Спасибо, Елена. Да, первая часть — это так, про запахи вообще, вроде как вступление. Вы всё правильно поняли, я специально отделила рассказ и названием, и стилем, раз уж задание было не про сейчас, а про запахи детства писать. У меня и для прошлой недели задание выполнено. Но я так и не решилась выложить. Там все так вдохновенно описывали свои семейные идиллии, что я не стала портить впечатление. Моё стихотворение — другое. Такое же горькое, как и этот рассказ.
Спасибо, Елена. Я не аллергик, но почему-то очень сильно чувствую запахи. Иногда почувствую на улице аромат, и иду на запах, как пёсик. Нахожу в кустах небольшую цветущую яблоньку. Насчёт духов — однажды навстречу мне по тротуару быстро прошёл мужчина. Запах его духов был токой, что чуть не побежала за ним вслед, хотя бы спросить, что это за духи. Запах описать невозможно, ощущение такое, что стояла бы рядом с этим мужчиной целую вечность. Только усилием воли сдержала себя, чтобы не броситься его догонять. Уж не знаю, что за афродизиак такой у него был)). Но это был единственный раз в жизни, когда мне понравился запах духов. Попыток подобрать для себя аромат было много. Но я так ничем и не душилась ни разу, даже если поддавалась на уговоры и что-то всё же покупала. А запах золы для меня теперь всю жизнь — просто катапульта в прошлое. И теперь никак это ни забыть, ни отменить, ни переделать… Или как теперь говорят: хочу это развидеть.
Для меня запахи — особая тема. Хорошее обоняние иногда бывает мучительным. Не один раз уходила из кинотеатра из-за запаха духов соседей, если некуда было пересесть. Один из сотрудников-мужчин хвастался тем, что много лет пользуется туалетной водой одной марки. Я его всегда выгоняла из кабинета. Этот запах вызывал у меня жесточайшую изжогу, причём не образную, а самую натуральную. Ненавижу дешёвые духи — запах вызывает тошноту, одышку, слезотечение, иногда полностью перекрывает дыхание. Одна из сотрудниц однажды купила новые духи — плакал и чесался весь кабинет, несколько человек, пока я не заставила её пойти умыться. В связи с этим имею стойкое отвращение к духам. Но обожаю вкусные шампуньки, что вполне это компенсирует. Обостренное обоняние имеет и другие побочные эффекты. Не люблю находиться в гостях — раздражает запах чужого дома. Даже собственная квартира пахнет чужой после месячного отсутствия. Обожаю запах сирени, черёмухи. Но никогда не ношу их домой. Дома они начинают пахнуть отвратительно. То ли из-за высокой конценрации запаха, то ли от примешанного к основному запаху — запаха умирания. Запах детства у меня тоже имеется. В детстве я жила в частном секторе города Миасса Челябинской области на пологом склоне Уральских гор. Это был огромный двухэтажный дом с тремя входами — две красные парадные лестницы с перилами вели сразу на 2 этаж, а между ними был вход на первый. Первый этаж — каменный, с метровыми стенами. Второй — бревенчатый лиственичный сруб. Отопление — печное. На первом этаже даже была старинная русская печь с лежанкой, ухватами, чугунками, и прочим положенным инвентарём. Другие дома на четырёх параллельных улицах были такими же, только поменьше. Весной по переулкам вниз текли бурные ручьи, местами открытые, под дорогой упрятанные в широкие бетонные трубы. Там по весне мы строили запруды и пускали кораблики. Не только бумажные, но и выструганные из толстой сосновой коры, которой у всех во дворах было предостаточно из-за постоянного подвоза дров для отопления. Зимой же эти переулки становились великолепными длиннющими горками. Чем ребятня и пользовалась неограниченно. Даже морозы не пугали, опускающиеся там до -40. Из санок собирали целые поезда — это когда на переднюю планку первых санок набрасывается верёвка от следующих, и так далее. Куча-мала в конце переулка, визг, хохот, разбор перепутанных веревочек — и снова наверх! Одно утро было особенно прекрасным — выйдя на улицу, я прищурилась от солнца, бившего в глаза сквозь морозную дымку. Некоторые печки уже топились, и дым уходил столбами в небо. Саночный народ ещё не проснулся, и я надеялась хотя бы пару раз прокатиться одна — одна на всю шикарную широчайшую горку. Подойдя к переулку, увидела такое, что слёзы навернулись на глаза — весь переулок во всю ширину и длину был покрыт аккуратным тонким ровным слоем печной золы. В утренней дымке, при полном безветрии и безлюдной тишине зола пахла одновременно домашним теплом, но и как-то особенно остро и горько. Кататься стало совершенно невозможно. Снегопадов больше не было, и наши катания прекратились до конца зимы. Никто не хотел обижать детей. Дело в том, что в верхней точке этого переулка располагались 2 колодца — единственные источники воды для этих четырёх улиц. Соответственно путь с тяжёлыми вёдрами воды на коромыслах по раскатанной санками дороге — то ещё удовольствие. Я стояла у горки, дышала золой, и не могла уйти. Постепенно собрались другие ребята. Никто не ругался, хотя мы были мелкими — 5-8 лет, все понимали правильность содеянного. Постепенно все молча разошлись по домам. Но почему-то горше всего оказалась именно эта правильность. Намного легче было бы простить злую бабку, которая посыпала горку, чтоб под окнами не шумела ребятня. Видимо, это была горечь взросления, горечь понимания того, что даже правильные и нужные поступки могут приносить такую душевную боль, с которой ты должен просто смириться, понимание безысходности событий. С тех пор запах золы неотвратимо возвращает меня к этому пустому серому переулку, где в искрящейся на солнце морозной дымке тает моё беззаботное детство.
Нет предела совершенству. Конечно «Поэт — лучший судья своих стихов.»(Иосиф Бродский), но, и он же: «Любой идеал хочется достичь, обнять, спать с ним. Настоящий идеал — как линия горизонта, он недостижим.»
Я в курсе про кондитерские, есть улицы, где они вообще каждые 50 метров, и поняла, что именно их вы имели ввиду, но по факту по тексту получилось, что вы говорите об одном конкретном человеке, а совсем не о кондитерах вообще, и тем более не о пекарнях. И читателю, который «не в теме» вряд ли будет понятно, что вы хотели сказать. Не зная, можно вообще расценить, что девушка любит некоего кондитера, и как раз ему посвятила этот стих. Вот прочтите свой стих с этой точки зрения — и всё сходится! А потому лучше помучиться и поискать всё же что-то другое, ну там, к примеру: где сотни кафе посетите, где булочкой встретит кондитер, где с выпечкой пальцы съедите…
Как вариант: Я не пойму себя сама, Мне сделать это невозможно. И мыслей спуталась струна И жить без солнца так тревожно… А научиться бы летать, И к морю! К бризу, к волнам томным. Поможет эта красота Мне все понять и, может, вспомнить.
Вот при таком выстраивании мысли вопросов уже не возникнет, поскольку читателю будут понятны все посылы — почему хочу к морю, что я там буду делать, и чем дело закончится. То есть в стихотворении появляется сюжет. Без сюжета обычно пишут пейзажную лирику — описание видов природы. Но у вас не тот вариант.
Ну как рэп ещё можно прочесть с натягом. Ритмичность, мелодичность, обязанные быть в стихотворении — отсутствуют. Рифмы слабые, частично совсем отсутствуют. Но есть смысл, некий душевный надрыв, небезразличие к излагаемому, а это уже кое-что. Ты, открывая душу, про Ад не забывай, Он ищет зазевавшихся, как ты. Но если уж решишься, то смелость не теряй, Коль страх узришь на жизненном пути…
Ну всё великолепно! Каждая строка — как откровение, и лично мне очень близка. Но последняя строка убила всю красоту. Может: Всех дороже березы кудряшки На зелёных просторах весны… ?
Вроде бы красиво, на первый взгляд, но… Войдёшь натянуто и ломко, как стрела… Как стрела может быть натянутой, да ещё и ломкой? Дым как раз вводит пчёл в безмолвие — они успокаиваются, перестают летать и жужжать, только ползают. «шагнёшь извне так ломко и внезапно» — слово «так» предполагает продолжение, либо сравнение, либо следствие. Как Так? Насколько Так? Продолжения не следует, поэтому лучше этот надрыв несколько успокоить: и ломко, и внезапно.
6 строка снизу — тяжело читается из-за сбоя ударения: мОи очи. Ваиант: Никто в мои не смотрит очи Написано великолепно, и по технике, и по смыслу. Стих очень мелодичен. Можно петь как романс.
«Ты помоги ему немножко, И с любовью добровольно обними. Чтобы у ног была одна дорожка, И других на это вразуми!» Как-то странно вы внушаете «добровольность» повелительным наклонением: помоги, обними, вразуми, объясни. Уж слишком из-под палки получается.
У меня и для прошлой недели задание выполнено. Но я так и не решилась выложить. Там все так вдохновенно описывали свои семейные идиллии, что я не стала портить впечатление. Моё стихотворение — другое. Такое же горькое, как и этот рассказ.
А запах золы для меня теперь всю жизнь — просто катапульта в прошлое. И теперь никак это ни забыть, ни отменить, ни переделать… Или как теперь говорят: хочу это развидеть.
Обостренное обоняние имеет и другие побочные эффекты. Не люблю находиться в гостях — раздражает запах чужого дома. Даже собственная квартира пахнет чужой после месячного отсутствия. Обожаю запах сирени, черёмухи. Но никогда не ношу их домой. Дома они начинают пахнуть отвратительно. То ли из-за высокой конценрации запаха, то ли от примешанного к основному запаху — запаха умирания.
Запах детства у меня тоже имеется.
В детстве я жила в частном секторе города Миасса Челябинской области на пологом склоне Уральских гор. Это был огромный двухэтажный дом с тремя входами — две красные парадные лестницы с перилами вели сразу на 2 этаж, а между ними был вход на первый. Первый этаж — каменный, с метровыми стенами. Второй — бревенчатый лиственичный сруб. Отопление — печное. На первом этаже даже была старинная русская печь с лежанкой, ухватами, чугунками, и прочим положенным инвентарём. Другие дома на четырёх параллельных улицах были такими же, только поменьше. Весной по переулкам вниз текли бурные ручьи, местами открытые, под дорогой упрятанные в широкие бетонные трубы. Там по весне мы строили запруды и пускали кораблики. Не только бумажные, но и выструганные из толстой сосновой коры, которой у всех во дворах было предостаточно из-за постоянного подвоза дров для отопления.
Зимой же эти переулки становились великолепными длиннющими горками. Чем ребятня и пользовалась неограниченно. Даже морозы не пугали, опускающиеся там до -40. Из санок собирали целые поезда — это когда на переднюю планку первых санок набрасывается верёвка от следующих, и так далее. Куча-мала в конце переулка, визг, хохот, разбор перепутанных веревочек — и снова наверх!
Одно утро было особенно прекрасным — выйдя на улицу, я прищурилась от солнца, бившего в глаза сквозь морозную дымку. Некоторые печки уже топились, и дым уходил столбами в небо. Саночный народ ещё не проснулся, и я надеялась хотя бы пару раз прокатиться одна — одна на всю шикарную широчайшую горку.
Подойдя к переулку, увидела такое, что слёзы навернулись на глаза — весь переулок во всю ширину и длину был покрыт аккуратным тонким ровным слоем печной золы. В утренней дымке, при полном безветрии и безлюдной тишине зола пахла одновременно домашним теплом, но и как-то особенно остро и горько. Кататься стало совершенно невозможно. Снегопадов больше не было, и наши катания прекратились до конца зимы.
Никто не хотел обижать детей. Дело в том, что в верхней точке этого переулка располагались 2 колодца — единственные источники воды для этих четырёх улиц. Соответственно путь с тяжёлыми вёдрами воды на коромыслах по раскатанной санками дороге — то ещё удовольствие.
Я стояла у горки, дышала золой, и не могла уйти. Постепенно собрались другие ребята. Никто не ругался, хотя мы были мелкими — 5-8 лет, все понимали правильность содеянного. Постепенно все молча разошлись по домам. Но почему-то горше всего оказалась именно эта правильность. Намного легче было бы простить злую бабку, которая посыпала горку, чтоб под окнами не шумела ребятня. Видимо, это была горечь взросления, горечь понимания того, что даже правильные и нужные поступки могут приносить такую душевную боль, с которой ты должен просто смириться, понимание безысходности событий.
С тех пор запах золы неотвратимо возвращает меня к этому пустому серому переулку, где в искрящейся на солнце морозной дымке тает моё беззаботное детство.
А потому лучше помучиться и поискать всё же что-то другое, ну там, к примеру: где сотни кафе посетите, где булочкой встретит кондитер, где с выпечкой пальцы съедите…
Я не пойму себя сама,
Мне сделать это невозможно.
И мыслей спуталась струна
И жить без солнца так тревожно…
А научиться бы летать,
И к морю! К бризу, к волнам томным.
Поможет эта красота
Мне все понять и, может, вспомнить.
Вот при таком выстраивании мысли вопросов уже не возникнет, поскольку читателю будут понятны все посылы — почему хочу к морю, что я там буду делать, и чем дело закончится. То есть в стихотворении появляется сюжет. Без сюжета обычно пишут пейзажную лирику — описание видов природы. Но у вас не тот вариант.
Но есть смысл, некий душевный надрыв, небезразличие к излагаемому, а это уже кое-что.
Ты, открывая душу, про Ад не забывай,
Он ищет зазевавшихся, как ты.
Но если уж решишься, то смелость не теряй,
Коль страх узришь на жизненном пути…
Всех дороже березы кудряшки
На зелёных просторах весны…
?
Как стрела может быть натянутой, да ещё и ломкой?
Дым как раз вводит пчёл в безмолвие — они успокаиваются, перестают летать и жужжать, только ползают.
«шагнёшь извне так ломко и внезапно» — слово «так» предполагает продолжение, либо сравнение, либо следствие. Как Так? Насколько Так? Продолжения не следует, поэтому лучше этот надрыв несколько успокоить: и ломко, и внезапно.
Написано великолепно, и по технике, и по смыслу. Стих очень мелодичен. Можно петь как романс.
Как вариант: где вы белой ночью не спите
И с любовью добровольно обними.
Чтобы у ног была одна дорожка,
И других на это вразуми!»
Как-то странно вы внушаете «добровольность» повелительным наклонением: помоги, обними, вразуми, объясни. Уж слишком из-под палки получается.
Небо накинув на плечи.» — впечатлило. Красиво.