Для Мишки.

У Наташки к сорока двум годам осталось всего четыре зуба-два вверху и два внизу.Манную кашу ись не хотелось-чай, не старуха, засмеют.Ни картошку, ни морковку с сожителем они не сажали-куда там при их безалаберности! Людям объясняли просто-изжога, мол.Сельчане хихикали.Сын Мишка родился чудом.Наташка пила с четырнадцати лет.Запойно.Работала то там,  то тут.До первой получки.Отдавала первоочередные  долги  и шла к Шиханову за брагой.Поговаривали, что подмешивает, гад, в брагу демидрол.Ругали и… снова шли.Так и катилось. Год за годом.В селе народ жил по-разному.Вахтовики, геологи, лесозаготовители-зажиточно.Остальные скромно.Но она-то, Наташка, ладно.Что есть -в том и ходит.Что на стол поставит, то и съест.И килька в томате сойдёт за  красную рыбку.А вот Мишка страдал.Особенно летом.Летом наезжали дачники.Их изнеженные дети катались на скутерах и квадроциклах.Блестящих, сияющих, сидели, гордые,  в ярких шлемах.Квадроциклами  Мишка и бредил.Но не просил, понимал-бесполезно.Мать заметила смурной сыновий вид и пообещала:

— Наберём мы с тобой, сына, черники! Продадим и купим тебе квадрик.Мишка сиял.Договорились назавтра  встать в пять утра и идти прямиком на Ослянский летник за черникой.

Утром Мишка встал без пяти пять.Мать с сожителем храпели в две хриплые  глотки.Он пробовал их будить, да  без толку.Всхлипывая, оделся и пошёл один.Ягоды нашёл быстро.Тугие, сизые, крупные.Бидончик на глазах тяжелел, парнишка  повеселел. Размечтался и не замечал тяжкого сопения рядом. Вдруг   его будто  шилом ткнули.Обернулся.Косолапая крупная  медведица прилипла к сосёнке и алчно поурчивала, глядя на него маленькими любопытными глазками. Мишкин вопль разорвал тишину.Сороки возмущённо затрещали, лес всполошился.Мальчишка, красный,  взъерошенный, ворвался в родной дом.Родители всё так же мирно храпели в унисон.Он уткнулся в несвежую  подушку и замер.

Саша Вербочкин  был успешным во всём: в семье, в охоте, в делах.Большой, весёлый, красивый.Он никого и ничего не боялся.Рыбак и охотник. И на медведя, бывало, хаживал.Вместе с женой они вырастили троих детей  и  уже лет пятнадцать  держали продуктовый магазин.Пережили многое.И поджоги, и кляузы, и угрозы.Магазин процветал.Наташкину замызганную жизнь Саша  знал очень  хорошо.Случалось, она и у них подрабатывала.Недолго, правда.Мишку он звал  соловецкой чайкой-и слова худого про мать не скажи, разнесёт по деревне! И про Мишкину мечту слыхал.Глаз и ухо были у него острые.

В июле ежегодно к Саше  приезжали племяши-трое из Москвы( подполковник МВД в запасе, инспектор-эколог из правительства Московской области и цветочный миллионер) и  один из Екатеринбурга(программист).Он их  охотно привечал,  кормил пельмешками из лосятины и жареным язем, рассказывал деревенские новости, и довольные  парни ехали на Чусовую.Становились лагерем  на берегу.Ставили палатки, натягивали брезентовый  полог  и жили  дня три-четыре, отдыхая от городского шуиа и суеты.

Вот и в этот раз,  вкусно поужинав свиными рёбрышками и выхлебав банку свежей «сахарёной», как называл её Саша, малины, племяши  стали грузиться в свой Хёндай.Несмело подошёл Мишка с бидоном черники.Парни поговорили с ним, посмеялись, взяли ягоды и помчались.

Июльское  уральское утро выдалось холодным, всего плюс четыре.Мишка, собираясь на скважину,  надел тёмную тёплую  куртку,  взял ведро   и  спустился с крыльца.

Блестящий детский квадроцикл как-то буднично притулился к их драному немытому крылечку.На руле висел яркосиреневый шлем и белела записка с двумя словами: Для Мишки.

19 июля 2025 г.