ЧЕТЫРЕ ПРИТЧИ С участием моего родного прадеда Финоши
1 «Деда, а что такое душа? — Спросила у Финоши любознательная внучка. — Наш учитель говорит: души нет, потому что её нельзя описать математически.» «Почему же нельзя? Можно. — Ответил Финоша. — Проще простого математически описать душу.» «Как, деда?! — Заинтересованно воскликнула внучка, сладостно предвкушая, как она завтра блистательно предоставит на уроке математики доказательство существования души. — Расскажи.» «Вот в математике есть универсальная формула: А минус Б равно С. Если переведем её на уровень арифметики, получим: от пяти яблок отнимаем три яблока, в сухом остатке — два яблока. А переведем её же на уровень жизни… Тут, конечно, сложнее. Придется воспользоваться подопытными собаками Павлова. Но ты не волнуйся, мы их мучить не будем. Разве что ради эксперимента — ненадолго безболезненно умертвим, но после эксперимента сразу же оживим обратно… Так вот, на место А ставим живую собаку, на место Б — эту же собаку, но мертвую. Произведем простейшее математическое действие — вычитание. И тогда на месте С окажется душа, или, если тебе будет угодно — чистая (бестелесная) жизнь собаки. Между живым телом собаки и её предполагаемым трупом — есть же разница? Есть. Вот эта разница и есть искомая душа…» «Боюсь за такое доказательство учитель меня обзовет мракобеской и влепит в классный журнал жирный кол». — Подумав немного, сказала внучка. «Влепит. — Согласился Финоша. — Но ты ведь у меня о душе спросила. Я тебе и ответил, как сам понимаю, что есть душа в математическом описании…»
2
«Пойдите-ка вы все прочь!» — Гневно вскрикнула лиса, поправляя наманикюренными коготками потекшую под заплаканными глазами черную тушь. Она пристально следила за лесной модой, и была хороша собой. Но ей не везло с кавалерами: то медведь ей выпадал, то волк, то, как сейчас — сразу оба, да еще кабана клыкастого для компании прихватили с собой. А тот отродясь не чистил зубов, и от него пахло псиной, словно не в лесу жил, а в презренной, сколоченной рачительным хозяином, конуре, да еще поди и на цепи тоже… «Как вы все мне надоели! Хуже горькой редьки…» — В сердцах добавила она, поглядывая краешком правого глаза в большое, прислоненное к стволу дуба, зеркало. «Нет, что ни говори, а я и в гневе лучше всех на свете…» — Удовлетворенно подумала она, но тут же вспомнив, что ей давно пора замуж, что она до опасной черты засиделась в девках, снова взгрустнула: «Что толку от неописуемой красоты, если нет в лесу никого, кто был бы под стать мне…»»
Но тут раздался стук то ли в дверь, то ли в дуб: перед лисой и её гостями-ухажерами предстал запыхавшийся Финоша. Он держал за талию большого покачивающегося рыжего лиса. Тот был в стельку пьян, вращал мутными глазами и что-то нечленораздельное мычал, словно был не лисом, а годовалым телком. Однако внешне выглядел изысканно: гусар-гусаром — шерстинка к шерстинке, торчащие ушки подстрижены, коготки подпилены и даже отшлифованы на оселке, на котором точилась между делом и его вострая сабля. Ну, а то, что пьян? — Так что с того: гусар должен быть храбрым и пьяным, точнее — то храбрым, то пьяным… «Вот нашел в соседнем лесу.» — Пояснил всем свое неожиданное появление Финоша. — Пьет третьи сутки. Соловьи в округе, надышавшись его перегаром, охрипли от заядлого пения, зайцы пятки себя отбили от нескончаемых танцев. Всех под дулом дуэлянтского пистолета заставил веселиться до упаду, а сам — с камнем тоски на шее бросился в кручину. Если бы я не успел, то утоп поди… Спаси его, Патрикеевна. — Обратился он уже непосредственно к лисе. — Пропадет ведь добрый молодец. По тебе сохнет. Сам как на духу признался мне, что и на мизиночный коготок не достоин тебя и красоты твоей. Пожалей ты его. Он ведь лесной гусар, а гусары в зеркала не смотрят. Посмотрел бы — увидел, что и сам собой хорош, и тебе под стать. Одним словом, возьми его в мужья, лисонька…» Лиса внимательно посмотрела на пьяного лиса, вспомнила, что именно в таком образе ей и явился суженый в недавнем сне. Потом искоса, но так же пристально поглядела на волка и медведя. А на кабана даже смотреть не стала: презрительно фыркнула… И согласилась.
Лис от негаданно обрушившегося на него счастья перестал пить. И даже в зеркало смотреть приучился: правда, видел в нем не себя, а свою любимую женушку. Вскоре лиса родила от него двойню: лисеночку и лисенка, и назвали их в честь моего прадеда, соответственно — афиногенкой и афиногенком…
3
«Поди туда, не зная куда и принеси то, не зная что.» — Приказал русский царь Финоше. «Хорошо.» — Ответил Финоша. Пошел и нашел там то, не зная что. «Ну, что, принес?» — Спросил его царь, когда он вернулся. «Принес.» — Скромно ответил Финоша. «Так скорее давай мне его. — Обрадовался царь. — Хочу, наконец, узреть воочию то, не зная что.» «Так оно — вот: перед вами. Я его положил на пол. И подвинул к вам…» — Ответил, кротко потупив взор, Финоша. — Но коли вы не видите того, что перед вами, как же сможете видеть то, что на окраинах Отечества?» — Почувствовав растерянное смятение в царской душе, нарочито недоуменным голосом добавил Финоша. «Так значит, то, не зная чего — уже лежит между нами?» — Воскликнул царь и с царским любопытством вгляделся в кондового русского мужичка: тот явно был не промах и себе на уме. «Да. — Кротким голосом ответил Финоша. — Чтобы найти то, не зная что, вовсе не обязательно ходить туда, не зная куда. Оно (это то, не зная что) — всегда перед нами. Нужно только смочь его разглядеть.» Царь нашел ответ Финоши смышленым и мудрым. Подумав самую малость, тут же предложил ему стать при дворе главным советником по замысловатым вопросам. Но Финоша отказался. Вернулся жить в свое глухое село в дальней Самарской губернии.
4
Финоша любил подшучивать над барракудой. «Ну, вот чего тебе в жизни не хватает?» — Порою укоризненно говорил ей он. — Зачем вырастила такие большие зубы? Ты ведь не волк же, в конце концов, который съел бабушку Красной шапочки… У сома зубов больше, однако они у него, хоть и острые, но мелкие, тонкие и приглаженные, как шерстинки. Не пасть, а — рыбья норковая шубка… А у тебя зубы — редкие, длинные, торчат в стороны: только и пугать ими малых детей. Ну, давай я тебе их хотя бы зубной щеточкой почищу. Не приученная, поди, родителями к утренней гигиене? Да и где у вас, у рыб, родители то? Как можно у вас узнать: где родной отец, а где родная мать… Сиротинушка ты моя лупоглазая…»
Другими словами, приручил-таки Финоша к себе дикую зубастую барракуду. Можно даже сказать — удочерил её. Стала она захаживать к нему в гости. Пить чаи, играть с внуками, изображая из себя страшное чудовище. Разинет, бывало, зубастую пасть, выпучит из орбит глаза, а дети — смехом заливаются. Хохочут, катаясь по полу, держась руками за животики. Совсем им не страшно: поскольку ежели у пугателя зубы до ужаса остры и огромны, но — доброе сердце, он ничего кроме смеха до колик у детей вызвать не может… А глядючи на детей, и сама барракуда вскорости выучилась смеяться. Ну, скажем, не смеяться (она как всякая рыбы — безголосая), а вот одаривать всех улыбками во всю широту своего доброго сердца стала определенно… А, выучившись улыбаться, и вовсе превратилась в русскую щуку, исполняющую любые желания… А тогда уже и сами дети уговорили её уйти в сказку. Чтобы она и сама жила вечно, и тысяча тысяч поколений русских детей сердечно радовались ей…
Летела Муха, завидев на цветке Пчелку, окликнула ее: — Слышь, Пчела, ты все еще трудишься? И весело расхохоталась. Пчелка удивилась ее хохоту, ответив: — Не пойму я тебя, Муха, целыми днями только то и делаешь, что лодырничаешь, никакой пользы от тебя. — А чего мне, я ведь мед не собираю, — съязвила Муха. — Мед не собираешь, но и не отказываешься от него, — заметила Пчела. — А-а-а! Для меня еды полно вокруг. Зачем зря время тратить на это, — зевнув, ответила Муха, — захочу… в любой момент найду, что поесть. — В том-то и дело, — ответила Пчелка, что живешь ты на белом свете без цели, один вред приносишь… И улетела, набив полное ведерко нектаром.
Еще, пожалуй, немного подсказки вам. По жанру басня с притчей очень близки, но следует все-таки их не путать. Для этого предлагаю отличительные черты в схеме.
Очень нужная тема про дворника. В это время не только ему достается, но и всем тем, у кого дома деревья растут. Такая пора. А стих хорош! Спасибо, Наталья!
Шептала Душа: — Тяжко мне, ох, и тяжко, будто камень висит надо мной, и, кажется, я закована в какую-то железную клетку, из которой никак не вырваться. Пролетавший мимо Ветер, ласково коснувшись ее, спросил: — А почему тебе так тяжело? Ты же можешь вырваться на свободу в любой момент? — В том-то и дело, что не могу… — ответила Душа, вздыхая. — Ну-у-у, с этим я с тобой не соглашусь… чтобы ты… да не смогла… Это же так просто: взяла и вылетела… — Нет, это тебе так кажется, а я не могу по собственному желанию покинуть свое тело. — Вот еще новость… она не может! Довольно всяких предрассудков, полетели со мной. Я покажу тебе всю прелесть свободы, весь размах необъятной Вселенной, ты увидишь это своими глазами. Душа, улыбнувшись, ответила: — Спасибо тебе, мой вольный друг, все это мне тоже хорошо ведомо, но ты не понял, не от того мне так плохо и тяжело… — А от чего же тогда? — удивился задорный Ветер. — Все в моем предназначении, — тихо ответила Душа. — В предназначении? — переспросил Ветер. — А разве ты не хозяйка своей воли? — К сожалению, нет. Я всего лишь Душа в теле и покидать его, когда мне вздумается, не имею на то права. — Вот как… тогда все понятно, — ответил Ветер, ничего не понимая. — Но, знаешь, я все равно тебе желаю свободы, это так здорово! И улетел. Душа тихо произнесла: — Счастливый.
Писать, Галина, Вы, конечно, мастер! Стирается под пальцами фломастер. Пусть мелкий снег идёт. И будет вьюга. Но я пробьюсь на слабый огонёк. Саечи. От друга.
Как хорошо. На свете есть дома, Где душами не властвует зима, Где для друзей сердца и двери — настежь! А здесь все годы мелкий снег идёт И писем от тебя никто не ждёт, Да и писать ты, в общем-то, не мастер.
Как хорошо, что в доме есть камин, Что вечерами ты грустишь один Под старые царапины винила; Что твой мирок из тёплых сказок свит: Твоя душа, как в коконе, в нём спит, Пока её беда не «зацепила».
Ты по привычке продолжаешь жить, Вот точно так, как мелкий снег — кружить, А жизнь-то за окном — проходит мимо! И ты сидишь в объятиях тоски И думаешь: «Разбиться б на куски, Как эта груда старого винила!».
С участием моего родного прадеда Финоши
1
«Деда, а что такое душа? — Спросила у Финоши любознательная внучка. — Наш учитель говорит: души нет, потому что её нельзя описать математически.» «Почему же нельзя? Можно. — Ответил Финоша. — Проще простого математически описать душу.» «Как, деда?! — Заинтересованно воскликнула внучка, сладостно предвкушая, как она завтра блистательно предоставит на уроке математики доказательство существования души. — Расскажи.» «Вот в математике есть универсальная формула: А минус Б равно С. Если переведем её на уровень арифметики, получим: от пяти яблок отнимаем три яблока, в сухом остатке — два яблока. А переведем её же на уровень жизни… Тут, конечно, сложнее. Придется воспользоваться подопытными собаками Павлова. Но ты не волнуйся, мы их мучить не будем. Разве что ради эксперимента — ненадолго безболезненно умертвим, но после эксперимента сразу же оживим обратно… Так вот, на место А ставим живую собаку, на место Б — эту же собаку, но мертвую. Произведем простейшее математическое действие — вычитание. И тогда на месте С окажется душа, или, если тебе будет угодно — чистая (бестелесная) жизнь собаки. Между живым телом собаки и её предполагаемым трупом — есть же разница? Есть. Вот эта разница и есть искомая душа…» «Боюсь за такое доказательство учитель меня обзовет мракобеской и влепит в классный журнал жирный кол». — Подумав немного, сказала внучка. «Влепит. — Согласился Финоша. — Но ты ведь у меня о душе спросила. Я тебе и ответил, как сам понимаю, что есть душа в математическом описании…»
2
«Пойдите-ка вы все прочь!» — Гневно вскрикнула лиса, поправляя наманикюренными коготками потекшую под заплаканными глазами черную тушь. Она пристально следила за лесной модой, и была хороша собой. Но ей не везло с кавалерами: то медведь ей выпадал, то волк, то, как сейчас — сразу оба, да еще кабана клыкастого для компании прихватили с собой. А тот отродясь не чистил зубов, и от него пахло псиной, словно не в лесу жил, а в презренной, сколоченной рачительным хозяином, конуре, да еще поди и на цепи тоже… «Как вы все мне надоели! Хуже горькой редьки…» — В сердцах добавила она, поглядывая краешком правого глаза в большое, прислоненное к стволу дуба, зеркало. «Нет, что ни говори, а я и в гневе лучше всех на свете…» — Удовлетворенно подумала она, но тут же вспомнив, что ей давно пора замуж, что она до опасной черты засиделась в девках, снова взгрустнула: «Что толку от неописуемой красоты, если нет в лесу никого, кто был бы под стать мне…»»
Но тут раздался стук то ли в дверь, то ли в дуб: перед лисой и её гостями-ухажерами предстал запыхавшийся Финоша. Он держал за талию большого покачивающегося рыжего лиса. Тот был в стельку пьян, вращал мутными глазами и что-то нечленораздельное мычал, словно был не лисом, а годовалым телком. Однако внешне выглядел изысканно: гусар-гусаром — шерстинка к шерстинке, торчащие ушки подстрижены, коготки подпилены и даже отшлифованы на оселке, на котором точилась между делом и его вострая сабля. Ну, а то, что пьян? — Так что с того: гусар должен быть храбрым и пьяным, точнее — то храбрым, то пьяным… «Вот нашел в соседнем лесу.» — Пояснил всем свое неожиданное появление Финоша. — Пьет третьи сутки. Соловьи в округе, надышавшись его перегаром, охрипли от заядлого пения, зайцы пятки себя отбили от нескончаемых танцев. Всех под дулом дуэлянтского пистолета заставил веселиться до упаду, а сам — с камнем тоски на шее бросился в кручину. Если бы я не успел, то утоп поди… Спаси его, Патрикеевна. — Обратился он уже непосредственно к лисе. — Пропадет ведь добрый молодец. По тебе сохнет. Сам как на духу признался мне, что и на мизиночный коготок не достоин тебя и красоты твоей. Пожалей ты его. Он ведь лесной гусар, а гусары в зеркала не смотрят. Посмотрел бы — увидел, что и сам собой хорош, и тебе под стать. Одним словом, возьми его в мужья, лисонька…» Лиса внимательно посмотрела на пьяного лиса, вспомнила, что именно в таком образе ей и явился суженый в недавнем сне. Потом искоса, но так же пристально поглядела на волка и медведя. А на кабана даже смотреть не стала: презрительно фыркнула… И согласилась.
Лис от негаданно обрушившегося на него счастья перестал пить. И даже в зеркало смотреть приучился: правда, видел в нем не себя, а свою любимую женушку. Вскоре лиса родила от него двойню: лисеночку и лисенка, и назвали их в честь моего прадеда, соответственно — афиногенкой и афиногенком…
3
«Поди туда, не зная куда и принеси то, не зная что.» — Приказал русский царь Финоше. «Хорошо.» — Ответил Финоша. Пошел и нашел там то, не зная что. «Ну, что, принес?» — Спросил его царь, когда он вернулся. «Принес.» — Скромно ответил Финоша. «Так скорее давай мне его. — Обрадовался царь. — Хочу, наконец, узреть воочию то, не зная что.» «Так оно — вот: перед вами. Я его положил на пол. И подвинул к вам…» — Ответил, кротко потупив взор, Финоша. — Но коли вы не видите того, что перед вами, как же сможете видеть то, что на окраинах Отечества?» — Почувствовав растерянное смятение в царской душе, нарочито недоуменным голосом добавил Финоша. «Так значит, то, не зная чего — уже лежит между нами?» — Воскликнул царь и с царским любопытством вгляделся в кондового русского мужичка: тот явно был не промах и себе на уме. «Да. — Кротким голосом ответил Финоша. — Чтобы найти то, не зная что, вовсе не обязательно ходить туда, не зная куда. Оно (это то, не зная что) — всегда перед нами. Нужно только смочь его разглядеть.» Царь нашел ответ Финоши смышленым и мудрым. Подумав самую малость, тут же предложил ему стать при дворе главным советником по замысловатым вопросам. Но Финоша отказался. Вернулся жить в свое глухое село в дальней Самарской губернии.
4
Финоша любил подшучивать над барракудой. «Ну, вот чего тебе в жизни не хватает?» — Порою укоризненно говорил ей он. — Зачем вырастила такие большие зубы? Ты ведь не волк же, в конце концов, который съел бабушку Красной шапочки… У сома зубов больше, однако они у него, хоть и острые, но мелкие, тонкие и приглаженные, как шерстинки. Не пасть, а — рыбья норковая шубка… А у тебя зубы — редкие, длинные, торчат в стороны: только и пугать ими малых детей. Ну, давай я тебе их хотя бы зубной щеточкой почищу. Не приученная, поди, родителями к утренней гигиене? Да и где у вас, у рыб, родители то? Как можно у вас узнать: где родной отец, а где родная мать… Сиротинушка ты моя лупоглазая…»
Другими словами, приручил-таки Финоша к себе дикую зубастую барракуду. Можно даже сказать — удочерил её. Стала она захаживать к нему в гости. Пить чаи, играть с внуками, изображая из себя страшное чудовище. Разинет, бывало, зубастую пасть, выпучит из орбит глаза, а дети — смехом заливаются. Хохочут, катаясь по полу, держась руками за животики. Совсем им не страшно: поскольку ежели у пугателя зубы до ужаса остры и огромны, но — доброе сердце, он ничего кроме смеха до колик у детей вызвать не может… А глядючи на детей, и сама барракуда вскорости выучилась смеяться. Ну, скажем, не смеяться (она как всякая рыбы — безголосая), а вот одаривать всех улыбками во всю широту своего доброго сердца стала определенно… А, выучившись улыбаться, и вовсе превратилась в русскую щуку, исполняющую любые желания… А тогда уже и сами дети уговорили её уйти в сказку. Чтобы она и сама жила вечно, и тысяча тысяч поколений русских детей сердечно радовались ей…
О трудолюбивой Пчелке и ленивой Мухе
Летела Муха, завидев на цветке Пчелку, окликнула ее:
— Слышь, Пчела, ты все еще трудишься? И весело расхохоталась.
Пчелка удивилась ее хохоту, ответив:
— Не пойму я тебя, Муха, целыми днями только то и делаешь, что лодырничаешь, никакой пользы от тебя.
— А чего мне, я ведь мед не собираю, — съязвила Муха.
— Мед не собираешь, но и не отказываешься от него, — заметила Пчела.
— А-а-а! Для меня еды полно вокруг. Зачем зря время тратить на это, — зевнув, ответила Муха, — захочу… в любой момент найду, что поесть.
— В том-то и дело, — ответила Пчелка, что живешь ты на белом свете без цели, один вред приносишь…
И улетела, набив полное ведерко нектаром.
Похоже, знает что-то дворник,
достал лопату и скребок.
Поставил рядом, собирает
останки листьев в свой мешок…
Шалили ветры и срывали
зелёный, красный невпопад.
Кружился лист, слегка виляя,
и делал вид — паденью рад…
Шагают мимо люди… люди…
Кто чуть быстрей, кто сбавит ход.
Но очень редко замечают
того, кто улицы метёт…
Похоже, дворник что-то знает,
но информацию хранит…
С большой лопатой вдоль аллеи
по октябрю он семенит…
И сразу на «какой-нибудь Оскар».
Душа и Ветер (притча)
Шептала Душа:
— Тяжко мне, ох, и тяжко, будто камень висит надо мной, и, кажется, я закована в какую-то железную клетку, из которой никак не вырваться.
Пролетавший мимо Ветер, ласково коснувшись ее, спросил:
— А почему тебе так тяжело? Ты же можешь вырваться на свободу в любой момент?
— В том-то и дело, что не могу… — ответила Душа, вздыхая.
— Ну-у-у, с этим я с тобой не соглашусь… чтобы ты… да не смогла… Это же так просто: взяла и вылетела…
— Нет, это тебе так кажется, а я не могу по собственному желанию покинуть свое тело.
— Вот еще новость… она не может! Довольно всяких предрассудков, полетели со мной. Я покажу тебе всю прелесть свободы, весь размах необъятной Вселенной, ты увидишь это своими глазами.
Душа, улыбнувшись, ответила:
— Спасибо тебе, мой вольный друг, все это мне тоже хорошо ведомо, но ты не понял, не от того мне так плохо и тяжело…
— А от чего же тогда? — удивился задорный Ветер.
— Все в моем предназначении, — тихо ответила Душа.
— В предназначении? — переспросил Ветер. — А разве ты не хозяйка своей воли?
— К сожалению, нет. Я всего лишь Душа в теле и покидать его, когда мне вздумается, не имею на то права.
— Вот как… тогда все понятно, — ответил Ветер, ничего не понимая. — Но, знаешь, я все равно тебе желаю свободы, это так здорово! И улетел.
Душа тихо произнесла:
— Счастливый.
2. 03. 2024 г.
Где не бывало раньше конкурента», —
Затараторил в трубку друг Роман, —
«А значит, надо не терять момента».
Потом осёкся, помолчал чуток,
Продолжил, словно заговорщик, тихо:
«Прошу, немного помоги, браток…
Ты в этом больше понимаешь, Миха…
С тобою всё получится быстрее
И так, что не подточит нос комар.
Твой интерес, конечно, подогрею…
Ну, в общем, будет щедрый гонорар...».
Доцент поддался, денежка нужна.
Договорились встретиться в субботу.
Им подготовка чёткая важна,
Открыв на привидение охоту.
Вселенной где-то там дороги!
Там, словно чистая роса,
мерцают звёзды-недотроги!
Луна на Землю смотрит мило.
Средь моря звёзд она маяк
и свет от лунного светила
рассеял тьму небес и мрак!
Сияют звёзды, манят в дали.
Всё небо в звёздных кружевах!
С души уходят все печали
и растворяются в лучах!
В тех звёздных плёсах тонут очи.
Как будто Ангел во плоти,
душой лечу на крыльях ночи
и не сверну уже с пути!..
21.10.2024.
Стирается под пальцами фломастер.
Пусть мелкий снег идёт.
И будет вьюга.
Но я пробьюсь на слабый огонёк.
Саечи.
От друга.
Где помнят и по нам скучают стены.
Я знаю дом такой один сама.
Туда порой, освободясь из плена
Безумно важных дел, лечу. Туда,
Где больше нет канавки в подворотне,
Под ласточкиной стаей провода
(Их было, щебетуний милых, сотни)
Уже не провисают. И ручьи
Не катятся по улице. Там тихо
И пусто. Удивлённо «Чьи вы, чьи?»
Дотошная взывает воробьиха,
Под крышей пряча шумную семью.
А я, вдыхая сладкий детства запах,
Взахлёб читаю родину мою
По капелькам росы на старых лапах
Густой тенистой яблони в саду,
По трещинкам на ветхой древней раме…
По зыбким тропкам памяти иду
Навстречу молодой весёлой маме.
И строк нетерпеливых целый том
Напеть готова, слову свято веря.
Как хорошо, что есть на свете дом,
Где мне всегда открыты в детство двери.
Где душами не властвует зима,
Где для друзей сердца и двери — настежь!
А здесь все годы мелкий снег идёт
И писем от тебя никто не ждёт,
Да и писать ты, в общем-то, не мастер.
Как хорошо, что в доме есть камин,
Что вечерами ты грустишь один
Под старые царапины винила;
Что твой мирок из тёплых сказок свит:
Твоя душа, как в коконе, в нём спит,
Пока её беда не «зацепила».
Ты по привычке продолжаешь жить,
Вот точно так, как мелкий снег — кружить,
А жизнь-то за окном — проходит мимо!
И ты сидишь в объятиях тоски
И думаешь: «Разбиться б на куски,
Как эта груда старого винила!».
Неожиданная ассоциация, правда?