Уж влип -так влип, ты — мой клиент! Остёр как хрен интеллигент. Костёр метафор мы затушим, Когда сгорят бесОвы души. Вы дюбеля вбивайте в крышки Своих назойливый врагов. Быть может вас ещё услышит Какой-то мудрый острослов. А от меня ступайте дальше, Не то размажу, как соплю: Я не люблю угроз и фальши. В ответ немедленно влеплю.
Вы назидательный свой кашель И снисходительный смешок Плесните Фросе — не Наташе, Меня сложней повергнуть в шок.
Хамить надумали, спесивый, Вам не давали по рукам? Ваш тон настолько некрасивый — Присущий только дуракам! Стальные яйца вам не милы, Ищите праведных принцесс, Ведь в буриме вонзают вилы В поэтов, но не поэтесс!
Да не вопрос — налейте чарку И мировую по рукам. Я не поэт и не овчарка — Я из простых прекрасных дам. Питоном вас не заглочу я, Коль неприятен этот тон. Я нежным дактилем врачую Когда в экстазе пустозвон.
Повинуюсь — избавлю от булочек, Пирожков, что с глистами и без. Покидайте скорее же дурочек И влетайте орлом в политес. Поэтессы такие голодные — Растерзают и смачно съедят, Обглодают катрены холодные Для слепых поэтичных котят.
Буримэ, ты моя, Буримэ! Ты корма отфекаленной шхуны, Но, барахтаясь в этом дерьме, Мы очутимся в водах Фортуны. В Кострому, Чухлому, Колыму Петь псалмы отправляют болящих, Но свою Горему-Бурему, Из гарема мы в жены утащим.
Амур натянет платье Ане На тело гибкое до плеч. Чтоб руки тонкие в аркане От оплеухи уберечь. Молва — волной вокруг планеты И снова кругом голова. Во рту растаяла конфета И опустилась булава…
Гороха в угол- тонким слоем И на колени — за экстрим! От комфортабельных условий Выходит масляный интим. Для пожилых — каталки в морге, Для молодых — кастрюли с кашей. И будут точно все в восторге, И не нужна перина ваша.
Мечта поэта — водка с хреном И чтобы женщин — штабеля, Но темным мартом на арену Выходят в берцах дембеля. Кто не успел укрыться дома, Тот оприходован тот час, Кто закосил под военкома — С ноги получит точно в глаз. Не до лиризма, не до клизмы — Брутальность прёт из всех щелей С ним обниматься — катаклизма — Смеяться горько — до соплей.
Не хотите — не ешьте, гурманистый! (Может вас одолели глисты?) Шевалье мой голодный — покладистый, Для стихов мне подносит листы. Без подковы блоха окаянная, Пусть собакой вам ногти грызет, Логи-ногика — вещь покаянная — На коленях вас в лес увезёт. Винегрет из жульенов и булочек И подтухших стихов — для врагов, Мне, не модной, и старенькой дурочке Варит борщ и компот крысолов.
Верно говорите! Видно не простак! Пир у вурдалаков — с ломанный пятак. Бог в России — Мара, ей и править бал, И поэт — мужчина: жен — Девятый вал! В нашу жизнь-судьбину вурдалаки прут, Их чертовский голос — не поэтов труд. Облекайте Слово в исповедь Руси, И просите снова: Господи, спаси!
Стальные яйца клушины не тронь, Не то потоком выстрелит огонь, А безделушки можно сразу в таз, А уж потом по покеру и ПАС. Прекрасных женщин потных хоровод, Меня берёт как бот на абордаж, Берут на понт, и чувствуют кураж, Тону как в луже в томном лоне вод. Хотя писать поэмы не мастак, Возьму перо, ведро густых чернил. И пусть кружится фартук и верстак, Пока яиц об лоб не налупил.
Эх, такая буремища улетела в никуда, Потому пишу по-новой, но другая — ерунда.
Упыри, и вурдалаки, и вампиры правят бал, Кол осиновый для драки чёрт для них заколдовал. Разбиваются цунами о поэмы в сто страниц: Между ними, между нами понастроили границ. Гул в ушах гремит громАми — обессилил наш поэт — От него остался всуе лишь киота трафарет. Новой песне вторят волны, дивной вести чаек гвалт Если шторм, пусть тонут чёлны от писательских кувалд.
Глупенькая курочка петушка зовёт: Я твоя снегурочка, здравствуй Новый Год! Диадема, пальчики — сплошь из серебра, Приходите, мальчики, нагребать добра. Но дилемма пучится — брать или не врать (?) Вдруг судьба — лазутчица и едрёна-мать? Головой совиною я кручу-верчу, Если горы сдвину я — по-лбу отхвачу.
В гармоничной натуре Мужчины Уживается женский лиризм, И бодаться ему не по чину От рожденья до траурных тризн!
Бурановым буран и на Кавказе Как будто по заказу круглый год. А я от наших зим давно в экстазе: Копаю в декабре я огород. Немало намело на мыло писем — С утра их разгребаю и строчу. А сайты буримешные подвисли — Им, горемычным, надобно к врачу.
Скалка не для теста, а для тестя, а может быть для тэста (не с руки?) Но я предпочитаю всё же тОсты, с тостАми и вареньем без мукИ. Мука без мака — сущая макака, показывает дулю и тылы Киты с котами в драке как собаки, и снова все ободраны углы.
Остёр как хрен интеллигент.
Костёр метафор мы затушим,
Когда сгорят бесОвы души.
Вы дюбеля вбивайте в крышки
Своих назойливый врагов.
Быть может вас ещё услышит
Какой-то мудрый острослов.
А от меня ступайте дальше,
Не то размажу, как соплю:
Я не люблю угроз и фальши.
В ответ немедленно влеплю.
Вы назидательный свой кашель
И снисходительный смешок
Плесните Фросе — не Наташе,
Меня сложней повергнуть в шок.
Вам не давали по рукам?
Ваш тон настолько некрасивый —
Присущий только дуракам!
Стальные яйца вам не милы,
Ищите праведных принцесс,
Ведь в буриме вонзают вилы
В поэтов, но не поэтесс!
И мировую по рукам.
Я не поэт и не овчарка —
Я из простых прекрасных дам.
Питоном вас не заглочу я,
Коль неприятен этот тон.
Я нежным дактилем врачую
Когда в экстазе пустозвон.
Пирожков, что с глистами и без.
Покидайте скорее же дурочек
И влетайте орлом в политес.
Поэтессы такие голодные —
Растерзают и смачно съедят,
Обглодают катрены холодные
Для слепых поэтичных котят.
Ты корма отфекаленной шхуны,
Но, барахтаясь в этом дерьме,
Мы очутимся в водах Фортуны.
В Кострому, Чухлому, Колыму
Петь псалмы отправляют болящих,
Но свою Горему-Бурему,
Из гарема мы в жены утащим.
Апрельский кот, похожий на чеченца…
Всё резюме, реноме на уме?
На тело гибкое до плеч.
Чтоб руки тонкие в аркане
От оплеухи уберечь.
Молва — волной вокруг планеты
И снова кругом голова.
Во рту растаяла конфета
И опустилась булава…
И на колени — за экстрим!
От комфортабельных условий
Выходит масляный интим.
Для пожилых — каталки в морге,
Для молодых — кастрюли с кашей.
И будут точно все в восторге,
И не нужна перина ваша.
И чтобы женщин — штабеля,
Но темным мартом на арену
Выходят в берцах дембеля.
Кто не успел укрыться дома,
Тот оприходован тот час,
Кто закосил под военкома —
С ноги получит точно в глаз.
Не до лиризма, не до клизмы —
Брутальность прёт из всех щелей
С ним обниматься — катаклизма —
Смеяться горько — до соплей.
Не хотите — не ешьте, гурманистый!
(Может вас одолели глисты?)
Шевалье мой голодный — покладистый,
Для стихов мне подносит листы.
Без подковы блоха окаянная,
Пусть собакой вам ногти грызет,
Логи-ногика — вещь покаянная —
На коленях вас в лес увезёт.
Винегрет из жульенов и булочек
И подтухших стихов — для врагов,
Мне, не модной, и старенькой дурочке
Варит борщ и компот крысолов.
У нас не бой, а схватка мудрецов
И каждый спорит и рычит как лев.
А кто-то ловко, с хитростью отцов.
Мышей обратно отправляет в хлев.
Убегаю, уезжаю, не скучайте, горн зовёт…
Пир у вурдалаков — с ломанный пятак.
Бог в России — Мара, ей и править бал,
И поэт — мужчина: жен — Девятый вал!
В нашу жизнь-судьбину вурдалаки прут,
Их чертовский голос — не поэтов труд.
Облекайте Слово в исповедь Руси,
И просите снова: Господи, спаси!
Не то потоком выстрелит огонь,
А безделушки можно сразу в таз,
А уж потом по покеру и ПАС.
Прекрасных женщин потных хоровод,
Меня берёт как бот на абордаж,
Берут на понт, и чувствуют кураж,
Тону как в луже в томном лоне вод.
Хотя писать поэмы не мастак,
Возьму перо, ведро густых чернил.
И пусть кружится фартук и верстак,
Пока яиц об лоб не налупил.
Эх, такая буремища улетела в никуда,
Потому пишу по-новой, но другая — ерунда.
Кол осиновый для драки чёрт для них заколдовал.
Разбиваются цунами о поэмы в сто страниц:
Между ними, между нами понастроили границ.
Гул в ушах гремит громАми — обессилил наш поэт —
От него остался всуе лишь киота трафарет.
Новой песне вторят волны, дивной вести чаек гвалт
Если шторм, пусть тонут чёлны от писательских кувалд.
Я твоя снегурочка, здравствуй Новый Год!
Диадема, пальчики — сплошь из серебра,
Приходите, мальчики, нагребать добра.
Но дилемма пучится — брать или не врать (?)
Вдруг судьба — лазутчица и едрёна-мать?
Головой совиною я кручу-верчу,
Если горы сдвину я — по-лбу отхвачу.
В гармоничной натуре Мужчины
Уживается женский лиризм,
И бодаться ему не по чину
От рожденья до траурных тризн!
Однажды вызывала неотложку —
Сосед по пьяной лавочке продрог,
Он белочку кормил дырявой ложкой.
Как будто по заказу круглый год.
А я от наших зим давно в экстазе:
Копаю в декабре я огород.
Немало намело на мыло писем —
С утра их разгребаю и строчу.
А сайты буримешные подвисли —
Им, горемычным, надобно к врачу.
Аист в небе им важней.
Но придут рецидивисты,
Вон уже пришёл диджей.
Но я предпочитаю всё же тОсты, с тостАми и вареньем без мукИ.
Мука без мака — сущая макака, показывает дулю и тылы
Киты с котами в драке как собаки, и снова все ободраны углы.