Первый снег заметает растерянный след ноября, Одеялом пуховым ложится сиреням на плечи. Приглашая на вальс тишиной заколдованный вечер, Серебристо искрится в дрожащем луче фонаря.
Первый снег долгожданный. Красив и загадочно чист. Пахнет детством далёким. Снежинки слепые кружатся. Осторожно следов неуверенных строчки ложатся На зимою подаренный белый неначатый лист.
Подставляю ладонь под густой молодой снегопад, Светлой тайны касаясь, что под ноги небо роняет. Снег идёт, надоевший ноябрь, наконец, отменяет. Снег кружится, и сердце в восторге стучит невпопад.
Мастер-октябрь не скупится на яркие краски, Пишет оранжево-красным и густо-медовым, Грустью берёзовой пишет и светом кленовым. Хочешь помочь засиять бабьелетовской сказке? Ты не художник? Попробуй… не кистью, но словом.
Тёмно-синие тени шуршат по стеклу, а вчерашний Фиолетовый ветер уныло снуёт у окна. И роится, галдя, словно галки над свежею пашней, Стая дум разнопёстрая в складках измятого сна.
Расплескалась чернильною лужею, мутной и клейкой, Ночь, светясь желтоватой ухмылкой лукавых часов. Мысли-думы скользят, извиваясь назойливой змейкой, То фальшивым сопрано, то хором гремящих басов
Какофонят взахлёб, бьют в виски и вонзаются в темя. В лабиринтах дождя заплутал-заблудился рассвет, И увязло в бессоннице вечно спешащее время, И от мыслей жужжащих покоя-спасения нет.
Будто в плотно заклеенном тесном и душном конверте… Пьёт усталое сердце шершавый ночной неуют. То ль про жизнь-суету, то ль про тишь безмятежную смерти Ниочемные мысли то ль плачут, то ль песню поют.
Мне бы в мягком тепле до утра, как во сне, раствориться, Чтоб ни думать, ни каяться, чтоб ни судить, ни прощать, Ни жалеть, ни любить… в тёмно-синюю тень превратиться, По стеклу фиолетовым ветром вчерашним шуршать.
Такой тёплый рассказ получился. И немножко медово-клеверно-душистый. А внучка молодец какая! Тоже клевер люблю, даже на огороде вырвать его рука не поднимается, ну какой же это сорняк!
Спасибо, Татьяна! Рада вниманию! Были и у меня такие маки, крупные-полные, с большими маковками, давно на дачном участке, и пришли как-то два молодых человека и вежливо так попросили собрать урожай)), с оговорочкой, что и вне моего разрешения сделать это могут… Теперь только декоративные алые растут на огороде, и то рискую, конечно, но отказаться от такой красоты сил нет ))
Зёрнышко — взялось невесть откуда - Приютилось меж клубничных гряд, И однажды пламенное чудо, Вспыхнув, озарило хмурый сад. Ало и крылато-мотыльково Вдруг четыре нежных лепестка, Из бутона выпорхнув тугого В сонные объятья ветерка, В утреннюю тишь взметнулись ярко - Трепетная, милая краса. Кажется, красивее подарка Утру не дарили небеса. Наслаждаясь благостью рассветной, Маковый цветок, наивно смел, Цвёл, закон поправ*. Не знал, запретный, Что рождаться права не имел.
* У нас в Беларуси запрещены для выращивания все виды мака, включая декоративные
Онега, спасибо, тронуло! Да ещё и напомнило напомнило… тоже всегда учила детей не срывать цветы, сочиняя им что-то похожее, в итоге в нашем детском саду на площадке моей группы было ярко-солнечно от одуванчиков!
Одеялом пуховым ложится сиреням на плечи.
Приглашая на вальс тишиной заколдованный вечер,
Серебристо искрится в дрожащем луче фонаря.
Первый снег долгожданный. Красив и загадочно чист.
Пахнет детством далёким. Снежинки слепые кружатся.
Осторожно следов неуверенных строчки ложатся
На зимою подаренный белый неначатый лист.
Подставляю ладонь под густой молодой снегопад,
Светлой тайны касаясь, что под ноги небо роняет.
Снег идёт, надоевший ноябрь, наконец, отменяет.
Снег кружится, и сердце в восторге стучит невпопад.
Пишет оранжево-красным и густо-медовым,
Грустью берёзовой пишет и светом кленовым.
Хочешь помочь засиять бабьелетовской сказке?
Ты не художник? Попробуй… не кистью, но словом.
Корить за грусть не стоит осень зря.
Шагни к мечте, строке поэтской веря
И солнечной улыбке октября.
Тёмно-синие тени шуршат по стеклу, а вчерашний
Фиолетовый ветер уныло снуёт у окна.
И роится, галдя, словно галки над свежею пашней,
Стая дум разнопёстрая в складках измятого сна.
Расплескалась чернильною лужею, мутной и клейкой,
Ночь, светясь желтоватой ухмылкой лукавых часов.
Мысли-думы скользят, извиваясь назойливой змейкой,
То фальшивым сопрано, то хором гремящих басов
Какофонят взахлёб, бьют в виски и вонзаются в темя.
В лабиринтах дождя заплутал-заблудился рассвет,
И увязло в бессоннице вечно спешащее время,
И от мыслей жужжащих покоя-спасения нет.
Будто в плотно заклеенном тесном и душном конверте…
Пьёт усталое сердце шершавый ночной неуют.
То ль про жизнь-суету, то ль про тишь безмятежную смерти
Ниочемные мысли то ль плачут, то ль песню поют.
Мне бы в мягком тепле до утра, как во сне, раствориться,
Чтоб ни думать, ни каяться, чтоб ни судить, ни прощать,
Ни жалеть, ни любить… в тёмно-синюю тень превратиться,
По стеклу фиолетовым ветром вчерашним шуршать.
Зёрнышко — взялось невесть откуда -
Приютилось меж клубничных гряд,
И однажды пламенное чудо,
Вспыхнув, озарило хмурый сад.
Ало и крылато-мотыльково
Вдруг четыре нежных лепестка,
Из бутона выпорхнув тугого
В сонные объятья ветерка,
В утреннюю тишь взметнулись ярко -
Трепетная, милая краса.
Кажется, красивее подарка
Утру не дарили небеса.
Наслаждаясь благостью рассветной,
Маковый цветок, наивно смел,
Цвёл, закон поправ*. Не знал, запретный,
Что рождаться права не имел.
* У нас в Беларуси запрещены для выращивания все виды мака, включая декоративные
Не успеет солнце рыжее
Заглянуть с рассветом в сад,
Разнаряженно бесстыжие
Маки пламенем горят.
Штиль рассветный им не нравится,
В пух и прах к началу дня
Разнаряжены красавицы:
Налетай, люби меня.
На ковре муравно-шёлклвом
В пышной зелени густой
Искушать, увы, недолго вам
Мир греховной красотой.
Невтерпёж, спешите — странные -
Мир собой украсить в срок.
А подолы сарафанные
Разутюжит ветерок...
Тот и рад. Лукаво ластится,
Нежно треплет на весу
Да нахваливает платьица
Кумачовую красу.
Шепчет речи пылко-страстные:
Ни к чему наряд беречь.
И сползает платье красное
С изумрудных тонких плеч.
Словно бабочки усталые,
С шалой ветреной руки
На траву кроваво-алые
Облетают лепестки.
Но хочется порой царапать по стеклу" Очень близко, по душе. Тронуло. Воспоминаний таких немало. Спасибо, Леокадия.