С началом блокады привычными стали:

Снарядов разрывы, сирены гудёж.

С началом блокады людей обуяли:

Смятение, ужас, тревожная дрожь.

То время прошло, поросло всё гвоздикой,

И память звучит лишь обрывками фраз,

Просмотренным фильмом, прочитанной книгой

И песней, что слышали тысячу раз.

Но есть и другая – важнейшая память,

По венам текущая, вросшая в нас.

Её как картину мы можем обрамить

И в мыслях вернуться туда хоть сейчас.

Увидеть мальчишку, грызущего мыло,

Голодных рабочих у жарких станков,

Разрушенный скверик, что ночью бомбили.

Услышать сирены отчаянный зов.

Водой из Невы похрустеть не напившись,

Насквозь промерзая в унылой квартире.

В голодную дрёму с трудом погрузившись,

Всё грезить о хлебе, котлетах и мире.

Та самая память, живущая вечно,

По генам идущая только вперёд.

Её позабыть и отбросить беспечно

Не сможет во веки российский народ.