Жигулёвская атаманша

1

Атаманша, нравом злобная,
Проживала в Жигулях,
Всем готовя место лобное,
Шашкой точен был замах.

Баба грозная, суровая,
Казаков сильней вдвойне,
Тем, кто вёл дела торговые,
Представала в страшном сне.

У кургана у пологого,
Где стоял сосновый строй,
Атаманши хитрой логово
Находилось под землёй.

Как-то раз по Волге-матушке
Шли стремительно челны,
Опасаются солдатушки
Бой принять от гром-жены.

Не забиты трюмы репою,
Но рубины в сундуках,
Ждут купцы жену свирепую,
В их глазах – безумный страх.

Той же самою минутою
Клич дубраву огласил,
Появилась баба лютая,
А за ней – толпа кутил.

Служивые в замешательстве
Пред ватагою лихой,
Их пугает обстоятельство,
Что проигран будет бой.

И не зная поражения,
Дань с купцов она берёт,
Ей убийство – достижение,
А разбой – что сладкий мёд.

«Что бесчинствуешь, разбойница,
Грабя царские суда?
Но твоей недолго вольнице
Ждать Господнего суда!»

Кто дерзает дело мерзкое
Обличать, в глаза смотря?
Чью фигуру смело-дерзкую
Красит алая заря?

В гневе зрит на неприятеля
Божий странник Алексей:
«Бог шлёт ангелов-карателей
Для твоей ватаги всей.

Прекращай свои деяния,
Прочь от адского пути,
Да поможет покаяние
Душу грешную спасти!»

2
Слёзы горькие, обильные
Льёт монахиня давно,
Дали службу непосильную –
Вышивать весь день панно.

Но работа ювелирная
Не для этих крепких рук,
Тягость сердцу – время мирное,
Мил ему – казачий круг.

В келье слышатся рыдания,
Но совсем не о грехах,
Вечным кажется страдание,
Вольной жизни – гнёт и крах.

Атаманша искушения
Не смогла перенести,
О злодействах сокрушение
В гордом нраве не в чести.

И одежды сбросив чёрные,
В Жигули она пошла,
Снова шашка с ней узорная,
Чтобы делать много зла.

Увела с собой коварная
В горы полмонастыря,
Будут бесы благодарные
Ей служить теперь не зря.

Жрец языческий камлания
Совершает под сосной,
Всё готово для восстания,
В Волгу стрел пускают рой.

Атаманша полупьяная
Самому царю грозит,
Изрыгает слово рьяное,
Стал её безумен вид.

Но недолго воля дикая
Ей гулять давала всласть,
Суд свершился над расстригою,
В ад пред ней разверзлась пасть…

Если ночкою туманною
У кургана спать прилечь,
Там рыданья слышишь странные,
Раздаётся чья-то речь.

То на муки обречённая
Стонет баба-атаман,
Ноют кости запечённые,
Вечно ей страдать от ран.

Бьют ключи холодноструйные –
То её слеза течёт,
За порочность в жизни буйную
В пекле будет ей почёт.