Вторая половина дня

Если в октябре неприлично тепло, то начинает казаться, что не осень, а весна, преодолев два сезона, оккупировала город. Сухие, вылинявшие охряные листья контрастируют на фоне белых Белгородских стен. Такого белого города, как мой, больше не существует.

Я ем холодный пирожок с капустой, усевшись по-турецки на скамейке в парке. Мимо проходят женщины и мужчины, дети и старики, псы весело задирают голову и смотрят на пирожок, голуби деловито прохаживаются по плотному ковру погибших листьев.

У соседней лавочки собрана куча листвы. Огромная куча, доходящая до пояса дворика. Худой, со свинцовым лицом дворник, жилистыми руками держит растрепанную метлу и смотрит на заставшее в зените, уже не слепящее солнце. Дворника одели в дурацкую оранжевую форму. Видно, что она значительнее, чем тот, на ком она болтается.

Дворник метет, формируя листву в аккуратные холмики. Я любуюсь его работой и почему-то жалею его. Тщедушный, маленький, обгоревший на солнце, чей-то муж, отец, товарищ.

Рядом школа, поэтому отряд второклассников, во главе с учительницей идут в какой-нибудь музей. Учительница уже не молодая, но еще не старуха. У нее полные ноги и румяное лицо.

Учительница ведет свой отряд у кромки, но отряд, вдруг, бросается на кучи листвы. Листья летят в стороны как от взрыва снаряда. Мальчики ныряют в кучки листвы, качаются в них, смеются, некоторые, почти полностью, утопают в море листьев. Девочки смеются и присоединяются к игре, им хорошо. Дети портят работу дворника не осознавая греха.

Дворник смотрит, как нещадно гибнет его работа, но улыбается. Улыбка на его лице неожиданная. Казалось, что это, будто начищенное шерстью лицо не способно смеяться.

Учительница прикрикивает и отряд смыкает ряды. У детей испуганные, но счастливые лица, как у пьяных. Отряд шагает в сторону вокзала.

Дворник терпеливо сгребает разбросанные детьми листья. Видно, что не злиться. Так мы не злимся на ангелов за шалости. Что им листья? Ведь дети те же ангелы. Дворник спокоен потому, что понимает ясно: детская радость важнее, чем труда.

Закончив, он переходит к следующей скамейке. К той, где жую пирожок я. Он улыбается мне, извиняясь. Я уже влюблен в его улыбку. Так улыбалась бы, наверное, какая-то холодная планета. Неожиданно и светло.

Ухожу в сторону, пережевывая пирожок. Скоро закончится мой обеденный перерыв. Мне хорошо от той сцены с детьми. Они были такие искренние, родные, радостные. Я тоже был таким.

Стою в стороне, в тени памятника. За дворником слежу. Мечтаю о всяком несбыточном, пахну, капустой от пирожка. Дворник закуривает, отойдя в сторонку. Смотрит на свои толстые, черные пальцы. Придерживает метлу ногой в нечищеном сапоге.

Собираюсь уже уходить, вернувшись из-под тени памятника к свету, и вижу противное. Длинноногий молодой мужчина, в коричневых туфлях, склонился над дворникам и ругает его. Дворник прячет глаза под неряшливые брови. Он будто теперь один из детей, только несчастливый. Длинноногий покачивается на носах коричневых туфель и рисует указательным пальцем в воздухе слово: «Ненависть».

Это начальник дворника. У каждого дворника есть начальник. Дворник поднимает голову и коротко смотрит на меня. Стыдится своего положения. Длинноногий не замечает этого взгляда. Он увлечен работой.

Я отворачиваюсь и ухожу работать в офис. Навязывать населению Белгорода дешевые кредиты. За моей спиной остаются холмики мертвых листьев, дворник и его начальник.

Из проезжающих машин гремит музыка, матом ругаются подростки, помчалась скорая, заложив руки за спину, мимо дворника и того второго, лениво проплыли менты. Началась вторая половина рабочего дня.

С высокого постамента, сжимая кепку в тяжелой руке, смотрит на все это, безмолвный, невысокий, прекрасный Ленин. Злой.

КОНЕЦ