Самая блаженная участь — терпеть боль без ропота. " Боль" — какое ласковое имя! Снова убаюкивает нас взгляд её огромных тёмно-синих неотступных неподкупных глаз.
Оставив сумки в прихожей, Серёжка прошёл в комнату и увидел на столе десятирубрёвки, аккуратно разложенные по всей скатерти.Сердце его сжалось.Он осознал неотвратимость обьяснения, которое так долго откладывал. Лицо мальчика стало серьёзным. -Бабушка, сядь, надо поговорить! Помнишь Аньку из четвёртого подъезда?-у неё ещё мама выпивает… А папы, как у меня, нет… Аньке осенью в школу… Ты сама говорила, что еле-еле наберёте денег мне на новую сменку.Так вот, я и решил помочь скопить Аньке хотя бы на тетрадки.Тебе не говорил потому, что знал — ты не одобришь.
-Это что ещё ты придумал!?-вспыхнула Марья Степановна — Я, можно сказать, из своей пенсии тебя одеваю-обуваю, всякие гаждеты тебе покупаю, будь они не ладны, а ты — в благотворители заделался!? Нет, милый, так не пойдёт! Сначала сам копейку заработай, а потом уж решай, как её потратить!
Но у Олега уже был план.По дороге в школу было кафе.Около входа в него, раздавая листовки, слонялся молчаливый очень невысокий человек в костюме ходдога.Серёжа давно приглядывался к нему, пытаясь завязать знакомство.После двух недель стараний, они уже были приятелями.
В один из июльских дней, когда двухнедельная жара раскалила все стены города, Серёжка пошел навестить Юру — так звали его нового приятеля. -Добрый день, Юрий! -Да какой он добрый!? Вишь, как жарит? Я скоро сам ходдогом стану! Сбегать бы домой — душ принять, да нельзя: я под неусыпным контролем начальства. -А давай я тебя подменю!-радостно заявил Сергей.- Думаю, час продержусь. -Да костюм-то тебе великоват будет.- нерешительно проговорил Юрий. — Снимай, дай примерить!-повелительно сказал Серёжка, уже стягивая футболку. — Ну что ж, — согласился Юрий, спешно снимая костюм, по-видимому, боясь, как бы в следующую минуту Сергей не передумал. — Раз уж так хочешь поработать хот догом, давай! Костюм и вправду оказался Серёже великоват, но не намного. Гораздо труднее было вынести жару. Однако мальчик был горд тем, что впервые в жизни сам зарабатывает деньги. Теперь, он надеялся, что его перестанут вечно тыкать папашей-уголовником. Да и бабушка вряд ли будет возражать. Через час вернулся Юрий и освободил порядком вспотевшего Сергея от костюмчика. На следующий день Серёжка пришёл снова и подменил приятеля уже на два часа. Вскоре он и Юрий уже работали посменно. Деньги, хоть и небольшие, стали появляться. Серёже уже не было необходимости откладывать со сдачи с денег, которые бабушка давала ему, когда посылала в магазин. Да и Марья Степановна теперь тщательно всё проверяла, требуя подробного отчёта за каждую копейку. Вплоть до того, что заставляла его фотографировать в магазинах ценники. И увидев, что внук ничего больше не прячет, обрадовалась: «Ну, наконец-то дури в голове поубавилось!».
Знаменитая травница на ютюбе говорит, что берёзовый сок надо добывать не из ствола, а из верхних веток, поскольку вода, проходя сквозь всё дерево, вбирает в себя все полезные вещества.
" Боль" — какое ласковое имя!
Снова убаюкивает нас
взгляд её огромных тёмно-синих
неотступных неподкупных глаз.
Уж такая судьба моя!
Только в старых садах соловьи
По ночам вновь тревожат меня.
Вот солирует кто-то один,
Будто только со мной говорит…
А луна, среди звёздочек-льдин,
Для влюблённых лампадой горит.
И вздыхает в кустах ветерок.
На заре он отправится в путь.
Он-то знает, хотя не пророк,
Что мне вновь до утра не уснуть.
Вновь босою пройду по росе,
Встречу утро прекрасного дня.
Будьте счастливы, милые, все,
Как сокровище, счастье храня!
В старом кармане — лишь солнца пятак.
Снова не хватит на пиво и ужин…
Ладно, чего там, прорвёмся и так!
Хрупкая девушка, в дальней таверне,
Чипсы протянет и пива нальёт,
Тоненьким голосом, слабо, неверно
Песенку Сольвейг тебе пропоёт.
Песня печальна. На сонные крыши
Месяц расплавленным оловом льёт.
Стихло всё в мире, лишь облако слышит
То, как девица в таверне поёт.
Если бы вы написали это год назад, я бы поверила.
-Бабушка, сядь, надо поговорить! Помнишь Аньку из четвёртого подъезда?-у неё ещё мама выпивает…
А папы, как у меня, нет… Аньке осенью в школу… Ты сама говорила, что еле-еле наберёте денег мне на новую сменку.Так вот, я и решил помочь скопить Аньке хотя бы на тетрадки.Тебе не говорил потому, что знал — ты не одобришь.
-Это что ещё ты придумал!?-вспыхнула Марья Степановна — Я, можно сказать, из своей пенсии тебя одеваю-обуваю, всякие гаждеты тебе покупаю, будь они не ладны, а ты — в благотворители заделался!?
Нет, милый, так не пойдёт! Сначала сам копейку заработай, а потом уж решай, как её потратить!
Но у Олега уже был план.По дороге в школу было кафе.Около входа в него, раздавая листовки, слонялся молчаливый очень невысокий человек в костюме ходдога.Серёжа давно приглядывался к нему, пытаясь завязать знакомство.После двух недель стараний, они уже были приятелями.
В один из июльских дней, когда двухнедельная жара раскалила все стены города, Серёжка пошел навестить Юру — так звали его нового приятеля.
-Добрый день, Юрий!
-Да какой он добрый!? Вишь, как жарит? Я скоро сам ходдогом стану! Сбегать бы домой — душ принять, да нельзя: я под неусыпным контролем начальства.
-А давай я тебя подменю!-радостно заявил Сергей.- Думаю, час продержусь.
-Да костюм-то тебе великоват будет.- нерешительно проговорил Юрий.
— Снимай, дай примерить!-повелительно сказал Серёжка, уже стягивая футболку.
— Ну что ж, — согласился Юрий, спешно снимая костюм, по-видимому, боясь, как бы в следующую минуту Сергей не передумал. — Раз уж так хочешь поработать хот догом, давай!
Костюм и вправду оказался Серёже великоват, но не намного. Гораздо труднее было вынести жару. Однако мальчик был горд тем, что впервые в жизни сам зарабатывает деньги. Теперь, он надеялся, что его перестанут вечно тыкать папашей-уголовником. Да и бабушка вряд ли будет возражать.
Через час вернулся Юрий и освободил порядком вспотевшего Сергея от костюмчика.
На следующий день Серёжка пришёл снова и подменил приятеля уже на два часа. Вскоре он и Юрий уже работали посменно. Деньги, хоть и небольшие, стали появляться. Серёже уже не было необходимости откладывать со сдачи с денег, которые бабушка давала ему, когда посылала в магазин. Да и Марья Степановна теперь тщательно всё проверяла, требуя подробного отчёта за каждую копейку. Вплоть до того, что заставляла его фотографировать в магазинах ценники. И увидев, что внук ничего больше не прячет, обрадовалась: «Ну, наконец-то дури в голове поубавилось!».
Испытывать моё терпенье:
Ему б создать стихотворенье,
А он — опять невинно чист!
Под торопливою рукой
Лист, словно уж, скользит и рвётся;
Он надо мной всегда смеётся,
Он гонит прочь ночной покой!
А мне бы — лишь катрен создать,
Иль два,— количество не важно,
За это, деспот мой бумажный,
Могу и душу я отдать!
Привычно лоб ладонью тру,
Усилье сделав над собою
И рифмы сжалились, со мною
Вновь заведя свою игру.
Катрен, ещё один катрен…
Азарт доходит до безумства,
Подстёгивая мысль и чувства,
Всю душу забирая в плен.
И вот — исписан до конца
Весь лист, товарищ мой бывалый.
Он предо мной лежит усталый,
А я — благодарю Творца!