Как хорошо. На свете есть дома, Но нет, ни эти однотипные высотки, Что хороводят нынче тут и там, Как стройные, но глупые молодки. Меня пленяет стать и даже мощь Того, что строили и прадеды, и деды. Случаются мурашки, даже дрожь, Когда смотрю на стены, парапеты И на венец колонны — капитель, И на лепнину между арок — окон, На завиту́ю лихо канитель Из чугуна, но лёгкую, как локон…
Кому-то дом — всего предмет науки. Надеюсь, что и я не из глупцов, Но я порой реально вижу руки, Да, Руки Сильные Строителей — Творцов.
Полонез неспешный исполняет Осень, В золотых кудрях ниточками проседь День за днём заметней. И куда деваться, Скоро грянет кода — время расставаться. Дождевые струны ветер, как смычок, То едва коснулся, то порвал — рассёк. Партитуру — листья еле держит ива, Мается, устала, ей уже лениво. Ждать недолго, право, несколько закатов… Небо разразится снежною кантатой… Не торопим время… Полонез не кончен… Но уже заметно холоднее ночью…
Не называйте Осень унылой, В ней первородная дивная сила. Быть на пороге меж зноем и стужей — Труд ещё тот, отнюдь недосужий В смене властей чтоб не было свары, Осень двойные держит удары. Ночью морозец, к обеду прогрев — Спорят сезоны, почти озверев. Одновременно тактик — стратег — Осень сведёт цветенье на снег, Сгладит раздор, успокоит буянов И скроется в даль кобылицею рьяной… Не называйте Осень унылой, В ней первородная дивная сила…
«Привет!», — сказала Бархатцу Снежинка. «При...», — пауза, минутная заминка, Цветок пытался с мыслями собраться. Кристальная спешила оправдываться: «Холодная тоска на облаках, А здесь, внизу всё в цвете и цветах! Спешила с высоты я неслучайно, А чтоб признаться и открыть Вам тайну — Вы взяли в плен сердечко ледяное! Я влюблена в Вас, этого не скрою! Услышать Ваш ответ не ожидаю… И в тёплом Октябре… Простите… Таю...» Осталась капля в лепестке — ладони, А мимо ветер облетевших гонит…
Мне понравились все вариации на предложенную строчку.
Спасибо.
Пора уже и своё представить Вашему вниманию —
Лучше иногда не знать, что же там, за дверью, Отговорки нет глупей: «Просто так… проверю...». Есть хозяин, но не ты. Так чего ж неймётся? Знаешь ты, как вдруг потом дело обернётся? Ненасытность усмири, в плане любопытства — Может не к добру для всех дверца-то открыться. И кому держать ответ за такое «чудо»? В общем, пыл свой укроти и шагай отсюда!
Как лист за листом, так строчка за строчкой Плавно ложатся меж многоточий… Багряный закат сливается с кроной Вчера златогривого старого клёна… Стройные клинья и тучные стаи По небу летят, протяжно вздыхая… Сбор урожая идёт к завершенью, Скоро поля замрут без движенья… Буйство цветения блекнет и тает… Лист за листом с ветвей облетает… Осеннее время — время для строчек, Что плавно ложатся меж многоточий…
Очень приятно, пусть даже находясь за много километров, быть причастной к прекрасному событию «Славянское Слово». Иногда обстоятельства сильнее человека, но всем сердцем эти два дня я была с Вами.
Представляю Вашему вниманию мой дебют в баснеписание — «Общее дело».
Предметы поспорили ночью И загремели в буфете — Кто из них ГлавноПриСтольней И всех важней в белом свете. Вилки искрили задором И сыпали остро тирады: «Осилим и мясо, и рыбу! А значит достойны награды!». Но щекастые ложки К ним вопрошали резонно: «А как же вы зачерпнёте Всю ароматность бульона? Или наваристый борщ? Или ушицы стерляжьей? Мы возглавляем ПриСтолье! Запомните все! Это важно!» Тут старый столовый нож С вензелем на рукоятке, Устав от лязга такого, Решил прекратить беспорядки: «Друзья, можно оглохнуть От вашей пустой перепалки. Рад, не слышат „китайцы“ (в коробочке тонкие палки). А если серьезно, скажу, Каждый в ПриСтолие важен. Все здесь имеют свой вес, Вплоть до салфетки бумажной».
В общем, едином деле не возомни себя выше — Вот, что хотелось сказать, может быть кто-то услышит.
Как хорошо. На свете есть дома,
Но нет, ни эти однотипные высотки,
Что хороводят нынче тут и там,
Как стройные, но глупые молодки.
Меня пленяет стать и даже мощь
Того, что строили и прадеды, и деды.
Случаются мурашки, даже дрожь,
Когда смотрю на стены, парапеты
И на венец колонны — капитель,
И на лепнину между арок — окон,
На завиту́ю лихо канитель
Из чугуна, но лёгкую, как локон…
Кому-то дом — всего предмет науки.
Надеюсь, что и я не из глупцов,
Но я порой реально вижу руки,
Да, Руки Сильные Строителей — Творцов.
Похоже, знает что-то дворник,
достал лопату и скребок.
Поставил рядом, собирает
останки листьев в свой мешок…
Шалили ветры и срывали
зелёный, красный невпопад.
Кружился лист, слегка виляя,
и делал вид — паденью рад…
Шагают мимо люди… люди…
Кто чуть быстрей, кто сбавит ход.
Но очень редко замечают
того, кто улицы метёт…
Похоже, дворник что-то знает,
но информацию хранит…
С большой лопатой вдоль аллеи
по октябрю он семенит…
И сразу на «какой-нибудь Оскар».
Где не бывало раньше конкурента», —
Затараторил в трубку друг Роман, —
«А значит, надо не терять момента».
Потом осёкся, помолчал чуток,
Продолжил, словно заговорщик, тихо:
«Прошу, немного помоги, браток…
Ты в этом больше понимаешь, Миха…
С тобою всё получится быстрее
И так, что не подточит нос комар.
Твой интерес, конечно, подогрею…
Ну, в общем, будет щедрый гонорар...».
Доцент поддался, денежка нужна.
Договорились встретиться в субботу.
Им подготовка чёткая важна,
Открыв на привидение охоту.
Холодный ветер там клубится.
Как звёзды, светятся глаза,
Когда летит ночная птица.
Она пари́т, ей нет преград,
Играет в салочки с ветрами.
Глаза, как звёздочки, горят,
В них нет усталости с годами.
Ночная птица, что душа,
Преодолев чертоги мрака,
К утру вернётся не спеша,
Как захмелевшая, бродяга.
Орать, Верещать, Оглушить, Вопить, Горланить, Фанфарить, Повышать громкость, Глушить децибелами, Бить по ушам, Кошмарить звуком, Напрягать связки, Рвать барабанные перепонки, Сотрясать пространство, Буровить, Лаяться, Восклицать, Реветь, Общаться на повышенных тонах, Выть, Визжать, Истерить, Раскрыть рот во всю Ивановскую.
Говорить —
Глаголить, Высказываться, Вещать, Общаться, Излагать мысль, Озвучить текст, Молвить, Перекинуться словом, Лопотать, Гуторить, Утверждать, Высказывать, Заявлять, Сыпать словами, Вести речь, Объяснять,
Сюсюкать, Толковать, Ворковать, Шпарить, Выражаться, Болтать, Точить лясы, Твердить, Произносить, Распространяться, Беседовать, Балакать, Тараторить, Трепаться.
Отдельное спасибо за «Перелётную птицу».
И вопрос — Есть ли возможность получить ещё несколько экземпляров альманаха?
Полонез неспешный исполняет Осень,
В золотых кудрях ниточками проседь
День за днём заметней. И куда деваться,
Скоро грянет кода — время расставаться.
Дождевые струны ветер, как смычок,
То едва коснулся, то порвал — рассёк.
Партитуру — листья еле держит ива,
Мается, устала, ей уже лениво.
Ждать недолго, право, несколько закатов…
Небо разразится снежною кантатой…
Не торопим время… Полонез не кончен…
Но уже заметно холоднее ночью…
В ней первородная дивная сила.
Быть на пороге меж зноем и стужей —
Труд ещё тот, отнюдь недосужий
В смене властей чтоб не было свары,
Осень двойные держит удары.
Ночью морозец, к обеду прогрев —
Спорят сезоны, почти озверев.
Одновременно тактик — стратег —
Осень сведёт цветенье на снег,
Сгладит раздор, успокоит буянов
И скроется в даль кобылицею рьяной…
Не называйте Осень унылой,
В ней первородная дивная сила…
«Привет!», — сказала Бархатцу Снежинка.
«При...», — пауза, минутная заминка,
Цветок пытался с мыслями собраться.
Кристальная спешила оправдываться:
«Холодная тоска на облаках,
А здесь, внизу всё в цвете и цветах!
Спешила с высоты я неслучайно,
А чтоб признаться и открыть Вам тайну —
Вы взяли в плен сердечко ледяное!
Я влюблена в Вас, этого не скрою!
Услышать Ваш ответ не ожидаю…
И в тёплом Октябре… Простите… Таю...»
Осталась капля в лепестке — ладони,
А мимо ветер облетевших гонит…
Спасибо.
Пора уже и своё представить Вашему вниманию —
Лучше иногда не знать, что же там, за дверью,
Отговорки нет глупей: «Просто так… проверю...».
Есть хозяин, но не ты. Так чего ж неймётся?
Знаешь ты, как вдруг потом дело обернётся?
Ненасытность усмири, в плане любопытства —
Может не к добру для всех дверца-то открыться.
И кому держать ответ за такое «чудо»?
В общем, пыл свой укроти и шагай отсюда!
Как лист за листом, так строчка за строчкой
Плавно ложатся меж многоточий…
Багряный закат сливается с кроной
Вчера златогривого старого клёна…
Стройные клинья и тучные стаи
По небу летят, протяжно вздыхая…
Сбор урожая идёт к завершенью,
Скоро поля замрут без движенья…
Буйство цветения блекнет и тает…
Лист за листом с ветвей облетает…
Осеннее время — время для строчек,
Что плавно ложатся меж многоточий…
Иногда обстоятельства сильнее человека, но всем сердцем эти два дня я была с Вами.
Огромная благодарность организаторам!
Предметы поспорили ночью
И загремели в буфете —
Кто из них ГлавноПриСтольней
И всех важней в белом свете.
Вилки искрили задором
И сыпали остро тирады:
«Осилим и мясо, и рыбу!
А значит достойны награды!».
Но щекастые ложки
К ним вопрошали резонно:
«А как же вы зачерпнёте
Всю ароматность бульона?
Или наваристый борщ?
Или ушицы стерляжьей?
Мы возглавляем ПриСтолье!
Запомните все! Это важно!»
Тут старый столовый нож
С вензелем на рукоятке,
Устав от лязга такого,
Решил прекратить беспорядки:
«Друзья, можно оглохнуть
От вашей пустой перепалки.
Рад, не слышат „китайцы“
(в коробочке тонкие палки).
А если серьезно, скажу,
Каждый в ПриСтолие важен.
Все здесь имеют свой вес,
Вплоть до салфетки бумажной».
В общем, едином деле
не возомни себя выше —
Вот, что хотелось сказать,
может быть кто-то услышит.