Страстные сказки средневековья Глава 17

РАУЛЬ

— Донна, человек не заблудившийся листок, чтобы нестись покорно ветру вперед и вперед, — не прекращал ныть Тибо, трясясь на спине ослика.

Дорога под ногами у путников была настолько плохая, что думать было нечего ехать верхом. Мало того, приходилось то и дело подталкивать упрямую скотину, упирающуюся на каждом подъеме. Но ленивый шут так завывал и действовал графине на нервы, что устав от его причитаний, она усадила карлика в седло.

Несмотря на все неприятности, Стефка чувствовала себя на редкость хорошо. Нельзя сказать, чтобы она была счастлива: скорее находилась в состоянии душевного подъема. Молодую женщину мало смущало, что они находятся в чужой стране, где вот-вот начнется война, и она даже приблизительно не знает, что делать.  Нет денег, еды, крова над головой, и вот-вот выпадет снег, а у неё на руках ещё вдобавок двое беспомощных слуг – ну и что? Зато Стефании так легко дышалось среди безлюдных осенних холмов, и на душе царил уже давно забытый покой. Она непонятным ей самой способом выкинула из головы все неприятности последних месяцев, и теперь шагала по прихваченной инеем земле широко и свободно, особо не чувствуя ни голода, ни холода.

Зато их хорошо ощущали её спутники.

— Донна, опомнитесь, ведь голод — не пирог на блюде, и мы не ангелы, а лишь простые люди! Нам кушать хочется и спать, мы не хотим подобно луже от мороза замерзать! — как всегда завывал Тибо.

Хельга тоже не скупилась на горестное ворчание.

— Мое брюхо не пруд, а там какой день уже лягушки квакают. И от спанья на холодной земле поясница разламывается, чирьи на заду вылезли!

Стефка слабо улыбнулась: чувство удивительной свободы несло её как будто само по себе вперед, словно она превратилась в ветер.

— Потерпите, рано или поздно набредем на какую-нибудь деревню. Главное, что ушли от этого странного Рауля!

Поначалу с этим были согласны все, но когда на третий день, тесно прижавшиеся друг к другу путники проснулись оттого, что где-то рядом завывали волки, мнение слуг резко изменилось.

— Сантрэ, конечно, парень странноватый, но видно по всему, он — шевалье богатый! И может нас он досыта кормить, не нужно только удирая, на бездорожье ноги бить!

— Мессир Рауль нам давал мясо и вино, — жалобно вторила ему Хельга, — пусть бы уж сначала приехали в какой-нибудь город, а потом сбежали… к ближайшему постоялому двору!

— У нас слишком мало денег, чтобы останавливаться где-то надолго, — терпеливо пояснила графиня двум бестолочам истинное положение дел, — а за ночевку под деревом денег не берут!

— Да уж, — буркнул Тибо, — деревья денег не берут, зато бесплатно волки нас сожрут!

Стефка только снисходительно фыркнула на их попреки. Всё равно рано или поздно они должны были набрести на какое-нибудь жилье, и хотя бы выяснить, где находятся.

Но прежде, чем появилась на горизонте долгожданная деревня, путь преградила очередная река.

— Уже чересчур холодная водица, — угрюмо вгляделся в свинцовые волны шут, — на переправе можно утопиться, иль заболеть! Потом увешавшись соплями нам всем чихать, гореть в жару и в лихорадке злой дрожать. Умрет Тибо во цвете лет, святей и мученика нет!

Но юная женщина с заметной  прохладцей отнеслась к этим крикам отчаяния, а вот сам факт наличия большого количества воды  её заинтересовал куда больше. Дело в том, что воду они добывали из очень ненадежных источников: скудные, прихваченные льдом роднички, сомнительного происхождения ручьи, даже просто иней.  Понятно, что в таких условиях было очень тяжело делать то, без чего нормальная женщина существовать не может. Холода Стефка не боялась:  обожженная кожа по-прежнему приятно горела. И когда унылая прислуга разбрелась по берегу в поисках коряг для растопки костра, она разыскала небольшую укромную заводь, отгороженную ветвями раскидистого куста. Несмотря на пронзительный ветерок, молодая женщина задрала повыше юбку, нагнулась к воде, зачерпнула полные пригоршни...

Мужчины по своей сути обладают немалым количеством неприятных особенностей. Не будем тут говорить об их дурацких привычках чесать живот после обеда или опиваться пивом и нести никого не интересующую чушь – ладно, с этим ещё можно примириться! Но вот с феноменальной способностью появляться каждый раз в неурочный час и не к месту ничего поделать невозможно. Наверное, стоило Еве где-нибудь присесть за кустом, как тут же появлялся Адам с дурацким: «А я тебя ищу-ищу!".

Отражение в реке кого-то стоящего за спиной, Стефка увидела в тот миг, когда задрала подол выше некуда. От неожиданности она дернулась, ноги беспомощно заскользили по мокрому песку, и женщина непременно упала, если бы не подхватившие её сзади мужские руки.

Испуганно и возмущенно взвизгнув, графиня резко обернулась и тут же обреченно расслабилась, столкнувшись взглядом с Раулем де Сантре. Его серые, обычно почти бесцветные глаза сейчас сияли голубыми насмешливыми искрами. Покрасневшая от смущения Стефания пронзила бесстыдника негодующим взором.

— Шевалье?!

— Я привез вам платье… по своему вкусу, как вы и просили!

И она растерянно замерла, не зная, что дальше делать с такой напастью. Если Рауль ставил перед собой цель понравиться ей, то явно выбрал неудачный момент: женщины менее всего склонны затевать амурные игры, когда их застают при совершении интимного туалета. На смену растерянности пришёл гнев.

   — Я вас не понимаю, де Сантрэ! Почему вы  с таким упорством преследуете меня? — зашипела Стефка, нервно поправляя подолы своих юбок. — Неужели неясно:  вам здесь не рады!

Но смутить этого человека было делом невозможным.

— Не рады? — с подчеркнутым сомнением приподнял он брови. — Но тогда как выглядит радость?

И он небрежным движением подбородка кивнул на кого-то за её спиной. Стефка раздраженно оглянулась и… покорилась судьбе.

Тибо и Хельга смотрели на француза с таким выражением лица, как будто перед ними, по меньшей мере, распахнулись двери рая. Мало того,  чёртов шут даже облизывался, словно вместо де Сантрэ видел жаркое, да и Хельга заглядывала французу в глаза с таким умилением, которое можно увидеть только на мордочке приблудной собаки.

Стефка тяжело вздохнула. Радостное возбуждение последних дней исчезло без следа.

— У вас не найдется какой-нибудь еды для моих людей?

— Конечно.

Одно только наличие этого человека уже делало её несчастной: всё в нем было тягостным и неприятным!

— Простите, что так долго не мог вас разыскать, — между тем учтиво раскланялся де Сантрэ, — но трудно найти человека, когда даже приблизительно не знаешь, в какую сторону он подался. Но  хотя бы сегодня вы сможете мне поведать: какова цель вашего путешествия?

— Париж!

Уж если и лгать, то нужно придерживаться одной версии.

Де Сантрэ пожал плечами и дал знак слугам следовать за ними.

— Странную вы выбрали дорогу, — заметил он, приторачивая к седлу тюк с её пожитками, — ещё немного, и увидели бы стены Орлеана!

Название "Орлеан" ни о чем не говорило нашей путешественнице, но по тону шевалье она поняла, что забрела куда-то не туда.

Рауль подсадил её в седло. Впрочем, оказалось, что ехать недалеко. Прямо за ближайшей излучиной реки находилась переправа, и на другой стороне беглецов ждала знакомая повозка.

— Как же вы нас нашли? -  вяло поинтересовалась Стефка.

— Вы позвали, я услышал!

Кто его звал, кого он услышал? Как у этого человека можно вообще хоть что-нибудь понять? Много  дала бы  графиня, чтобы избавиться навсегда, но де Сантрэ прилип к ней как зараза, как особо цепляющийся репей!

Стефка залезла в повозку с таким же энтузиазмом, с каким заходят в камеру осужденные. Зато надо было видеть с каким возбужденным видом, клацая зубами и трясясь от нетерпения, накинулись Хельга и Тибо на корзину с едой, торопливо разрывая руками жареных кур и лепешки с сыром. Несколько минут только и слышалось  удовлетворенное чавканье да хруст костей.

Повозка закачалась на ухабах, а несчастная юная женщина отвернулась от своих оголодавших слуг, с тоской наблюдая, как вьется остающаяся позади дорога. Есть не хотелось: ей вообще ничего не хотелось!

У Хельги первой проснулась совесть, и она изо всех сил толкнула шута в бок. Тибо поперхнулся куриным крылышком и возмущенно воззрился на немку.

— Что, толстуха, бодаешься как корова, хочешь шута обидеть снова?

— Госпожа ничего не ест!

Тибо поначалу лишь пожал плечами, но видимо чувство долга взяло верх над голодом, а может он просто уже насытился: карлик после недолгого раздумья неохотно протянул графине куриную ножку.

— Ваша светлость!

Не успела Стефка среагировать на предложение, как полы полога распахнулись, и вовнутрь повозки заглянул Рауль.

— Оставьте в покое демуазель Иоланту, — жёстко приказал он,- она не будет есть мясо!

Это странное заявление возмутило графиню.

— Почему я не буду есть мясо? — презрительно удивилась она и протянула руку за куском.

Насторожившийся Тибо неохотно передал хозяйке курицу. Стефка хотела сразу же упрямо засунуть её в рот, но неожиданно в ноздри ударил неприятный запах. Она удивленно принюхалась: вроде бы пахло обычной курицей, румяная корочка аппетитно золотилась, и всё же… изнутри поднялась волна необъяснимой тошноты, заставившая женщину брезгливо откинуть от себя жареную птицу.

Стефке не захотелось разбираться с этой странностью: она ожесточенно вытерла руки об юбку и, свернувшись клубком, устало сомкнула ресницы. Странное безразличие вдруг охватило душу юной пленницы. Беда настигла её, и страшна была именно тем, что непонятно в чём состояла.

МОРОК.

На ночь спутники остановились на привал среди скрывшихся в ранней тьме холмов. Ярко горел костер, дымилась паром кипящая похлебка, и в небе загадочно мерцали по-осеннему крупные звезды.

Тибо и Хельга оживленно хлопотали над ужином. Казалось, эту пару вообще невозможно насытить, и повод взять в руки ложки приводил их в ликующее состояние. А тут ещё де Сантрэ принёс кролика, и теперь рагу из этого зверька благоухало на всю округу.

К сожалению Стефка не могла разделить всеобщей радости по поводу предстоящего сытного ужина: стоило рагу закипеть, как её вновь замутило. Пришлось несчастной женщине отойти от огня подальше и, присев на торчащий из земли валун, обхватить ноющий от голода и тошноты живот.

Вот именно этот момент и выбрал Рауль для начала ухаживаний.

Деликатно остановившись рядом, он протянул ей морковку. Наученная горьким опытом Стефка сначала подозрительно её обнюхала, и лишь потом обреченно вонзила зубы в хрустящую мякоть. Неожиданно морковь пришлась ей по вкусу, и она быстро с ней расправилась,  осознав, насколько оголодала за эти дни.

— Ещё есть?

Мужчина дал ей пару яблок. Обглодав их до огрызков, Стефка чуть воспрянула духом.

— Я теперь буду питаться только травой, как кролик? — сухо осведомилась она.

— Нет, демуазель, — улыбнулся Рауль, — но есть убитых животных едва ли полезно для здоровья. Голод можно легко удовлетворить и более полезной пищей: хлеб, молоко, овощи, фрукты.

— Рыба? — недоверчиво хмыкнула женщина.

Его преосвященство как-то рассказывал юной графине, что первые христиане не ели мяса, обходясь только рыбой. Де Сантрэ  не казался  святошей, но кто разберет, какие причуды в его голове? Только вот почему противником мяса является он, а тошнит её?

Но Рауль отринул и рыбу.

— Нет, демуазель, лучше не есть и рыбы. Растения содержат в себе всё, что необходимо человеку.  В крайнем случае можно пить молоко.

Стефка порядком устала от его странностей.

— Можете даже щипать травку как какая-нибудь лошадь, — встала она с места и смерила нелюбезным взглядом нежеланного спутника, — мне всё равно! Но причем здесь я?

Рауль даже не шевельнулся в ответ.

— Вы теперь будете делать всё, как я считаю нужным!

Графиня нервно рассмеялась. Что же, пора перестать себя обманывать.

Вот дон Мигель всю жизнь охотился за нечистой силой: отлавливал ведьм, рассуждал о демонизме и богопопустительстве, но ни разу не пояснил жене, а что делать, когда нечисть встает поперёк твоей дороги?

Правда, была в её жизни ещё одна непримиримая противница колдовства. Бабка Анелька строго наказывала внучке:

— При виде нечистого  три раза перекрестись, а потом изо всех сил плюнь в его поганую рожу, прямо в бесовские глаза! И вновь перекрестись: чёрт сразу сгинет.

С сомнением оглядев бледное с точеными чертами лицо шевалье, Стефка неловко поежилась. Элегантный и аккуратный Рауль, несмотря на дни, проведенные в пути, выглядел неправдоподобным чистюлей, и как плюнуть ему в глаза? У неё моментально пересохло во рту при одной мысли о подобной выходке, но молодая женщина строго одернула себя и упрекнула за малодушие.

Решительно вздёрнув руку, она троекратно осенила себя крестным знамением в тайной надежде, что этого окажется достаточно и нечистый исчезнет. Увы, Рауль остался на месте. С замершим сердцем Стефка три раза перекрестила теперь уже его.  Толку было чуть: даже ветерок не шевельнулся. Сам же де Сантрэ с видимым интересом наблюдал за её манипуляциями. Что же… с трудом поднакопив во рту побольше слюны, женщина ожесточенно плюнула, целясь в глаза.

Судя по тому, с какой поспешностью Рауль вытер платком лицо, она всё-таки куда-то попала, однако треклятый оборотень не пропал.

— Если вы, демуазель, хотите сделать ещё нечто столь же радикальное, я не буду вас лишать удовольствия! Может вас интересует: нет ли у меня хвоста, рогов или копыт? Хотите сниму штаны или шляпу?

Этот чёртов Рауль ещё и издевался над ней.

— Хочу, чтобы вы исчезли, шевалье, -  хмуро буркнула Стефка, — и готова ради этого пойти на всё: не только плюнуть вам в лицо!

— Но я не исчезну, — отрицательно качнул головой Рауль. — У меня есть более устраивающее нас обоих предложение.

— Неужели?

Де Сантрэ жестом предложил ей вновь сесть на камень, галантно подстелив для дамы полу своего плаща и соответственно пристроившись рядом.

— Посмотрите, демуазель Иоланта, какая прекрасная ночь сегодня, — его рука недвусмысленно обвилась вокруг её талии, — просто на редкость крупные звезды!

Все мужчины одинаковы:  у них просто не хватает мозгов придумать что-то новое. Вот и де ла Верда когда-то уверял юную жену в своей любви, призывая в свидетели звёзды. А она была такой дурочкой, что развесив уши, внимала его лжи. Нет, второй раз с ней такое не пройдет!

— Почему вы называете меня демуазель Иолантой? — графиня холодно отстранилась от льнущего к ней мужчины. — Разве вы не знаете моего настоящего имени?

Де Сантрэ только вздохнул, осторожно обвив руками враждебно напрягшиеся плечи собеседницы.

— Имя — это только звук. Важный звук, но не более того. Какая разница, как нас зовут, если вокруг ночь… и нам так хорошо вдвоем!

Его голос щекотал ей висок тёплым дыханием, и Стефка отчетливо осознала, что следующим шагом её нового соблазнителя будет поцелуй. «Интересно, — мелькнуло у неё в голове, — если Рауль ведет себя как обыкновенный волокита, то может здесь помогут обычные средства, а не плевки и крестные знамения?»

Женщина резко отстранилась от настойчивого кавалера.

— Я сейчас, — смущенно пояснила она, — мне… надо.

Рауль намек понял правильно.

— Не задерживайтесь, — мягко попросил он.

— Вы не успеете соскучиться.

Дубину подходящих размеров найти оказалось непросто: всё что валялось поблизости подобрали для разжигания костра Тибо и Хельга.  Но после тщательных поисков ей все-таки удалось найти более менее подходящую палку. Убедившись в её крепости, Стефка вернулась.

— Вот, — пригрозила она своим оружием, — попробуйте ещё раз пристать ко мне:  я смогу защитить свою честь!

Похоже, подобного де Сантрэ не ожидал. По крайней мере, он озадаченно смотрел на потрясающую палкой разъяренную женщину.

— Но...

— Мне плевать на силы ада за вашей спиной, и травой вы меня заставите питаться или мясом, — свирепо сверкнула глазами Стефка, — но если ещё раз осмелитесь ко мне прикоснуться...

Рауль встал с места и покорно удалился вглубь темных холмов. Графиня с неожиданным разочарованием проводила глазами удаляющуюся спину:  надо же, как он быстро уступил!

Ворочаясь без сна между Хельгой и Тибо, Стефка напряженно прислушивалась к звукам снаружи. Её почему-то волновало долгое отсутствие де Сантрэ. Однако фыркали лошади, потрескивали угли догорающей жаровни, сопели спящие слуги, и больше ничего не тревожило ночной тишины. Рауль же как будто растворился среди окружающей тьмы.

Утро принесло первый за долгое время солнечный денек, морозец и радостные взвизги шута и служанки при виде укрытой холстинкой корзинки.

Но прежде чем Стефка успела окончательно проснуться, радость слуг сменилась разочарованным вздохом.

— Наверное, это для вас, госпожа!

Неуверенный голос Хельги заставил графиню взглянуть на содержимое корзинки, и она замерла от удивления, сменившегося невольной восхищенной улыбкой.

Да и было отчего оттаять её, казалось бы, ожесточившемуся сердцу.

Плоская корзина была заполнена цветами — нежные стебельки ландышей с хрупкими белоснежными колокольчиками соцветий! В холодном солнечном воздухе осеннего утра тонкий аромат весенних цветов казался чарующе сильным.

Даже Хельга и Тибо и то благоговейно замерли, вдыхая в себя непривычный запах.

— Пресвятая дева, — растрогано ахнула Стефка, прижимая к лицу душистые соцветия, — как в Черном лесу, как дома!

И невольные слезы потекли по её щекам, когда перед внутренним взором предстали милые сердцу картины полян родного леса и черный силуэт старой сторожевой башни, её поросшие мхом и лишайником стены.

— Ландыши, весна…

— Но сейчас осень, ваша светлость!

Голос Тибо привел её в чувство, заставив изумленно отпрянуть от цветов. Действительно, откуда Рауль взял ландыши накануне зимы? Опять колдовство?

Стефка побледнела, в ужасе глядя на зеленые стебельки, но они выглядели настолько реальными: с комочками земли, с травинками и чуть помятыми листьями.

— Здесь что-то есть ещё.

И Хельга вытащила из корзины маленькую резную шкатулку. Графиня подозрительно оглядела изукрашенную непонятными символами крышку, и лишь потом осторожно открыла, на мгновенье даже отпрянув от чересчур пронзительного света.

На белом бархате подкладки красовалась золотая брошь в виде ландыша, цветки которого представляли собой искусно ограненные алмазы.

— Красота-то какая! — ахнули Тибо и Хельга в один голос.

— Такую вещь если продать, то много полновесных денег можно взять! — заинтересованно добавил карлик, прикидывая стоимость украшения.

Это  действительно было очень красиво, но Стефка, полюбовавшись на тонкую работу, все-таки перевела взгляд на настоящие ландыши:  она так соскучилась по цветам, что вновь взяла в руки эту живую нежность.

— Красиво, ничего не скажу, — пробормотал шут, безрезультатно обшаривая повозку в поисках   пищи, — но на хлеб я это не положу!

Уныло пожевав остатки вчерашних лепешек, они вновь пустили в путь. Рауль так и не появился.

Весь день, трясясь на ухабах плохой дороги, Стефка с ностальгией рассматривала подарок, то и дело опуская нос в ландыши и жадно вдыхая аромат. К вечеру, как и следовало ожидать, нежные соцветия завяли, скукожились и перестали источать чарующий запах.

 «Похоже они все-таки настоящие, — удивилась женщина, — может, во Франции ландыши цветут и осенью?»

Цветы немного изменили отношение Стефки к Раулю: не то чтобы он ей вдруг понравился, но хотя бы перестал невыносимо раздражать.

Когда на закате всадник вновь появился возле повозки, обрадовались не только голодные слуги, оживилась и графиня. К ленчику седла шевалье были приторочены несколько птиц, которые он небрежным жестом бросил Хельге.

С радостным кудахтаньем немка и шут кинулись ощипывать перья, предвкушая как на стоянке будут варить вкусную похлебку.

Стефка недоуменно следила за движениями ловких рук. На кухне родного замка она часто наблюдала за этой процедурой, и никаких чувств это не вызывало. Но сегодня запекшаяся кровь на тушках, свалявшиеся перья, да ещё тошнота и горечь во рту вылились в сильнейшее неприятие происходящего.

— Шевалье, меня укачивает, не могли бы вы...

Де Сантрэ помог ей вылезти из повозки, а потом, ловко ухватив за талию, подсадил себе в седло.

К вечеру вновь подморозило, за горизонт опускалось кроваво-пурпурное солнце, окрашивающее и без того по-осеннему унылый мир мрачными багровыми красками. Стефка зябко куталась в свой видавший виды плащ, и невольно в поисках тепла прижималась к груди всадника.

Рауль источал тепло, уверенность и от него на редкость приятно пахло. И еще, он почему-то не носил лат!

— Во Франции ландыши цветут даже поздней осенью? — наконец отважилась она спросить.

— Нет, — спокойно ответил Рауль, — это весенние цветы.

— Но вокруг нас осень!

— Судя по всему, именно так.

— Тогда откуда же цветы?

— Из весеннего леса.

Стефка нахмурилась. Уж не издевается ли над ней де Сантрэ? Изменить ход времен не под силу даже колдунам. Однако тот был на редкость серьезен.

— Если у человека на душе весна, то не так уж и сложно побывать в весеннем лесу,- пояснил он. — Не важно, что мы конкретно видим, важно, как мы воспринимаем увиденное: если перед тобой прекрасная девушка, которой ты подарил свое сердце, то чего стоит букет ландышей поздней осенью? Сущая безделица! Я готов ради вас даже гасить и зажигать звезды!

Слушать такие вещи всегда приятно, даже когда осознаешь их полную абсурдность. И вообще, если бы все мужчины исполняли свои обещания, то небо давным-давно превратилось в черную пустую дыру. Красавицы бы хвастались друг перед другом не украшениями, а количеством подаренных звезд. Тем не менее, эта в лучших традициях модной тогда куртуазности речь так и не поясняла, откуда взялись цветы.

— Подобные слова мне льстят, — хмуро заметила женщина, — но вы не могли бы дать более доступные моему разумению объяснения?

Рауль не стал придумывать отговорок, но и не разбежался с понятным ответом.

— Время, — заявил он, — относительная субстанция. Когда я с вами, оно летит быстрее стрелы, когда в разлуке — тащится как улитка. Но в любом случае ничто не может помешать человеку попасть в желаемое место.

Стефка озадаченно наморщила лоб, пытаясь хоть что-то понять.

— Желаемое место?

— Именно, — с готовностью подтвердил собеседник, — достаточно просто закрыть глаза, и представить его в деталях, как оно оживет перед вашими глазами.

Недоверчивое молчание женщины было красноречивее любых возражений.

— Хотите попробовать? — тогда предложил Рауль. — Где бы вы хотели очутиться?

Стефка скептически хмыкнула.

— Есть такое место!

— Тогда закройте глаза и постарайтесь вспомнить его в самых мельчайших деталях, как будто видите воочию.

Почему бы и нет? Черный лес всегда приятно вспоминать.

Невысокий берег речушки, поросший травой и осокой, песчаная отмель, пронизанная солнечными лучами до самого дна, старая ива, свесившая тонкие ветви до отражающей синее небо воды – мир её детства, насыщенный запахами прогретой солнцем земли, мяты и полыни.

Чем дальше углублялась в свои воспоминания Стефка, тем более реальными они становились. Она даже ощутила тепло солнечных лучей на своем лице, упругость травы под ногами, услышала, как звенит насекомыми знойный воздух июня.

— Получилось?

Голос Рауля вернул её в темноту и промозглость осенней дороги. Болезненно встряхнув головой, женщина зябко задрожала, словно действительно попала из жаркого лета в осенний промозглый холод.

— Морок!

— Даже если и так, то заморочили вы себя сами. Я же не мог знать, где именно вам захочется побывать?

Стефка раздраженно передернула плечами.

— Набрать в воспоминаниях цветов ещё никому не удавалось.

— Но вы ведь и не пробовали оттуда что-то взять? Как же можете судить?

Его уверенный и невозмутимый тон заставил женщину усомниться.

— Разве я смогу это сделать?

— Непременно, но только немного погодя. Уже пришло время стоянки.

Прислуга суетилась около костра, человек де Сантрэ распрягал лошадей, а Стефка уныло принимала из рук Рауля свой очередной ужин — пучок  безвкусной травы, два яблока и грушу и (о радость!) кусок мягкого сыра в лепешке.

 Пока она жевала, шевалье заботливо укутал её в неизвестные меха.

— Становится слишком холодно, -  с тяжелым вздохом заметил он. — Сегодня ночью будет снег, а до Парижа ещё далеко. Придется сделать остановку в доме нашего престарелого родственника — шевалье Шермонтаза.

Подзакусившая Стефка согрелась в коконе теплого меха, и её неудержимо потянуло в сон. И все же...

— Вы обещали показать, каким образом можно раздобыть ландыши осенью?

Рауль слабо улыбнулся.

— Залезайте в повозку: тут слишком холодно, может и не получиться.

И она имела глупость ему поверить! Поверить, что для углубления в собственные фантазии необходимо остаться наедине с мужчиной, который и не скрывал своих намерений. Впрочем, сколько существует человечество, столько надувает противоположный пол доверчивых и беззащитных женщин. Хотя справедливости ради надо заметить, что под вечер действительно стало очень холодно: завыл пронзительный ветер, закружились отдельные снежинки.

Укрывшись с подветренной стороны огромного валуна, Тибо и Хельга спешно соорудили над котлом с похлебкой укрытие, спасая свой долгожданный ужин. И не обратили ни малейшего внимания на две фигуры, исчезнувшие в глубине повозки.

Не сказать,  что здесь было намного теплее, чем на улице, но они укрылись хотя бы от ветра.

— Присаживайтесь, — Рауль ловко обустроил нечто наподобие гнезда изо всех имеющихся в наличии тряпок и, прижав к себе спутницу, вдобавок укутал её полами собственного плаща.

Оказавшаяся под такой надёжной защитой от бушующего ветра, Стефка  почувствовала себя весьма уютно: как в далеком детстве на кухне у Гутки, когда совсем ещё малышкой засыпала на коленях у старого эконома Вацлава. Она вдруг отчетливо вспомнила его добрые глаза, ласковые руки, убаюкивающие маленькую панночку, и полный любви голос, рассказывающий интересные  таинственные сказки.

— Когда-то давно, — нежно шептал Вацлав на ухо очарованной малышке, — мир был совсем иным. Людей ещё не было, а леса и горы заселяли великие и прекрасные эльфы. Они умели строить чудесные города, сочиняли божественную музыку, умели передвигаться по воздуху и пересекать пространство только лишь  силой мысли. Но больше всего на свете они любили цветы и деревья, и засадили всю землю густыми лесами, которые тщательно оберегали.

— И что же с ними стало потом?

— Катастрофы: засухи, а потом сильные наводнения и землетрясения погубили их города, и они ушли в другие миры!

— Значит, эльфов на земле больше нет?

— Некоторые из них не пожелали бросить с таким трудом взращенный лес, и остались, чтобы защищать и оберегать деревья. Легенда гласит, что когда на земле исчезнет последнее дерево, исчезнет и последний эльф, потому что они не могут существовать без красоты, а красота нашей земли сокрыта в её  природе.

— А в Черном лесу есть эльфы?

— Конечно, юная панна! Но очень редко может встретить эльфа простой смертный, да это и ни к чему.

— Эльфы не любят людей?

— А за что им нас любить? Мы вырубаем деревья, топчем цветы, распахиваем под пашни их заповедные луга. Впрочем, эльфам вообще мало дела до людей: чужие они нам, панночка, совсем чужие…

И тут Стефка сообразила, что она не на кухне родного замка, а сидит в объятиях малознакомого мужчины, прячась от холода, и так некстати вспоминает сказки старого эконома. Надо бы отшатнуться от Рауля, создав между ними приличествующее расстояние, но чувство благоразумия быстро умолкло перед доводами согревшегося тела, в желудке которого ещё и удовлетворенно переваривался кусок сыра вкупе с пучком травы и яблоками.

— Вам удобно? — между тем чутко уловил перемену в её мыслях де Сантрэ. — Не холодно?

— Нет, — слабо откликнулась Стефка, — наоборот, я чувствую себя настолько согревшейся, что хочется спать. Хотя мы с вами собирались отправиться в мои воспоминания за цветами.

Она скорее почувствовала, чем услышала его смешок.

— Что же, раз вы этого хотите, буду счастлив помочь!

«Сейчас я вернусь в Чёрный лес, — сонно решила женщина, — наберу на поляне букетик цветов, и горе де Сантрэ, если в конце концов в моих руках ничего не окажется. Я прямо в глаза ему скажу, что он обманщик и колдун!»

На этот раз Черный лес возник в её голове без малейшего усилия: как будто сам по себе. Но появился именно в виде того речного берега, о котором  она вспоминала несколько часов назад. Правда, было и отличие: теперь юная женщина отчетливо ощущала своё присутствие в этом месте.

Закутанная в меха Стефка растерянно вдохнула в себя знойный, напоенный ароматами травы воздух, почувствовав, как задыхается от духоты, и немедля стащила с себя верхнюю одежду. Но даже этого оказалось мало, платье тотчас стало мокрым от пота и облепило её тело влажным коконом.

— Ну и жара, — вытерла она пот со лба и стремительно направилась к реке, — надо хотя бы умыться, да ещё сорвать какой-нибудь цветок!

Про цветок она не забыла, так же как про то, что происходящее всего лишь игра воображения. А представить ведь можно всё что угодно? Например, как здорово было бы искупаться в такой чистой и прохладной воде:  никто не подсмотрит и не помешает, словно ты единственная на всей земле.

Стефка осторожно спустилась с откоса на песчаный берег и, присев на корточки, опустила руки в реку. Прохладное ласковое прикосновение воды доставило ей ни с чем несравнимое удовольствие. А что если и впрямь...

С тех пор как путешественница выехала из Нанси (помимо визита к ведьме, но это не в счет!) она не имела возможности толком вымыться. Понятно, что от фантазий о воде чище не станешь, но даже помечтать о купании и то было приятно! Вот сейчас она расшнурует корсаж, отвяжет рукава, стащит верхнее платье, юбку, рубашку, чулки...

Босые ноги неуверенно ступили на раскаленный песок.  Вода манила прозрачной свежестью и Стефка, затаив дыхание от радостного ожидания, осторожно погрузилась в благословенную прохладу. Ощущения оказались настолько реальными, что она, взвизгнув от восторга, медленно поплыла, нежась в ласковых волнах.

«Надо же, — восторженно подумала купальщица, переворачиваясь на спину, — я даже не подозревала, что можно так хорошо проводить время, погружаясь с собственные грезы. Ещё немного поплаваю, сорву вон ту кувшинку и вернусь обратно: в холод и бесприютность!»

И тут случилось нечто непредвиденное:  непрошено вторгнувшись в её грезы, кто-то с громким плеском прыгнул в воду. Стефка испуганно обернулась и увидела, что в брызгах воды, отмахивая руками сажени, к ней приближается мужчина.

— Это не честно, я об этом не мечтаю, — закричала она в ужасе, судорожно барахтаясь в воде, — оставьте меня!

Но грёзы необратимо  превратились в кошмар: из воды вынырнуло лицо Рауля, и его руки, обвив её талию, настойчиво повлекли свою жертву назад к берегу.

— Нет, нет! — Стефка изо всех сил пыталась прийти в себя и вернуться в мир реальности, но оказалось, что это далеко не просто.

Зато трава, на которую её бросил Рауль, стекающая с его тела вода были во сто крат явственнее, чем любая действительность.

-  Шевалье… — возмущенно попыталась она прикрыть пальцами наготу, испуганно пятясь от распаленного желанием мужчины, — вы ведете себя недостойно рыцаря!

Может и жил когда-нибудь на земле образчик противоположного пола, которого такой укор заставил бы отступиться от желанной женщины, но де Сантрэ им не был. И на все упреки он ответил весьма тривиальным, но многократно проверенным способом — прильнул поцелуем к искаженным гневом губам.

Хельга и Тибо как раз заканчивали ужин, когда обратили внимание на странное покачивание повозки.

— Что это она ходуном ходит?  — ткнула пальцем немка, сыто отрыгнув обильный ужин. — Залез что ли кто-то? Уж не зверь какой?

Тибо мрачно покосился на собеседницу.

— Имея такую начинку, — ткнул он пальцем в распухшее чрево женщины, — можно стать и поумнее!

— Ой, — Хельга испуганно зажала рот рукой, моментально сменившись с лица, — что теперь с нами граф сделает?

— Пусть сначала найдет, — буркнул шут, растеряв обычную дурашливость, — что-то не особенно он напрягается в поисках жены, а мы не воинство архангелов, чтобы защищать его честь.

— А если она того, — немка красноречивым жестом провела себе по крутому животу, — тогда как? Он убьет и её, и нас!

— Ну, — Тибо невесело хмыкнул, — не каждый выстрел летит в цель.

Они покосились на безмолвно доедающего свою часть похлебки возницу. Тот всё время молчал, но был ли он немым? И понимал ли немецкий язык? Кто мог точно сказать? А потому было лучше прекратить беседу.

На улице уже повалил снег, поэтому закутавшись в свое жалкое тряпье, слуги сгрудились с подветренной стороны у костра, и стали терпеливо дожидаться, когда де Сантрэ соизволит закончить свои забавы. Ждать пришлось долго.