Кружились белые метели, упрямо счёты вёл январь, спадать морозы не хотели, зима вела свой календарь. А где-то там, на тёплом юге, на крыши капала вода, и я поехала к подруге, давно скучала, как всегда.
Она звала меня когда-то, да было вечно недосуг, встречалась раньше с её братом, да разошлись из-за подруг. И вот уже стучат колёса, я — в окружении мужчин, даю ответы на вопросы, и улыбаюсь без причин.
Я думала, поймёт подруга, ни в чём не станет упрекать, хотя живём мы друг без друга, давно, наверное, лет пять. Я не послала телеграммы, я никому их не пишу. И в дни своей душевной травмы на отдых к ней на юг спешу.
Подъезд, и дом, и пять ступенек, никак не отыскать звонок, у двери — обветшалый веник, стою, почти не чуя ног. Дверь приоткрыл соседский мальчик, пробормотал: «Подруги нет. Она давно смоталась в Нальчик, туда вам надо брать билет».
Опять огни, опять вокзалы… Её везде растаял след. Моталась кошкой, где попало, и слышала один ответ: «Уехала куда-то к мужу, менялась восемь раз подряд. Ей был всё время кто-то нужен, к ней мужики стояли в ряд».
Устав таскаться с чемоданом, усевшись в парке на скамью, дышала утренним туманом, припоминая жизнь свою. Уже намылилась обратно вернуться в мёрзлую Москву, как вдруг, с чего бы — непонятно, мне предложили рандеву.
Мужик не видный, неказистый, да и одетый кое-как, росточком маленький, плечистый. На вид — законченный чудак. Затеял разговор со мною, твердил, что я – его мечта, Всё звал и звал меня с собою, и я спросила: «А куда?»
И как поехала — не знаю. Устала, что ли? Не пойму. Ведь не такая молодая и жить пора бы по уму. А у него квартира в Сочи, один, и даже не женат. Всё пел мне песни дни и ночи, и подавал в постель халат.
Я привыкать тихонько стала и прожила немало — с год. Однажды как-то утром встала и поняла: Москва зовёт. Собрав поспешно чемоданы, умчалась, не сказав: «Прощай». Достали море и туманы, тянул к себе родимый край.
А тут — опять зима в разгаре – моя любимая пора, и я от радости, в ударе, гуляла с ночи до утра. Летели дни, кипели страсти, остался в прошлом жаркий юг, вдруг на пороге слышу: «Здрасте» – и ложка выпала из рук.
Стоит в дверях мой друг из Сочи, и без обиды смотрит так, и говорит, что любит очень, и в жизни без меня бардак. Мол, если не хочу на юге, он переедет. Нет проблем! Глядел в глаза и гладил руки, запуталась я с ним совсем.
Скажите, ну куда деваться? Хоть бросовый, но всё ж мужик. Не знала, как и отбодаться, пустилась поначалу в крик. Живёт неделю, две, четыре, стирает, ходит в магазин, уборку делает в квартире. Ну, как прогнать? Надрыв один.
Всё починил — и газ, и трубы, соседей всех расположил. Ну, а под вечер как-то убыл, как будто вовсе и не жил. Я посмеялась и забыла, соседи встали на рога, у них душа по парню ныла — так полюбили мужика.
Здороваться все перестали, и в долг копейки не дают. Мои гулянки их достали, а мне до фени их уют. Решили взять меня измором, поехав в Сочи отдыхать, трещали все чуть ли не хором, как хорошо там загорать.
Какие пальмы, фрукты, ночи и бирюзовая вода! Им всё понравилось и очень. А я в опале, на года. Пришлось и мне поехать тоже, южанин радовался так. Ну, прямо вылезал из кожи, в глаза заглядывал, чудак.
Вот и живу теперь на юге, не год, не два, а целых пять. Уже замучили подруги, всё ездят летом отдыхать. Да и любимые соседи не забывают, письма шлют, а я теперь при муже Феде им к лету создаю уют.
Ну и, скажите мне на милость, куда вот ноги занесли? Неужто, я и впрямь влюбилась? Неужто, люди помогли?
Осенним вечером ненастным раздался в комнате звонок, — соседка голосом несчастным просила, кто бы ей помог. Одна, забыта, просто вянет, вся жизнь запутана в узлы. Груз мыслей невозможно тянет, а мужики — ну сплошь козлы! Я, в общем-то, была свободна, спокойно слушала рассказ, как бывший муж, да принародно, её «воспитывал» не раз. С другим, как — будто бы, сложилось, прожили даже целый год, потом всё резко изменилось, ну просто жутко не везёт. Стал пить, гулять и всё такое, она мириться не могла. Он завязал роман с другою, да и она себе нашла. Ну, а того жена любила, кидалась на неё змеей, стучалась в двери, окна била, ну просто что-то с головой. Я поначалу утешала, старалась дух её поднять, позднее попросту устала, она ж — взялась меня терзать. То днём придёт, то даже ночью, всё плачет, просит: «Подскажи». Ей одиноко очень, очень, чуть что, — опять ко мне бежит. Я прятаться невольно стала, да и, в конце концов, дела! Я жить спокойно перестала, она меня с ума свела. Я телефон свой отключила, отрезала дверной звонок. Так она окна сторожила. Кто ей советом-то помог? Как вспыхнет свет — она стучится, и я должна её впустить, иначе что-то да случится, она одна не может жить. Не свет теперь я жгла, а свечи, завесив шторами окно, она стучалась каждый вечер, ну просто страшное кино. Ну, вот зачем я согласилась и выслушать, и подсказать? Соседка попросту взбесилась, решив меня измором взять. Я думала, куда бы съехать? Квартиру, что ли, поменять? Мне стало вовсе не до смеха. И на кого за то пенять? Но, если всё же обменяюсь, и обрету покой опять, давать советы зарекаюсь, и дверь соседям открывать. Ну, а пока в моей квартире нет света ни в одном окне, за вечер раза три, четыре соседка ломится ко мне. Недавно вызвала пожарных, сказав, что запах дыма есть. Потом всё убеждала главных через балкон ко мне залезть. Ну, жизнь пошла, ну просто пытка, уже у лифта сторожит, чуть выйти сделаю попытку, она стремглав ко мне бежит. И упрекает, упрекает, что бросила её в беде, и крик её не умолкает, он достаёт меня везде. Все нервы баба измотала. Как отвязаться-то теперь? Зачем советы ей давала, зачем вообще открыла дверь? А тут я встретила мужчину и привела его домой. Соседка, вставив глаз в личину, нас донимала. Боже мой! Тут лопнуло моё терпенье, и я, набрав ведро воды, открыла дверь, в одно мгновенье всю окатила…без балды. Её как ветром сдуло сразу, я тихо воду собрала. С тех пор не видела ни разу, вот так я сглаз с неё сняла. Теперь опять живу спокойно, и в дверь не ломится никто. Из дома выхожу достойно в моднячем новеньком пальто.
О жизни в деревне можно писать много и разнообразно. Хотя, деревенские будни в ту нашу звенящую пору во многом походили друг на друга, сейчас у них нет ничего общего с тем временем. В ту пору дома стояли в каждой деревне, как близнецы, и люди общались между собой по-особому, просто и легко. Заботы у всех деревенских жителей были почти схожие, а потому понятные каждому из них. Жизнь в деревнях в основном текла обыденно, спокойно, как говорится без особых затей. Днём всё взрослое население в основном работало в полях или на фермах, а в свободное от работы время люди трудились на своих огородах, ухаживали за домашними животными, коих в каждом дворе было предостаточно. Куры, утки, овцы, коровы, поросята, кошки с котятами, собаки со щенками, вся эта живность была неотъемлемой частью каждого двора. Под крышей чуть ли не каждого дома птицы без опасения вили гнёзда и высиживали птенцов. Они совсем не боялись людей, летали себе и чирикали, и никто эти гнёзда никогда не разорял. Чистый, звенящий воздух, особая атмосфера человеческого тепла воспринимались жителями, как нечто обыденное и неизменное. Временами, в перерывах от работы, женщины поглядывали за ребятишками, которые в ту пору сызмальства не имели привычки болтаться под ногами. Деревенские дети не были к этому приучены, поэтому росли самостоятельными, многое умели делать с раннего детства. А где можно было лучше всего приобщить детей к труду? Только в сельской местности, где абсолютно всё к этому располагало. И корову подоить, и кур покормить, и грядки прополоть, да полить — этим нехитрым наукам там можно было научиться очень быстро. Воду из колодца и то нередко таскали пацаны. А он был один и стоял, как правило, на краю деревни. Так что в иной день за водой к нему набегаешься. В деревнях все друг друга знали, поэтому друзей ребятне долго искать не приходилось, деревенские ребята умели дружить, заботиться о младших и помогать по хозяйству. Приезда городских ребят они всегда ждали с нетерпением и сразу принимали в свою компанию. Вместе же гораздо интереснее проводить время, каждый день, узнавая что-то новое о непривычной для себя жизни. А городские в свою очередь впитывали все хитрости деревенской жизни с разными замысловатыми и не всегда понятными им тонкостями. Изо дня в день велись интересные разговоры где-нибудь на завалинке около дома или на берегу неширокой тихой речушки. А сколько нового узнавали ребята, вслушиваясь в неспешные рассказы старожилов! Сколько от этих, умудрённых жизнью людей, исходило тепла и заботы! Каким добром светились глаза стариков, глядя на ватаги окруживших их ребятишек. Все эти картины свободной и тёплой деревенской жизни и сейчас многим греют душу. Деревенская жизнь учила многому, закаляла, делала выносливыми и стойкими к жизненным трудностям. Наверно, именно поэтому мы помним о ней долго и с некоторой долей благодарности за нужную науку.
спадать морозы не хотели, зима вела свой календарь.
А где-то там, на тёплом юге, на крыши капала вода,
и я поехала к подруге, давно скучала, как всегда.
Она звала меня когда-то, да было вечно недосуг,
встречалась раньше с её братом, да разошлись из-за подруг.
И вот уже стучат колёса, я — в окружении мужчин,
даю ответы на вопросы, и улыбаюсь без причин.
Я думала, поймёт подруга, ни в чём не станет упрекать,
хотя живём мы друг без друга, давно, наверное, лет пять.
Я не послала телеграммы, я никому их не пишу.
И в дни своей душевной травмы на отдых к ней на юг спешу.
Подъезд, и дом, и пять ступенек, никак не отыскать звонок,
у двери — обветшалый веник, стою, почти не чуя ног.
Дверь приоткрыл соседский мальчик, пробормотал: «Подруги нет.
Она давно смоталась в Нальчик, туда вам надо брать билет».
Опять огни, опять вокзалы… Её везде растаял след.
Моталась кошкой, где попало, и слышала один ответ:
«Уехала куда-то к мужу, менялась восемь раз подряд.
Ей был всё время кто-то нужен, к ней мужики стояли в ряд».
Устав таскаться с чемоданом, усевшись в парке на скамью,
дышала утренним туманом, припоминая жизнь свою.
Уже намылилась обратно вернуться в мёрзлую Москву,
как вдруг, с чего бы — непонятно, мне предложили рандеву.
Мужик не видный, неказистый, да и одетый кое-как,
росточком маленький, плечистый. На вид — законченный чудак.
Затеял разговор со мною, твердил, что я – его мечта,
Всё звал и звал меня с собою, и я спросила: «А куда?»
И как поехала — не знаю. Устала, что ли? Не пойму.
Ведь не такая молодая и жить пора бы по уму.
А у него квартира в Сочи, один, и даже не женат.
Всё пел мне песни дни и ночи, и подавал в постель халат.
Я привыкать тихонько стала и прожила немало — с год.
Однажды как-то утром встала и поняла: Москва зовёт.
Собрав поспешно чемоданы, умчалась, не сказав: «Прощай».
Достали море и туманы, тянул к себе родимый край.
А тут — опять зима в разгаре – моя любимая пора,
и я от радости, в ударе, гуляла с ночи до утра.
Летели дни, кипели страсти, остался в прошлом жаркий юг,
вдруг на пороге слышу: «Здрасте» – и ложка выпала из рук.
Стоит в дверях мой друг из Сочи, и без обиды смотрит так,
и говорит, что любит очень, и в жизни без меня бардак.
Мол, если не хочу на юге, он переедет. Нет проблем!
Глядел в глаза и гладил руки, запуталась я с ним совсем.
Скажите, ну куда деваться? Хоть бросовый, но всё ж мужик.
Не знала, как и отбодаться, пустилась поначалу в крик.
Живёт неделю, две, четыре, стирает, ходит в магазин,
уборку делает в квартире. Ну, как прогнать? Надрыв один.
Всё починил — и газ, и трубы, соседей всех расположил.
Ну, а под вечер как-то убыл, как будто вовсе и не жил.
Я посмеялась и забыла, соседи встали на рога,
у них душа по парню ныла — так полюбили мужика.
Здороваться все перестали, и в долг копейки не дают.
Мои гулянки их достали, а мне до фени их уют.
Решили взять меня измором, поехав в Сочи отдыхать,
трещали все чуть ли не хором, как хорошо там загорать.
Какие пальмы, фрукты, ночи и бирюзовая вода!
Им всё понравилось и очень. А я в опале, на года.
Пришлось и мне поехать тоже, южанин радовался так.
Ну, прямо вылезал из кожи, в глаза заглядывал, чудак.
Вот и живу теперь на юге, не год, не два, а целых пять.
Уже замучили подруги, всё ездят летом отдыхать.
Да и любимые соседи не забывают, письма шлют,
а я теперь при муже Феде им к лету создаю уют.
Ну и, скажите мне на милость, куда вот ноги занесли?
Неужто, я и впрямь влюбилась? Неужто, люди помогли?
Осенним вечером ненастным раздался в комнате звонок, —
соседка голосом несчастным просила, кто бы ей помог.
Одна, забыта, просто вянет, вся жизнь запутана в узлы.
Груз мыслей невозможно тянет, а мужики — ну сплошь козлы!
Я, в общем-то, была свободна, спокойно слушала рассказ,
как бывший муж, да принародно, её «воспитывал» не раз.
С другим, как — будто бы, сложилось, прожили даже целый год,
потом всё резко изменилось, ну просто жутко не везёт.
Стал пить, гулять и всё такое, она мириться не могла.
Он завязал роман с другою, да и она себе нашла.
Ну, а того жена любила, кидалась на неё змеей,
стучалась в двери, окна била, ну просто что-то с головой.
Я поначалу утешала, старалась дух её поднять,
позднее попросту устала, она ж — взялась меня терзать.
То днём придёт, то даже ночью, всё плачет, просит: «Подскажи».
Ей одиноко очень, очень, чуть что, — опять ко мне бежит.
Я прятаться невольно стала, да и, в конце концов, дела!
Я жить спокойно перестала, она меня с ума свела.
Я телефон свой отключила, отрезала дверной звонок.
Так она окна сторожила. Кто ей советом-то помог?
Как вспыхнет свет — она стучится, и я должна её впустить,
иначе что-то да случится, она одна не может жить.
Не свет теперь я жгла, а свечи, завесив шторами окно,
она стучалась каждый вечер, ну просто страшное кино.
Ну, вот зачем я согласилась и выслушать, и подсказать?
Соседка попросту взбесилась, решив меня измором взять.
Я думала, куда бы съехать? Квартиру, что ли, поменять?
Мне стало вовсе не до смеха. И на кого за то пенять?
Но, если всё же обменяюсь, и обрету покой опять,
давать советы зарекаюсь, и дверь соседям открывать.
Ну, а пока в моей квартире нет света ни в одном окне,
за вечер раза три, четыре соседка ломится ко мне.
Недавно вызвала пожарных, сказав, что запах дыма есть.
Потом всё убеждала главных через балкон ко мне залезть.
Ну, жизнь пошла, ну просто пытка, уже у лифта сторожит,
чуть выйти сделаю попытку, она стремглав ко мне бежит.
И упрекает, упрекает, что бросила её в беде,
и крик её не умолкает, он достаёт меня везде.
Все нервы баба измотала. Как отвязаться-то теперь?
Зачем советы ей давала, зачем вообще открыла дверь?
А тут я встретила мужчину и привела его домой.
Соседка, вставив глаз в личину, нас донимала. Боже мой!
Тут лопнуло моё терпенье, и я, набрав ведро воды,
открыла дверь, в одно мгновенье всю окатила…без балды.
Её как ветром сдуло сразу, я тихо воду собрала.
С тех пор не видела ни разу, вот так я сглаз с неё сняла.
Теперь опять живу спокойно, и в дверь не ломится никто.
Из дома выхожу достойно в моднячем новеньком пальто.
В деревнях все друг друга знали, поэтому друзей ребятне долго искать не приходилось, деревенские ребята умели дружить, заботиться о младших и помогать по хозяйству. Приезда городских ребят они всегда ждали с нетерпением и сразу принимали в свою компанию. Вместе же гораздо интереснее проводить время, каждый день, узнавая что-то новое о непривычной для себя жизни. А городские в свою очередь впитывали все хитрости деревенской жизни с разными замысловатыми и не всегда понятными им тонкостями. Изо дня в день велись интересные разговоры где-нибудь на завалинке около дома или на берегу неширокой тихой речушки. А сколько нового узнавали ребята, вслушиваясь в неспешные рассказы старожилов! Сколько от этих, умудрённых жизнью людей, исходило тепла и заботы! Каким добром светились глаза стариков, глядя на ватаги окруживших их ребятишек. Все эти картины свободной и тёплой деревенской жизни и сейчас многим греют душу. Деревенская жизнь учила многому, закаляла, делала выносливыми и стойкими к жизненным трудностям. Наверно, именно поэтому мы помним о ней долго и с некоторой долей благодарности за нужную науку.