Ольга, Ваша радость настолько велика, что Вы меня произвели в Сергеи, я этого не заслужил ещё, но буду стараться))) Или этот радостный комментарий не Александру написан?)))
Сердечно поздравляю всех участников конкурса с поэтическим летом! Всем желаю здоровья, творческих успехов, творческих находок. Поздравления победителям, благодарность организаторам!
Тюльпанчик в вазе голубой тоскует по своим собратьям поникшей низко головой: «Ах, обречён на век стоять я в разлуке с майскою травой в объятьях вазы неживой.»
Не время года эта осень, А время жизни. Голизна, Навязанный покой несносен: Примерка призрачного сна. Хоть присказки, заботы те же, Они порой не по плечу. Всё меньше слов, и встречи реже. И вдруг себе я бормочу Про осень, про тоску. О боже, Дойти бы, да не хватит сил. Я столько жил, а всё не дожил, Не доглядел, не долюбил.
Гордеев Александр
Пустяки
Кленовой веткой мокрой ночью стучит октябрь в моё окно. Не сплю, кручу сосредоточенно прошедших лет веретено. Мелькают лица и события, и что-то сделано не так. Но нет, теперь не изменить его — тогдашний, вроде бы, пустяк. Свет фонаря октябрьской ночи моей касается щеки. Нет сна, и я сосредоточенно перебираю пустяки.
То летняя ночь, июньская ночь была, Когда они оба под старыми липами бродили — Казенная спутница страсти по небу плыла Луна неизбежная… Тихо листы говорили — Всё было как следует, так, как ведется всегда, Они только оба о вздоре болтали тогда. Две тени большие, две тени по старой стене За ними бежали и тесно друг с другом сливались.
А. Гордеев
Ночь в июне
В потемневшем небе промелькнули звёзды. Быстрой жёлтой лодкой проплыла луна. Я с тобой прощался, — рано или поздно? Нет ночей в июне — только тень одна.
Каждый раз при встрече пролетает вечность, — за одно мгновенье несколько часов… Тянутся веками дни от встречи к встрече. Это только в строчках несколько слогов.
Жизнь, как ночь в июне, промелькнула тенью, может, звёзд побольше, не одна луна. И хотя там, в прошлом, только привиденья, мне июньской ночью, право, не до сна.
Хотя рассыпчатый и с грязью пополам Лежит пластами снег на улице сонливой, Хотя и холодно бывает по утрам И ветра слышатся стесненные порывы,
Но небо синее, прозрачное, без туч, Но проницающей, крепительной струею И свежий пар земли, но редкий солнца луч, Сквозящий трепетно в час полдня над землею,–
Всё сладко шепчет мне: «На родине твоей Уже давно весны повеяло дыханье, Там груди дышится просторней и вольней, Там ближе чувствуешь природы прозябанье,
Там отсыревшая и рыхлая земля Уж черной полосой мелькает в синей дали… Из сохнувших лесов чрез ровные поля Потоки снежные давно перебежали.
И сад, где весело ребенком бегал ты, Такой же прелестью былого детства веет: В нем всё под сладостным дыханьем теплоты Стремительно растет, цветет и зеленеет».
Апрель 1856
А. Гордеев
Без февраля, без мартовского снега апрелем дышит город тяжело, — дожди нейдут из голубого неба, дождями где-то небо истекло. Пылят дороги бурею песчаной, и крыши пеплом серым замело, а солнца луч нет-нет да и заглянет в почти что непрозрачное окно. Скользнёт едва по потолку и стенам, задержит взгляд на письменном столе, где развалился в позе неизменной блокнот со свежей строчкой на челе. А в ней весна, любовь и перемены, и нет ни слова про седую пыль, про скучные погодные измены, про то, как зиму эту пережил.
Друг мой, я хочу рассказать тебе о странном происшествии, которое случилось с моим старым знакомым…
Однажды, проснувшись ночью, он спустил ноги с кровати и, повозив ими по полу, нащупал шлепанцы. Шаркающей походкой старика, не открывая глаз, проследовал давно известным маршрутом и скрылся за дверью туалета. Через некоторое время, когда он выходил оттуда под говор водопада уже более твердой поступью, его взгляд упал на висевший напротив двери календарь. Неужели? Сердце вздрогнуло и бешено заколотилось в груди. Бросившись к окну, он отодвинул штору. Что там? За окном жила ночь. А что там могло быть в четыре ночи? Разочарованно вздохнув, он задернул штору и побрел в спальню. Забравшись под одеяло, закрыл глаза — вот он — календарь. Сегодня первое марта. Пришла весна.
— Что это?
— Где это? – встревожилась продавщица.
— На пачке масла слева, — пролепетала испуганно девушка.
Продавец внимательно посмотрела на девушку и тихо успокоила:
— Чем-то поцарапали. Я дам Вам другую пачку.
— Это не царапины! Это мышиные зубы! – шёпотом крикнула покупательница.
Вскипает август яблочным вареньем,
в саду подсолнух крутит головой,
и как простое недоразуменье —
берёзка с чуть желтеющей листвой.
Но солнце ближе к горизонту жмётся
и норовит уйти за облака,
и утром не спешит открыть воротца,
но вечером спешит зажечь закат.
Прощаюсь с летом.
Через день Успение.
А там сентябрь… октябрь…
и год долой…
И снова будет август и варенье,
и мой декабрь с седою головой.
тоскует по своим собратьям
поникшей низко головой:
«Ах, обречён на век стоять я
в разлуке с майскою травой
в объятьях вазы неживой.»
В царстве снежном я стою —
горку охраняю.
День и ночь не ем, не сплю —
устали не знаю.
Здесь мороз, метель и вьюга
славно закаляют.
Рядом ёлочка — подруга
ветер отгоняет.
Я надёжный часовой —
смелый, стойкий, зоркий.
Не покину пост я свой,
не оставлю горку.
Завтра утром — громкий смех,
льдянки, санки, ветер;
вновь искриться будет снег,
радоваться дети.
А потом наступит вечер,
детский поутихнет крик.
Снова ночь один я встречу, —
ваш охранник — снеговик.
Двое
Сосна, шампанское и свечи;
искрят бенгальские огни.
И мы с тобой одни… Одни!
В волшебный самый долгий вечер.
Мы вспоминаем наши встречи, — минуты… годы… ночи… дни…
Звезда, шампанское и свечи…
В глазах горят любви огни.
Гадать не нужно «чёт иль нечет» — сей долгий вечер — страсти нить, — мгновенье каждое ценить
нам надо. Жаль не будут вечно
сосна, шампанское и свечи.
* * *
Не время года эта осень,
А время жизни. Голизна,
Навязанный покой несносен:
Примерка призрачного сна.
Хоть присказки, заботы те же,
Они порой не по плечу.
Всё меньше слов, и встречи реже.
И вдруг себе я бормочу
Про осень, про тоску. О боже,
Дойти бы, да не хватит сил.
Я столько жил, а всё не дожил,
Не доглядел, не долюбил.
Гордеев Александр
Пустяки
Кленовой веткой мокрой ночью
стучит октябрь в моё окно.
Не сплю, кручу сосредоточенно
прошедших лет веретено.
Мелькают лица и события,
и что-то сделано не так.
Но нет, теперь не изменить его — тогдашний, вроде бы, пустяк.
Свет фонаря октябрьской ночи
моей касается щеки.
Нет сна, и я сосредоточенно
перебираю пустяки.
То летняя ночь, июньская ночь была,
Когда они оба под старыми липами бродили —
Казенная спутница страсти по небу плыла
Луна неизбежная… Тихо листы говорили —
Всё было как следует, так, как ведется всегда,
Они только оба о вздоре болтали тогда.
Две тени большие, две тени по старой стене
За ними бежали и тесно друг с другом сливались.
А. Гордеев
Ночь в июне
В потемневшем небе промелькнули звёзды.
Быстрой жёлтой лодкой проплыла луна.
Я с тобой прощался, —
рано или поздно?
Нет ночей в июне —
только тень одна.
Каждый раз при встрече пролетает вечность, —
за одно мгновенье несколько часов…
Тянутся веками дни от встречи к встрече.
Это только в строчках несколько слогов.
Жизнь, как ночь в июне,
промелькнула тенью,
может, звёзд побольше,
не одна луна.
И хотя там, в прошлом, только привиденья,
мне июньской ночью, право, не до сна.
* * *
Хотя рассыпчатый и с грязью пополам
Лежит пластами снег на улице сонливой,
Хотя и холодно бывает по утрам
И ветра слышатся стесненные порывы,
Но небо синее, прозрачное, без туч,
Но проницающей, крепительной струею
И свежий пар земли, но редкий солнца луч,
Сквозящий трепетно в час полдня над землею,–
Всё сладко шепчет мне: «На родине твоей
Уже давно весны повеяло дыханье,
Там груди дышится просторней и вольней,
Там ближе чувствуешь природы прозябанье,
Там отсыревшая и рыхлая земля
Уж черной полосой мелькает в синей дали…
Из сохнувших лесов чрез ровные поля
Потоки снежные давно перебежали.
И сад, где весело ребенком бегал ты,
Такой же прелестью былого детства веет:
В нем всё под сладостным дыханьем теплоты
Стремительно растет, цветет и зеленеет».
Апрель 1856
А. Гордеев
Без февраля, без мартовского снега
апрелем дышит город тяжело, —
дожди нейдут из голубого неба,
дождями где-то небо истекло.
Пылят дороги бурею песчаной,
и крыши пеплом серым замело,
а солнца луч нет-нет да и заглянет
в почти что непрозрачное окно.
Скользнёт едва по потолку и стенам,
задержит взгляд на письменном столе,
где развалился в позе неизменной
блокнот со свежей строчкой на челе.
А в ней весна, любовь и перемены,
и нет ни слова про седую пыль,
про скучные погодные измены,
про то, как зиму эту пережил.
Однажды, проснувшись ночью, он спустил ноги с кровати и, повозив ими по полу, нащупал шлепанцы.
Шаркающей походкой старика, не открывая глаз, проследовал давно известным маршрутом
и скрылся за дверью туалета.
Через некоторое время, когда он выходил оттуда под говор водопада уже более твердой
поступью, его взгляд упал на висевший напротив двери календарь. Неужели? Сердце
вздрогнуло и бешено заколотилось в груди. Бросившись к окну, он отодвинул штору.
Что там? За окном жила ночь. А что там могло быть в четыре ночи?
Разочарованно вздохнув, он задернул штору и побрел в спальню. Забравшись под одеяло,
закрыл глаза — вот он — календарь.
Сегодня первое марта.
Пришла весна.