Вчера была гроза, но дождя практически не было. И вот, написалось.
Ночью летней в тиши за окном Всё мне слышаться шорохи, вздохи: Чуть заметные звёздочки-крохи Туча-монстр задевает крылом. Вот она подкрадётся, как вор, Со всей силы над домом так треснет, Что невольно присядешь на месте, Затаишься, за трепетом штор. И оглохнешь на миг. В тишине Мелкой жизни припомнишь детали, Что исправить возможно едва ли… От того-то и горестно мне.
Из северной Америки гайралдия пришла И на лугу у берега в июле расцвела. А лето здесь рискованно — дожди, не жди жару; Родиться б не в Московии, а где-нибудь в Перу. Сестра — ромашка белая, косит свой жёлтый взгляд: Мол, что же ты наделала, давай, вернись назад! Где ветер с новой силою все травы шевелит, Гайралдия счастливая ромашке говорит: — Спасибо вам, красивая! Родной мой край далёк! Но я и здесь счастливая — люблю я василёк! Когда ко мне он клонится и что-то мне поёт, Меня тот час бессонница в свой сладкий плен берёт. Зачем же мне в Америку, где горные ручьи, Там вновь цвести по берегу, где все цветы ни чьи?
Анютины глазки, анютины глазки — Они разноцветны, как детские сказки! И вот — проросли у фундамента дома, И нас охраняют, как добрые гномы.
А детское счастье моё — бродит где-то, А может росой испарилось с рассветом… И только милейший букетик " анюток " Сведёт меня с детством на пару минуток.
Дарит нам прохладный вечер…
Снова тот, кому я нравлюсь,
Согревает лаской плечи.
Он в глаза мне смотрит нежно,
Словно вымолвить не смея,
Что зимою белоснежной
Будет нам вдвоём теплее.
Только сердцу вторит, робщет
В парке каждая аллея:
«С нелюбимым разве проще
Жить, о прошлом сожалея!?»
Ляжет в руки сумрак ночи
Спелой кистью винограда, —
Нагадает, напророчит
Всё не так в судьбе как надо.
Будет глуше сердце биться…
Но когда-то — всё возможно —
Так захочется влюбиться
Ярко и неосторожно.
Пролетит звезда — комета.
Ты её проводишь взглядом —
Это верная примета,
Что любимый будет рядом.
Ночью летней в тиши за окном
Всё мне слышаться шорохи, вздохи:
Чуть заметные звёздочки-крохи
Туча-монстр задевает крылом.
Вот она подкрадётся, как вор,
Со всей силы над домом так треснет,
Что невольно присядешь на месте,
Затаишься, за трепетом штор.
И оглохнешь на миг. В тишине
Мелкой жизни припомнишь детали,
Что исправить возможно едва ли…
От того-то и горестно мне.
Из северной Америки гайралдия пришла
И на лугу у берега в июле расцвела.
А лето здесь рискованно — дожди, не жди жару;
Родиться б не в Московии, а где-нибудь в Перу.
Сестра — ромашка белая, косит свой жёлтый взгляд:
Мол, что же ты наделала, давай, вернись назад!
Где ветер с новой силою все травы шевелит,
Гайралдия счастливая ромашке говорит:
— Спасибо вам, красивая! Родной мой край далёк!
Но я и здесь счастливая — люблю я василёк!
Когда ко мне он клонится и что-то мне поёт,
Меня тот час бессонница в свой сладкий плен берёт.
Зачем же мне в Америку, где горные ручьи,
Там вновь цвести по берегу, где все цветы ни чьи?
Анютины глазки, анютины глазки — Они разноцветны, как детские сказки!
И вот — проросли у фундамента дома,
И нас охраняют, как добрые гномы.
А детское счастье моё — бродит где-то,
А может росой испарилось с рассветом…
И только милейший букетик " анюток "
Сведёт меня с детством на пару минуток.
Вновь встречаю на пути
Это милое растенье…
Ярок, глаз не отвести,
В пору раннего цветенья!
А когда приходит срок,
По тропинкам под ногами,
Станет каждый лепесток
Маленькими облаками.
Любит семена кружить
Над землёй гуляка-ветер;
Значит, снова будут жить
Одуванчики на свете!
И земля, до предела, нагрета.
Нам бы ливня, да как из ведра,
Но, что толку мечтать об этом!?
Истомилась всякая плоть —
Здесь во всём разливается вялость…
Ты скажи, создатель Господь,
Сколько ждать до грозы осталось?
И, так красиво,
Жасмина куст в саду цветёт
И зреет слива.
И, как бы не был век жесток —
Всё не напрасно:
Всем нашим бедам выйдет срок —
Наступит счастье.
Лишь надо потерпеть, пока
Ещё есть силы…
И лишь молитва с языка:
— Господь, помилуй!