Вы правда считаете, что литература должна быть оторвана от реальной жизни? И если образ того же Кости привлекает автора в качестве литературного персонажа, то он ни в коем случае не должен о нём писать? Мне-то ведь тоже весьма импонируют личности неравнодушные к несправедливости и готовые вступиться за обездоленных, пусть даже при этом пострадавших от явно более сильных обидчиков. А за одарённого человека благодарствую!
Ну, извините, что я не Александр Аркадьевич! Однако мне показалось, он не велел молчать не только звёздам мировой величины, но и обычным людям. И кстати говоря, истинно талантливые и мудрые личности находят иные способы возвыситься, нежели унижение других.
Скорбно молчать — это, по-моему, худшее, что можно придумать. Ведь с молчаливого согласия людей как раз и вершатся самые чёрные дела. Так что я скорее склонна разделять мнение нашего несравненного Галича.
Можно, конечно, писать исключительно сказки, но если присмотреться, то даже они отражают реальную жизнь тех времён, когда были написаны. Вот ведь в чём проблема-то. Хотя иногда я люблю так делать — давать политзаключённым, которыми переписываюсь, испанские или английские фамилии и писать в жанре фэнтези про них же.
Разумеется, я пишу не только про Костю, но считаю, что замалчивание этой животрепещущей темы — не лучшее решение. И я ещё, кстати, опустила подробности, как над Ильдаром и над Костей издевались. Всё-таки я писала фантастику, а не треш. А насчёт оценок, конкурс есть конкурс, понятно, что там работы сравнивают и выбирают лучшие, на взгляд жюри. Не могут же там победить абсолютно все.
Боюсь, если так рассуждать, то получится, что и Радищев зря писал путевые заметки о своей поездке из одной столицы в другую, то бишь, о тяжкой доли крепостных? Я ведь пишу о реальных людях, с которыми имею честь быть знакомой. А что касается восприятия читателей, если у человека достаточно мужества, чтобы признать, что в реальности далеко не всё происходит по справедливости, он не станет гневаться на того, кто пишет о несправедливостях мира сего, и более того, попытается как может сделать реальность более справедливой, как-то помочь страждущим. Ну, а тот, кто слаб духом — он будет всячески жмуриться и отрицать, затыкать себе уши, а другим — рты. И гнев свой обратит не на тех, кто творит дела неправедные, а на тех, кто говорит об этом. Но я всё-таки надеюсь, что здешние читатели достаточно разумны и мужественны, чтобы видеть и адекватно оценивать то, что творится вокруг. И ещё я считаю, что честный и порядочный человек не должен быть изгоем (в том числе и в творчестве) только потому, что попал в тюрьму. Лично я никогда не смогла бы испытывать отторжение к человеку, который пострадал за неравнодушие и готовность вступиться за угнетённых.
Должно быть, мы просто слышали одну и ту же информацию о моей фейсбучной подруге из разных источников. Ну да ладно, дождёмся, что редакционный совет решит.
Именно что духовный, а значит, про Доброту, Любовь и Справедливость Божью. Насчёт посадок за походы на митинги, я как раз таки не только новости в Фейсбуке читала, но также мне доводилось общаться с людьми, которых это несчастье постигло. Я сама лично писала им письма за решётку, а некоторым и сейчас пишу. И не только я — бывало, соберёмся Христианским действием где-нибудь на почте и письма им пишем. Считаю, настоящий православный человек, если видит и понимает, что где-то несправедливость творится, станет бороться с ней как умеет и поддерживать чем может, тех, кто оной подвергается. Что касается неподъёмного штрафа для женщины с больным ребёнком на руках — в основе рассказа лежит реальная история про женщину, которая пожелала мира праху подростка, взорвавшего себя в здании ФСБ, что, кстати, определённо по-христиански. Пусть этот подросток тысячу раз неправ, но тот, кто по-настоящему верит в Бога и любит Его, будет молиться за душу, пусть и грешную, и действительно пожелает покоиться с миром. Во-вторых, по законам божественной справедливости, наказание должно быть адекватно тяжести содеянного. Если бы даже эта женщина написала, что он молодец, всё сделал правильно, она ведь ни у кого ничего не отняла, тем более последнего у обездоленного. Разве справедливо то, что присудив штраф судья не то что отнял у неё последнее, а вынудил просить милостыню, чтобы этот штраф заплатить? Заставили бы в таком случае улицы мести — другое дело. Вор из рассказа — он тоже далеко не праведник, однако же устыдился обворовывать мать-одиночку. А судья вполне хладнокровно это сделал. Поэтому я как автор предпочла спасти вора. Потому что в нём оказалось куда больше человеческого, и Бога в душе больше. Ведь самый тяжкий грех — обидеть обездоленного. Так что не о политике я думала, когда отсылала на конкурс именно эти рассказы, а именно о духовности. И кстати, я лично переводила этой женщине деньги на карточку. Не знаю, насколько эти аргументы окажутся убедительными для редколлегии, но в первую очередь именно ими я руководствовалась при выборе подборки. А политика — ну, так не со всеми, кому я пишу письма за решётку, у нас совпадают политические взгляды.
Я просто подумала, что вор, тем более профессиональный, вряд ли будет выражаться языком поэтов Серебряного века. Хотя если для детской воскресной школы, пожалуй, Вы правы, надо бы немного почистить его речь.
А насчёт оценок, конкурс есть конкурс, понятно, что там работы сравнивают и выбирают лучшие, на взгляд жюри. Не могут же там победить абсолютно все.
И ещё я считаю, что честный и порядочный человек не должен быть изгоем (в том числе и в творчестве) только потому, что попал в тюрьму. Лично я никогда не смогла бы испытывать отторжение к человеку, который пострадал за неравнодушие и готовность вступиться за угнетённых.
Что касается неподъёмного штрафа для женщины с больным ребёнком на руках — в основе рассказа лежит реальная история про женщину, которая пожелала мира праху подростка, взорвавшего себя в здании ФСБ, что, кстати, определённо по-христиански. Пусть этот подросток тысячу раз неправ, но тот, кто по-настоящему верит в Бога и любит Его, будет молиться за душу, пусть и грешную, и действительно пожелает покоиться с миром. Во-вторых, по законам божественной справедливости, наказание должно быть адекватно тяжести содеянного. Если бы даже эта женщина написала, что он молодец, всё сделал правильно, она ведь ни у кого ничего не отняла, тем более последнего у обездоленного. Разве справедливо то, что присудив штраф судья не то что отнял у неё последнее, а вынудил просить милостыню, чтобы этот штраф заплатить? Заставили бы в таком случае улицы мести — другое дело. Вор из рассказа — он тоже далеко не праведник, однако же устыдился обворовывать мать-одиночку. А судья вполне хладнокровно это сделал. Поэтому я как автор предпочла спасти вора. Потому что в нём оказалось куда больше человеческого, и Бога в душе больше. Ведь самый тяжкий грех — обидеть обездоленного.
Так что не о политике я думала, когда отсылала на конкурс именно эти рассказы, а именно о духовности. И кстати, я лично переводила этой женщине деньги на карточку.
Не знаю, насколько эти аргументы окажутся убедительными для редколлегии, но в первую очередь именно ими я руководствовалась при выборе подборки. А политика — ну, так не со всеми, кому я пишу письма за решётку, у нас совпадают политические взгляды.
Так многолюдно. Суета.
Тот на скейтборде, та — на «велике»,
А эти мучают кота.
Ну, что за дети современные?
Как их родители растят?
И ведь какие все надменные!
Советов слушать не хотят».
Так бормоча, на жизнь сетуя,
Сидит в субботний летний день
Старушка, в серый плащ одетая,
И в чёрной шапке набекрень.
В воспоминания ударилась
О том, как завучем была:
«Жаль, ко мне в школу не попалися!
А то б всех со свету сжила!»