Федор Марс (рассказ)
Федор Макушкин любил по ночам разглядывать космос из своего окна с особым интересом. И хоть он и был необразованным человеком, но это не мешало ему рассуждать на различные в мире темы. В кругу своих друзей, семьи и даже таких же односельчан, как он, Федор иногда так разглагольствовал, что сам себя не узнавал. А те, слушая его, тоже думали, откуда у него столько фантазий и всяких разных выдумок, чтобы так сейчас уверенно рассказывать об этом. Они, конечно, знали, что Федор фантазер, да еще какой! Таким он был с самого детства. Умел рассказывать, доказывать и в этом, пожалуй, с ним никто не мог сравниться. И все же, у всех в головах не укладывалось, как же у него так складно получалось, разворачивалось, вылетало изо рта столько всего разного, непонятного, что и слушать даже было порой удивительно. Правда, был один человек на свете, который знал об этом. Это его жена Авдотья. Она это называла дурью и ненужной словесной болтовней. Никогда не принимала близко к сердцу то, что он нес, и в этом заключалась вся правда и сила их супружества.
Однажды, ужиная с семьей за столом, он взялся рассказывать о космическом влиянии на Землю, назвав одну планету Ванера. Машуня, старшая доченька, поправила его:
— Венера.
— Ишь, какая грамотная ты у меня нашлась, уже и батю поправлять стала.
— Так не правильно же произносишь. Как на это смотреть?
— Вот, мать, видишь, до чего дошло. Дочь родная, а туда же… учить отца вздумала, не обсохло молоко еще на твоих губах.
Авдотья, махнув рукой, продолжила есть, понимая, что в таком случае лучше промолчать. А Федор, продолжая говорить, остановился на Марсе. Он недавно смотрел одну передачу по телевизору и там узнал интересную информацию про эту планету, что она потухла, а по какой причине, пока неизвестно ученым. Но он думает, что там могло такое произойти, что ого — го — го себе!
— Она давно безжизненная, — произнесла Машуня. Чего там думать? Исчерпала свои возможности. Все планеты так погибают. Нашу планету тоже самое ждет в далеком будущем.
— Нашу? — вскричал Федор. Да ни в жизнь! Наша будет вечно существовать. Никто и никогда этого не позволит! Ишь, чего повыдумывали! Чтобы наша Земля погибла. Да ей равных нет в космосе!
Машуня психанула, встала из-за стола и ушла к себе в комнату, понимая, что все это ей не интересно, лучше посмотреть телевизор.
И стал Федор всем рассказывать про Марс и настолько увлекся этой темой, что не заметил, как к нему прилипла кличка. С одной стороны, людям стало очень удобно, поскольку в селе было почему -то несколько Федоров Макушкиных, а тут вроде скажешь Федор Марс, и всем срузу становится понятно, кто такой. Федор не обижался на это, и больше того, даже не реагировал на людскую выдумку. Дошло до того, что кто-то на его повозке черным углем нацарапал крупными буквами МАРС. Но он словно не замечал этой надписи.
— Ты бы стер, что ли, Федор, это с повозки своей, — как — то сказал ему бригадир полевой бригады, когда он привез бочку воды рабочим в полдень.
— Да ну ее! Пущай… Кто написал, тот пусть и стирает, буду я еще этим заниматься.
Бригадир, усмехнувшись, навсегда отстал с этим замечанием от Федора.
На Покрову поздним вечером, будто нарочно, к нему зашел кум Василий. Федор, почесывая макушку, сильно обрадовался.
— Авдотья, — обратился он к жене, — накрой-ка нам на стол.
Авдотья быстренько сообразила, что им нужно, и вскоре на столе появился сливовый самогончик в бутылочке, две небольшие чарочки, свежие помидорки, огурчики и вкусная ветчина из свинины. Федор и Василий чинно уселись за кухонный столик и повели непринужденный разговор. Авдотья, чтобы не мешать им, вышла во двор, взяла ведро и отправилась доить корову Зорьку. Подоив, она разлила молоко по банкам и оставила их на столе, прикрыв чистой марлей. Затем краем глаза глянула в сторону мужа и заметила, что он с кумом повеселели уже и весело хохотали. Она отломила кусок пирога с тыквой, налила себе стакан свежего кефира и, наскоро перекусив, ушла спать. Шел одиннадцатый час вечера, когда она прилегла. Дети давно спали. Из времянки раздавались приглушенные голоса мужа и кума." Уйдут, когда допьют, а может, когда разругаются," — подумала Авдотья, уже засыпая.
— А я тебе говорю, что Марс непросто так обесточился, непросто… Что-то там такое произошло, думаю, не обошлось там без чьх-то рук… — громко утверждал Федор.
— Каких рук-то… каких? — не унимался Василий возмущаться. Нету там никого и не было никогда. Мы одни в космосе, а ежели бы кто-то еще и был, то давно бы мы общались с ними.
— Нет, подожди, Василий, ты не так все понимаешь… — пытался Федор достучаться до кума. Но куму уже настолько надоела эта космическая тема, что он, глядя на пустую бутылку, собрался уходить.
— Знаешь, что Федор, я, пожалуй, пойду, Марья, наверное, беспокоится. И вот еще что, кончай ты с этим космосом, я тебе как кум говорю, надоело уж об этом слушать. Сам не понимешь что ли...
— Что я должен понимать? — удивился Федор.
— Да смешно все… вот что… — сорвался Василий. — люди вон хохочут с тебя.
— А что мне люди?
— Э, ну тебя, пойду-ка я домой, прощевай… И он, переваливаясь из стороны в сторону, еле-еле высунулся из времянки.
Федор, оставшись один за столом, покрутил пустой бутылкой, затем опустил ее под стол и подумал, что пора бы тоже спать ложиться. Засыпая, он согласился, что Василий, пожалуй, прав: надо отсечь эту тему от себя. В мире есть много других интересных вопросов…
Наутро он так и сделал, стер со своей повозки слово МАРС, вздохнул с облегчением и зажил другими интересами, как говорится, но кличка за ним осталась навсегда. Только Федора это уже не волновало.
18. 09. 2025 г.