То есть, сказ получился бы, если бы повествование велось от лица случайного прохожего, который, гуляя по лесу, увидел, как леший превращает Машу в кошку, и от увиденного пребывал в полном офигении? Или, ещё лучше, услышал, как Маша хамит старику, потом моргнул, отвлёкся, а Маши и след простыл, зато откуда ни возьмись появилась рыжая кошка?
Письмо Ирины Павловны (отрывок из повести «Житие Анастасии») Недели две — уж ждать совсем немножко, А кажется, как будто двести лет. Шагает осень гордо по дорожке, Зима из дальних стран спешит вослед. Я верю, скоро свидимся мы снова, Познаем счастье, что так долго ждём. Я шлю тебе привет листом кленовым, И солнышком, и сереньким дождём.
Загадочная осень В парке вовсю гулял поздний октябрь. Деревья, одетые в золотую парчу и багряный бархат, качались на ветру, щедро осыпая землю разноцветными листьями, что пёстрым ковром шуршали под ногами. По дорожке неспешно прогуливался молодой человек в коричневом плаще. Он то останавливался, подолгу задерживая взгляд то на дереве, то, наклонившись, поднимал с земли раскрашенный лист и внимательно рассматривал нарисованные осенью узоры, после чего отпускал его, и тот, повинуясь ветру, улетал прочь. Арсений и сам не думал, что когда-нибудь так полюбит осень. Особенно октябрь. Ему всегда казалось, что в этом месяце нет ничего, что могло бы порадовать. Зимой всё покрыто снегом, можно кататься на лыжах, на коньках, лепить с детьми снеговика, и Новый год опять же, когда даже взрослым хочется верить в чудо. Летом дача, шашлыки, рыбалка и к тому же тепло — можно купаться в речке. А что осень? Холодно, ветрено, промозгло. Теперь же именно октябрь, похоже, стал для Арсения любимым месяцем в году. Был уже третий день, как он вышел на свободу. Будь он вором или ещё каким-нибудь преступником, ему, возможно, не отказали бы в июле, когда он подавал на УДО. Но политическим условно-досрочное не полагается. Не для того сажали, чтобы быстро выпустить. Хотя формально-то статья у него уголовная — массовые беспорядки, нападение на полицейского. Но ведь каждая собака знает, что беспорядки на митинге устроили именно полицейские, и они же нападали на участников митинга, согласованного, между прочим. Дорожка вывела Арсения на широкую площадь с аттракционами для деток, ларьками со всякими вкусностями и игрушками, Ледовым дворцом, где в определённые дни проходят выставки-ярмарки, торговыми рядами. Перпендикулярно шёл мощёный плиткой широкий проспект с лавками, клумбами, отделённый от парка кованой решёткой. Золотой кленовый лист зацепился черенком за прут и тщетно рвался навстречу ветру. — Ну что, дружок, хочешь на свободу? — проговорил Арсений, приближаясь к решётке. Осторожно отцепил он пленника. Резкий порыв ветра тут же подхватил листок и унёс в сторону парка. «А всё-таки зря я не любил осень! — подумал Арсений, глядя ему вслед. — Красивая пора, загадочная!».
История Мурлетты Погладь меня, Даня, погладь! Обожаю, когда мне чешут спинку! Хочешь знать, где я была всю ночь? И почему я вообще, как только Иван Купала наступает, мяукаю, царапаюсь в дверь и не успокаиваюсь, пока вы с мамой Надей меня на улицу не выпустите? Сейчас я тебе всё расскажу. Расскажу, но не знаю, поймёшь ли ты? Я ведь уже давно, сам знаешь, не владею человеческой речью. Всё слышу, всё понимаю – ты ещё хвалишься: какая Мурлетта смышлённая! Только сказать уже ничего не могу. Вернее, конечно, могу, но на кошачьем. Умела ли я когда-нибудь говорить по-человечески? Было дело. Не всегда я была рыжей кошкой. В той, другой жизни меня Машей звали. В детском доме мне дали такое имя. Мамаша отказалась от меня сразу, как только родила. И ведь не то чтобы она была совсем молодая, кушать было нечего – просто по медицинским показаниям аборт ей делать было нельзя, а ребёнок ей был без надобности – погулять хотелось. Так я и жила до пятнадцати лет. Меня никто не любил, и я всех ненавидела. Да, да, это я сейчас такая ласковая, а тогда зла была на весь белый свет: почему одним всё, а другим – ничего? Училась я плохо, курила, грубила, подворовывала. И друзья у меня были такие же. Ведь они тоже выросли в детдоме, и их тоже никто не любил. В тот день мы пошли в лес с Пашкой, Наташкой и Ленкой. Разожгли костёр, закурили, намусорили, повытаптывали ягоды. Понимали ли мы тогда, что поступаем плохо? Понимали, конечно, но и мне, и моим друзьям было плевать. Думали, раз этот мир нас так обделил, с какой стати мы ему что-то должны? Вдруг прямо перед нами появился старик – весь заросший, с длинной зелёной бородой, лицо всё в морщинах. И говорит такой: — Что же вы, люди, курите, мусорите, костёр в чаще разжигаете? Вы же причиняете вред деревьям, птичкам, зверушкам. А меня тогда реально переклинило. Взбесило, что какой-то старый козёл читает нам морали. Да и Пашка мне нравился, а он любил девушек дерзких и смелых – хотелось перед ним повыпендриваться. — Слышь ты, упырь бородатый! – сказала я старику. – Давай вали отсюда… В общем, послала его неприличным словом. Старик в ответ головой покачал: — Злая ты девочка! Надо бы тебя проучить хорошенько, чтоб старшим не хамила! Я уже открыла рот, чтобы отматюкать его по полной программе, но не успела и слова сказать – он как дунет мне в лицо. Когда дым рассеялся, я увидела, что стою на четвереньках, и не узнавала своих рук. Вместо них увидела кошачьи лапы, обросшие рыжей шерстью. Я испугалась, закричала, но вместо крика услышала мяуканье. А друзья… Они драпали так, что и чемпион по бегу за ними бы не угнался. Осталась я одна посреди леса. Выбралась, сунулась было к друзьям. А те меня не узнали – Пашка пнул так, что я отлетела на три метра и чудом не попала под проходящую машину. Что мне было делать? Жила поначалу на помойке, ловила мышей, питалась объедками, которые люди выбрасывали. А однажды меня чуть собаки не растерзали. Ну, ты помнишь, Даня, ты тогда ещё с мамой Надей из магазина шёл, увидел. Дальше ты знаешь – вы меня подобрали, в квартиру привели, отмыли от блох… Я ведь сначала дико завидовала тебе. Ещё бы! Тебя с детства любили, заботились, как никто никогда не любил и не заботился обо мне. Тогда я ещё не думала, что привыкну к вам настолько, и мы с тобой станем настоящими друзьями. Не такими, как с Пашкой, Наташкой и Ленкой. Я-то знаю, что ты меня никогда не бросишь. И к новому, кошачьему имени я не сразу привыкла. Сначала мне казалось, что Мурлетта звучит как-то по-дурацки. Знаю, что мама Надя большая любительница итальянской эстрады и имя специально мне такое придумала, чтобы про Италию напоминало. А что, Мурлетта –– Джульетта шикарно рифмуется! Однако я не теряла надежды вернуть себе человеческий облик. В своей прежней жизни я, конечно, слышала про примету – если в ночь на Ивана Купалу найти в лесу цветущий папоротник, можно загадать желание, и оно исполнится. Тогда я не верила в это. Но ведь и в леших я тоже не верила, и что можно вот так в кошку превратиться. А оно так и случилось. Вот я и подумала: может, и про цветок папоротника – правда? Потому я и просилась тогда на улицу. Бродила до рассвета по лесу, всё цветок искала. Но утром всякий раз возвращалась домой с пустыми руками, а вернее, лапами. А вчера мне, наконец, повезло – увидела я его. Как он выглядит? Ну, такой, нежно-лилового цвета и сверкает, как будто фосфорный. Я как увидела, чуть голову не потеряла от радости. Подпрыгиваю – и цап. А тут леший – видимо, тот самый, что меня в кошку превратил. Говорит мне: — Ну что ж, тебе повезло. Загадывай желание. Я хотела было попросить вернуть себя прежнюю, но тут подумала о том, что маму Надю за пост ВКонтакте занесли в список экстремистов и никак не вычёркивают, хотя должны были бы уже месяца три назад, как живёте с заблокированными счетами и денег едва хватает на еду и лекарства – спасибо, находятся добрые люди, помогают! А ведь вы с мамой Надей меня даже в такое время не бросили – не то что моя биологическая мамаша! И я ответила лешему: — Пусть несчастья семьи, которая меня приютила, поскорее закончатся! Пусть им, наконец, разблокируют счета, вычеркнут из чёрного списка и дадут маме Наде нормально на работу устроиться! Вот такие дела, Даня! Осталась я кошкой Мурлеттой. Найду ли я ещё когда-нибудь цветок этот – даже не знаю? Хотя, может, и не нужно его искать? Конечно, теперь я не та Маша – воровать и хамить направо и налево уже не буду. Но… Только встретив вас, я узнала, что такое настоящая семья. Вы любите меня, как не любил никто больше – просто за то, что я есть. И именно у вас я тоже научилась любить. А друзья мои – не думаю, что они по мне особенно скучают. Да и мне уже с ними будет неинтересно. Пашка сейчас в тюрьме – по пьяни собутыльника ножом почикал. Наташка так и вовсе загнулась – от передозировки наркотиков. Ленка пьёт и с мужчинами гуляет – и ничего ей больше в жизни не надо. А вот ты и мама Надя, если Мурлетта вдруг возьмёт и пропадёт, знаю, что будете по мне скучать. Так, может, и не стоит искать этот цветок? Или всё-таки попробовать? Ты как думаешь, Даня?
Сказать, что проштудировала, конечно, можно, а как зададут вопрос по теме — потом сиди думай, как выкрутиться. Проще сразу сказать, если чего не знаешь, чем потом спешно зубрить материал.
Спасибо! Только, признаться честно, я тут как раз писала про гранат именно потому, что рифма так легла. Вспомнился чёрный юмор с «Натой» и «гранатой». Хотя когда-то давно читала у бабушки книгу «Магия камня», о прочитанном давно забыла, но может, подсознание подсказал, что этот камень от бед убережёт. Да и серьги с гранатом из бабушкиной шкатулки я действительно носила. Надо будет, наверное, попытаться их найти.
Амулет на счастье У бабушки гостили Ира с Натой И серьги в сундуке нашли с гранатом, По-видимому, им уж сотни лет. «То, внученьки, счастливый амулет, Его мои прабабушки носили, Свой век в любви и счастии прожили, И даже в трудные, лихие годы Их миновали беды и невзгоды». Но время шло, бабулю схоронили, Её наследство внучки разделили. Достались Нате дача и квартира, С гранатом серьги получила Ира. Но их, однако, Ната возжелала И у сестры по-тихому украла. Вот только не помог ей амулет — Бомжует Ната, счастья в жизни нет, Сидит в обносках, милостыню просит. Лишь добрым, честным счастье он приносит. А кто душой завистлив, сердцем зол, Тот потеряет всё, что приобрёл
Кстати, а я вот подумала: может, высшие силы решили таким образом исполнить желание главной героини — для начала убрали судью, от которой явно нельзя ожидать справедливости и адекватности, а вместо неё, глядишь, назначат другого, который найдёт в себе мужество поступить по закону и по совести. А девушка так испугалась ситуации с мышью, что не поняла их замысла.
А вот что у меня было до того, как я начала редактировать до 2 000 знаков:
Старинное заклинание — Hasta la vista, Надежда Максимовна! — Hasta pronto, Юлия! Я не сразу заметила выпавший из сумочки испанки свиток. Когда я взяла его в руки и попыталась её окликнуть, преподавательница была уже далеко. Свиток… Как странно, однако! Всё-таки компьютерный век на дворе. Что же в нём такого? Карта сокровищ? Конечно, мама в детстве объясняла мне, что читать чужие письма — это плохо. Но меня словно какая-то неведомая сила подстрекала: загляни, прочти. И я не устояла перед соблазном. Заклинание на исполнение желания, написанное на испанском языке чёрными чернилами. А ведь Надежда Максимовна рассказывала, что её покойная мать происходила из старинного ведьмацкого рода, и пра-прабабка матери была знатной колдуньей, которая чудом избежала костра Инквизиции. Инквизиция… А ведь завтра как раз будет судилище над моим приятелем, гражданским активистом Стёпой Даниловым. И судья эта — Дудочкина — довольно гаденькая тётка, по политическим делам уже стольких пересажала. Притом с явным удовольствием глумится над подсудимыми. Ожидать от неё какой-то справедливости и адекватности бесполезно. Но теперь, когда у меня в руках старинное заклинание, я смогу помочь своему товарищу — сделать так, чтобы его освободили. Просто пожелаю Стёпе справедливого приговора. А послезавтра как раз будет испанский, тогда и верну свиток Надежде Максимовне.
На приговор Данилову пришло много людей. Сам Стёпа, сидевший в стеклянном «аквариуме», держался бодро и даже весело и отнюдь не собирался раскаиваться в своём походе на мирную демонстрацию. Держись, друг, скоро будешь свободен! Однако читать заклинание прямо в зале суда показалось мне не самым разумным. Что люди подумают? Поэтому я вышла в коридор, прошла в его дальний конец и уже там не спеша, с расстановкой проговорила написанные на старинном испанском наречии слова, половина из которых не были мне понятны. Когда я вернулась, в зале стоял переполох. Мантия судьи бесформенно лежала в кресле, а под потолком испуганно металась летучая мышь. Все присутствующие, включая приставов и самого подсудимого, таращились на неё в полном офигении. «Ничего себе!» — подумала я.
В связи с чрезвычайным происшествием, заседание перенесли на следующую неделю. И хотя я по-прежнему желала для своего приятеля свободы и справедливости, прочесть заклинание во второй раз не решилась. Кто знает, что ещё наколдуется с таким непредсказуемым результатом? Вдруг случится что-то такое, из-за чего пострадают невинные люди? А этого бы и Стёпа ни за что не пожелал. Нет, всё-таки колдовать надо умеючи! Свиток я на следующий же день вернула испанка и покаялась перед ней. — Да, Юлия, натворила ты делов! — покачала головой Надежда Максимовна. — По-хорошему, расколдовать бы надо эту судью, но я и сама не умею. У меня предки по женской линии были колдунья и, и маме этот свиток в наследство достался. Я ношу его с собой скорее как талисман и память о ней. Да и дар передаётся через поколение — от бабушки к внучке. Так что, скорей всего, ничего у меня не получится. У мамы была колдовская сила, а у меня нет. И хотя я огорчилась оттого, что испанка не сможет помочь Стёпе, признаться, порадовалась, что исправить мой косяк и превратить Дудочкину обратно в человека тоже не выйдет. Всё-таки некоторые люди в виде летучих мышей гораздо симпатичнее.
Старинное заклинание — Hasta la vista, Надежда Максимовна! — Hasta pronto, Юлия! Я не сразу заметила выпавший из сумочки испанки свиток. Когда я взяла его в руки и попыталась её окликнуть, преподавательница была уже далеко. Свиток… Как странно, однако! Всё-таки компьютерный век на дворе. Что же в нём такого? Карта сокровищ? Конечно, мама в детстве объясняла мне, что читать чужие письма — это плохо. Но я не устояла перед соблазном. Заклинание на исполнение желания, написанное на испанском языке чёрными чернилами. А ведь Надежда Максимовна рассказывала, что её покойная мать происходила из старинного ведьмацкого рода. Завтра как раз будет судилище над моим приятелем, гражданским активистом Стёпой Даниловым. И судья эта — Дудочкина — довольно гаденькая тётка, по политическим делам уже стольких пересажала. Притом с явным удовольствием глумится над подсудимыми. Ожидать от неё какой-то справедливости и адекватности бесполезно. Но теперь, когда у меня в руках старинное заклинание, я смогу помочь своему товарищу — сделать так, чтобы его освободили. Просто пожелаю Стёпе справедливого приговора. А послезавтра как раз будет испанский, тогда и верну свиток Надежде Максимовне.
На приговор Данилову пришло много людей. Сам Стёпа, сидевший в стеклянном «аквариуме», держался бодро и даже весело и отнюдь не собирался раскаиваться в своём походе на мирную демонстрацию. Держись, друг, скоро будешь свободен! Однако читать заклинание прямо в зале суда показалось мне не самым разумным. Что люди подумают? Поэтому я вышла в коридор, прошла в его дальний конец и уже там не спеша, с расстановкой проговорила написанные на старинном испанском наречии слова, половина из которых не были мне понятны. Когда я вернулась, в зале стоял переполох. Мантия судьи бесформенно лежала в кресле, а под потолком испуганно металась летучая мышь. Все присутствующие, включая приставов и самого подсудимого, таращились на неё в полном офигении. Ничего себе – натворила я делов!
Недели две — уж ждать совсем немножко,
А кажется, как будто двести лет.
Шагает осень гордо по дорожке,
Зима из дальних стран спешит вослед.
Я верю, скоро свидимся мы снова,
Познаем счастье, что так долго ждём.
Я шлю тебе привет листом кленовым,
И солнышком, и сереньким дождём.
В парке вовсю гулял поздний октябрь. Деревья, одетые в золотую парчу и багряный бархат, качались на ветру, щедро осыпая землю разноцветными листьями, что пёстрым ковром шуршали под ногами. По дорожке неспешно прогуливался молодой человек в коричневом плаще. Он то останавливался, подолгу задерживая взгляд то на дереве, то, наклонившись, поднимал с земли раскрашенный лист и внимательно рассматривал нарисованные осенью узоры, после чего отпускал его, и тот, повинуясь ветру, улетал прочь.
Арсений и сам не думал, что когда-нибудь так полюбит осень. Особенно октябрь. Ему всегда казалось, что в этом месяце нет ничего, что могло бы порадовать. Зимой всё покрыто снегом, можно кататься на лыжах, на коньках, лепить с детьми снеговика, и Новый год опять же, когда даже взрослым хочется верить в чудо. Летом дача, шашлыки, рыбалка и к тому же тепло — можно купаться в речке. А что осень? Холодно, ветрено, промозгло. Теперь же именно октябрь, похоже, стал для Арсения любимым месяцем в году. Был уже третий день, как он вышел на свободу. Будь он вором или ещё каким-нибудь преступником, ему, возможно, не отказали бы в июле, когда он подавал на УДО. Но политическим условно-досрочное не полагается. Не для того сажали, чтобы быстро выпустить. Хотя формально-то статья у него уголовная — массовые беспорядки, нападение на полицейского. Но ведь каждая собака знает, что беспорядки на митинге устроили именно полицейские, и они же нападали на участников митинга, согласованного, между прочим.
Дорожка вывела Арсения на широкую площадь с аттракционами для деток, ларьками со всякими вкусностями и игрушками, Ледовым дворцом, где в определённые дни проходят выставки-ярмарки, торговыми рядами. Перпендикулярно шёл мощёный плиткой широкий проспект с лавками, клумбами, отделённый от парка кованой решёткой. Золотой кленовый лист зацепился черенком за прут и тщетно рвался навстречу ветру.
— Ну что, дружок, хочешь на свободу? — проговорил Арсений, приближаясь к решётке.
Осторожно отцепил он пленника. Резкий порыв ветра тут же подхватил листок и унёс в сторону парка. «А всё-таки зря я не любил осень! — подумал Арсений, глядя ему вслед. — Красивая пора, загадочная!».
История Мурлетты
Погладь меня, Даня, погладь! Обожаю, когда мне чешут спинку! Хочешь знать, где я была всю ночь? И почему я вообще, как только Иван Купала наступает, мяукаю, царапаюсь в дверь и не успокаиваюсь, пока вы с мамой Надей меня на улицу не выпустите? Сейчас я тебе всё расскажу. Расскажу, но не знаю, поймёшь ли ты? Я ведь уже давно, сам знаешь, не владею человеческой речью. Всё слышу, всё понимаю – ты ещё хвалишься: какая Мурлетта смышлённая! Только сказать уже ничего не могу. Вернее, конечно, могу, но на кошачьем. Умела ли я когда-нибудь говорить по-человечески? Было дело. Не всегда я была рыжей кошкой. В той, другой жизни меня Машей звали. В детском доме мне дали такое имя. Мамаша отказалась от меня сразу, как только родила. И ведь не то чтобы она была совсем молодая, кушать было нечего – просто по медицинским показаниям аборт ей делать было нельзя, а ребёнок ей был без надобности – погулять хотелось. Так я и жила до пятнадцати лет. Меня никто не любил, и я всех ненавидела. Да, да, это я сейчас такая ласковая, а тогда зла была на весь белый свет: почему одним всё, а другим – ничего? Училась я плохо, курила, грубила, подворовывала. И друзья у меня были такие же. Ведь они тоже выросли в детдоме, и их тоже никто не любил.
В тот день мы пошли в лес с Пашкой, Наташкой и Ленкой. Разожгли костёр, закурили, намусорили, повытаптывали ягоды. Понимали ли мы тогда, что поступаем плохо? Понимали, конечно, но и мне, и моим друзьям было плевать. Думали, раз этот мир нас так обделил, с какой стати мы ему что-то должны?
Вдруг прямо перед нами появился старик – весь заросший, с длинной зелёной бородой, лицо всё в морщинах. И говорит такой:
— Что же вы, люди, курите, мусорите, костёр в чаще разжигаете? Вы же причиняете вред деревьям, птичкам, зверушкам.
А меня тогда реально переклинило. Взбесило, что какой-то старый козёл читает нам морали. Да и Пашка мне нравился, а он любил девушек дерзких и смелых – хотелось перед ним повыпендриваться.
— Слышь ты, упырь бородатый! – сказала я старику. – Давай вали отсюда…
В общем, послала его неприличным словом.
Старик в ответ головой покачал:
— Злая ты девочка! Надо бы тебя проучить хорошенько, чтоб старшим не хамила!
Я уже открыла рот, чтобы отматюкать его по полной программе, но не успела и слова сказать – он как дунет мне в лицо.
Когда дым рассеялся, я увидела, что стою на четвереньках, и не узнавала своих рук. Вместо них увидела кошачьи лапы, обросшие рыжей шерстью. Я испугалась, закричала, но вместо крика услышала мяуканье. А друзья… Они драпали так, что и чемпион по бегу за ними бы не угнался.
Осталась я одна посреди леса. Выбралась, сунулась было к друзьям. А те меня не узнали – Пашка пнул так, что я отлетела на три метра и чудом не попала под проходящую машину. Что мне было делать? Жила поначалу на помойке, ловила мышей, питалась объедками, которые люди выбрасывали. А однажды меня чуть собаки не растерзали. Ну, ты помнишь, Даня, ты тогда ещё с мамой Надей из магазина шёл, увидел. Дальше ты знаешь – вы меня подобрали, в квартиру привели, отмыли от блох… Я ведь сначала дико завидовала тебе. Ещё бы! Тебя с детства любили, заботились, как никто никогда не любил и не заботился обо мне. Тогда я ещё не думала, что привыкну к вам настолько, и мы с тобой станем настоящими друзьями. Не такими, как с Пашкой, Наташкой и Ленкой. Я-то знаю, что ты меня никогда не бросишь. И к новому, кошачьему имени я не сразу привыкла. Сначала мне казалось, что Мурлетта звучит как-то по-дурацки. Знаю, что мама Надя большая любительница итальянской эстрады и имя специально мне такое придумала, чтобы про Италию напоминало. А что, Мурлетта –– Джульетта шикарно рифмуется!
Однако я не теряла надежды вернуть себе человеческий облик. В своей прежней жизни я, конечно, слышала про примету – если в ночь на Ивана Купалу найти в лесу цветущий папоротник, можно загадать желание, и оно исполнится. Тогда я не верила в это. Но ведь и в леших я тоже не верила, и что можно вот так в кошку превратиться. А оно так и случилось. Вот я и подумала: может, и про цветок папоротника – правда? Потому я и просилась тогда на улицу. Бродила до рассвета по лесу, всё цветок искала. Но утром всякий раз возвращалась домой с пустыми руками, а вернее, лапами.
А вчера мне, наконец, повезло – увидела я его. Как он выглядит? Ну, такой, нежно-лилового цвета и сверкает, как будто фосфорный. Я как увидела, чуть голову не потеряла от радости. Подпрыгиваю – и цап. А тут леший – видимо, тот самый, что меня в кошку превратил. Говорит мне:
— Ну что ж, тебе повезло. Загадывай желание.
Я хотела было попросить вернуть себя прежнюю, но тут подумала о том, что маму Надю за пост ВКонтакте занесли в список экстремистов и никак не вычёркивают, хотя должны были бы уже месяца три назад, как живёте с заблокированными счетами и денег едва хватает на еду и лекарства – спасибо, находятся добрые люди, помогают! А ведь вы с мамой Надей меня даже в такое время не бросили – не то что моя биологическая мамаша! И я ответила лешему:
— Пусть несчастья семьи, которая меня приютила, поскорее закончатся! Пусть им, наконец, разблокируют счета, вычеркнут из чёрного списка и дадут маме Наде нормально на работу устроиться!
Вот такие дела, Даня! Осталась я кошкой Мурлеттой. Найду ли я ещё когда-нибудь цветок этот – даже не знаю? Хотя, может, и не нужно его искать? Конечно, теперь я не та Маша – воровать и хамить направо и налево уже не буду. Но… Только встретив вас, я узнала, что такое настоящая семья. Вы любите меня, как не любил никто больше – просто за то, что я есть. И именно у вас я тоже научилась любить.
А друзья мои – не думаю, что они по мне особенно скучают. Да и мне уже с ними будет неинтересно. Пашка сейчас в тюрьме – по пьяни собутыльника ножом почикал. Наташка так и вовсе загнулась – от передозировки наркотиков. Ленка пьёт и с мужчинами гуляет – и ничего ей больше в жизни не надо.
А вот ты и мама Надя, если Мурлетта вдруг возьмёт и пропадёт, знаю, что будете по мне скучать. Так, может, и не стоит искать этот цветок? Или всё-таки попробовать? Ты как думаешь, Даня?
У бабушки гостили Ира с Натой
И серьги в сундуке нашли с гранатом,
По-видимому, им уж сотни лет.
«То, внученьки, счастливый амулет,
Его мои прабабушки носили,
Свой век в любви и счастии прожили,
И даже в трудные, лихие годы
Их миновали беды и невзгоды».
Но время шло, бабулю схоронили,
Её наследство внучки разделили.
Достались Нате дача и квартира,
С гранатом серьги получила Ира.
Но их, однако, Ната возжелала
И у сестры по-тихому украла.
Вот только не помог ей амулет —
Бомжует Ната, счастья в жизни нет,
Сидит в обносках, милостыню просит.
Лишь добрым, честным счастье он приносит.
А кто душой завистлив, сердцем зол,
Тот потеряет всё, что приобрёл
Старинное заклинание
— Hasta la vista, Надежда Максимовна!
— Hasta pronto, Юлия!
Я не сразу заметила выпавший из сумочки испанки свиток. Когда я взяла его в руки и попыталась её окликнуть, преподавательница была уже далеко.
Свиток… Как странно, однако! Всё-таки компьютерный век на дворе. Что же в нём такого? Карта сокровищ?
Конечно, мама в детстве объясняла мне, что читать чужие письма — это плохо. Но меня словно какая-то неведомая сила подстрекала: загляни, прочти. И я не устояла перед соблазном.
Заклинание на исполнение желания, написанное на испанском языке чёрными чернилами. А ведь Надежда Максимовна рассказывала, что её покойная мать происходила из старинного ведьмацкого рода, и пра-прабабка матери была знатной колдуньей, которая чудом избежала костра Инквизиции.
Инквизиция… А ведь завтра как раз будет судилище над моим приятелем, гражданским активистом Стёпой Даниловым. И судья эта — Дудочкина — довольно гаденькая тётка, по политическим делам уже стольких пересажала. Притом с явным удовольствием глумится над подсудимыми. Ожидать от неё какой-то справедливости и адекватности бесполезно. Но теперь, когда у меня в руках старинное заклинание, я смогу помочь своему товарищу — сделать так, чтобы его освободили. Просто пожелаю Стёпе справедливого приговора. А послезавтра как раз будет испанский, тогда и верну свиток Надежде Максимовне.
На приговор Данилову пришло много людей. Сам Стёпа, сидевший в стеклянном «аквариуме», держался бодро и даже весело и отнюдь не собирался раскаиваться в своём походе на мирную демонстрацию. Держись, друг, скоро будешь свободен!
Однако читать заклинание прямо в зале суда показалось мне не самым разумным. Что люди подумают? Поэтому я вышла в коридор, прошла в его дальний конец и уже там не спеша, с расстановкой проговорила написанные на старинном испанском наречии слова, половина из которых не были мне понятны.
Когда я вернулась, в зале стоял переполох. Мантия судьи бесформенно лежала в кресле, а под потолком испуганно металась летучая мышь. Все присутствующие, включая приставов и самого подсудимого, таращились на неё в полном офигении.
«Ничего себе!» — подумала я.
В связи с чрезвычайным происшествием, заседание перенесли на следующую неделю. И хотя я по-прежнему желала для своего приятеля свободы и справедливости, прочесть заклинание во второй раз не решилась. Кто знает, что ещё наколдуется с таким непредсказуемым результатом? Вдруг случится что-то такое, из-за чего пострадают невинные люди? А этого бы и Стёпа ни за что не пожелал. Нет, всё-таки колдовать надо умеючи!
Свиток я на следующий же день вернула испанка и покаялась перед ней.
— Да, Юлия, натворила ты делов! — покачала головой Надежда Максимовна. — По-хорошему, расколдовать бы надо эту судью, но я и сама не умею. У меня предки по женской линии были колдунья и, и маме этот свиток в наследство достался. Я ношу его с собой скорее как талисман и память о ней. Да и дар передаётся через поколение — от бабушки к внучке. Так что, скорей всего, ничего у меня не получится. У мамы была колдовская сила, а у меня нет.
И хотя я огорчилась оттого, что испанка не сможет помочь Стёпе, признаться, порадовалась, что исправить мой косяк и превратить Дудочкину обратно в человека тоже не выйдет. Всё-таки некоторые люди в виде летучих мышей гораздо симпатичнее.
— Hasta la vista, Надежда Максимовна!
— Hasta pronto, Юлия!
Я не сразу заметила выпавший из сумочки испанки свиток. Когда я взяла его в руки и попыталась её окликнуть, преподавательница была уже далеко.
Свиток… Как странно, однако! Всё-таки компьютерный век на дворе. Что же в нём такого? Карта сокровищ?
Конечно, мама в детстве объясняла мне, что читать чужие письма — это плохо. Но я не устояла перед соблазном.
Заклинание на исполнение желания, написанное на испанском языке чёрными чернилами. А ведь Надежда Максимовна рассказывала, что её покойная мать происходила из старинного ведьмацкого рода.
Завтра как раз будет судилище над моим приятелем, гражданским активистом Стёпой Даниловым. И судья эта — Дудочкина — довольно гаденькая тётка, по политическим делам уже стольких пересажала. Притом с явным удовольствием глумится над подсудимыми. Ожидать от неё какой-то справедливости и адекватности бесполезно. Но теперь, когда у меня в руках старинное заклинание, я смогу помочь своему товарищу — сделать так, чтобы его освободили. Просто пожелаю Стёпе справедливого приговора. А послезавтра как раз будет испанский, тогда и верну свиток Надежде Максимовне.
На приговор Данилову пришло много людей. Сам Стёпа, сидевший в стеклянном «аквариуме», держался бодро и даже весело и отнюдь не собирался раскаиваться в своём походе на мирную демонстрацию. Держись, друг, скоро будешь свободен!
Однако читать заклинание прямо в зале суда показалось мне не самым разумным. Что люди подумают? Поэтому я вышла в коридор, прошла в его дальний конец и уже там не спеша, с расстановкой проговорила написанные на старинном испанском наречии слова, половина из которых не были мне понятны.
Когда я вернулась, в зале стоял переполох. Мантия судьи бесформенно лежала в кресле, а под потолком испуганно металась летучая мышь. Все присутствующие, включая приставов и самого подсудимого, таращились на неё в полном офигении. Ничего себе – натворила я делов!