Но на самом деле все несколько проще: февраль — месяц моего рождения, синий для меня в первую очередь цвет моря и неба, символ свободы, которой я в силу обстоятельств сейчас лишена, а белый — это зима, снег, холод (не моя стихия) и больничные палаты… Но вера в лучшее спасает... А зачем поэту экономить чернила, если их можно выплеснуть стихами?
«Берлин» — кузов экипажа или автомобиля, также совершенно застекленный, но отделения в нем разделены стеклянной перегородкой. В переднем отделении помещается шофер и один из пассажиров, во втором — только пассажиры. Разделяются на «Берлин-кабриолеты» и «Берлин-ландоле». Родоначальником была т.н. берлинская карета. Создана была около 1670 г. в Пьемонте, по заказу — для путешествия Фридриха — Вильгельма, курфюста Бранденбургского, для поездки из Берлина в Париж. Преодолев более 1000 км, в столице Франции его экипаж произвёл фурор. Он был устойчивее аналогов, элегантный, прочный, впервые была использована рама с 2 рельсами. Так что Светлана права, название идёт от Берлина «берлайн».
Стиль и тип кузова berline был позднее перенесен и на автомобиль.
Мадлен аккуратно пересадила птенца в коробку, и на этот раз он не пытался клюнуть её, лишь внимательно посматривал, наклонив розовую головку. Следуя совету старика, она насыпала крошки и постучала ноготком рядом с ними. Птенец радостно чирикнул и принялся склёвывать корм, время от времени косясь на Мадлен. Та снова стучала пальчиком по дну коробки, и птичья трапеза продолжалась.
— Я прав, птица вас признала, мадмуазель, — довольно проворчал Горбун. — Так что хлопот с ней не будет, ведь чего-чего, а хлебных крошек в булочной всегда достаточно. И не забывайте давать ей чистую воду!
С этими словами старик всучил девушке коробку с птичкой и подтолкнул её к двери:
— Что ж, теперь ступайте, а у меня ещё много других, более важных дел. Прощайте!
И не успела Мадлен опомниться и хотя бы попрощаться, как оказалась на улице с коробкой в руках. Машинально она прошла несколько шагов, возмущенно рассуждая сама с собой:
— Ну до чего же невоспитанный старикашка! Навязал мне свою птицу, хотя я даже не дала согласия присматривать за ней, ничего не объяснил, да ещё и выставил, как нашкодившего котёнка.
Девушка решительно повернула назад, намереваясь высказать все свои претензии Горбуну и даже вернуть ему коробку, но упёрлась в глухую стену здания. Двери, из которой она пару минут как вышла, не было и в помине. Она даже заглянула за угол, но комната словно испарилась вместе со своим странным обитателем.
В это время часы на ратуше пробили полдень.
Мадлен с удивлением запрокинула голову и посмотрела на большой старинный циферблат: стрелки действительно сошлись на цифре 12. А ведь девушке казалось, что она провела со стариком почти весь день. Вспомнив, что к обеду вновь нахлынут посетители, она быстро зашагала к булочной, прижимая к себе коробку со своим новым питомцем…
Она осторожно протянула руку и легко погладила птичку. Та встрепенулась и клюнула непрошенную гостью своим маленьким, но чрезвычайно острым клювом. Клюнула довольно сильно, так, что на ладони Мадлен появились капельки крови.
От боли девушка вскрикнула и тряхнула рукой, так, что капли разлетелись по столу. Горбун молчаливо наблюдал за реакцией девушки. Слова досады уже были готовы сорваться с её губ, но, взглянув ещё раз на маленькое нахохлившееся существо, она лишь промолвила:
— Он ведь не нарочно, правда? Мы просто не знакомы, вот он и испугался, бедный птенчик. Она улыбнулась и снова протянула руку к коробке:
— Здравствуй, малыш, я — Мадлен, а ты кто?
Птичка повернула головку, уставилась на девушку по-человечески выразительным глазом и вдруг взлетела ей на плечо и запела таким диковинным голоском, которого никто на Земле не слыхал. И с каждым новым звуком, который издавало её маленькое горлышко, капельки крови на столе превращались в розовые бутоны…
Спасибо вам от всего сердца за прекрасные пожелания, добрые слова, комплименты, чудесные цветы, которые даже виртуально позволяют насладиться их красотой и ароматом.
Ваша поддержка, которую я ощущаю, особенно важна сегодня. Рада, что мы вместе!
привкус специй в горячем вине.
То горчит на губах,
то пьянит, не давая уснуть.
Загрустил Водолей,
бросил невод в небес глубине.
На фонарных столбах
его звёзды укажут мне путь.
У моих февралей
все аккорды знакомы на слух.
Заучи наизусть.
Будет шанс — и мы вместе споём.
Ночь всегда холодней.
Это время беззубых старух,
и сбивается пульс,
кровь, как лава, по венам огнём.
У моих февралей
цвет индиго, раскаты штормов.
И теряется смысл.
И сливается с небом волна.
Здесь не жду я гостей,
не накрою им пышных столов.
И в манящую высь
я взлечу, как тот лётчик, одна.
Как без этого жить?
Заковав себя в серый бетон,
выпадая, как снег,
под колёса летящих машин,
перепутав все дни
в монохромных тоннелях метро,
замедляя свой бег —
мне же некуда больше спешить...
А мои феврали,
так и быть, пару лет подождут
на изломе страниц
недописанных вовремя книг…
Мы костры разожгли,
чтоб во тьме отыскали приют
грустный Маленький принц
и летящий сквозь звёзды старик…
Сколько она себя помнила, её воспитывала grande maman — бабушка, которую все соседи звали мадам Meunière, Мельничиха, по названию булочной, хотя никаких мельников в их роду не бывало.
И хоть была она невысока и сухощава, но то ли из-за горделивой осанки, то ли из-за причёски (а её седые букли были всегда взбиты надо лбом) казалась статной и важной. В городке к ней относились с уважением, граничащим с опаской: не только бегущие в школу мальчишки снимали перед ней свои картузы, но сам мэр, завидев старушку, всегда останавливался и приподнимал шляпу. Порой до Мадлен доходили слухи о том, что бабушка владеет какими-то не совсем обычными знаниями и даже умеет колдовать. Но та всегда смеялась над вопросами внучки и говорила, что лучшее в мире колдовство — это упорный труд и послушание. А также точное соблюдение рецептуры их фирменной выпечки. Поэтому даже сейчас, овладев мастерством пекаря, девушка не расставалась с толстой, в вытертом кожаном переплёте книгой, на страницах которой витиеватым бабушкиным почерком были записаны семейные рецепты. Хотя и знала их все наизусть. Кроме самого последнего, который остался неоконченным...
При воспоминании о любимой бабуле глаза девушки погрустнели. Вежливое покашливание Горбуна вернуло её к реальности. Что там он говорил о птице? Не слишком ли это обременительно — брать на себя ответственность за живое существо при её постоянной занятости в пекарне? Да и со стороны старика — не очень ли наглая просьба?
Такие мысли пронеслись в голове Мадлен. Вслух же она произнесла:
— Я бы попробовала вам помочь, месье, если уход за вашей птичкой не потребует много усилий. Ведь я целыми днями занята здесь, в булочной. Давайте взглянем на неё и решим, как лучше поступить...
И только тут девушка поняла, что за всё долгое время, пока она беседовала с Горбуном, в булочную не зашёл ни один посетитель. Что было очень странно, как и то, что ни разу не пробили часы на городской ратуше, отмечающие каждую четверть часа.
Тем не менее, любопытство взяло верх над сомнениями, и Мадлен решительно повернула табличку «Закрыто» на двери, всем своим видом показывая готовность следовать за необычным гостем к его таинственной птице.
— На него только крошки от утренней выпечки и можно купить, — подумала девушка.
Но вслух произнесла: — Конечно, месье, присядьте на стульчик, отдохните с дороги, пока я вам все приготовлю. И она указала старику на столик у окна булочной, где самые голодные посетители могли сразу перекусить.
Пока странный покупатель устраивался на слишком высоком для него стуле, Мадлен положила на тарелочку кусок лукового киша*, булочку с корицей и большой ломоть ржаного хлеба. Налила в кружку горячего чая, а в небольшое блюдце чистой воды. Водрузив всё на поднос, она подошла к столу и расставила перед горбуном угощение.
— Кушайте на здоровье, — заботливо сказала юная булочница, продолжая с любопытством разглядывать своего гостя.
А тот поднял на неё хмурый, недоверчивый взгляд, в котором пытливый наблюдатель разглядел бы хитринку:
— Неужели моей платы хватило на такой роскошный завтрак?
— Да, месье, у нас сегодня большие скидки в честь приближающегося дня города, — улыбнулась Мадлен. и, видя, что старик заметно подобрел, осмелилась спросить:
— А вы можете показать мне свою птичку? Я страсть как люблю всё живое, но целый день провожу здесь, среди муки, сахара и ванили.
* — киш — традиционный заливной французский пирог, родом из Лотарингии.
Тайна старинного рецепта.
Франция, небольшой городок на побережье. Начало ХХ века.
Мадлен отряхнула несколько едва заметных крошек, прилипших к её тонким пальчикам, аккуратно расправила накрахмаленный фартучек и быстро взглянула в старинное, всё в патине зеркало на стене. В нём отразилась миловидная невысокая брюнетка, чьи непослушные каштановые кудряшки пыталась удержать кружевная наколка. Едва сдерживая шаловливую улыбку, девушка притопнула миниатюрной ножкой о каменные плиты пола, пару раз покружилась, придерживая юбки, и поспешила к тяжёлой двери: пора было открываться.
Когда она распахнула массивные створки, впуская в помещение свежий весенний воздух, часы на здании городской мэрии как раз пробили семь раз. В провинции булочные открываются рано — домохозяйки покупают свежие круассаны к завтраку, клерки и работники фабрик забегают за горячим багетом, а из расположенного на холме Отеля приезжает помощник шеф-повара за традиционным заказом. Ведь, помимо круассанов, гости Отеля любят пить утренний кофе с крошечными эклерами и кексами с цукатами и орехами. И буланжери* Le Moulin de la Vierge** ещё никогда не открывалась ни минутой позже, дорожа своим многолетним реноме. Прилавки были заполнены только что испечёнными булочками, аромат которых был способен заглушить запахи расцветающих акаций и мимозы.
Не успела Мадлен вернуться к прилавку, как тренькнул колокольчик, возвестив о появлении первого покупателя. Не оборачиваясь, девушка задорно прокричала:
— Доброе утро, мадам Робэр! Три круассана и один мильфёй*** с малиной для малышки Жоржетты уже ждут вас!
Грузная, но статная мадам Робэр, служащая экономкой у богатого местного адвоката, ласково улыбнулась Мадлен:
— Доброе утро, моя девочка! Ты, как ранняя пташка, всегда весела.
Они поболтали пару минут о замучившей пожилую даму подагре, о планах её хозяина провести летний отпуск на Мартинике, но разговор был прерван непрерывным звоном колокольчика над дверью — и перед прилавком выстроилась очередь из постоянных клиентов, желающих начать день со свежей выпечки.
Мадлен для каждого находила приветливое слово, забавную шутку или участливый вопрос. Довольные покупатели, уходя, не забывали бросить пару монеток в маленькую корзиночку для сбора пожертвований, которые девушка каждое воскресенье относила в соседний монастырь.
Спустя час — полтора поток посетителей уменьшился, и Мадлен присела передохнуть на скамеечку, стоявшую в углу за прилавком. Вот и у неё появилась минутка перекусить и выпить глоточек кофе. Опёршись о стену и вытянув ноги, девушка насвистывала какую-то мелодию и не услышала легкое треньканье колокольчика. Она продолжала напевать, пока нетерпеливое покашливание не указало на присутствие очередного покупателя.
Мадлен вскочила и с привычной улыбкой повернулась к прилавку. Сперва она никого не заметила, но, привстав на цыпочки и слегка перегнувшись, увидела невысокого старика с всклокоченной седой бородой и в надвинутой на крючковатой нос шляпе. Присмотревшись, она поняла, что перед ней горбун — именно горб так придавливал его к земле. В этих краях она встречала его впервые.
— Здравствуйте, месьё, — учтиво проговорила Мадлен. — Желаете купить булочку или багет? Она слегка повысила голос, опасаясь, что старик туговат на ухо.
* — буланжери — булочная (фр.)
** — Мельница девственницы
*** — слоёное пирожное, дословно — тысяча листов
После получения тиража он будет разослан всем, сделавшим предзаказ. О начале рассылки обязательно сообщим дополнительно.
Я действительно какие-то моменты из вышеперечисленных здесь зашифровала. Но на самом деле все несколько проще: февраль — месяц моего рождения, синий для меня в первую очередь цвет моря и неба, символ свободы, которой я в силу обстоятельств сейчас лишена, а белый — это зима, снег, холод (не моя стихия) и больничные палаты… Но вера в лучшее спасает...
А зачем поэту экономить чернила, если их можно выплеснуть стихами?
На холмах мимоза.
А на ветке мартеница
— холодам угроза.
Родоначальником была т.н. берлинская карета. Создана была около 1670 г. в Пьемонте, по заказу — для путешествия Фридриха — Вильгельма, курфюста Бранденбургского, для поездки из Берлина в Париж. Преодолев более 1000 км, в столице Франции его экипаж произвёл фурор. Он был устойчивее аналогов, элегантный, прочный, впервые была использована рама с 2 рельсами.
Так что Светлана права, название идёт от Берлина «берлайн».
Стиль и тип кузова berline был позднее перенесен и на автомобиль.
ни чуточки, мой милый, не задело.
Но если перед носом хлопнет дверь,
то неспроста, а стало быть за дело.
ниже пояса коса.
Но история былая,
затупилась, знать, коса.
В отношеньях с Олей Толя основательно завяз.