Герцог Белый Глаз

В далекой рыбацкой деревушке Хавкустен, что находится на полуострове между Холодным и Соленым морями, мне рассказали страшную легенду о местном герцоге. Имени его никто не помнил, а прозвище герцога было Белый Глаз, и от одного только этого упоминания у местных жителей дрожали коленки.

Жил этот знатный господин много лет назад и был знаменит своим необычайным богатством. Каждый год герцог приезжал с множеством слуг в Хавкустен на знаменитую во всей округе ярмарку и скупал все подряд – и рыбу, и мясо, и другие продукты, и лодки, и утварь, и посуду, и одежду. Его приказчики бегали по торговым рядам и собирали товары, давая указания мелкой прислуге, а сам герцог сидел в закрытой черной карете и лишь наблюдал сквозь занавески за ярмарочной суетой. Он никогда не вылезал из кареты, и жители деревни, если повезет, могли увидеть только большой нос и черные кудри, закрывавшие пол-лица.

Герцог никогда не жалел денег на покупки и выбрасывал из окна кареты кошельки, туго набитые золотом, серебром и медью. Он никогда не принимал сдачи и велел своим людям не поднимать с земли случайно упавшие деньги – местные нищие очень радовались щедрости герцога и без умолку хвалили его, собирая в пыли медяки, рассыпавшиеся при торговле. Затем все товары грузились приказчиками и слугами на большие телеги, накрывались черной тканью, перетягивались крепкими веревками и увозились в горы, в замок герцога. А когда он покидал ярмарку, торговцам оставалось только подсчитывать барыши, сидя за пустыми прилавками.

Вот такой был этот герцог Белый Глаз. Но несмотря на щедрость и кажущуюся доброту, люди его очень боялись, и всю жизнь за ним следом ходили самые страшные и чудовищные слухи.

Например, однажды один местный охотник, заблудившись в горах, случайно вышел к замку герцога. Он хотел попросить воды и постучался в ворота. Из замка вышли рослые железные воины с головами львов и так запугали охотника, что тот бежал до Хавкустена без оглядки, а потом еще три дня не мог говорить от страха.

А еще рассказывали, что кухарка из трактира, собиравшая в горах ягоды, вдруг попала в плен к герцогу Белый Глаз. Он две недели пытал ее в темнице. Уговаривал стать его женой и не давал ни еды, ни воды. Бедной девушке лишь случайно удалось бежать, и она совсем лишилась ума после этого. Сейчас она стала глубокой старухой и по-прежнему живет в Хавкустене. Эта старуха (никто не знает ее имени) иногда вспоминает герцога и рассказывает, что любила его сильнее жизни.

Еще много разного услышал я в Хавкустене про герцога, но люди с неохотой рассказывали о нем, и старались поскорее закончить разговор. Многие действительно сильно боялись Белого Глаза. Бог ведает, что в этих рассказах правда, а что нет, но только меня очень заинтересовала личность этого таинственного вельможи, и я решил пожить в Хавкустене некоторое время и узнать о нем больше. А если повезет, то и найти горный замок герцога Белый Глаз.

В Хавкустене я познакомился со старым охотником по имени Берг и поселился в его избушке рядом с густым лесом, который простирался далеко в горы. Где-то там находилось заброшенное жилище герцога Белый Глаз, и я планировал отыскать его.

Берг был простым и доброжелательным старичком, он, в отличие от других деревенских жителей, с охотой рассказывал мне все, что знал.

— Берг, а почему герцога звали Белый Глаз? У него было бельмо на глазу? – спросил я однажды.

— Я не знаю, как называется эта болезнь, да и вряд ли это была болезнь. – Скрипучим голосом отвечал охотник. – Вообще наш герцог был здоров, как сотня быков. А левый его глаз не имел зрачка, поэтому герцог постоянно прикрывал лицо шевелюрой. У него были густые волосы, чернющие, как самая глубокая угольная пещера.

— А почему его тогда все так боялись?

— А как же его не бояться, если он своим белым глазом мог заморозить лошадь до смерти? Сосед-плотник рассказывал! Он сам видел на ярмарке, как герцог убил хорошего, доброго коня одним взглядом! Герцог сидел в коляске, потом выглянул, убрал волосы с лица и вперил страшный глаз в живое существо. И бедная животина через минуту упала замертво! Правда он потом заплатил хозяину коня две цены, но это уже нас не касается…

Я спрятал ухмылку в бороду, мне не очень верилось во все эти небылицы.

— Ну, сейчас же герцог умер? Берг, если герцог умер, почему жители деревни до сих избегают разговоров о нем?

Старик пожал плечами и многозначительно, с большим уважением, вымолвил:

— Этого никто не знает! – и потом добавил очень таинственно. – Умер он или не умер… Дорога в замок заросла кустами, но по ночам в горах слышны песни. Это точно герцог со своими слугами устраивает магические свадьбы! Из наших-то по ночам в горы никто не ходит.

Тут уже я рассмеялся в голос, а Берг замахал руками и обиженно зашипел на меня:

— Тихо! Тихо! Ты не из наших мест, путешествуешь, где заблагорассудится, возишься со своими книжками! Тебе легко не верить, а мы тут живем! Не смейся над нашим герцогом! И сиди тихо. А я пока пойду на базар и куплю гуся, зажарю и накормлю тебя, чтобы ты стал добрее к нашим легендам.

Я извинился перед Бергом и дал ему денег на продукты. Хороший он, все-таки, старик-охотник, хоть и странный – всяким сказкам верит.

Утром, собрав все необходимое и попрощавшись с Бергом, я выдвинулся в горы. У меня была кое-какая карта местности, которую я купил на рынке в Хавкустене, с ее помощью я надеялся отыскать заброшенное жилище герцога.

Проблуждав по горам целый день, я изрядно вымотался и устал. На живописной полянке я устроил себе временное жилище и развел костер. Пока не село солнце мне нужно было сделать записи в дневник о событиях дня. Но усталость настолько сморила меня, что перо выпало из рук, и я уснул таким глубоким сном, который только можно было себе представить.

Среди ночи меня разбудили резкие крики людей и фырканье лошадей.

Огромные черные тени всадников плясали вокруг моего еле тлеющего костра, могучие кони на точеных, сильных ногах мяли траву и стучали копытами, которые показались мне железными. Лошадиные фигуры блестели в свете луны, плащи наездников развевались, как знамена.

Я вскочил и в ужасе заслонился руками.

Насколько я смог увидеть в плотной темноте ночи, всадников было около десятка – они так стремительно передвигались на своих огромных лошадях, что я не уловил ни одной отчетливой черты их облика. Тени и шорох царили вокруг, изредка прерываемые визжанием плетей и гиканьем. Страх холодными лапами обнял меня, я сильно дрожал.

Вдруг мне в лицо прилетел грозный окрик:

— Собирайся! Герцог ждет тебя!

Голос был мощным и глухим, что казалось, кто-то кричал из земляной ямы. Или из могилы? От ужаса у меня зашевелились волосы на затылке.

Дрожащими руками, подгоняемый криками черных наездников, я кое-как собрал сумку и встал, ожидая самого худшего.

«Не может быть! Этого просто не может быть!» — думал я, вглядываясь в темноту.

Ночь была глубока и черна. Костер был растоптан жестокими лошадями, его искры жалобно растворились в порывах ветра. Зловещая луна в вышине неба светила холодным, устрашающим светом. Я озирался по сторонам, пытаясь разглядеть ночных гостей, но ничего не увидел. Шорох и тени, тени и шорох, и густая ночная мгла.

Вдруг какая-то неведомая сила подняла меня за воротник куртки и бросила на седло – я ощутил запах выделанной кожи и силу мощных лошадиных мышц. Я лежал на животе лицом вниз – в глазах сверкали лучи, а темнота вдруг стала синего цвета.

Конь дернулся с места, и мы понеслись.

Ветер сорвал с меня кепи, я трясся в седле, а конь рассекал воздух, словно быстрая стрела. Мы буквально летели в пространстве, прорезая ночь. По лицу больно хлестнули ветки, я вскрикнул, мощная рука прижала меня к седлу еще сильнее.  Рядом, словно окружая, с нами мчались остальные наездники, – я мог лишь слышать стук копыт лошадей.

В какой-то момент мне показалось, что мы взлетели над деревьями – я краем зрения увидел, как темная листва и ветки, освещаемые яркой луной, резко отдалились. Ветер засвистел в ушах с новой силой, резко стало холодно и запахло каким-то горьким дымом.

Мы влетели в белый, морозный туман. Мое лицо мгновенно покрылось ледяной росой, я попытался вытереть лоб, но рука не слушалась. Силы покинули меня, мышцы отказались слушаться, я почувствовал себя бездушной куклой в чьих-то мощных, колоссальных объятиях.

 А через несколько мгновений нашего сумасшедшего полета или бега сквозь липкий, студеный туман, я окончательно потерял сознание…

Очнулся я от вкусного запаха еды.

Подняв голову, я увидел, что лежу на огромной широкой кровати с ажурным балдахином, заправленной дорогим шелковым бельем ярко-алого цвета.

Кровать располагалась в центре великолепно обставленной обширной залы с высоченным потолком. А рядом с кроватью стоял аккуратный серебряный столик, который был сервирован умелым поваром. Угощение – салаты, жаркое, фрукты и напитки в разноцветных бутылках – благоухало ароматами и будоражило аппетит. Мой живот незамедлительно начал урчать, предвкушая хорошее кушанье. Я тут же, не вылезая из-под одеяла, протянул руку, схватил большой, пухлый персик и откусил внушительный кусок.

— Приятного аппетита! – раздался сильный, низкий голос. Я чуть не подавился от неожиданности. Повернувшись, я увидел того, кто говорил.

В углу залы в массивном высоком кресле сидел широкоплечий, солидный господин в изысканном черном сюртуке, расшитом бриллиантами. Лицо его было скрыто густыми и длинными кудрями черно-смоляного цвета, из-под которых был лишь виден квадратный, массивный подбородок и бесцветные губы. Тело было крупным, мощным и, вероятно, очень сильным. Большие руки лежали на подлокотниках кресла, а пальцы были усыпаны золотыми и серебряными перстнями. Позади кресла на задних лапах стоял грандиозный, великолепный белый тигр и сверкал жёлтыми глазами.

Я опешил, и персик выпал из моих рук.

— Прошу извинения за грубые действия моих слуг, уважаемый Сказочник, – вновь сказал господин и от его голоса задрожали хрустальные бусинки на люстрах. – Добро пожаловать в мое скромное жилище.

— Спасибо. Извините… – пискнул я в ответ. Я хотел выглядеть вежливым и бесстрашным, но в моем положении это было бессмысленно.

Хозяин встал с кресла, продемонстрировав огромный рост, и аристократическим жестом обвел комнату:

— Вы не будете нуждаться ни в чем. Новая одежда и все необходимое найдете в шкафах. Если что-то пожелаете, дайте знать в колокольчик – вам все доставят. Вечером жду вас к ужину, нам есть о чем побеседовать, а пока отдыхайте. До вечера, уважаемый Сказочник.

Герцог (А это был он! Голову даю на отсечение, это был он!) царственной походкой вышел из комнаты, а ошеломительный белый тигр последовал за ним на задних лапах. Я обомлел и чуть не лишился рассудка.

Очень долго я сидел на кровати, а перед глазами у меня расплывались разноцветные звезды. Затем ошарашенный и почти лишённый чувств, я не заметил, как съел все угощение. Клянусь, я даже не почувствовал вкуса – настолько неожиданно и стремительно поменялось мое сознание. Жуткие  воспоминания из ужасной ночи со свирепыми всадниками и свистом их кнутов растворились в роскошной обстановке после поистине королевского угощения. Образ самого герцога и его белого тигра-слуги не выходили у меня из памяти, я был восхищен, поражен и обескуражен. Я был буквально расплющен этими видениями – иначе и не скажешь.

Мне захотелось поскорее записать все увиденное. Я бросился к шкафам и нашел в них множество новой одежды моего размера – куртки и брюки, пиджаки и сорочки. Среди всего прочего я также отыскал нетронутыми свою сумку и вещи, чему очень обрадовался. Вещи были почищены и заботливо отглажены.

Около двух часов я потратил на записи.

Неожиданно в другом углу зала я нашел дверь в великолепную туалетную комнату, где стояла огромная ванна с цветной, ароматной пеной. Я тут же скинул с себя одежду и залез в теплую воду.

  — Да не все так плохо, надо признать! И чего ты испугался? – говорил я сам себе, плескаясь и разбрызгивая воду. – Не так страшен этот герцог, как рассказывали в Хавкустене. Можно даже сказать, что он неплохой человек и вполне симпатичный. А тигр? Ууу! Тигр – это поистине чудо! Как же мне повезло!

Я по-детски булькался в воде и радовался, продолжая разговаривать сам с собой:

— После ванны обязательно завалюсь спать! До вечера у меня еще есть время отдохнуть. И подумать. А вечером мы поговорим! Ух, как мы поговорим! Я выведаю у него все тайны. Посмотрим, что он за фрукт! Ха-ха!

Я был счастлив, сыт и доволен собой. Все смущение и трепет, что овладели мной при виде герцога, смылись горячей, мыльной водой с пушистыми пузырями. Завернувшись в мохнатое необъятное полотенце, я завалился на кровать и принялся делать правки в своих записях. Но вскоре мне это надоело, и я снова заснул.

До вечера. До самого неожиданного вечера в моей жизни.

На ужин с герцогом меня пригласил высокий слуга, одетый во все железное и блестящее, он казался выточенным из куска металла. На голове слуги была массивная, высокая шапка из длинной, ярко-жёлтой шерсти. Я тут же вспомнил историю, рассказанную мне в Хавкустене, про железных слуг с головами львов. Действительно, с пьяных глаз или от страха можно было принять этого человека за львиноголовое металлическое чудовище.

Меня проводили в громадную залу, посреди которой стоял необъятный стол, накрытый белоснежной скатертью и ломящийся от разнообразных блюд. По бокам залы на стенах висели различные картины и портреты неизвестных мне людей, а ниже были укреплены изящные канделябры по сотне свечей каждый – они излучали мягкий, желтый свет. В зале было очень светло и тепло, и стол казался крепостью посреди пустыни.

Во главе стола в роскошном кресле сидел хозяин – герцог Белый Глаз, а позади него стоял неизменный шикарный тигр.

Кивнув и поприветствовав меня, герцог предложил мне сесть рядом с собой и присоединиться к трапезе. Невидимые слуги тут же налили мне вина в высокий золотой бокал.

Я сидел очень близко к герцогу и мог рассмотреть его довольно детально. Но я не стал этого делать, потому что мне не хотелось казаться чрезмерно любопытным. К тому же меня поглощал глазами огромный и великолепный белый тигр, стоявший в двух шагах.

Герцог, почувствовав мое внимание к себе, поднял фужер и громко произнес:

— Ваше здоровье, уважаемый Сказочник!

Мы выпили и закусили – напитки и кушанье были божественными!

Герцог, отложив приборы, важно спросил:

— Вы желаете интервью, уважаемый Сказочник? Насколько я понимаю, вы искали встречи со мной.

— От вас ничего не утаишь – я тоже отвлекся от трапезы из вежливости.

— Да уж… – многозначительно отозвался герцог и добавил – Вы получите интервью, уважаемый Сказочник, а вместе с ним небольшую демонстрацию моих способностей.

Я замер в нетерпении, это была интрига!

— Но для начала – продолжил герцог, вновь беря вилку, – мы отужинаем. Подкрепитесь, дорогой гость, продукты у меня самые лучшие, я за этим особо слежу.

Поблагодарив хозяина, я набросился на угощение – за время дневного сна я изрядно проголодался, и отказывать себе в удовольствии попробовать все, что имелось на столе, я не посмел. И не простил бы себе.

После ужина нам подали кофе и герцог, не меняя позы и интонации, произнес:

— Вы можете звать меня Альберт. Мое полное имя Альберт фон Вайсауген. Я перебрался сюда из Германии, мне нравится здешний климат. А мое герцогство осталось далеко за горами.

Надо признать, что своими словами герцог избавил меня от неловкости самому спрашивать его имя. Я ведь сразу не верил, что его могут звать просто Белый Глаз.

— Спасибо, Альберт – ответил я. – Но вас в деревне называют немного иначе…

Герцог ухмыльнулся:

— Белый Глаз? Знаю, знаю… Этот недуг, к сожалению, сопровождает меня с раннего детства. Вот, наблюдайте внимательно.

В этот миг он правой рукой убрал волосы от лица и я увидел чудовищный белый глаз, покрытый какой-то ледяной, мутной коркой. Я чуть не вздрогнул – настолько противным и отталкивающим мне показалось это зрелище.

А герцог невозмутимо приблизил к себе кофейное блюдце и вонзился в него белым взглядом. Через мгновение блюдце треснуло, издав жалобный, мелодичный звон.

— Хороший фарфор – улыбнулся Альберт и вновь сдвинул кудри на лицо.

Я онемел от увиденного… Мне даже стало немного не по себе. Я мысленно приказал себе держаться и успокоиться. В конце концов, белый тигр, прогуливающийся на задних лапах, тоже не был миражом. А тут какое-то блюдце, подумаешь!

Я сделал глоток кофе и уважительно покачал головой.

— Это было эффектно, не скрою – поблагодарил я герцога за увиденный фокус.

— Это был не фокус – отчетливо проговорил герцог, отвечая на мои мысли. У меня похолодела спина.

Герцог откинул голову и громогласно захохотал.

— Что? Испугались? – он наклонился в мою сторону и блеснул левым, здоровым глазом. – Иногда я умею прочитывать мысли.

Я едва не свалился со стула.

— Не волнуйтесь, уважаемый Сказочник, – бодро сказал Альберт, расслабленно откинувшись на спинку кресла. – Ваши мысли прекрасны и вам у меня ничего не угрожает. Даже, если я вдруг сойду с ума и захочу, к примеру, отрезать вам руку и зажарить ее в камине, то мои слуги не позволят этого сделать! Они следят за чистотой в доме! Аха-ха-ха!

От мрачной шутки герцога у меня отказали ноги, а он хохотал, потрясая могучими плечами, и показывал на меня пальцем. Я тоже пытался хихикнуть, но у меня это не выходило, настолько глупо я себя чувствовал.

— Признайтесь, что вы удивлены? – снова спросил Герцог. – Нет, не этим происшествием с блюдцем! Вы всего лишь утром вчерашнего дня отправились на поиски и вам неожиданно повезло. Ну, удивлены?

Я кивнул, соглашаясь.

Действительно, — думал я — это казалось странным. Ведь я очень жаждал найти замок герцога, но практически не потратил усилий. Получается, что герцог сам отыскал меня.

И он снова прочел мои мысли:

— Да, это я отыскал вас. Вы мне нужны…

Альберт вдруг помрачнел, его лицо затянулось морщинами размышлений. Но длилось это всего несколько мгновений.

— Вина мне дайте! – вдруг зарычал герцог, и через мгновение на столе появилась огромная пузатая бутылка и два фужера.

Он несколькими мощными глотками осушил фужер, и слуга наполнил его снова. Герцог выпивал вновь и вновь, и вскоре значительно захмелел.

— А вы видели моего тигра, а? – Альберт махнул рукой, подзывая стоящего сзади хищника. – Я купил его в Индии! Огромные деньги отдал! Иди сюда, проказник, иди! Его зовут Готвальд.

Повинуясь зову хозяина, тигр вышел к столу и издал громкий, устрашающий рык. Зверь был огромен! Я смотрел на него снизу вверх и поражался его мощью, силой и грацией. Это было что-то невероятное!

— Вот кто умеет показывать настоящие фокусы! Смотрите! – герцог щелкнул пальцами и тигр, как ни в чем не бывало, отодвинул пустое кресло, уселся за стол и сложил свои колоссальные лапы на скатерть. И все это время он смотрел на меня, не моргая блестящими желтыми глазами, которые светились, словно янтарные лампы.

Прав был старик Берг – надо уважать местные легенды и предания. От такого зрелища можно было с ума сойти.

— Ну, что смотришь, дурашка? Сказочки свои в тетрадочку пишешь? Обо мне напиши обязательно… – издевательским и скрипучим голосом сказал тигр Готвальд, глядя прямо мне в глаза, а герцог вдруг залился жутким, полудиким смехом.

Я начал ощущать потерю ориентации в пространстве и окружающая меня действительность вдруг стала расплываться. Голова налилась тяжестью, я стал падать набок. Пытаясь удержаться, я схватил край скатерти и она начала скатываться на меня белыми волнами. Меня закрутило в белых, мутных волнах тяжелой ткани, а в сознании ярко и четко светились лишь желтые глаза тигра. В ушах многократно повторялись его глумливые слова: «Ну, что смотришь, дурашка? Ну, что смотришь, дурашка? Ну, что смотришь, дурашка?» И дикий до отвращения, поганый и пакостный смех герцога звучал жутким, отвратительным фоном…

Я пришел в сознание от легкого тычка в лицо. Открыв глаза, я увидел, как львиноголовый железный солдат колючей тряпкой протирает мне щеки. Я потряс головой, огляделся и осознал неописуемый ужас своего положения. Оказывается, я висел привязанный к стене на достаточной высоте – подо мною простиралась темная комната с большим камином в углу. Я попытался дернуться и освободиться. Но ни рукой, ни ногой я не смог пошевелить, тугие веревки стягивали все тело. Свободной оставалась только голова.

— Очнулся, очнулся, Ваша светлость! – гаркнул солдат и тут же спрыгнул с табурета, на котором стоял.

Из угла комнаты послышался знакомый и ненавистный голос:

— Добро пожаловать в настоящие чудеса, уважаемый Сказочник!

Я почти ничего не видел из-за мрака, царящего в комнате, но по звуку определил, что герцог сидит где-то в противоположном углу от камина.

— Вы подлец! – только и хватило мне сил выкрикнуть. Я еще раз безрезультатно дернулся, опутанный веревками. Солдат, стоявший рядом, расхохотался и прикрыл рот кулаком.

Герцог ответил из темноты:

— Ну, ну, уважаемый Сказочник, оставьте свою ругань.

Следом прозвучал мерзкий голос тигра (я узнал его):

— Да всякий склонен оскорблять, не зная в чем дело…

Я напряг все мышцы и выдавил из себя крик:

— Освободите меня немедленно! Вы чудовище и злодей!!! Я вам не кукла!

В ответ на мою грозную, но, увы, безнадежную реплику, все присутствующие в комнате рассмеялись. Затем в свете камина появился жуткий тигр. Он совсем по-человечески подвинул ногой поленья на полу и повернулся в мою сторону.

— Как знать, как знать, кто еще тут злодей… и кто вообще такие эти пресловутые злодеи? – прорычал он.

Раздался хлопок ладоней, солдат незамедлительно выставил на середину комнаты стул с высокой спинкой и из мрака вышел герцог Альберт. Он сел на стул и указал на меня рукой, сопроводив свой жест словами:

— Дайте ему воды…

Солдат подал мне высокий стеклянный стакан с соломинкой. Я отвернул голову. Не потому, что мне не хотелось пить, а из отвращения. К тому же я боялся, что меня повторно отравят.

— Гордый – хмыкнул солдат и скрылся в темном углу комнаты.

— Ну что ж, уважаемый Сказочник, воля ваша… – спокойно произнес герцог – продолжим наше интервью.

— Идите вы к черту! – гневно прохрипел я.

Герцог поднял глаза:

— Это черти являются ко мне по моему приказу, уважаемый Сказочник. И вам скоро представится возможность в этом убедиться.

Я взбешенно проговорил сквозь зубы:

— Вы все время говорите «скоро», «скоро»… только и обещаете. Да когда же, наконец, вы что-то сделаете? Трус… Низкий трус… Убейте меня сразу и не мучьте!

Белый Глаз презрительно хмыкнул и извлек из кармана белоснежный платок. Он уткнулся лицом в нежную ткань и долго-долго дышал. По-видимому, платок был пропитан неким волшебным и дурманящим веществом.

Оторвавшись от платка, Альберт вновь поднял на меня глаза и махнул рукой солдату:

— Начинай…

А тигр Готвальд тут же прокомментировал:

— Веселье будет! Хорошо будет! А так-то все злодеи, конечно…

Я не понял смысл этой белиберды.

Солдат засуетился и побежал сначала в один угол комнаты, затем поспешно вернулся и исчез в темноте другого угла. Через мгновение он вышел на свет, держа в руках какие-то приборы из металла и стекла.

— Сию секунду, Ваша светлость! – буркнул солдат и встал на табурет.

— Раствор готов? – сухо спросил Альберт.

— Так точно! – солдат вскинул руку к голове, рапортуя.

Я смотрел на все это с горькой усмешкой. Мучители приготовили для меня что-то страшное, и мне нельзя было показывать им, что я боюсь.

Но я боялся. Безнадежно и опустошительно боялся. Страх окутал меня холодом, на лбу выступила испарина, я дрожал, но тугие веревки сдерживали тело, и палачи не видели моего состояния. Пусть меня замучают, поскорее бы уже… Нет сил терпеть все это. И зачем я только пошел в этот проклятый лес? Зачем я приехал в Хавкустен?

Я закрыл глаза, из которых сами по себе покатились слезы отчаяния. Что ж поделать, человек слаб, а я никакой не герой. Я обыкновенный, не очень сильный человек.

Солдат тем временем обмазывал мое лицо какой-то пахучей дрянью, громко сопя при этом. Он очень старался выслужиться перед своим отвратительным повелителем. Я перестал дергаться и сопротивляться, и покорно ждал своей участи, уготовленной судьбой.

— Сей момент будет готово… это мы быстро… – говорил вполголоса львиноголовый слуга и спешно орудовал руками, втирая мне в кожу мазь.

Затем он обмазал так же все мое тело вплоть до ног. Закончив, солдат, бросил на пол пустую склянку и поднял к моим глазам зловещие стекляшки, оправленные железом.

Тигр подошел ближе и проверил приготовления.

— Подходит ему по размеру? – проскрипел тигр.

Солдат кивнул:

— Как влитая сядет!

— Давай! – громогласно приказал герцог.

Слуга поместил на моей голове неведомый адский прибор, укрепив его ремнями. Острые края трубок, нацеленные на глаза, впились мне в лоб и щеки.

Я зажмурился. Сердце билось в туго стянутую веревками грудь, удары отдавались в висках. Я перестал чувствовать руки и ноги. Мне стало не хватать воздуха. Вот она смерть! Вот как она выглядит! Перед глазами пролетели белые тени – то ли ангелы, то ли бабочки, то ли облака. Я понемногу начал сходить с ума от ужаса.

Солдат спрыгнул с табурета, вытер руки и обратился к хозяину:

— Разрешите идти, Ваша светлость?

Герцог молча кивнул.

В этот миг тигр приблизился ко мне и недобро рыкнул:

— Терпи, дурашка! Лекция начинается!

Мои глаза открылись сами по себе, как по приказу. Неведомо откуда, видимо, с потолка появились гибкие ленты. Они, словно змеи, впились в прибор, укрепленный на моей голове. Я разглядел это сквозь искажающее видимость стекло. Очень сильно запахло чем-то резким и травянистым. По трубкам потекла жидкость, глаза обожгло огненной болью. Затем жидкость стала вытекать из прибора, заливая все мое тело.

Я истошно закричал – от моего голоса, казалось, сотряслись стены. Но холодный голос герцога перекрыл мой крик:

— Тысячу лет назад европейский колдун и алхимик де Пеур провел первые опыты по перевоплощению. Сначала он применил свое колдовство к безобидному юноше – пастуху из германской провинции по фамилии Вайс. Это в переводе означает «белый», дорогой Сказочник. Вы это, вероятно, поняли.

Я понял. Я прекрасно все слышал и понимал, но не мог ничего вымолвить от ужаса и боли. Голос герцога пронзал мне мозг, словно раскаленная игла:

— Юноша получил от колдуна способность видеть в темноте и вместе с этим приобрел удивительный белый цвет глазных яблок и зрачков. Так зародилась наша фамилия Вайсауген. Но, к сожалению, де Пеур перемудрил, и через год, измученный опытами бедный юноша скончался. Из печени и сердца первого Вайсаугена волшебник зародил новую личность – младенец сформировался в стеклянной колбе, как результат дикого и зловещего эксперимента. Тогда это было неслыханно, но все получилось. Этот второй Вайсауген вырос очень здоровым и сильным – де Пеур ухаживал за ним, как за своим родным дитя, и вложил в его воспитание много средств и заботы. Шли годы, Вайсауген окреп и стал очень могущественным дворянином в Германии. Он убил своего создателя и отца – де Пеура – и выкрал все его магические, научные труды, а также, унаследовал огромное состояние колдуна. Видимо, старичок де Пеур приторговывал фальшивым золотом, созданным в собственных лабораториях. Денег было очень много – вот что я могу сообщить.

Я висел на стене, как тряпка. Мне было плевать на Вайсаугенов и их историю, но Альберт не останавливал рассказ:

— Новый Вайсауген сошелся с первыми особами Европы, основал герцогство и стал благодетелем для многих ученых мужей – в его замках постоянно звенели стекляшками маги, чародеи, колдуны и мудрецы. Все результаты их работы герцог хранил в обширной библиотеке и применял по мере надобности. Он вывел новую породу слуг и вы, дорогой Сказочник, сегодня имели удовольствие с ними познакомиться. Это почти неуязвимые, сильные, ловкие, до безумия храбрые, преданные и тупые солдаты. С армией магов и солдат, с помощью науки и оружия, Вайсауген разорял соседей, подчинял себе целые области и увеличивал-увеличивал-увеличивал свое и без того немалое состояние. И никто не мог ничего противопоставить могуществу герцога. Неугодных просто убивали или они таинственно исчезали. Особо умных противников растворяли в лабораторных ретортах, формируя материал для будущих опытов. Герцог всегда работал над улучшением людской породы. Ха-ха-ха! Наивный мой предок… Но, впрочем, я отвлекся.

Я не верил тому, что слышал. Альберт сейчас повествовал мне чудовищную летопись своей семьи, а я, истерзанный и обессиленный, был его слушателем.

Мои чувства притупились, я уже не так ощущал боль и гнев. Едкая жидкость заволокла все мое тело и стала отвердевать. Я понимал слабым, невесомым сознанием, что превращаюсь в кокон наподобие тех, что плетут шелкопряды или другие гусеницы. Глаза мои, выжженные ядом, не видели практически ничего.

Мерзкий тигр сказал вновь что-то непонятное:

— Опухая, мясо отдает свое тепло…

Герцог прервал его:

— В сторону! Я продолжаю, уважаемый гость. Итак, Вайсауген подчинил себе все соседние области. Короли и прочие августейшие особы сквозь пальцы смотрели на эти милые шалости, им было все равно, ведь герцог лечил их самих да их родственников. Научный багаж и опыт Вайсаугена были невыразимы и необъятны. И ни одна богатая семья Европы не обходилась без снадобий герцога. Все лекари мира мечтали заполучить рецепт чудодейственных лекарств, созданных в тайных лабораториях нашего семейного замка Вайсауген. В глубокой старости герцог перевоплотился, наделив себя более молодым телом. Надо отметить, что этот мужчина не имел недостатка в женщинах, но дабы сохранить свои волшебные способности, не пользовался природными способами продолжения рода. Герцог был выше этого, и наука, которой он служил, позволяла применить новые, неведомые скудным умам методы. Прожил он, кажется, лет двести пятьдесят, не меньше. Точную цифру не помню, нужно освежить свою память фамильными книгами.

Но не буду докучать вам описанием жизни следующих Вайсаугенов, скажу лишь, что в результате перерождений мы обрели многие чудесные способности и возможности. В том числе эту мелочь – функцию зрения, которую вы имели радость видеть за ужином, и которая интересна лишь базарным трепачам да недалеким бездельникам. А потом родился я…

Герцог замолчал, и комнату охватила гробовая тишина – я слышал лишь, как булькает затвердевающая на мне жидкость и скрипят дрова в камине.

Альберт встал, сделал несколько шагов по комнате, заложив руки за спину, потом потрепал тигра по загривку и вновь сел на стул.

Он продолжил рассказ:

— А вот, кстати, мой тигр! Я много путешествовал, собирая бесценные материалы для опытов по всему миру, и однажды увидел этого милого тигренка. Его мучили какие-то прохиндеи на ярмарке. Я выкупил тигренка, вырастил, научил говорить и теперь он стал мне лучшим помощником. Правда, смышлёный зверь, дорогой сказочник? Что вы думаете по поводу моего прелестного Готвальда?

Я дико зарычал, но звук вышел глухим и плотным из-за толстого затвердевшего кокона. Герцог хохотнул:

— Не злитесь… Скоро вы все узнаете. Ох, простите, вы не любите, когда я произношу слово «скоро».

Он положил ногу на ногу и продолжал:

— Сообщаю вам далее, уважаемый гость, свою историю. Уехав из Германии, я обосновался в этих прекрасных и чистых лесах. Меня тут никто не беспокоит. Всяких мерзавцев и бездельников, называющих себя учеными и наживающихся на моей благородной фамилии, я разогнал. Здесь со мной только самые необходимые слуги. Некоторое время назад мне надоело людское внимание, и я закрыл доступ к своему замку. Вся эта деревенщина, которая с радостью сломает себе глаза, лишь бы увидеть мое лицо, — это так утомительно, милый Сказочник… Люди вообще – омерзительные создания, доложу я вам. Хотите поспорить? Поспорим позже, обязательно поспорим, но для начала я изложу вам свою теорию.

Человеческая порода является, на мой взгляд, второстепенным продуктом мироздания. Само человечество – это ошибка, отходы опыта. Это как сорняк на грядке с клубникой. Люди – совершенно бесполезные создания, от них природе никакой пользы, только вред. Они постоянно лезут туда, куда их не просят, портят леса, загрязняют воду, да и просто вредят сами себе. Да что вредят – убивают начисто и прямым образом из-за малейшей прихоти. Стоит одному куску мяса с глазами обзавестись дорогим, расшитым разноцветными нитками кошельком, как другой кусок мяса с глазами тут же норовит долбануть его палкой по голове и отнять оный кошелек! Это высшее мышление? Это венец творения, дорогой Сказочник? Вы хотя бы раз наблюдали медведя, который убивает другого медведя просто так? Не из-за самки или пропитания, а просто потому, что ему не нравится цвет его шерсти, к примеру! А люди делают это с большим удовольствием. И даже политику себе изобрели, чтобы собственные зверства оправдывать. Ну как могли создатели вселенной так ошибиться с человечеством? Я улыбаюсь, рассказывая вам все это… И завершим о природе человеческой. Люди мне противны и не хочу более о них. Пусть живут себе, как сами знают. Это не интересно.

Я в эти моменты тупо мычал от отчаяния и безвыходности. Мне было наплевать на моральные рассуждения изверга-герцога.

А тот не останавливался:

— А вот по поводу чертей, которых вы недавно упоминали, я вам доложу следующее. Нет покорнее и исполнительнее существ! Никаких лишних вопросов никогда не зададут и сделают все неукоснительно всего лишь за миску супа и блестящую золотинку. Вот такая порода живых существ мне нравится.

С моей головы неведомым образом исчезло все зловещее оборудование – очевидно, герцог так заболтал меня, что я не успел заметить, как тигр снял прибор. Я висел, по-прежнему подвешенный к стене, обмазанный волшебной дрянью, которая затвердела и стала напоминать глину, и смотрел одними глазами на Альберта. Говорить возможности не было. Понимать что-то ясно и вразумительно – тоже.

— Вы очаровательны в этом керамическом платье, милейший Сказочник! – съехидничал Вайсауген и щелкнул пальцами.

В тот же миг посреди комнаты, освещаемой лучами камина, образовался пыльный смерч, из которого выпрыгнул неведомый зверек, отчасти напоминавший белку или хорька. Зверек стремительно проскакал по комнате, пробежал по потолку и обернулся миниатюрным, уродливым человечком. Человечек был ростом очень мал, внешне неказист, весь покрыт рыжими волосами, а на голове у него росли рожки. Он проскользнул между ног у герцога, обвился вокруг тигра, затем уселся на полу и обнюхал воздух, смешно двигая маленькими ноздрями.

Герцог улыбнулся и обратился ко мне:

— Знакомьтесь, дорогой Сказочник, это Утти, мой помощник и большой сорванец. Рекомендую! Утти, поздоровайся!

Человечек склонил голову и произнес, очень смешно сворачивая губы в трубочку и коверкая слова:

— Зьясьвуй, мейя зовуй Ютти.

Не хватало мне еще черта до ровного счета. Я горько ухмыльнулся, сил оставалось только на это. Честно признаться, я чрезвычайно устал от герцога и всей его нечисти. Мне хотелось поскорее забыться или даже умереть. Но герцог не торопился с издевательствами – он, вероятно, желал, чтобы я сошел с ума медленно.

Утти прыгнул ко мне, совершенно беспрепятственно поднялся по стене и потрогал мою глиняную оболочку.

— Пьехо пьивязай – пропищал он, обращаясь к тигру.

Готвальд приблизился и нахмурил свою изящную белую морду:

— Отлично привязано, не балуй, Утти!

Но человечек раскапризничался. Он прыгал по отвесной стене и кричал:

— Пьехо! Пьехо!

Затем он устроился на потолке, расположившись там против всяких законов физики и здравого смысла.

— Пьехо! – крикнул он напоследок и живо успокоился, едва приметив грозный взгляд герцога.

Спустя мгновение герцог рассмеялся:

— Ох, и пройдоха ты, Утти! Лучше расскажи господину Сказочнику, зачем он нам нужен. А я отдохну.

Альберт сел на стул и принялся платком полировать ногти.

Чертенок спрыгнул с потолка, сел у камина и почесал себя ногой за ухом. Он закатил глазки и начал говорить, уморительно вытягивая слова:

— Сказойник хайосый. Добьый. Мойодой. Не ойманывай никаво. Сийный йуки и йоги. Умнайя сийно.

— Да, да, — кивнул Альберт – Он очень умный. Я сразу же купил все его книги и прочел. Он замечательный сказочник. Утти, а ты читал книги господина Сказочника?

Чертик вскинул ручки к небу и пожал плечами:

— Мамоська не научий читай. Не умей читай.

Герцог вновь рассмеялся.

— Ах ты проказник! Ну, продолжай, Утти, не отвлекайся.

Человечек повертел головой и показал мохнатым пальчиком на герцога:

— А гейцок стайий. Давно зивет. Нузна новая йуки и йоги. Сказайник пйисол дейевня. Гейцок сьязу поняйя сто сказайник хайосый.

Чертик вздохнул так печально, что стал похож на грустную марионетку из кукольного театра.

Но что означали его слова? Сквозь туман страха и неприятия, я совершенно потерял возможность что-то понимать.

Вдруг Альберт встал со стула, шагнул, вгляделся пристально в мои уставшие глаза и мрачно произнес:

— Да, Сказочник очень хорош! Он исключительно подходит для нашего дела. Пора…

Я замычал, пытаясь дернуться. Герцог отреагировал:

— Никаких движений! Не нужно двигаться! Внутри вас пустота… Пустота… Ваша сущность перемещается! Все сущности перемешиваются, и происходит желанное!

Он протянул ладонь и сквозь оболочку, сковавшую мое тело, я почувствовал невероятную жару. Казалось, что меня опустили в бушующее пламя, от жара мне стало тяжело дышать.

Затем Альберт отодвинул черные локоны со лба и обнажил свой ледяной, сверкающий белый глаз.

— Берг! – неистово крикнул герцог.

Из пламени камина вдруг вывалился мой недавний знакомый из Хавкустена. Он кубарем выкатился на середину комнаты и тяжело встал на ноги, отряхивая искры с одежды.

— Ваша светлость – слезно пролепетал старик и упал на колени – ну я же просил. Сжальтесь!

Герцог, не отводя взгляда от меня, проговорил с железом в голосе:

— Берг, ты получил деньги! Ты получил деньги! И немалые! Работай!

В тот миг я уже ничего не чувствовал – жара вдруг сгинула и меня окутало устрашающим холодом. Но ошеломляющая мысль пронзила сознание – Берг заманил меня в лес! Это он подстроил, иначе и быть не могло! Вот почему я так беспрепятственно оказался в лапах герцога! Я вдруг ощутил себя мелким и ничтожным муравьем в центре смерча. Как нелепо… как же все нелепо приключилось. Я наивный глупец.

Берг встал, устало подошел к Вайсаугену и протянул руки к его голове. Тут же на меня прыгнул чертенок и стал когтями разрывать твердую оболочку на животе. Он хрипел и похрюкивал, усердно работая ручками, а лоскуты веревок, обмазанные глиной, летели на пол.

Затем случилось что-то невероятное! Берг без усилий снял голову герцога с тела и подошел вплотную ко мне.

— Шевелись, гадина рыжая! – злобно прохрипел Берг, держа голову на весу. Она смотрела на меня испепеляющим белым глазом! И была жива, клянусь!

Чертенок спрыгнул, и я каким-то чудом увидел, что внутри оболочки, которая обвивала мое тело, нет ничего! Черная зияющая пустота! Я охнул.

Берг вложил голову герцога в полость моего тела, разорванную чертенком, и с силой вдавил. Я ничего не чувствовал! Лишь опустошающий сознание страх владел мною.

— Замазывай – вяло сказал Берг и сплюнул на пол.

Утти откуда-то взял целый тазик с мерзкой жижей, подвинул его ко мне и стал горстями загребать раствор. Он усердно залеплял мой живот, в котором находилась черноволосая голова кошмарного герцога. А тело его стояло посреди комнаты, не шелохнувшись, и прекрасный, обильно обшитый драгоценностями наряд герцога сверкал в отблесках камина.

Закончив с работой, чертенок запрыгнул мне на плечо и принялся гладить меня по голове, заботливо приговаривая:

— Пьевьясение не скойо. Нада подозьдай. И я подозьдай тозе.

Берг мрачно бросил на меня взгляд, полный горечи и сочувствия, и медленно полез в камин. Через миг огонь проглотил его.

Тигр Готвальд вообще не смотрел на меня. Он повернулся, прошелся по комнате и коснулся безголового тела герцога. Оно упало, рассыпавшись в прах, и вскоре пылинки растворились в воздухе. Исчез Альберт Вайсауген по кличке Белый Глаз.

Вскоре исчез тигр, растаяв во мраке.

Камин полыхал желтыми всплесками огня, слабо освещая стены комнаты пыток и ужасов.

А чертик Утти вдруг обнял меня за шею, склонил голову и вздохнул совсем как обычный нежный ребенок.

— Хайосый, хайосый… – лепетал он.

Из моих глаз текли слезы, я задыхался.

Чертенок бубнил что-то мне в ухо. Я совершенно не понимал, о чем он говорит, слова звучали глухо, словно из-под ватной подушки. А он все бормотал и лопотал монотонно:

— Сойнысько светий. Ютти мыську сьей, зучька сьей. В йесу много мыська. Тьявка зеьоная мяькая. Дейевья кьясивые. Ютти любий дейевья и тьявка. А ты любий деьевья? Любий тьявка?

Он вдруг чмокнул меня в макушку, обмазанную глиной, и снова печально вздохнул.

Утти заснул у меня на плече, и тишина комнаты стала нависать над нами, лишь изредка прерываемая щелканьем камина.

Мои глаза заплыли от едких слез. Я умирал наедине с чертом, привязанный к стене в чудовищной и мрачной комнате, и с головой мертвого герцога в животе…

Утро ярмарочной субботы в Хавкустене выдалось теплым и солнечным. Торговцы, обмениваясь скупыми репликами друг с другом, расставляли товар на прилавках. Кое-где сновали попрошайки да проворные беспризорники, жаждущие легкого заработка – помочь с товаром, поднести что-нибудь, а то и стащить, если хозяин зазевался. Бедняки и бездомные занимали лучшие места у дороги в надежде на щедрую милостыню прохожих.

Когда торговля разгорелась в полную силу, на рыночную площадь помпезно въехал кортеж герцога Белый Глаз. С десяток карет и телег, запряженных отменными вороными скакунами, заполонили площадь. Приказчики герцога тут же побежали по рядам, выбирая товары для покупок.

Ярмарка притихла, словно по мановению дирижерской палочки. Некоторые жители невольно стали кланяться.

— Доброе утро, Ваша Светлость! – то и дело было слышно из толпы.

Кто-то шептался, кто-то смотрел с восхищением и страхом, мужчины терли бороды, женщины прикрывали губы платками, но никто из них не мог скрыть своего удивления. Герцог не приезжал в деревню, пожалуй, уже лет сто.

Я отодвинул занавеску и безучастно посмотрел на обескураженных жителей деревни.

— Они скучали, ваша светлость… – тихо сказал Готвальд, сидящий рядом.

Я бросил взгляд на тигра и приказал ему:

— Сиди тихо, я пройдусь…

Я вылез из кареты, и шумный выдох толпы встретил меня. В первый раз в истории Хавкустена Герцог Белый Глаз показался на публике. Это событие запомнится жителям надолго. Да, они, наверное, скучали…

Я оглядел площадь и деревню – ничего не изменилось с моего последнего появления здесь в образе Сказочника. Только люди переменили выражение своих лиц.

Пошевелив мизинцем, я подозвал одного из своих приказчиков – здорового, широкоплечего мужика по имени… Впрочем, я не помню, как его звали. Слуга подскочил и замер, щелкнув каблуками.

— Раздай двадцать кошельков серебра всем желающим – распорядился я. Приказчик тут же скрылся, исполняя мою команду.

Деньги сыпались в ладони жителей Хавкустена, и я отовсюду слышал благодарности и пожелания:

— Будьте здоровы, господин герцог!

— Минуй вас печали, ваша светлость!

— Пусть годы жизни вашей продлятся!

«Годы жизни» – какие глупцы… Что они могли знать об этом? Какое время может измерить вечность? Постылую бесконечность, которая обрекает тебя на жизнь? Годы, века, эпохи – это всего лишь крупицы вечности… Наивные, глупые людишки… Прав  был покойный Альберт: люди – это совершенно бесполезные создания.

Я медленно прогуливался по торговым рядам, везде сопровождаемый изумленными и восхищенными взглядами. Попробовал на вкус какую-то ягоду, отчего продавец чуть не утратил рассудок от счастья. Я оставил ему горсть драгоценных камней.

Пройдя по площади, не проронив ни слова, я снова занял место в своей карете рядом с тигром и запахнул занавеску окна.

— Домой – тихо сказал я.

Кони взяли в галоп, и моя карета понеслась по сухой брусчатке Хавкустена.

Вскоре мы растворились в лесу.

Все последующие месяцы я жил затворником в замке и не посещал Хавкустен. Чудесное наследие Альберта, превратившего меня в одного из Вайсаугенов, не приносило радости. Видимо, в опыте моего предшественника что-то пошло не так. Я не забыл собственной сущности, и мои нравственные нормы не претерпели изменений. Трансформировалось лишь тело. Но мне было тоскливо в этом облике, и я погрузился в работу, чтобы заглушить уныние.

Я проводил хозяйственные работы, укреплял и улучшал дворец, занимался финансами, но главное – собирал книги и научные труды со всего мира. В подвалах дворца я соорудил огромный научный центр, который оборудовал новейшими достижениями техники, — сотни  работников трудились в моих лабораториях. Всем я создал замечательные условия.

Я переписывался с учеными из других стран и публиковал статьи в научных журналах под вымышленными именами. Также я переработал и переписал летопись фамилии Вайсауген, от зловещего алхимика де Пеура до современности. Получилось около тридцати томов по тысяче страниц, и я запланировал в ближайшее время сделать копии и переслать их в крупнейшие библиотеки мира. Пусть человечество узнает о тайных махинациях самого могущественного человека на планете. Каким бы ни было человечество, но я не прекратил любить людей, и мне было важно открыть им тайны Вайсаугенов.

Изредка я практиковался в магических опытах лично и сугубо ради смеха превратил Утти в маленькую собачку, с которой играл на полянке перед замком. Правда ночью Утти снова возвращался в свое первоначальное состояние и пугал меня, прыгая по стенам и потолку. Услышав мое обещание отрезать ему уши, чертенок прекратил хулиганить. Тигру Готвальду я вернул привычный животный облик и отдал его в зоопарк, пусть радует детей, слишком он стал надоедлив в последнее время.

Целью моих научных изысканий было создание сильнейшего яда, убивающего все живые сущности. Мне хотелось победить природу и на основе опыта предыдущих поколений Вайсаугенов изобрести самое мощное оружие против жизни. Нет ничего страшнее, чем наказание жить вечно. Я безмерно желал прекратить эти муки.

Работы было проделано колоссальное количество и, наконец, мои труды увенчались успехом – заветный яд заблистал в пробирке, переливаясь в лучах лабораторных ламп.

Однажды после ужина, отослав всех слуг к чертовой матери, я наполнил фужер своим изобретением.

Поставив напротив зеркало, я вгляделся в свое новое лицо.

— Добрый вечер, господин герцог – мрачно разговаривал я с отражением, вглядываясь в пустоту белого, бездонного глаза. – Вы очень хорошо потрудились, поздравляю. И вашей вечной жизни приходит конец. Нельзя быть исследователем на основе чужих страданий, нельзя пользоваться природой, как щипчиками для ногтей. Вы – вопиющее зло, Ваша Светлость! И вы умираете, чему я несказанно рад. Прощайте, господин Сказочник, или Вайсауген, или черт знает, кто ты вообще такое!

Весело подмигнув себе в последний раз, я бесстрашно принял яд.

В ночном лесу меня разбудили крики людей. Вскочив, я увидел тени и отблески факелов, пробивающиеся из-за деревьев.

Продираясь сквозь кусты, на полянку вдруг вышел мой давний знакомый Берг и истошно завопил, оборачиваясь назад:

— Нашел! Нашел!

Он подбежал ко мне, бросил факел и стал судорожно ощупывать меня. Затем обнял и прокричал слезным голосом:

— Господин Сказочник! Ну как же так! Да, со всеми святыми, счастье-то какое! Третью ночь ищем вас всей деревней! Что за наказание мне с этими книжниками!

Я сидел на траве и ничего не понимал – у меня жутко болела голова, в висках стучали барабаны, а ноги и руки не слушались. Я был очень слаб.

— Берг – только и смог выговорить я.

Из кустов стали выходить мужчины с факелами. Они переговаривались, смеялись, подходили ко мне и хлопали по плечам. Через минуту поляна наполнилась людьми.

Кто-то бережно поднял меня с земли и уложил на мягкие носилки. Мужчины подняли носилки и понесли. Чьи-то заботливые руки накрыли меня толстой шубой. Всем этим руководил Берг, он суетился, прыгал, причитал, поминал всех святых и смеялся.

Начинало светать и розовые лучи утренней зари плавно окутали лес.

— Пить – попросил я и тут же три-четыре руки потянулись ко мне с флягами.

— Осторожнее, осторожнее! – командовал Берг. – Пейте, господин Сказочник, да черт с ней, пусть выливается. Воды много…

Я напился вкуснейшей хавкустенской воды, и ко мне частично вернулись силы.

— Берг, где герцог? Давно ли он приезжал в Хавкустен? – спросил я окрепшим голосом.

Старик округлил глаза:

— Какой герцог? У нас в помине не было никакого герцога. Бургомистр из столицы есть, да и тот приезжает раз в сто лет.

— Белый Глаз… Герцог Альберт фон Вайсауген. – Просипел я и окончательно лишился чувств.

Берг покрутил пальцем у виска и сказал, обратившись к товарищам:

— Замерз, видимо… Тут ночами холода – не шутка. Не мудрено и двинуться умом. Но ничего, ничего. Несите, братья, в деревне отогреем, поставим на ноги. У меня еще с прошлой ярмарки стоит бутыль отменной настойки. На ежевике настойка – Берг проглотил слюну и улыбнулся. –  Оживет, никуда не денется. Беда с этими городскими туристами…

Золотое солнце пылало, лес заряжался теплом, а в синем небе  плыло поразительное круглое облако, бездонное и белое, как зловещий глаз таинственного герцога Альберта фон Вайсаугена…