Иосиф, спасибо! Казахи шутят: «У нас в языке нет слова „назад“, есть только „алга“ — вперед. Если пора дать деру, то сперва надо развернуться, а потом — полный алга». Ну вот и я… алга…
Йошкар-Ола и Пушкин . Задрав пятак, смотрю на небеса. Осадки солят ноздри, кру́жат в вальсе. Я с Пушкиным сегодня напивался. Сам чёрт копейку ищет в волосах, . В подснеженной лохматой голове Великого кудрявого поэта, Так ветерок лохматит травы летом… – Привет, Сергеич, – говорю, – привет! . Смотри, бутылку в сумке приволок. Дай шевелюру пальцами приглажу. Хреново, Саша, скис, такая лажа… На закусь – кислый квашеный вилок, . Давай-ка тяпнем чистой, ледяной! В стакан снежинка шустрая влетела. Со мной рассталась несвятая дева: Другой крутил её веретено. . Сергеич, мы с тобой озорники! Дай пять, мой друг! Уже не бью на жалость. . В тот день меня от бездны удержала Шершавость твердой бронзовой руки.
Казахи шутят: «У нас в языке нет слова „назад“, есть только „алга“ — вперед. Если пора дать деру, то сперва надо развернуться, а потом — полный алга».
Мне с вами тепло и душевно!
Йошкар-Ола и Пушкин
.
Задрав пятак, смотрю на небеса.
Осадки солят ноздри, кру́жат в вальсе.
Я с Пушкиным сегодня напивался.
Сам чёрт копейку ищет в волосах,
.
В подснеженной лохматой голове
Великого кудрявого поэта,
Так ветерок лохматит травы летом…
– Привет, Сергеич, – говорю, – привет!
.
Смотри, бутылку в сумке приволок.
Дай шевелюру пальцами приглажу.
Хреново, Саша, скис, такая лажа…
На закусь – кислый квашеный вилок,
.
Давай-ка тяпнем чистой, ледяной!
В стакан снежинка шустрая влетела.
Со мной рассталась несвятая дева:
Другой крутил её веретено.
.
Сергеич, мы с тобой озорники!
Дай пять, мой друг! Уже не бью на жалость.
.
В тот день меня от бездны удержала
Шершавость твердой бронзовой руки.
Или именно лавстори имеется в виду?
В краю метельной, звонкой белизны,
В далёких сопках, за Полярным кругом,
Медведя два в берлоге видят сны.
Они лежат – и трутся друг о друга.
Прижались – и над ними мира нет.
Им не нужны весенние дороги.
Есть только свет, да шкуры белый цвет,
Да тонкий купол ледяной берлоги.
Им надо выйти, принести еды.
Пора! Еды в реке уже немало,
Она сама выходит из воды!
…но годы шли. И время замирало.
Он. И она. И химия любви.
И капли пота на медвежьей шкуре.
Живот в живот – расстаться не смогли.
Пришли. Легли. И на года уснули.
Они любили. Бог за них был рад
И защищал чертой – Полярным кругом.
Умершие пятнадцать лет назад,
Они лежат и трутся друг о друга.