«Незаживающий овраг „- какая прекрасная метафора! Стихи немного грустные, но эта грусть успокаивает, помогает настроиться на красоту предлагаемых нам картин — именно картин, а не пейзажных зарисовок! Мудрые стихи!
Мне посчастливилось познакомиться с Натальей в 2021 году на встрече членов МСП в Москве, в кафе. Удивительно светлый человек, с доброжелательной улыбкой, открытым взглядом. Ей всегда интересен собеседник, окружающее. Свои стихи читает просто, будто делится с близким другом своими мыслями, которые находят отзвук. Мила необыкновенно! Желаю новых строк и новых успехов!
Добро пожаловать, Ирина! Никогда не поздно к нам присоединиться, и мы очень рады Вашим стихам.
Я пробегусь по строкам самого стиха. Летний день, действительно, получился у Вас Божественный! " Летний день, он полон неги, Облака в лазурном небе, Ласки озорного ветра, Море,… солнечного света, Не волна с волной играет, А расплавленное ( супер!) счастье,… Вот об этом — Господь с нами!… В мире каждому есть место". … Вот, как бальзам на душу. Спасибо!
Летний день, он полон неги. Облака в лазурном небе, Ласка озорного ветра, Море солнечного света, Птах беспечных щебетание, Дня уснувшего дыхание. Летний день, он полон неги.
Облака в лазурном небе,- Чинно, словно для молебен, Лик небесный тих и светел, Вяжет он ветвями ветел Божью благодать из петель Где ажуром тень и не-тень, — Облака в лазурном небе.
Ласки озорного ветра Раздаются миру щедро. Нежной, трепетной рукою Приласкал он нас с тобою. Медуница и цикады, Маки, бабочки — все рады Ласкам озорного ветра.
Море,… солнечного света До краев в нем, будто это Не волна с волной играет, А расплавленное счастье, Словно эхо, крики чаек Растворит в зените лета Морем солнечного света.
Птах беспечных щебетание Словно Божье обещание, Чтобы верили всем сердцем, В мире каждому есть место. Все под ангела крылами, Вот об этом- Господь с нами! — Птах небесных щебетанье.
Дня уснувшего дыхание — Трав душистых колыхание. От рассвета до заката Васильки, душица, мята Разливаясь ароматом, Наполняют всё звучанием Дня уснувшего дыхания.
Говоря о поэте Наталье Тимофеевой, нельзя не сказать о Тимофеевой — переводчике. Владея несколькими иностранными языками, она пробует переводить стихи самых разных авторов и делает это бережно, сохраняя мелодику стиха и его смысл. Вот один из недавних переводов: Лунный компас Robert Frost (Перевод с английского)
Как только ливень смолк, взглянуть решил, Что стало без дождя в ночной тиши. Луна, снимая маску, шла навстречу К горе, накинув ей лучи на плечи. Как компас в темноте, она светилась. Кронциркуль применив, луна решилась Сияньем заключить гору в кольцо. Любовь в ладони так берёт лицо…
Оригинал:
Moon Compasses
I stole forth dimly in the dripping pause Between two downpours to see what there was. And a masked moon had spread down compass rays To a cone mountain in the midnight haze As if the final estimate were hers, And as it measured in her calipers, The mountain stood exalted in its place. So love will take between the hands a face…
Давно и с удовольствием слежу за творчеством Наташи Тимофеевой. Как-то сразу почувствовала в её стихах близкие нотки. С годами предчувствие переросло в чёткое понимание созвучия, как поэтического, так и жизненного. Очень импонирует то, что Наташа постоянно учится, развивается, пробует себя в разных жанрах и формах. Её пейзажная лирика всегда объёмна и графична, даже если нарисовала лёгкими мазками. А философская поэзия необычайно глубока, метафорична, полна смыслов. Наташа — одна из немногих современных авторов, которым удаётся практически во всех стихах совместить лирическое и философское, не уходя в простую созерцательность и описательность.
Поделюсь с вами одним из последних стихотворений Наташи:
Вот бабочки очерченные крылья. От воздуха их отделяет вдруг Рефлекс или летательный недуг (Пыльца — один и тот же корень с пылью).
Изящен взмах, не улетай, прошу! Во сне и я полетами грешу, Но мне не удается это чудо С цветком себя и воздухом роднить И запросто нектар из чаши пить, Когда соцветение цветка — посуда.
Так коротка полета благодать! Чтоб бабочкой сознание назвать, Я по земле ступаю год за годом И притяженье чувствую, а ты Притягиваешь к усикам цветы Ты — изначально лёгкость и свобода.
Не улетай! Раскрытых крыльев вид Особо доверительно манит, Их хочется коснуться мимолетно. Но я не трону. Бабочка во мне - Венера Ботичелли, и в цене Раскрытых крыльев хрупкие полотна.
Дорогие форумчане Я считаю, что мой рассказ «Минута славы Исидоры Дубковой» о добре. Точнее, и о добре тоже. Просто добро не всегда принимает яркую парадную форму, иногда оно тихое и незаметное, а иногда оно, на первый взгляд, даже больше похоже на зло и очень часто оно вопреки злу. Ну да хватит предисловий:
«Минута славы Исидоры Дубковой»
Сколько себя помнила Исидора, мама всегда ей говорила: — Исидора, ты рождена для великих дел. И дальше продолжение тоже было одинаковым: мол, мама ничем не связывает Исидору в выборе, как прославиться, но это обязательно должно быть то, что сделает жизнь людей лучше. Например, когда она вырастет, то, сможет найти лекарство от рака. Исидоре нравились эти разговоры. В те детсадовские годы, это «когда вырастешь» казалось очень далеким, а «найти лекарство» представлялось лёгким и необременительным, как в сказке: вот идёт себе девочка по тропинке, несёт пирожки бабушке, а под кустиком бутылёк. Все проходили мимо — никто не замечал этой скляночки, а хорошая девочка Исидора её нашла! А в ней и оказалось «лекарство от рака»! На бутылочке так и написано! А дальше… Мечтать под лучистыми глазами мамы, нежно обнимающей будущую знаменитость, было легко и радостно — жизнь представлялась интересным и многообещающим приключением. А потом началась школа. Исидора быстро сообразила, что рассказывать как ты однажды прославишься не стоило, но было уже поздно: простые дети трудящегося пролетариата, которым родители ничего не говорили о высоких материях, дружно объединились в своей мести над её «придурошными» мечтами, и над именем. Над именем даже больше. А ещё больше над внешностью. Однажды, какой-то школьный шутник обозвал светленькую близорукую, вечно щурющуюся, Исидору «Китаезой» и эта кликуха намертво, будто жвачка к волосам, к ней прилипла. И до одиннадцатого класса все, начиная с первоклашек звали её Китаёзой. И даже учителя, вызывая к доске, произносили её фамилию с едва заметным недоумением, мол, какая-такая Дубкова — это ж Китаёза. Так Исидора впервые познала оборотную сторону славы. Было очень больно. К горлу подкатывал комок несправедливой обиды. Исидора плакала. Мама ходила в школу разбираться. Учителя только разводили руками — это ж дети. А дети, после очередного прихода мамы, только усиливали травлю. И Исидора к выпускному уже твёрдо решила, что слава — это не для неё — жить надо тихо. Но в медицинский поступила. Там тоже старалась быть незаметной. Одевалась неброско — за одиннадцать лет в голове намертво отпечаталось: выделишься — заклюют. С однокурсниками общалась робко. Радостная, шумная энергия студенческой жизни привлекала её — она тянулась к одногруппникам … И боялась. Сильнее всего страшило, что если сблизится с кем-то по-настоящему, то кто-то обязательно узнаёт, что она — Китаёза. А тогда…. Дальше Исидора не позволяла себе даже думать, только сильно зажмуривалась и со словами «Нет! Нет! Нет!» поскорее садилась за лекции, или шла в городскую библиотеку. Одна. Но слава — этот личный рок и проклятие — нашла Исидору и в институте. Боявшаяся ровесников как огня, жаждущая любви Исидора влюбилась в преподавателя Сергея Александровича. Всё произошло случайно: они оба не были в этом виноваты. Преподаватель неосторожно сказал, что Исидора — красивое и оригинальное имя, а потом ещё похвалил за вовремя выученные латинские термины, а Исидора разглядела между строк этих случайных слов то, чего там и в помине не было. Никаких ухаживаний Сергей Александрович не предпринимал и не планировал. И не мог планировать, так как не различал студентов по отдельности: для него они были общей массой молодых, разгоряченных тел, которым вечно тесно в аудитории. Он отстранённо наблюдал с какой радостью и напором эта масса выплёскивается из класса, словно переспелое тесто из миски: в свободное от обучения студиозусов время Сергей Александрович любил готовить. И вдруг заметил в аудитории слева, всегда на одном и том же месте, пару восторженных глаз, каждую лекцию, неотрывно смотрящих на него. Сначала Сергей Александрович недоумевал, даже занервничал: ему было хорошо под сорок, человек он был невыдающийся, даже в юности не пользовался успехом у девушек, а теперь и вообще начал лысеть и, что самое главное, был давно и безнадёжно женат. Но глаза продолжали смотреть и… Как говорится, однажды в Сергее Александровиче взыграло. Или, как он потом, ползая на коленях, объяснял своей ненаглядной Аннушке, черт попутал. И Исидора стала женщиной. Но толком так и не «познала пыл плотской любви», да и роман не завязался. А вот скандал разразился. Неопытный в таких делах Сергей Александрович дома стал слишком задумчив и один раз даже отказался от выполнения супружеского долга. Его жена, дама боевая и сообразительная, быстро сложила одно с другим. И, отпросившись на работе, в первый же день отследила парочку. Расцарапала несчастной Исидоре лицо и устроила грандиозный скандал в институте. В те далёкие доперестроечные времена такие вопросы решались всем миром: Сергей Александрович отделался выговором с занесением в личное дело, а вот Исидора с треском вылетела из института и из комсомола. И учебное заведение ещё долго гудело, как растревоженный улей, обсуждая это событие. Пришлось уехать в другой город. Там она несколько лет проработала медсестрой и это были самые тихие и счастливые годы её жизни — так определила сама Исидора, когда однажды нашла у мамы дома своё, так и не пригодившееся, приданое. Десяток льняных простыней, два пододеяльника с мережкой, наволочки и махровое полотенце — всё это Исидора пересыпала шариками нафталина, вздохнула и снова убрала на антресоль. Когда заболела мать — сердце — Исидоре пришлось вернуться. Медсестрой работать не пошла: страх, что кто-то из бывших однокашников узнаёт её и опять всплывёт та жуткая история, парализовывал. Но работать всё же устроилась в больницу — на пищеблок раздатчицей: работать с продуктами полагалось в маске. Да и небожители больничной иерархии — врачи, это она уже знала, не обращали большого внимания на обслуживающий персонал. Так что, за долгие годы научившаяся быть незаметной, Исидора чувствовала себя спокойно, да и близость к дефицитным лекарствам, а в те годы даже зелёнка была дефицитом, добавляла уверенности — так она хоть немного могла быть полезна маме и её сердцу. Так они и жили: тихо и незаметно. А в стране отбушевали девяностые, пролетели двухтысячные. Одним безветренным осенним днём мамы не стало, и Исидора осталась одна. Уже сама немолодая, похожая на одну из многочисленных тёток в общественном транспорте. За многие годы её страх быть замеченной притупился, но не исчез. Наоборот, он будто затвердел — стал оболочкой, не дающей ей решиться хоть на какую-то перемену, но надёжно скрывающий Исидору от любых невзгод. Она довела до совершенства умение быть незаметной. Даже соседи, когда их спросили о Исидоре, мало могли рассказать о ней и лишь пожимали плечами, мол, да, жила одна, давно жила. Кажется с котом — её иногда видели с кошачьей переноской. А может и без — у неё всегда тихо было. Больше ничего добавить не могли. И вот однажды Исидора снова прославилась. Да ещё так, что о ней написали в газете и даже рассказали в новостях по региональному телевидению. Правда на этот раз Исидоре было уже всё равно — она умерла. Именно об этом и был репортаж молодого журналиста, приехавшего по горячим следам снимать ролик. А произошло вот что: однажды под утро, часов в пять, когда сон самый сладкий, тихий подъезд вдруг огласили истошные кошачьи крики множества животных. И пусть эти вой и мяуканье заглушали двери, стены и балочные перекрытия, но уже через час все соседи вышли на лестничную площадку и сгруппировались у источника столь раздражающих звуков — у квартиры Исидоры. Они стучали и звонили, звонили и стучали. Почуяв внимание, животные за дверью утроили истошные вопли и вой. На импровизированном собрании жильцами было срочно решено вызывать полицию, МЧС, а заодно и скорую: женщина с пятого сказала, что от такого шума у неё разболелась голова и, того и гляди, случится инсульт. И когда наконец-то дверь взломали, то опешившим стражникам порядка предстала шокирующая картина: небольшая двухкомнатная квартирка просто кишела котами — вся, за исключением кресла, в котором опустив голову вниз, сидела мертвая хозяйка. Остановка сердца. А котов насчитали сорок шесть, так сообщил телезрителям молодой журналист. Все коты, кошки и котята были здоровы, привиты и имели паспорта, которые стопочками лежали в прихожей на специальной полочке. Ни один приют не мог принять сразу столько животных и журналист просил неравнодушных телезрителей обратиться по адресу, тут называли адрес Исидоры, и помочь с устройством осиротевших братьев наших меньших. Народ у телевизоров улыбался, качал головой, удивлялся. Кто-то, действительно, пошёл и забрал себе кота или котёнка. Но, удивительное дело, никаких криминальных происшествий в тот день не произошло — словно на один день люди стали добрее. Совпадение скажете вы. Возможно. Не буду спорить. Возможно вы даже скажете, что рассказ этот о человеке, который бездарно прожил свою жизнь и ничего хорошего не сделал. И тут Исидора наверняка бы с вами согласилась. Но с этим точно не согласятся те сорок шесть котов, которых Исидора полумёртвых находила на улицах, а потом выхаживала дома. А ещё Сергей Александрович, который именно после истории с Исидорой набрался смелости серьёзно заняться наукой и написал докторскую о различиях восстановительного питания для больных в периоды обострения и ремиссии заболевания и тем самым спас очень многих пациентов.
Л.А.Тырса КРАСАВИЦЫ Поздний зимний вечер. Мы едем по окраине города, под колесами автомобиля скрипит снег, на тихой улице безлюдно. На душе у меня все ещё грустно – полгода как не стало нашей колли, бывшей для нас идеальным воплощением всех превосходных собачьих качеств… Знакомый ветеринар, узнав о нашей утрате, посоветовал завести цвергшнауцера, расхвалив достоинства данной породы, и предложил привезти щенка из будущего помёта. Мы согласились. Но сегодня сын случайно нашёл в газете объявление о продаже 4-х месячных щенков скотчтерьера и упросил нас съездить посмотреть. Я все ещё сомневалась, помня об обещании ветеринару, но, с другой стороны, не стоит упускать возможность увидеть наяву, что за существо такое — шотландский терьер, держа в памяти Кляксу клоуна Карандаша и фото Владимира Маяковского с его Щеном. В тесной квартире нас встретил мятый и хмурый хозяин. Небрежно отпихнув ногой в сторону двух чёрных лохматых животинок, заявил, что на продажу остался только один щенок, и попутно пожаловался на эту «подлую скотину», приведшую в негодность его зимние ботинки. Мы, слегка растерявшись от подобного приема, сказали, что подумаем и дадим знать о нашем решении. Но, едва выйдя на улицу, взволнованный сын сообщил, что щенка срочно нужно спасать: он заметил, как владелец, закрывая за нами двери, сильно пнул несчастного скотчика. Мы тут же вернулись, расплатились с оторопевшим хозяином, сын спрятал щеночка под куртку — на улице разгулялась метель — и гуськом побрели через намёты к стоянке машин. Вот так у нас появилась скотчтерьер Мэрилинн, она же Линни. Когда мы привезли терьера на прививку, ветеринар посчитал, что, раз мы уже обзавелись скотчем, цверга брать не будем, а ведь он только на днях привёз 1,5 месячного щенка от заводчика. Мы в один голос: ни в коем случае! Забираем эту милую кроху, пускай растут вместе Мэрилинн и Агата Эйр фон Бюлен. Впрочем серебристо-серую обладательницу длинного «благородного» имени мы вскоре переименовали в Патти: она самозабвенно выводила такие мелодичные рулады, что знаменитая итальянская оперная певица Аделина Патти, живи в наше время, могла бы ей позавидовать. А дома нас ждал сюрприз – Линни увидев, что всё внимание теперь достается маленькой Патти, тут же приревновала к нам цвергуню и попыталась сделать её жизнь в доме нестерпимой. Замечу, что Линька оказалась довольно креативной в плане мстительных выходок: — она регулярно метила Патькину постельку; – не давала цвержику спать, негодующе топая крепкими лапами; – во время обеда/ужина незаметно, бочком-бочком, оттесняла Патти от миски с едой; – развлекалась, подсовывая нос под живот щупленькой малышки и подбрасывала её в воздух. Но больше всего скотчику нравилось показывать, кто же здесь главный: стоило Патти задремать где-нибудь в укромном уголке, то Линни тут же приходила и усаживалась на нее сверху, невзирая на возмущение цверга. Никакие призывы и уговоры образумиться на скотча не действовали. И тогда-то мне пришлось примерить на себя роль решительной мамы-миротворца. Налив в обе мисочки тёплого молока с разболтанным в нём желтком куриного яйца, я поставила плошки рядом и подтащила обеих заклятых подружек к молоку, приговаривая: «Мама любит Линни, мама любит Патти. Линни любит Патти. Патти любит Линни. Линни – красавица! Патти – красавица! Девочки, давайте жить дружно!» Не знаю, подействовало ли моё заклинание на них, но с той поры наши собачки стали не разлей вода: приносили домочадцам тапки, по пути отбирая их друг у дружки в стремлении опередить напарницу, вместе гоняли залезших в сад соседских кошек, проказничали дома, причём закоперщицей была подросшая Патька. Когда я стыдила нашкодивших красавиц, Линни как старшая и ответственная собака обычно брала вину на себя – уползала под скамейку, лишь чёрные пяточки оставались на виду, и там сопела и вздыхала, переживая за случившееся; Патька, напротив, никакого раскаяния не испытывала – припадала передними лапами к полу, подымая задик кверху, при этом выворачивала головёнку ко мне, и, смотря на меня честнейшими агатовыми глазёнками, как бы говорила о незаслуженной обиде: «Вот она – я, вся перед тобой. Если тебе меня не жалко, можешь отшлёпать по попе». Ну как после такой сцены будешь сердиться на родненьких шалопаек?! Как-то раз нас навестила знакомая с лабрадором. Я похвалила собаку, назвав золотистой красавицей. Лучше бы я этого не делала! Прошло примерно полчаса с момента ухода гостей и тут я спохватилась, что в доме подозрительная тишина и никто из питомцев не откликается на зов. Пришлось позвать на помощь домочадцев. Сын высказал догадку, что наши собаки улизнули, протиснувшись сквозь решётку забора, чтобы с самыми недобрыми побуждениями пойти по следу незваной «соперницы», и пошутил, что не следовало в присутствии Линьки и Патьки отпускать комплименты в адрес чужой псины: ведь, с точки зрения наших собак, единственные красавицы – это они! Я поспешила осмотреть заросли неподалёку от дома, а сын с отцом на машине отправились на поиски беглянок. Проезжая мимо лесопарковой зоны, в одной из аллей они заметили нашу парочку, которой оставалось пробежать какой-то десяток метров до оживлённого перекрёстка, чтобы, перебравшись через дорогу, выйти к дому с лабрадором. Самодеятельные ищейки показали себя во всей красе! Да, это было просто чудо, что потеряшки вовремя нашлись целыми и невредимыми. Но мы так и не пришли к общему мнению, кто же из наших красавиц был инициатором этой дерзкой акции – Линни или Патти?..
Декабрь, тёплый, бесснежный, перевалил за середину. И хотя он был совсем не похож на привычную зиму, украшенные витрины магазинов, полки которых ломились от ёлочных игрушек, праздничные инсталляции на улицах, разноцветная иллюминация — всё это создавало предновогоднее настроение. Ёлку решили не покупать — живые были редкостью и стоили дороговато, а ставить искусственную в съёмной квартире не было смысла. Сделали небольшую композицию из веток и гирлянды в виде снежинок, поставили на подоконник, стразу стало уютнее. Однако деревца из синтетики, которые выглядели как живые, притягивали взгляд. Ёлочки, сосенки, зелёные, серебристые, припорошенные снежком и даже с настоящими шишками. Иногда он останавливался и подолгу рассматривал этот сказочный лес за стеклом. Вспоминал, как в детстве вместе с мамой доставал из коробок хрупкие шары, фонарики, длинные связки бус, тянулся сам повесить их на гибкие ароматные веточки. А потом под ёлкой появлялись подарки, завернутые в шуршащую бумагу, именно те, о которых он просил Деда Мороза… Повзрослев и понимая, что их кладут туда родители, всё равно ждал этого момента как чуда... Вчера мама рассказала, что познакомилась с одной семьёй, беженцев из Арцаха, в которой младший сын, Давид, от пережитого стресса перестал говорить. А ему скоро в школу, в подготовительный класс. И что впервые они будут встречать Новый год не в родном доме, а в чужой квартире, без ёлки и игрушек. Всё пришлось оставить, взяли только самое необходимое. Вечером вышли за продуктами. Путь лежал мимо хозяйственного магазина, того самого, со сказочным лесом в витрине. — Зайдём? — позвал он маму. — Посмотри, какая чудесная, не отличить от настоящей. Берём! — Ты всё-таки хочешь, чтобы мы поставили ёлочку? — удивилась мама. — Что ж, я не против. И полезла в сумку за кошельком. — Не надо, я сам, — он расплатился картой, на которую получал свою зарплату по контракту. Заодно набрал целый пакет игрушек, гирлянд. Нёс её по улице, взвалив на плечо, и сам себе казался похожим на Деда Мороза. Мама стала освобождать место в комнате для новогоднего деревца. — Не суетись, — остановил он с улыбкой. — Завтра отвезём её в ту семью, пусть у Давида и его сестёр будет настоящий Новый год. Ну ты что, не плачь! Я тебе тоже куплю, самую красивую... Только слёзы у матери были вовсе не из-за ёлки, а от того решения, которое принял сегодня её сын. Значит, вырос мальчик… Через пару дней мама Давида прислала фотографии улыбающегося мальчугана возле нарядно украшенного деревца. И написала, что Давид впервые с сентября заговорил. Сидя на диване, они рассматривали снимки, а в углу комнаты переливалась огнями их новогодняя красавица. В такие дни чудеса приходят в каждый дом. (основано на реальных событиях)
Красивое фото. Но здесь море синее, а там где я была оно и серое, и зелёное, азовское. Но волны прозрачные, чистые. Да, и песок. Мне там понравилось. Там много детей отдыхало, поскольку мелко у берега. Но — 17 лет назад.
красоту предлагаемых нам картин — именно картин, а не пейзажных зарисовок! Мудрые стихи!
Я пробегусь по строкам самого стиха. Летний день, действительно, получился у Вас Божественный! " Летний день, он полон неги, Облака в лазурном небе, Ласки озорного ветра, Море,… солнечного света, Не волна с волной играет, А расплавленное ( супер!) счастье,… Вот об этом — Господь с нами!… В мире каждому есть место".
… Вот, как бальзам на душу. Спасибо!
ну, в догонку ☺️
Летний день
Летний день, он полон неги.
Облака в лазурном небе,
Ласка озорного ветра,
Море солнечного света,
Птах беспечных щебетание,
Дня уснувшего дыхание.
Летний день, он полон неги.
Облака в лазурном небе,-
Чинно, словно для молебен,
Лик небесный тих и светел,
Вяжет он ветвями ветел
Божью благодать из петель
Где ажуром тень и не-тень, —
Облака в лазурном небе.
Ласки озорного ветра
Раздаются миру щедро.
Нежной, трепетной рукою
Приласкал он нас с тобою.
Медуница и цикады,
Маки, бабочки — все рады
Ласкам озорного ветра.
Море,… солнечного света
До краев в нем, будто это
Не волна с волной играет,
А расплавленное счастье,
Словно эхо, крики чаек
Растворит в зените лета
Морем солнечного света.
Птах беспечных щебетание
Словно Божье обещание,
Чтобы верили всем сердцем,
В мире каждому есть место.
Все под ангела крылами,
Вот об этом- Господь с нами! —
Птах небесных щебетанье.
Дня уснувшего дыхание —
Трав душистых колыхание.
От рассвета до заката
Васильки, душица, мята
Разливаясь ароматом,
Наполняют всё звучанием
Дня уснувшего дыхания.
Летний день,……
он полон неги….
Вот один из недавних переводов:
Лунный компас
Robert Frost
(Перевод с английского)
Как только ливень смолк, взглянуть решил,
Что стало без дождя в ночной тиши.
Луна, снимая маску, шла навстречу
К горе, накинув ей лучи на плечи.
Как компас в темноте, она светилась.
Кронциркуль применив, луна решилась
Сияньем заключить гору в кольцо.
Любовь в ладони так берёт лицо…
Оригинал:
Moon Compasses
I stole forth dimly in the dripping pause
Between two downpours to see what there was.
And a masked moon had spread down compass rays
To a cone mountain in the midnight haze
As if the final estimate were hers,
And as it measured in her calipers,
The mountain stood exalted in its place.
So love will take between the hands a face…
Очень импонирует то, что Наташа постоянно учится, развивается, пробует себя в разных жанрах и формах. Её пейзажная лирика всегда объёмна и графична, даже если нарисовала лёгкими мазками. А философская поэзия необычайно глубока, метафорична, полна смыслов. Наташа — одна из немногих современных авторов, которым удаётся практически во всех стихах совместить лирическое и философское, не уходя в простую созерцательность и описательность.
Поделюсь с вами одним из последних стихотворений Наташи:
Вот бабочки очерченные крылья.
От воздуха их отделяет вдруг
Рефлекс или летательный недуг
(Пыльца — один и тот же корень с пылью).
Изящен взмах, не улетай, прошу!
Во сне и я полетами грешу,
Но мне не удается это чудо
С цветком себя и воздухом роднить
И запросто нектар из чаши пить,
Когда соцветение цветка — посуда.
Так коротка полета благодать!
Чтоб бабочкой сознание назвать,
Я по земле ступаю год за годом
И притяженье чувствую, а ты
Притягиваешь к усикам цветы
Ты — изначально лёгкость и свобода.
Не улетай! Раскрытых крыльев вид
Особо доверительно манит,
Их хочется коснуться мимолетно.
Но я не трону. Бабочка во мне -
Венера Ботичелли, и в цене
Раскрытых крыльев хрупкие полотна.
Я считаю, что мой рассказ «Минута славы Исидоры Дубковой» о добре. Точнее, и о добре тоже. Просто добро не всегда принимает яркую парадную форму, иногда оно тихое и незаметное, а иногда оно, на первый взгляд, даже больше похоже на зло и очень часто оно вопреки злу. Ну да хватит предисловий:
«Минута славы Исидоры Дубковой»
Сколько себя помнила Исидора, мама всегда ей говорила:
— Исидора, ты рождена для великих дел.
И дальше продолжение тоже было одинаковым: мол, мама ничем не связывает Исидору в выборе, как прославиться, но это обязательно должно быть то, что сделает жизнь людей лучше. Например, когда она вырастет, то, сможет найти лекарство от рака. Исидоре нравились эти разговоры. В те детсадовские годы, это «когда вырастешь» казалось очень далеким, а «найти лекарство» представлялось лёгким и необременительным, как в сказке: вот идёт себе девочка по тропинке, несёт пирожки бабушке, а под кустиком бутылёк. Все проходили мимо — никто не замечал этой скляночки, а хорошая девочка Исидора её нашла! А в ней и оказалось «лекарство от рака»! На бутылочке так и написано! А дальше… Мечтать под лучистыми глазами мамы, нежно обнимающей будущую знаменитость, было легко и радостно — жизнь представлялась интересным и многообещающим приключением. А потом началась школа.
Исидора быстро сообразила, что рассказывать как ты однажды прославишься не стоило, но было уже поздно: простые дети трудящегося пролетариата, которым родители ничего не говорили о высоких материях, дружно объединились в своей мести над её «придурошными» мечтами, и над именем. Над именем даже больше. А ещё больше над внешностью. Однажды, какой-то школьный шутник обозвал светленькую близорукую, вечно щурющуюся, Исидору «Китаезой» и эта кликуха намертво, будто жвачка к волосам, к ней прилипла. И до одиннадцатого класса все, начиная с первоклашек звали её Китаёзой. И даже учителя, вызывая к доске, произносили её фамилию с едва заметным недоумением, мол, какая-такая Дубкова — это ж Китаёза. Так Исидора впервые познала оборотную сторону славы.
Было очень больно. К горлу подкатывал комок несправедливой обиды. Исидора плакала. Мама ходила в школу разбираться. Учителя только разводили руками — это ж дети. А дети, после очередного прихода мамы, только усиливали травлю. И Исидора к выпускному уже твёрдо решила, что слава — это не для неё — жить надо тихо. Но в медицинский поступила. Там тоже старалась быть незаметной. Одевалась неброско — за одиннадцать лет в голове намертво отпечаталось: выделишься — заклюют. С однокурсниками общалась робко. Радостная, шумная энергия студенческой жизни привлекала её — она тянулась к одногруппникам … И боялась. Сильнее всего страшило, что если сблизится с кем-то по-настоящему, то кто-то обязательно узнаёт, что она — Китаёза. А тогда…. Дальше Исидора не позволяла себе даже думать, только сильно зажмуривалась и со словами «Нет! Нет! Нет!» поскорее садилась за лекции, или шла в городскую библиотеку. Одна.
Но слава — этот личный рок и проклятие — нашла Исидору и в институте. Боявшаяся ровесников как огня, жаждущая любви Исидора влюбилась в преподавателя Сергея Александровича.
Всё произошло случайно: они оба не были в этом виноваты. Преподаватель неосторожно сказал, что Исидора — красивое и оригинальное имя, а потом ещё похвалил за вовремя выученные латинские термины, а Исидора разглядела между строк этих случайных слов то, чего там и в помине не было. Никаких ухаживаний Сергей Александрович не предпринимал и не планировал. И не мог планировать, так как не различал студентов по отдельности: для него они были общей массой молодых, разгоряченных тел, которым вечно тесно в аудитории. Он отстранённо наблюдал с какой радостью и напором эта масса выплёскивается из класса, словно переспелое тесто из миски: в свободное от обучения студиозусов время Сергей Александрович любил готовить. И вдруг заметил в аудитории слева, всегда на одном и том же месте, пару восторженных глаз, каждую лекцию, неотрывно смотрящих на него. Сначала Сергей Александрович недоумевал, даже занервничал: ему было хорошо под сорок, человек он был невыдающийся, даже в юности не пользовался успехом у девушек, а теперь и вообще начал лысеть и, что самое главное, был давно и безнадёжно женат. Но глаза продолжали смотреть и… Как говорится, однажды в Сергее Александровиче взыграло. Или, как он потом, ползая на коленях, объяснял своей ненаглядной Аннушке, черт попутал. И Исидора стала женщиной. Но толком так и не «познала пыл плотской любви», да и роман не завязался. А вот скандал разразился.
Неопытный в таких делах Сергей Александрович дома стал слишком задумчив и один раз даже отказался от выполнения супружеского долга. Его жена, дама боевая и сообразительная, быстро сложила одно с другим. И, отпросившись на работе, в первый же день отследила парочку. Расцарапала несчастной Исидоре лицо и устроила грандиозный скандал в институте.
В те далёкие доперестроечные времена такие вопросы решались всем миром: Сергей Александрович отделался выговором с занесением в личное дело, а вот Исидора с треском вылетела из института и из комсомола. И учебное заведение ещё долго гудело, как растревоженный улей, обсуждая это событие. Пришлось уехать в другой город. Там она несколько лет проработала медсестрой и это были самые тихие и счастливые годы её жизни — так определила сама Исидора, когда однажды нашла у мамы дома своё, так и не пригодившееся, приданое. Десяток льняных простыней, два пододеяльника с мережкой, наволочки и махровое полотенце — всё это Исидора пересыпала шариками нафталина, вздохнула и снова убрала на антресоль.
Когда заболела мать — сердце — Исидоре пришлось вернуться. Медсестрой работать не пошла: страх, что кто-то из бывших однокашников узнаёт её и опять всплывёт та жуткая история, парализовывал. Но работать всё же устроилась в больницу — на пищеблок раздатчицей: работать с продуктами полагалось в маске. Да и небожители больничной иерархии — врачи, это она уже знала, не обращали большого внимания на обслуживающий персонал. Так что, за долгие годы научившаяся быть незаметной, Исидора чувствовала себя спокойно, да и близость к дефицитным лекарствам, а в те годы даже зелёнка была дефицитом, добавляла уверенности — так она хоть немного могла быть полезна маме и её сердцу.
Так они и жили: тихо и незаметно. А в стране отбушевали девяностые, пролетели двухтысячные. Одним безветренным осенним днём мамы не стало, и Исидора осталась одна. Уже сама немолодая, похожая на одну из многочисленных тёток в общественном транспорте. За многие годы её страх быть замеченной притупился, но не исчез. Наоборот, он будто затвердел — стал оболочкой, не дающей ей решиться хоть на какую-то перемену, но надёжно скрывающий Исидору от любых невзгод. Она довела до совершенства умение быть незаметной. Даже соседи, когда их спросили о Исидоре, мало могли рассказать о ней и лишь пожимали плечами, мол, да, жила одна, давно жила. Кажется с котом — её иногда видели с кошачьей переноской. А может и без — у неё всегда тихо было. Больше ничего добавить не могли.
И вот однажды Исидора снова прославилась. Да ещё так, что о ней написали в газете и даже рассказали в новостях по региональному телевидению. Правда на этот раз Исидоре было уже всё равно — она умерла. Именно об этом и был репортаж молодого журналиста, приехавшего по горячим следам снимать ролик.
А произошло вот что: однажды под утро, часов в пять, когда сон самый сладкий, тихий подъезд вдруг огласили истошные кошачьи крики множества животных. И пусть эти вой и мяуканье заглушали двери, стены и балочные перекрытия, но уже через час все соседи вышли на лестничную площадку и сгруппировались у источника столь раздражающих звуков — у квартиры Исидоры. Они стучали и звонили, звонили и стучали. Почуяв внимание, животные за дверью утроили истошные вопли и вой. На импровизированном собрании жильцами было срочно решено вызывать полицию, МЧС, а заодно и скорую: женщина с пятого сказала, что от такого шума у неё разболелась голова и, того и гляди, случится инсульт.
И когда наконец-то дверь взломали, то опешившим стражникам порядка предстала шокирующая картина: небольшая двухкомнатная квартирка просто кишела котами — вся, за исключением кресла, в котором опустив голову вниз, сидела мертвая хозяйка. Остановка сердца. А котов насчитали сорок шесть, так сообщил телезрителям молодой журналист. Все коты, кошки и котята были здоровы, привиты и имели паспорта, которые стопочками лежали в прихожей на специальной полочке. Ни один приют не мог принять сразу столько животных и журналист просил неравнодушных телезрителей обратиться по адресу, тут называли адрес Исидоры, и помочь с устройством осиротевших братьев наших меньших. Народ у телевизоров улыбался, качал головой, удивлялся. Кто-то, действительно, пошёл и забрал себе кота или котёнка. Но, удивительное дело, никаких криминальных происшествий в тот день не произошло — словно на один день люди стали добрее. Совпадение скажете вы. Возможно. Не буду спорить. Возможно вы даже скажете, что рассказ этот о человеке, который бездарно прожил свою жизнь и ничего хорошего не сделал. И тут Исидора наверняка бы с вами согласилась. Но с этим точно не согласятся те сорок шесть котов, которых Исидора полумёртвых находила на улицах, а потом выхаживала дома. А ещё Сергей Александрович, который именно после истории с Исидорой набрался смелости серьёзно заняться наукой и написал докторскую о различиях восстановительного питания для больных в периоды обострения и ремиссии заболевания и тем самым спас очень многих пациентов.
Голый берег одевай!
А на что не хватит ситца,
Ты атласом подлатай!
КРАСАВИЦЫ
Поздний зимний вечер. Мы едем по окраине города, под колесами автомобиля скрипит снег, на тихой улице безлюдно. На душе у меня все ещё грустно – полгода как не стало нашей колли, бывшей для нас идеальным воплощением всех превосходных собачьих качеств…
Знакомый ветеринар, узнав о нашей утрате, посоветовал завести цвергшнауцера, расхвалив достоинства данной породы, и предложил привезти щенка из будущего помёта. Мы согласились. Но сегодня сын случайно нашёл в газете объявление о продаже 4-х месячных щенков скотчтерьера и упросил нас съездить посмотреть. Я все ещё сомневалась, помня об обещании ветеринару, но, с другой стороны, не стоит упускать возможность увидеть наяву, что за существо такое — шотландский терьер, держа в памяти Кляксу клоуна Карандаша и фото Владимира Маяковского с его Щеном.
В тесной квартире нас встретил мятый и хмурый хозяин. Небрежно отпихнув ногой в сторону двух чёрных лохматых животинок, заявил, что на продажу остался только один щенок, и попутно пожаловался на эту «подлую скотину», приведшую в негодность его зимние ботинки. Мы, слегка растерявшись от подобного приема, сказали, что подумаем и дадим знать о нашем решении. Но, едва выйдя на улицу, взволнованный сын сообщил, что щенка срочно нужно спасать: он заметил, как владелец, закрывая за нами двери, сильно пнул несчастного скотчика. Мы тут же вернулись, расплатились с оторопевшим хозяином, сын спрятал щеночка под куртку — на улице разгулялась метель — и гуськом побрели через намёты к стоянке машин. Вот так у нас появилась скотчтерьер Мэрилинн, она же Линни.
Когда мы привезли терьера на прививку, ветеринар посчитал, что, раз мы уже обзавелись скотчем, цверга брать не будем, а ведь он только на днях привёз 1,5 месячного щенка от заводчика. Мы в один голос: ни в коем случае! Забираем эту милую кроху, пускай растут вместе Мэрилинн и Агата Эйр фон Бюлен. Впрочем серебристо-серую обладательницу длинного «благородного» имени мы вскоре переименовали в Патти: она самозабвенно выводила такие мелодичные рулады, что знаменитая итальянская оперная певица Аделина Патти, живи в наше время, могла бы ей позавидовать.
А дома нас ждал сюрприз – Линни увидев, что всё внимание теперь достается маленькой Патти, тут же приревновала к нам цвергуню и попыталась сделать её жизнь в доме нестерпимой. Замечу, что Линька оказалась довольно креативной в плане мстительных выходок:
— она регулярно метила Патькину постельку;
– не давала цвержику спать, негодующе топая крепкими лапами;
– во время обеда/ужина незаметно, бочком-бочком, оттесняла Патти от миски с едой;
– развлекалась, подсовывая нос под живот щупленькой малышки и подбрасывала её в воздух.
Но больше всего скотчику нравилось показывать, кто же здесь главный: стоило Патти задремать где-нибудь в укромном уголке, то Линни тут же приходила и усаживалась на нее сверху, невзирая на возмущение цверга. Никакие призывы и уговоры образумиться на скотча не действовали. И тогда-то мне пришлось примерить на себя роль решительной мамы-миротворца. Налив в обе мисочки тёплого молока с разболтанным в нём
желтком куриного яйца, я поставила плошки рядом и подтащила обеих заклятых подружек к молоку, приговаривая: «Мама любит Линни, мама любит Патти. Линни любит Патти. Патти любит Линни. Линни – красавица! Патти – красавица! Девочки, давайте жить дружно!»
Не знаю, подействовало ли моё заклинание на них, но с той поры наши собачки стали не разлей вода: приносили домочадцам тапки, по пути отбирая их друг у дружки в стремлении опередить напарницу, вместе гоняли залезших в сад соседских кошек, проказничали дома, причём закоперщицей была подросшая Патька.
Когда я стыдила нашкодивших красавиц, Линни как старшая и ответственная собака обычно брала вину на себя – уползала под скамейку, лишь чёрные пяточки оставались на виду, и там сопела и вздыхала, переживая за случившееся; Патька, напротив, никакого раскаяния не испытывала – припадала передними лапами к полу, подымая задик кверху, при этом выворачивала головёнку ко мне, и, смотря на меня честнейшими агатовыми глазёнками, как бы говорила о незаслуженной обиде: «Вот она – я, вся перед тобой. Если тебе меня не жалко, можешь отшлёпать по попе». Ну как после такой сцены будешь сердиться на родненьких шалопаек?!
Как-то раз нас навестила знакомая с лабрадором. Я похвалила собаку, назвав золотистой красавицей. Лучше бы я этого не делала! Прошло примерно полчаса с момента ухода гостей и тут я спохватилась, что в доме подозрительная тишина и никто из питомцев не откликается на зов. Пришлось позвать на помощь домочадцев. Сын высказал догадку, что наши собаки улизнули, протиснувшись сквозь решётку забора, чтобы с самыми недобрыми побуждениями пойти по следу незваной «соперницы», и пошутил, что не следовало в присутствии Линьки и Патьки отпускать комплименты в адрес чужой псины: ведь, с точки зрения наших собак, единственные красавицы – это они!
Я поспешила осмотреть заросли неподалёку от дома, а сын с отцом на машине отправились на поиски беглянок. Проезжая мимо лесопарковой зоны, в одной из аллей они заметили нашу парочку, которой оставалось пробежать какой-то десяток метров до оживлённого перекрёстка, чтобы, перебравшись через дорогу, выйти к дому с лабрадором. Самодеятельные ищейки показали себя во всей красе!
Да, это было просто чудо, что потеряшки вовремя нашлись целыми и невредимыми. Но мы так и не пришли к общему мнению, кто же из наших красавиц был инициатором этой дерзкой акции – Линни или Патти?..
Ёлку решили не покупать — живые были редкостью и стоили дороговато, а ставить искусственную в съёмной квартире не было смысла. Сделали небольшую композицию из веток и гирлянды в виде снежинок, поставили на подоконник, стразу стало уютнее.
Однако деревца из синтетики, которые выглядели как живые, притягивали взгляд. Ёлочки, сосенки, зелёные, серебристые, припорошенные снежком и даже с настоящими шишками. Иногда он останавливался и подолгу рассматривал этот сказочный лес за стеклом. Вспоминал, как в детстве вместе с мамой доставал из коробок хрупкие шары, фонарики, длинные связки бус, тянулся сам повесить их на гибкие ароматные веточки. А потом под ёлкой появлялись подарки, завернутые в шуршащую бумагу, именно те, о которых он просил Деда Мороза… Повзрослев и понимая, что их кладут туда родители, всё равно ждал этого момента как чуда...
Вчера мама рассказала, что познакомилась с одной семьёй, беженцев из Арцаха, в которой младший сын, Давид, от пережитого стресса перестал говорить. А ему скоро в школу, в подготовительный класс. И что впервые они будут встречать Новый год не в родном доме, а в чужой квартире, без ёлки и игрушек. Всё пришлось оставить, взяли только самое необходимое.
Вечером вышли за продуктами. Путь лежал мимо хозяйственного магазина, того самого, со сказочным лесом в витрине.
— Зайдём? — позвал он маму. — Посмотри, какая чудесная, не отличить от настоящей. Берём!
— Ты всё-таки хочешь, чтобы мы поставили ёлочку? — удивилась мама. — Что ж, я не против.
И полезла в сумку за кошельком.
— Не надо, я сам, — он расплатился картой, на которую получал свою зарплату по контракту. Заодно набрал целый пакет игрушек, гирлянд.
Нёс её по улице, взвалив на плечо, и сам себе казался похожим на Деда Мороза.
Мама стала освобождать место в комнате для новогоднего деревца.
— Не суетись, — остановил он с улыбкой. — Завтра отвезём её в ту семью, пусть у Давида и его сестёр будет настоящий Новый год. Ну ты что, не плачь! Я тебе тоже куплю, самую красивую...
Только слёзы у матери были вовсе не из-за ёлки, а от того решения, которое принял сегодня её сын. Значит, вырос мальчик…
Через пару дней мама Давида прислала фотографии улыбающегося мальчугана возле нарядно украшенного деревца. И написала, что Давид впервые с сентября заговорил. Сидя на диване, они рассматривали снимки, а в углу комнаты переливалась огнями их новогодняя красавица. В такие дни чудеса приходят в каждый дом.
(основано на реальных событиях)
Да, и песок. Мне там понравилось. Там много детей отдыхало, поскольку мелко у берега.
Но — 17 лет назад.