Вика и Виктория

Октябрь 2017

Одышка обхватила горло стальным обручем. Порывисто и часто заглатывая ледяной воздух, Вика неуклюже побежала за маршруткой. Но рыжие задние огни лишь издевательски подмигнули, удаляясь в стылой темноте. Ну вот, теперь точно опоздает! Заболел живот.

Она физически чувствовала отвращение других девчонок, оно разливалось душным запашком презрения по школьной раздевалке. Высокая, идеально сложенная красавица Лена и другие девочки, казалось, посмеивались, наблюдая, как Вика раздевается. Соленый пот стекал по толстым щекам, щипал глаза. Как хотелось стать одной из них – беспечной, уверенной и красивой… одним словом, идеальной.

В фойе Дома Культуры было тихо. Пахло как в театре: старыми плюшевыми креслами, изъеденным временем деревом, и пылью. Тусклый свет освещал словно задремавшую в отсутствии людей мебель.

Прислушавшись, девушка услышала мягкий топот и музыку. Так и есть: чуть дальше по коридору из высокой белой двери тонкой полоской пробивался свет. Там шло занятие.

Зачем-то постучавшись, Вика зашла бочком, неловко протискиваясь в золотистое сияние и звуки. С полумрака сощурилась. Пробормотала:

–Извините. Простите. Я… маршрутка...

Она стала растерянно и близоруко оглядываться, и не сразу поняла, что стоит в зеркальной комнате, где ее со всех сторон обступила крупная ссутулившаяся особа в мешковатой одежде. Помимо нее в зале была только одна женщина, которая ничуть не обращала внимания на опоздавшую.

В черном танцевальном костюме, что повторял каждую линию ее одновременно хрупкого и сильного тела, она исполняла танец. Изгибаясь тонким стеблем, ломалась, стекала как вода, вспархивала птицей и падала камнем на желтый истертый паркет.

Вика, затаив дыхание наблюдала за этим действом. Так мы замираем, когда встречаемся с мастерством, которого осознаем, нам никогда не достичь. Тогда рождается даже не зависть, а именно это безусловное преклонение, как перед чем-то небывалым и даже неестественным.

Кровь стекала причудливой струйкой на белый кафель женского туалета. Она образовывала латинскую букву V. Victory- победа. Вика лежала на холодном полу. Лена и еще две девочки сначала толкали ее в стену, что-то говорили, ярко алый, словно рана рот Лены искривлялся в насмешке, а потом она очнулась на полу и лаковый острый носок сапога попадал прямо в грудь.

– Это еще кто?- хрипло спросила танцовщица в черном, словно обращаясь к невидимой публике.

– Я Вика Олейникова.

– Вот как! – танцовщица вздернула острое плечо и распахнула окно, отчего в зал ворвались струи холодного воздуха.

Невозмутимо закурила сигарету, посматривая на Вику не без любопытства.

– Я первый раз на тренировку. Вот опоздала. Извините.

– И что за тренировка?

–По фитнесу.

Женщина скривилась. Сигарета тихонько тлела в тонких и нервных пальцах.

–Ерунда! Чистая физика. Это там – в следующем зале.

Вика хотела уже уйти.

– Но только все занятия закончились час назад, – приподняла мастерски нарисованную бровь незнакомка.

– Как? Вот тут написано в девять, – и Вика полезла в сумку за флаером.

Когда ей удалось расправить помятый глянцевый листок, она увидела цифру “19” и как то сразу сникла. Вечно она все путает и попадает в переделки.

–Так все уже ушли?

– Ну… собственно, да. И я очень надеялась, что никто не ворвется во время моей репетиции, – сигарета полетела в распахнутый черный глаз окна. Захлопнув створку, женщина спрыгнула с подоконника.

– Я тогда пойду, – сказала Вика и не сдвинулась с места.

Женщина подошла ближе, лицо ее оказалось сплошь покрыто морщинами, но так искусно, как бывает на древних фресках которые, даже поблекнув и потрескавшись со временем, не теряют своей изысканной красоты. Темные глаза незнакомки улыбались.

– Как можно жить с такой осанкой? – спросила она вдруг.

Вика не знала, какая у нее осанка. Она не знала, как она выглядит последнее время. Уже почти год.

Маме просто сказала, что упала с лестницы, когда та охнула, увидев разбитую губу. С того дня Вика занавесила зеркало в своей комнате.

– Становись у станка! – это было сказано безапелляционно.

Вика засомневалась, но все же освободилась от пуховика и сапог. Женщина бесцеремонно и строго окинула ее фигуру.

– Ну, может Жизелью тебе и не стать, но...! – и это “но” прозвучало так сочно и многозначительно.

Вика вздрогнула, наткнувшись взглядом на холодную ртуть зеркала. Медленно подняла глаза и увидела ту, которую меньше всего желала бы встретить. Она сразу отвернулась.

– Становись. Спина! Ровно! Нет ровно! Плечи назад. Макушкой тянись вверх. Всегда! Запомни это правило номер один. Даже если жизнь бьет. Только вверх и ровно. Вот смотри сразу минус пять кило.

Прохладной рукой женщина приподняла подбородок Вики и развернула к зеркалу.

Она видела отражение своего круглого и бледного лица в окне заднего двора. Где-то там за мусорными баками случился ее первый поцелуй. Высокий и прыщавый Жорик Ливанов пригвоздил ее к грязной оплёванной стене и планомерно, как автомат провел по ее языку и деснам, а потом вытер толстые губы рукавом ветровки. В то же мгновенье из сумерек появились его улюлюкающие дружки, это был поцелуй на спор.

На губах до сих пор остался тот холодный и горький вкус разочарования.

– Сначала нужно разогреться. Это правило номер два. Никогда ничего не делай без подготовки. Подготовка – в ней кроется залог успеха. Сейчас твои мышцы вялые и жесткие как у старой коровы, а мы их должны сделать эластичными и гибкими как спина у кошки.

– Спина, живот и попа втянуты!

– Одновременно я не могу!

– Правило номер три – ты все можешь, если другие смогли, то и ты можешь. Старайся. А потом напрягись и еще раз через “не могу”.

Декабрь 2017

–Ты опять сбилась с ритма. И не смей разводить сырость. Терпеть не могу это размазывание соплей и туши. Это тебя не красит. Что случилось?

Виктория Анатольевна занималась с Викой уже больше двух месяцев. Денег не брала. Говорила, что не собирается с ней долго возиться, вот только выпрямит ее осанку в форме буквы “зю” и отпустит восвояси.

Первый раз она потеряла сознание прям на уроке физики. Упала некрасиво, грузно, с грохотом опрокинув стул. Пожилой и усатый доктор тогда сказал, что девочка слишком утомляется. Он не знал, что Вика уже пол года практически ничего не ест, втихаря выкидывая еду в мусор. А потом организм и сам перестал воспринимать пищу.

– Ты жива и здорова? Твои родные здоровы? Тогда, запомни, у тебя все прекрасно, милочка!

– Да я не хочу быть балериной, как Вы не понимаете! – сквозь слезы прокричала Вика.

Ей никак не давалась новая комбинация.

– А ты ею и не станешь… Поздно начинать в пятнадцать лет. Но стать самой собой настоящей никогда не поздно, уж поверь мне! А теперь убирайся. Не хочу больше на тебя тратить время.

Когда Вика пришла в следующую пятницу, Виктория сначала даже не повернулась в ее сторону. Вика просто начала разминку, теплое дерево станка приятно нагревалось под ладонью. Мышцы послушно напрягались, разливая тепло в каждую клеточку, и в тело сквозь боль пришла уже знакомая легкость.

Виктория Анатольевна искоса поглядывала на ученицу. Она курила одну сигарету за другой у глядящего в зимнюю ночь окна и молчала. А если она молчала, значит, Вика все делала верно.

Январь 2018

Вика подошла к столику при входе. Женщина в очках довольно дружелюбно взглянула на полненькую симпатичную девушку, раньше она ее тут не видела.

– А Виктория Анатольевна уже не бывает здесь?

– Какая Виктория Анатольевна?

– Она по вечерам арендовала у Вас зал. А последнюю неделю я прихожу, а ее нет.

Женщина недоуменно пожала плечами.

–О чем вы говорите? У нас никто не арендует зал.

– С восьми вечера...

– Я здесь работаю уже пять лет и впервые об этом слышу.

Вика задумчиво шла по коридору. На стенах висели большие черно-белые фотографии.

На одной из них она наконец нашла ту, которую искала. Она высоко держала голову в расшитом шелковом тюрбане, взгляд горел холодным огнем. Внизу черными изящными буквами была небольшая подпись, от которой перехватило дыхание: Смоляная Виктория Анатольевна заслуженная артистка балета. 09/05/1931-20/03/2002. Последняя дата была датой рождения Виктории Олейниковой.

Когда Вика выбежала на улицу, искристый снег осыпал мостовую невесомыми блестками. Снежинки мягко приземлялись на ее дрожащие руки, и все они, даже самые красивые таяли без следа. Но некоторые были особенно прекрасны, закрыв глаза их можно будет вспомнить даже потом… когда-то.

Девушка легко и плавно уходила по пустынной улице, и снежные хлопья танцевали на ее расправленных плечах.