Вот, родилось под впечатлением прочитанного предисловия к проекту.
РОМАШКОВЫЙ ЗНОЙ
Кто-то распутал кудряшки у Солнца: Золото лучика – в тысячах порций. День покоряет ромашковый зной, Негой зовёт и манит на простор, Сладко подрёмывающей кошкой, Заполонившей в гостиной окошко… Млеет за окнами дивный пейзаж – Просит художника взять карандаш.
Срочно расправив крахмальные ленты – Белой каймою, интеллигентной, Лучик лениво скользит по паркету… Напоминая, о знойности лета.
Добрый день, Леокадия! А у меня есть басня лирическая о Ромашке. Подойдёт такой стих для этого проекта? Но кажется я уже публиковала его на другом цветочном проекте.
Настроение бывает разным, но дом — наше уютное гнёздышко всегда таковым остаётся и спасает своими надёжными стенами и поддержкой. Немножко о грустном, но с надеждой…
НЕДОСКАЗАННЫЙ БЛЮЗ
Подруга осень… Нервы на пределе… Зелёным занавешено окно. А на душе – пустынно и уныло, и цвет уже не радует давно. Природа в одночасье поредела… Заброшен двор, заброшены дела… Холодный дождь вышагивает смело – природа «закусила удила».
По ставням барабанит мелкой дрожью трусливый дождь – иль это пальцев дрожь?! Ни к чёрту нервы… Серый день похож на тот, что был вчера и будет первым, когда ты вновь в остывший дом войдёшь… В нетронутую временем обитель, оставленную в спешке зеркалам, двум высохшим вазонам неполитым… и в воздухе зависшие слова…
Забытый свитер ещё помнит запах, храня флюиды и любви посыл… Да пёс любимый, что на задних лапах о чём-то по-собачьи говорил… Вчерашний трёп прошелестели листья, о том, как смело выгляжу с утра. Рукой в порыве поднял их – неистов бродяга-ветер и унёс… Пора! А может быть зима расставит точки и подведёт логический итог, в котором пустота чеканит строчки и пеплом обжигает мой порог?!
Кружится снег, сменив дождей промозглость, отбеливая слякотный асфальт – меняя серой пелены нервозность, на белой декорации хрусталь. Земля дары покорно принимая, радушно стелит небесам постель… И с белой вьюгой сонно замирая, мазком ложится белая пастель.
Похоже, небо потеряло кисти, рисуя сонный мир в полутонах. Законченность, просроченная жизни, с судьбою в обмелевших берегах. И лишь окно, Что помнит краски мая, с душою одинокой заодно. И пусть проёма линия сквозная зелёную портьеру бережёт.
Но падает на мёрзлые покровы с глазниц небес седая пелена, захватывая воздух отрешённый с собой туда, куда летит она. И пустоты прозрачная обитель, не потревожа сон и тишину, сдувает морозь чужеродных линий с портьер на окнах, чтоб привлечь весну.
Вот так и происходит: летом скучаем по зиме, по конькам и лыжам, а зимой — по майке, шортам и по солнышку! Мне очень понравились образные лирические строки, в которых отчётливо передано настроение ЛГ, Леокадия!
Если это не противоречит условиям, хотела бы предложить вашему вниманию, дорогие добряне, цветочную сказку.
ФИ-АЛКА и ФИ-КУС Жила-была на свете красотка по имени Фиалка. Любила себя показать, на других посмотреть и всегда приходила к заключению, что она всё-таки лучшая. Сменив на своём небольшом веку не одну цветочную грядку: от горшков, декоративных кашпо и ящиков на балконах, до озеленённых аллей и городских парков, своё «место под солнцем» и призвание она нашла всё же на местной цветочной клумбе. Пусть не так изысканно и шикарно, как в парке, но зато уютно да и жениха приличного подыскать проще. Хрупкая, изнеженная, избалованная вниманием пионов, нарциссов и прочих соседских цветов, она комфортно и вольготно чувствовала себя в этом пёстром окружении. Среди обитателей клумбы она слыла легкомысленной особой, поскольку была переменчива как своим внешним видом, так и количеством нарядов, которые «меняла как перчатки» в цветовой гамме от фиолетовых до жёлтых оттенков. Она испускала бесконечное множество ароматов, привлекающих внимание даже самых строгих и устойчивых цветов мужского пола. Никто не знал, сколько у неё в запасе цветовых оттенков, нарядов и запахов. Количество поклонников также оставалось загадкой.
О похождениях Фи-Алки знали почти все местные растения, поскольку это не являлось ни для кого секретом. Под её чары в своё время попал даже такой хранитель нравов, как Тюль-Пан. Но он вовремя одумался и сумел с собой совладать, не позволив Фиалке разрушить прочный союз с красавицей Астрой. Восхитительный Эдель-Вейс также не остался в стороне. Он бросил вызов своей аристократической среде и почти что перебрался на цветочную клумбу из элитного сада напротив, но его вовремя остановили местные блюстители порядка Зверо-Бой и Львиный Зев. После нескольких запоминающихся встреч с Фи-Алкой расстался также местный гуляка Ба-Гульник. А недавно Глади-Олус позволил себе лёгкий флирт с нашей красоткой, правда, отделался лишь незначительными знаками внимания. Погладил, нежно потрепал за лепесточки Фиалку, но затем обратил свой взор на совершенно другой, более достойный для себя объект – эффектную Хризантему.
Однажды в аранжерею завезли большой, величественный и благородный Фи-Кус. Будучи ни на кого не похож, он привлёк тем самым любопытство и внимание Фи-Алки тем более, что она уже начинала изрядно скучать. Очень быстро он снискал к себе уважение среди местной флоры. Высокий, стройный, с широко распростёртыми щедрыми ладонями, он казался добропорядочным, вызывающим к себе бесконечное доверие. Этим не преминула воспользоваться Фи-Алка. Она перебралась к нему поближе, задушила своими бесконечными ароматами и томными взглядами, и Фи-кус не заметил, как попал в её сети… Он не слышал увещеваний своих друзей и предостережений родственных растений и через некоторое время соединился с пленившей его своими чарами Фиалкой. Союз этот, однако, как и следовало ожидать, долго не продлился и рассыпался на глазах у всей клумбы под неодобрительное кивание головами Колокольчиков и майских Ландышей. Да и немудрено! Ведь общим у Фиалки и Фикуса всего-то и было, что приставка «ФИ». Фи-Алка сумела отсудить у Фи-Куса часть его личной территории, а также приобрести его фамильный титул. И с тех пор она зовётся Фи-Ал-Кус. Не слыхали? А вы послушайте новости «Радио Дендрария» и обо всём узнаете сами. Сегодня об этом не знает и не говорит разве что ленивый.
Что ж, вывод напрашивается сам: видимо, свою половинку нужно всё же искать среди своих, похожих и понятных, а не среди сомнительных особ, с которыми вся схожесть заканчивается сомнительной общей приставкой «ФИ».
Нежный стан с лебединою шеею… Грациозна, скромна, но отшельница. В ярких красках свежа, переменчива, Отдалась ты эстетам доверчиво. Поворот белокурой головкою, Лёгкий взмах легкомысленный бровкою И уже ты безжалостно сорвана – Перенесена с тропиков с корнями. Элегантна, стройна, совершенна, Ты – симфония смелых свершений!
Жил на свете белый птах. Пошагивал себе, попрыгивал. Не будучи птицей высокого полёта, всё же иногда взлетал невысоко, да так, чтобы не разбиться. Длинный острый клюв был скорее насмешкой природы, чем неким угрожающим знаком. Он делал своего обладателя смешным и крайне непривлекательным, но переваливающийся с ноги на ногу птах в зеркало себя никогда не видел, а потому обиду за это не таил. Скупость, упорство и педантичность сыска не давали ему пропасть. Всегда находилась какая-нибудь злачная крошка, утолявшая аппетит птицы. С неба звёзд он не хватал, но чужого добра не трогал и за себя постоять умел. Стоило только подползти к нему, например, какому-нибудь раку, пожелавшему ущипнуть за ногу, как наш птах выкрикивал своё волшебное «Кар» и рак оставлял его в покое. Поскольку возглас этот, читаемый наоборот имени нападавшего, (а по сути – палиндром), имел на рака магическое влияние. Вмешиваясь в дела собратьев по перу, вернее, по перьям, наш герой вечно попадал впросак, поскольку знаний в этой области не имел, а мнение своё при этом непременно высказывал. Нос ведь от природы был длинный и требовал применения. Так, любопытства ради, клюнул он однажды какую-то бесхозную падаль, как вдруг слетелись все местные зеваки и хором заверещали: «Вор он! Вор он!». С тех пор закрепилось за ним имя ВОРОН. От несправедливого обвинения и нападок, бедный птах вначале очень расстроился и, пребывая в печали, почернел. А спустя время приспособился и в конце концов, ему это даже понравилось. Оправдывая своё новое имя, он довольно часто и теперь уже целенаправленно начал пощипывать падаль, и это занятие стало для него постепенно основным. Он незамедлительно получил важную и ответственную должность санитара природы и стал исполнять её с должным рвением и энтузиазмом. Гордая осанка и самодостаточное «Кар!» сделали его важной, авторитетной персоной. С тех пор питается он исключительно падалью и провожает всех проходящих мимо оценивающим высокомерным взглядом. И только редкая птица иногда вздохнёт и отважится произнести фразу, (практически палиндром):
ФЛИРТ С ДАЛЕКО ИДУЩИМИ
ПОСЛЕДСТВИЯМИ
В жёлтых сумерках летних
И под сизым туманом,
Улыбался Столетник
В оживлении пьяном.
Да и то ль не причина?
И не повод к смущенью?
Разбудила мужчину
В нём Ромашка-растение.
Был силён он и прочен.
О любви он не грезил.
Рассудителен, точен,
В ожиданиях трезв.
Но..., вмешаться позвольте,
С ним случилась промашка –
На его горизонте
Появилась Ромашка.
Лепестками игриво,
Осторожно коснулась.
Сердцевиной, как солнцем
Обожгла, улыбнулась
И растаял Столетник,
На сто лет стал моложе
И расстался с покоем.
С одиночеством – тоже.
РОМАШКОВЫЙ ЗНОЙ
Кто-то распутал кудряшки у Солнца:
Золото лучика – в тысячах порций.
День покоряет ромашковый зной,
Негой зовёт и манит на простор,
Сладко подрёмывающей кошкой,
Заполонившей в гостиной окошко…
Млеет за окнами дивный пейзаж –
Просит художника взять карандаш.
Срочно расправив крахмальные ленты –
Белой каймою, интеллигентной,
Лучик лениво скользит по паркету…
Напоминая, о знойности лета.
Настроение бывает разным, но дом — наше уютное гнёздышко всегда таковым остаётся и спасает своими надёжными стенами и поддержкой. Немножко о грустном, но с надеждой…
НЕДОСКАЗАННЫЙ БЛЮЗ
Подруга осень…
Нервы на пределе…
Зелёным занавешено окно.
А на душе –
пустынно и уныло,
и цвет уже
не радует давно.
Природа
в одночасье поредела…
Заброшен двор,
заброшены дела…
Холодный дождь
вышагивает смело –
природа «закусила удила».
По ставням барабанит
мелкой дрожью
трусливый дождь –
иль это пальцев дрожь?!
Ни к чёрту нервы…
Серый день похож
на тот, что был вчера
и будет первым,
когда ты вновь
в остывший дом
войдёшь…
В нетронутую
временем обитель,
оставленную
в спешке зеркалам,
двум высохшим вазонам
неполитым…
и в воздухе зависшие слова…
Забытый свитер
ещё помнит запах,
храня флюиды
и любви посыл…
Да пёс любимый,
что на задних лапах
о чём-то по-собачьи
говорил…
Вчерашний трёп
прошелестели листья,
о том, как смело
выгляжу с утра.
Рукой в порыве
поднял их – неистов
бродяга-ветер и унёс…
Пора!
А может быть
зима расставит точки
и подведёт
логический итог,
в котором пустота
чеканит строчки
и пеплом обжигает
мой порог?!
Кружится снег,
сменив дождей
промозглость,
отбеливая
слякотный асфальт –
меняя серой пелены
нервозность,
на белой декорации
хрусталь.
Земля
дары покорно
принимая,
радушно стелит
небесам постель…
И с белой вьюгой
сонно замирая,
мазком ложится
белая пастель.
Похоже, небо
потеряло кисти,
рисуя сонный мир
в полутонах.
Законченность,
просроченная жизни,
с судьбою
в обмелевших берегах.
И лишь окно,
Что помнит краски мая,
с душою одинокой заодно.
И пусть проёма
линия сквозная
зелёную портьеру
бережёт.
Но падает
на мёрзлые покровы
с глазниц небес
седая пелена,
захватывая
воздух отрешённый
с собой туда,
куда летит она.
И пустоты
прозрачная обитель,
не потревожа
сон и тишину,
сдувает морозь
чужеродных линий
с портьер на окнах,
чтоб привлечь весну.
У КАМИНА
Слагаемые счастья так просты,
Окутывают островками чувства
И нет ни слёз, ни повода для грусти,
Когда со мной камин, а рядом ты.
Укроемся сегодня от невзгод
И спрячемся в таинственной вселенной…
Побудь моей любви счастливым пленным,
Спасённым от печали и тревог.
Звучит рояль под музыку дождя,
Под треск углей и трепет нашей встречи.
В ночной тиши твой профиль безупречен
Как хорошо, что мы умели ждать!
Потрескивает тлеющий камин,
Блестит вино в резвящихся бокалах,
Мир отражая в розовых кораллах,
Мы в целом мире, кажется, одни.
Горит камин и на душе светло.
Парчою укрывает позолота…
Шальные искры тают неохотно,
Рубиновых углей храня тепло.
В нём бродят хмель с коктейлем из любви,
Блаженства и шафранового вкуса…
И свечи, отражаясь в окнах тусклых
Рождают в бликах новые огни.
Качнулся Ангел на твоём плече
И, уступив, позволил поцелуи.
И мы, растаяв в них, к утру уснули…
Служил постелью нам шотландский плед.
В объятиях мы встретили рассвет.
Рука в руке. Безудержная нежность…
Был в чём-то обновлённым миг и прежним —
Камин, уют, бокалы с Божоле.
Слагаемые счастья так просты…
Любимый голос и родные плечи,
И нежный взгляд, который душу лечит,
А также наш камин, а рядом ты.
Дом, это место, в котором мы отдыхаем, общаемся с близкими, творим. Особенно когда приходит вдохновение.
ВДОХНОВЕНИЕ
Мы молчим с тобою, тишина
И в молчаньи этом говорящем
Словно пробуждается весна,
Словно мы живём не в настоящем.
В такт чеканят ходики-часы
Времени монету золотую –
Это сердца моего басы
По любви невстреченной тоскуют.
Может быть мне снится этот бой,
Зов его взволнованно-кричащий.
Только он не властен надо мной
И отныне к делу не причастен.
Оттого, что вскоре жду гостей
И, возможно, редкостного бала.
Где же платье, инея белей –
Я его давно не надевала.
На столе томящийся бокал
Жаждет моего прикосновенья...,
С неба луч серебрянный упал,
Будто, ожидая приглашенья.
И огней нетерпеливый бег
Простелил тропинку до порога –
Это месяц свой оставил след,
Чтоб со мной поговорить немного.
Контуры причудливых огней
Словно вышли из повиновенья
И блуждают в комнате моей,
А душа ликует в озаренье.
Вот она, проникшая в мой дом
Таинства хмельного вереница,
И в тумане бело-голубом
Новые рождаются страницы.
ФИ-АЛКА и ФИ-КУС
Жила-была на свете красотка по имени Фиалка. Любила себя показать, на других посмотреть и всегда приходила к заключению, что она всё-таки лучшая. Сменив на своём небольшом веку не одну цветочную грядку: от горшков, декоративных кашпо и ящиков на балконах, до озеленённых аллей и городских парков, своё «место под солнцем» и призвание она нашла всё же на местной цветочной клумбе. Пусть не так изысканно и шикарно, как в парке, но зато уютно да и жениха приличного подыскать проще.
Хрупкая, изнеженная, избалованная вниманием пионов, нарциссов и прочих соседских цветов, она комфортно и вольготно чувствовала себя в этом пёстром окружении.
Среди обитателей клумбы она слыла легкомысленной особой, поскольку была переменчива как своим внешним видом, так и количеством нарядов, которые «меняла как перчатки» в цветовой гамме от фиолетовых до жёлтых оттенков. Она испускала бесконечное множество ароматов, привлекающих внимание даже самых строгих и устойчивых цветов мужского пола.
Никто не знал, сколько у неё в запасе цветовых оттенков, нарядов и запахов. Количество поклонников также оставалось загадкой.
О похождениях Фи-Алки знали почти все местные растения, поскольку это не являлось ни для кого секретом. Под её чары в своё время попал даже такой хранитель нравов, как Тюль-Пан. Но он вовремя одумался и сумел с собой совладать, не позволив Фиалке разрушить прочный союз с красавицей Астрой. Восхитительный Эдель-Вейс также не остался в стороне. Он бросил вызов своей аристократической среде и почти что перебрался на цветочную клумбу из элитного сада напротив, но его вовремя остановили местные блюстители порядка Зверо-Бой и Львиный Зев. После нескольких запоминающихся встреч с Фи-Алкой расстался также местный гуляка Ба-Гульник. А недавно Глади-Олус позволил себе лёгкий флирт с нашей красоткой, правда, отделался лишь незначительными знаками внимания. Погладил, нежно потрепал за лепесточки Фиалку, но затем обратил свой взор на совершенно другой, более достойный для себя объект – эффектную Хризантему.
Однажды в аранжерею завезли большой, величественный и благородный Фи-Кус. Будучи ни на кого не похож, он привлёк тем самым любопытство и внимание Фи-Алки тем более, что она уже начинала изрядно скучать.
Очень быстро он снискал к себе уважение среди местной флоры. Высокий, стройный, с широко распростёртыми щедрыми ладонями, он казался добропорядочным, вызывающим к себе бесконечное доверие.
Этим не преминула воспользоваться Фи-Алка. Она перебралась к нему поближе, задушила своими бесконечными ароматами и томными взглядами, и Фи-кус не заметил, как попал в её сети…
Он не слышал увещеваний своих друзей и предостережений родственных растений и через некоторое время соединился с пленившей его своими чарами Фиалкой.
Союз этот, однако, как и следовало ожидать, долго не продлился и рассыпался на глазах у всей клумбы под неодобрительное кивание головами Колокольчиков и майских Ландышей.
Да и немудрено! Ведь общим у Фиалки и Фикуса всего-то и было, что приставка «ФИ».
Фи-Алка сумела отсудить у Фи-Куса часть его личной территории, а также приобрести его фамильный титул. И с тех пор она зовётся Фи-Ал-Кус.
Не слыхали? А вы послушайте новости «Радио Дендрария» и обо всём узнаете сами. Сегодня об этом не знает и не говорит разве что ленивый.
Что ж, вывод напрашивается сам: видимо, свою половинку нужно всё же искать среди своих, похожих и понятных, а не среди сомнительных особ, с которыми вся схожесть заканчивается сомнительной общей приставкой «ФИ».
ФЛИРТ С ДАЛЕКО ИДУЩИМИ
ПОСЛЕДСТВИЯМИ
В жёлтых сумерках летних
И под сизым туманом,
Улыбался Столетник
В оживлении пьяном.
Да и то ль не причина?
И не повод к смущенью?
Разбудила мужчину
В нём Ромашка-растение.
Был силён он и прочен.
О любви он не грезил.
Рассудителен, точен,
В ожиданиях трезв.
Но..., вмешаться позвольте,
С ним случилась промашка –
На его горизонте
Появилась Ромашка.
Лепестками игриво,
Осторожно коснулась.
Сердцевиной, как солнцем
Обожгла, улыбнулась
И растаял Столетник,
На сто лет стал моложе
И расстался с покоем.
С одиночеством – тоже.
Нежный стан
с лебединою шеею…
Грациозна, скромна,
но отшельница.
В ярких красках
свежа, переменчива,
Отдалась ты
эстетам доверчиво.
Поворот
белокурой головкою,
Лёгкий взмах
легкомысленный
бровкою
И уже ты
безжалостно сорвана –
Перенесена
с тропиков
с корнями.
Элегантна,
стройна,
совершенна,
Ты – симфония
смелых свершений!
Одуван – цветочек нежный,
Кто поспорит с этим?!
Сердце жёлтое весною,
Парашютик – к лету.
Ароматный сочный стволик,
сладкая головка,
Улыбается в сторонке,
Притаившись ловко!
ИРИСКИ
(зарисовка)
Предрассветный сумрак, шум… В кустах
Прячутся ириски-недотроги
И смыкают жёлтые уста,
Укрываясь в стеблях длинноногих.
По тропе я побреду устало,
Отыскав лужайку пред сосной.
И пойму: Как в жизни надо мало –
Просто окунуться в мир лесной!
(Исключительно авторская фантазия)
Жил на свете белый птах. Пошагивал себе, попрыгивал. Не будучи птицей высокого полёта, всё же иногда взлетал невысоко, да так, чтобы не разбиться. Длинный острый клюв был скорее насмешкой природы, чем неким угрожающим знаком. Он делал своего обладателя смешным и крайне непривлекательным, но переваливающийся с ноги на ногу птах в зеркало себя никогда не видел, а потому обиду за это не таил. Скупость, упорство и педантичность сыска не давали ему пропасть. Всегда находилась какая-нибудь злачная крошка, утолявшая аппетит птицы. С неба звёзд он не хватал, но чужого добра не трогал и за себя постоять умел. Стоило только подползти к нему, например, какому-нибудь раку, пожелавшему ущипнуть за ногу, как наш птах выкрикивал своё волшебное «Кар» и рак оставлял его в покое. Поскольку возглас этот, читаемый наоборот имени нападавшего, (а по сути – палиндром), имел на рака магическое влияние.
Вмешиваясь в дела собратьев по перу, вернее, по перьям, наш герой вечно попадал впросак, поскольку знаний в этой области не имел, а мнение своё при этом непременно высказывал. Нос ведь от природы был длинный и требовал применения. Так, любопытства ради, клюнул он однажды какую-то бесхозную падаль, как вдруг слетелись все местные зеваки и хором заверещали: «Вор он! Вор он!». С тех пор закрепилось за ним имя ВОРОН.
От несправедливого обвинения и нападок, бедный птах вначале очень расстроился и, пребывая в печали, почернел. А спустя время приспособился и в конце концов, ему это даже понравилось. Оправдывая своё новое имя, он довольно часто и теперь уже целенаправленно начал пощипывать падаль, и это занятие стало для него постепенно основным. Он незамедлительно получил важную и ответственную должность санитара природы и стал исполнять её с должным рвением и энтузиазмом. Гордая осанка и самодостаточное «Кар!» сделали его важной, авторитетной персоной.
С тех пор питается он исключительно падалью и провожает всех проходящих мимо оценивающим высокомерным взглядом. И только редкая птица иногда вздохнёт и отважится произнести фразу, (практически палиндром):
«Во каков ворон и норов во каков!»
Вот такая история. Хотите верьте, хотите – нет!