Коллекция воспоминаний осень-весна.
«Коллекция воспоминаний осень-весна.»
Рассказ.
У неё были очки на цепочке. Вернее, это была даже не цепочка, а разноцветные бусы. Как съедобные конфеты, похожие на браслет. Круглые и нанизанные на ниточку. В детстве казалось, что у них вкус мела. Очки лежали на столике в кофейне, бежевые в сочетании с разноцветными бусами. Вечерело и я знал, что очки ей больше не понадобятся, она наденет их на шею и станет похожей на какую-то милую, но почему-то молодую, бабульку. А где же была она? Сидела в противоположном конце зелёного помещения кофейни за столиком возле кассы, звонила кому-то, пальцами запуталась в проводных наушниках, хотя ушла просто заказать облепиховый лимонад и круассан с курицей. Но сделав это не вернулась за столик ко мне, а помахала мне от кассы и осела за стол там. Я не пытался понять, что там у нее произошло. Просто смотрел на неё. Интересно, влюблённые ли были у меня глаза? Возможно. Она не обращала внимание, а быстро как будто в спешке перебирала всё содержимое своей серой сумки — бананки. Брала оттуда предмет, смотрела, и засовывала обратно, что получалось не всегда очень удачно – некоторые вещи, вроде антисептика и лака для ногтей как будто увеличивались в размерах и не желали полезать обратно. Со своим никудышным зрением, я заметил, как она подробно осмотрела несколько ручек, пару заколок, чеки от покупок, жвачку и пару связок ключей. Когда инвентаризация была окончена, она встала, собрала всё в охапку, подплыла ко мне и
-Я потеrяла каrточку.
-Заплатить за тебя?
-Баrиста сказал, что может не платить, мол, угостит.
-Вот так сервис. Поэтому люди сюда и ходят толпами.
-Ага.
Она встала и не объявляя, куда направляется пошла и зашла в комнату персонала. Выглядело странно, с чего она вдруг решила, что её карточка в комнате для отдыха бариста и уборщиц? Но она тут же вышла, смеясь. Буквально сложилась пополам. Я понял, что она искала туалет и ошиблась дверью. Улыбнулся. Обернувшись, она нашла искомую дверь. Её также как и меня веселили и по-особому умиляли нелепые ситуации, неловкие паузы в разговоре, глупости и ерунда.
-Они не могли сделать бля двеrь своей… подсобки дальше, а туалет — ближе к наrоду? – выражала она негодование, вернувшись из уборной и стряхивая воду с рук.
-Так и где ты карточку оставила?
-В столовке, где обедала на rаботе. У нас на пеrвом этаже есть столовая, куда можно прийти и поесть, но я там не ем. Беrу еду и иду к компу своему.
-Ешь, согнувшись над ней и рычишь, если кто-то подходит?
-пхах, да, можно и так сказать. У нас большое помещение столовой в офисе, там есть rаковина, можно помыть
-Голову?
-Ахпха, да, ноги там еще ченибудь. И посуду после того, как поел. Я предпочитаю делать только последнее.
Я обожал её смешить. Радовался и смеялся вместе с ней, когда получалось. Мне казалось, чем больше мы вместе смеёмся, тем ближе становимся. Еще мне нравилось, что мы люди одной профессии — журналисты, за тем исключением, что она работала текстовиком, а я — на телеке. Были всегда в курсе последних новостей, скидывали поутру их друг другу, опять же, чтобы посмеяться. Ироничное отношение даже к самым страшным вещам – вот, что нас объединяло. Но иногда она напарывалась на мой серьёзный рабочий лад, я отвечал грубо или сухо и через несколько часов старался шутить сильнее и смешнее втройне, чтобы её развлечь и вернуть общую волну приколов.
-Столовая называется...
-Инжир?
-Да, я уже rассказывала о ней? — это была особенность общения с ней, сравни фобии с её стороны. По какой-то причине она боялась рассказать одну и ту же историю второй раз. Повториться. А она повторялась, но я не будь дураком, никогда об этом не говорил. Сидел и слушал одну и ту же историю по второму или по третьему кругу. Но не повторял шутки, которые шутил, когда слушал в первый раз. Напрягался и придумывал новые. Боялся, что она вспомнит их, вспомнит, что уже рассказывала и ей будет некомфортно. И она перестанет смеяться или болтать о всякой чепухе. Или и того хуже — начнёт зевать и уедет домой.
-Так и мы пойдём за ней? — говорю.
-Да, сейчас.
Она принялась уминать свой круассан, запивая облепиховым то ли лимонадом, а я — сюрпать эспрессо — тоником. В этой сети кофеен он был особенно хорош, то из-за мастерства здешних бариста, то ли из-за зерна. Дешевым его было назвать сложно, особенно когда живешь один и денег хватает только на обеспечения быта, но он стоил каждого рубля. Тем более, что в придачу с ним всегда шла невысокая девушка с раскосыми глазами и с серой сумкой – бананкой, полной всякой ерунды. Один я туда старался на ходить, а то привыкну ещё.
-Слушай, тебе не кажется, этот облепиховый лимонад какой-то слишком концентриrованный… В нём как будто есть алкоголь. Вот – вот в голову даст.
-Да — сказал я отхлебнув — Возможно и есть немного. А может быть ты просто пила много облепихового пива, посему и ждёшь, что даст в голову. Это как я на первом курсе академии по прошествии какого-то времени не мог пить колу, так как ждал, что сейчас вискарь обожжёт горло.
Признаться честно, напоминать ей о первом курсе было одной из моих шалостей, которые еле заметно смущали её. Дело в том, что словосочетание «первый курс» автоматом запускало в её голове цепь воспоминаний о том времени. Мы вместе учились. Мы любили друг друга. Мы были вместе и я был счастлив с ней. Я. С ней.
-Пиво? Может сидr?
-Может и сидр — сказал я потягиваясь и наслаждаясь тем, как кофе снимает пелену сна с глаз. Пять вечера – отличное для этого время.
-Слушай, мне же еще баrиста дал купон на бесплатный напиток.
-Воу, слушай, так он тебя клеит. Я работал бариста, знаю эти приёмчики. Сначала разрешает не платить за кофе, потом даёт купон на бесплатный напиток, в надежде, что ты за ним придёшь к нему и подмешивает алкоголь в кофе, чтобы он тебе «особенно» понравился.
-Ты так делал?
-Сделал бы, если бы ты пришла.
-Ему пrосто показалось, что я rасстrоена утеrей каrты и он решил меня подбодrить. И угостить.
Он управлялась с круассаном очень быстро, откусывая настолько большие куски, что их было неудобно жевать, но благо щёки у неё были – дай Бог каждому. Волосы завязаны в какой-то катюх на макушке и скреплены небольшой спицей. На плечиках у нее болталась летняя рубашка с коротким рукавом и рисунком журавля, обнимающем крыльями сакуру. Под ней – белая футболка. Разноцветный как бусы, держащие очки, маникюр. В общем, выглядела она непосредственно, в своем стиле «cool”. Я мог бы смотреть на нее пусть и не вечно, но несколько лет точно. Лишь бы кто-то кофе с тоником подливал. Она умяла круассан, а мне вдруг захотелось укутаться в летний вечер, так что я повесил на край майки свои очки и
-Слушай, ну что, пошли?
-Да.
Мы встали, она понесла керамический стакан к урне, а я пошел за стойку, чтобы отдать их бариста. Встретились у входа.
-Ты что, стаканы выбросила в мусорку? Как бумажные?
-Нет, поставила rядом с дыrкой.
-А чего бариста не отнесла?
-Подумала, что всю гrязную или использованную посуду нужно оставлять там, куда выкидываем стаканчики.
Она набросила бусы с очками себе на шею и вышли.
-Нам нужно вернуться, верно? — Солнце медленно плыло к закату, прилипая лучами к окнам девятиэтажек, обступивших кофейню. Это была сетевая кофейня, но конкретное место, куда сегодня ходили мы я называл тайным. Потому что о нём мало, кто знал и потому что его нельзя было встретить просто так.
-Да, сначала туда, а потом — до «Паутины». – говорит.
-Компьютерного клуба?
-Да нет же! Мы уже споrили об этом, помнишь? Ты говоrил, что то интеrнет — клуб, а я — что стrипуха.
Она говорила это таким тоном, как то, что я забыл об этом разговоре, должно вызвать во мне такие же неудобства, как и у неё.
-Да, помню, ну что ж сходим удостоверимся в том, что ты права.
Место, где мы шли, трудно было назвать двором. Скорее всего это просто задние части помещений, офисов, заведений главной улицы — Маркса — которые плавно перетекали в жилой сектор, будто бы отстроившийся как в Советском союзе, для честных тружеников кофеен и офисов. Машин было много, тем не менее, мы плавно маневрировали между ними в полном рассинхроне, то сближаясь, то отдаляясь. Наверное, можно сказать, что мы этим занимаемся все прошедшие 6 лет.
Её ботиночки быстро шагали. Они были демисезонные, синие и на высокой подошве со строчкой в стиле Dr.Martines. Несмотря на то, что был конец апреля и май вступал в свою силу, тепла нам всем не хватало. Перешли дорогу. Прямо перед нами стояла явно растерянная большая запыхавшаяся женщина в красной куртке, растерянно озираясь. Если посмотреть на неё издали, она напоминала ягоду. Или помидор. Хотя помидор и есть ягода.
Подошли к ней.
-Вам помочь? – говорю.
Она развернулась к нам. Из-под широких солнцезащитных очков текли капли пота.
-Да, молодые люди, молодые, подскажите, где здесь Кемеровская?
-А что там? — спрашиваю.
-Там бизнес — центр.
Странно, она совсем непохожа на бизнесменшу. Скорее на продавщицу в магазине, где нет касс, а товар приходится просить у недовольной женщины, которую едва видно за горой жвачек и шоколадок. Фраза: «Маладой челавек, у нас молоко всегдаа свежее» ей куда больше подходила, чем «Где тут бизнес-центр?». Я знал, что кофейня, из которой мы только что вышли находилась на первом этаже офисного здания. Так что я смело указал на него. Хотя они тут были на каждом шагу как стены крепостей и городов несколько веков назад.
-Погоди, не дезинформиrуй, давай в интернете посмотрим, откроем карту, будем совrеменными — Алиша достала телефон и принялась вводить адрес.
-Ой помогите, ага, а то я немного тут заблудилась уже, а мне ко времени нужно успеть — бухтела возле нас женщина и как будто увеличивалась в размерах. Её красный тренч продолжал наливаться краской вместе с её лицом.
-Так, подождите, не паникуйте — успокаивала её Алиша — всё будет хоrошо, сейчас мы всё найдём и отпrавим вас по нужному адrесу. Главное — спокойно.
Меня умилило, как она начала успокаивать незнакомую женщину и объяснять ей дорогу, найдя нужный адрес и проложив маршрут на своём телефоне показывая маршрут на своём телефоне. Я выпал из беседы, смотрел на неё со стороны и мне было смешно. Смешно от слов и голоса Алиши-гида, с того, как охала и ахала эта баба, с того, как мы выглядели со стороны. Я легким касанием дотронулся до лопаток Алиши. Она была хрупкой девушкой. Я точно знал её рост -163 сантиметра. Но при нём она всё равно выглядела высокой. Не знаю, в чем ее секрет. Может быть, в ботиночках.
-Вот, смотrите – продолжает абсолютно серьёзным тоном объяснения Алиша — вам нужно идти пrямо вдоль доroги, потом увидите «шауrмастеr» (это слово далось её особо тяжело, но увы, так называлась сеть шаурмечек в нашем небольшом городе) или книжный магазин.
-В зависимости от того, что ближе вашему сердцу — встрял в разговор я, но благо меня никто не услышал.
— И повеrнёте напrаво.
Женщина тут же начала нас благодарить, постепенно сдуваясь и побрела тряся своими телесами, к успеху в бизнесе, а мы пошли дальше.
Высотные здания, окружавшие нас, источали накопленное за день тепло, а мы шагали мимо них по узким улочкам, напоминающими лабиринт. Алиша о чем-то болтала. Я её никогда особо не слушаю, просто иду рядом, выхватываю фразы и повторяю их смешным тоном или задаю уточняющий вопрос. Мне нравится слушать, как она говорит, её мягкий голос. Я помню, она рычала меня на ухо, когда мы лежала ночью в моей комнате, буквально забравшись на мен всем телом. Она пыталась меня усыпить, а я умирал от щекотки. Часто во время речи она уходила совершенно к другой теме, обрывала сама себя, часто смехом. Порой складывалось впечатление, что у нее в голове или непойми, где несколько человек диктуют ей три-четыре совершенно разных истории, а она старается слушать только одну и быстро её пересказывать. Но когда вторая кажется ей интереснее, она принимается пересказывать её. А потом обратно.
«inЖИР» — Так было написано на вывеске столовой, находящейся на цокольном этаже высотки, в которой работала Алиша. Я сфотографировал.
-Вообще в этом подвале много чего есть, включая столовую, но я в ней rедко ем, в основном забиrаю еду в офис, он у нас на 4 этаже.
— В подвале? Может быть на цокольном этаже? А то подвал для меня это крысы, трубы всякие, мокрицы и запах ржавчины. Понятно, почему ты там не ешь. – поправил я её. Шутку повторять не стал.
— ахАха, да, цокольный этаж, но похож на подвал.
Мы оказались в просторном помещении, где не было ничего, кроме маленьких аккуратных магазинчиков — ларьков — бутиков, понатыканных то здесь, то там по углам и столбов, отделанных той же плиткой, что и пол. На потолке светодиодные лампы горели холодным белым цветом и мирно гудели. Иногда действительно виднелись ЖКХ коммуникации: трубы и подтекающие краны из-за отвалившихся потолочных пенопластовых панелей.
-Ну, чем не подвал? А столовая закррыта.
-Да, откроется после выходных?
-Дааа, вам нужно это, подождать! Они ж на выходные закрыты, вот только мы открыты. Обратите внимание! — ворвалась в наш диалог продавщица из близстоящего магазина, при беглом взгляде на ассортимент которого, могло показаться, что там продаётся только печенье. Она была блондинкой и с бирюзовой заколкой. Будь на её месте недавняя женщина – помидор, я бы не удивился.
-Ну, мы же не будем здесь ждать, правда, Алиш? — спрашиваю.
-Нет, мы пойдем смотrеть на паутину.
-Спасибо — сказал я продавщице печенья, и мы начали быстрым шагом покидать этот пустой подземный мир.
-Думаю, чтобы посмотреть на паутину, нам не нужно никуда идти. Её по углам достаточно – говорю.
-Да, паутиной покrылось и те печенюшки, которыми тоrгует эта особа.
-И её промежность.
-Ахахах
Лестница эскалатора не работала, и мы поднимались при помощи своих двоих. Оказавшись на улице, мы оба отметили, что стало заметно прохладнее.
-Теперь идём смотреть паутину.
-Главное не запутаться.
-Хех.
Мы познакомились с ней во Вконтакте в конце августа 2016 года. Меня подвозил отец в центр города, чтобы я там встретился с другом, мы купили бутылку вермута и пошли гулять, распивая. Последнего он, разумеется, не знал, но догадывался. И вот, пока я рассказывал (врал) отцу о том, чем мы будем заниматься, я увидел сообщение на своём маленьком iPhone 4s.
-Привет! Слушай, а я тут ищу своих будущих однокурсников. У тебя в профиле написано, что ты учишься в ОмГА и год рождения – прям как у меня. Значит, скорее всего, курс один и можно узнать, на какой специальности?
-Да ты прям детектив. Привет. Да, я поступил на журналистику и недавно отдал оригиналы документов.
-А я тоже на журналистике, ура, одного нашла.
-Провела журналистское расследование! В профессии тебя ждёт успех, это однозначно.
-А ты вон какой коммуникабельный. Так что, увидимся первого сентября?
-Да, увидимся, а то мне пора сейчас вести разгульный образ жизни. Хорошего вечера.
-А можно еще вопрос?
-Конечно.
-Ты знаешь, с кем мы еще будем учиться?
-Нет, нужно будет работать на местности и по обстоятельствам при поиске будущих коллег.
-У нас получится!
-Я тоже так думаю.
1-го сентября она опоздала. Я носил стулья для всё пребывающих студентов и увидел, как она быстро шагает по коридору, зыркая на номера аудиторий и пытаясь спрятать огромную жвачку в билет от автобуса. Синий пиджак и юбка-карандаш строго обнимала её фигуру. Элементы одежды тогда на ней были подобны доспехам. Сражалась она с обступившими её обстоятельствами – непослушной жвачкой и спрятавшейся куда-то аудитории со студентами. Ботиночки отбивали какой-то сбивчивый ритм по кафелю, отражающему последнее яркое осеннее солнце.
Выслушав приветственное слово от руководства академии, у нас невероятно скучно прошли две пары по экономике. Слушать их было невыносимо, и я начал потихоньку засыпать, а Алиша — говорить с преподавателем, задавая вопросы, уточняя всевозможную информацию и так далее не потому, что ей было страсть как интересна история экономики, а потому что тоже старалась не заснуть. Она сама мне об этом призналась в столовой, куда мы пошли после первой пары.
-Надо же, а я и не думал, что таким образом можно спасаться от скуки на учёбе.
-Беrи на вооrужение — сказала она, очищая внутреннюю ткань сумочки от жвачки.
Я влюбился почти сразу. Не в её саму, не в её красоту, не в её тело или лицо, а в миллион нелепых трудностей, в которые она вечно попадала, но выходя из них чувствовала, что победила. И от того ходила гордо.
Сейчас мы идём рядом, и я слушаю её рассказы о том, как она справляется с этим миллионом трудностей на работе.
-Вот, и мне поступило задание сфотогrафировать на заседании гоroдского совета этого паrня, который там сидеть должен был, но его там не было и я пишу rуководителю своему, мол, что делать, а она говорит ищи его. А я как его буду искать, если он не занял своё место? Он не пrишел значит. Потому что у них с местами всё стrого.
-Как на званом ужине.
-На званом ужине по rаспилу хыхыхыхы бюджета гоrода.
-Хахах.
Несколько осенних дней набирался смелости, чтобы позвать её на свидание. Тянуть долго было нельзя, ведь тёплых деньков, более-менее пригодных для прогулок оставалось всё меньше. Небо всё чаще хмурилось, а ветер становился холоднее и безумнее. Но я всё же сделал это. Оделся я как потом выяснилось, весьма неудачно, чтобы произвести впечатление на хрупкую воспитанную и в будущем образованную девушку: я был в чёрных спортивных штанах и в кроссовках от Nike, модели roshe run. Примечательно то, что по прошествии лет я совершенно не помню, как свидание это прошло, о чем мы говорили и что делали. Может быть, мы пили кофе, может просто гуляли. Даже силясь и напрягая память, я совсем не помню. Но зато всегда перед глазами вспыхивает яркими красками окончание вечера. Она в кожаной светло — коричневой куртке и джинсах в облипку идёт и скучая пинает листву. А я иду рядом и молчу. Нет, свидание прошло отлично, но я упустил момент, когда нужно было её целовать и наступила пауза, в которой, как известно, если начал увязать – расставаться нужно немедленно, а то не выползете из этого липкого болота. А после расставания будете долго снимать с себя его тину. Позже, когда она, подвинув цветы, будет сидеть на подоконнике в моей комнате совершенно нагая, она скажет, легонько ударив меня стоящего рядом по плечу, что чуть не умерла от ожидания, когда же я сделаю это.
-Ну что, я думаю, пора домой… – сказал я тогда, чтобы хоть как-то прервать это молчание.
-Ага, пошли, там остановка, мне на Левый берег.
Наш город и дома разделяли две реки – Омь и Иртыш. Я жил на правом, а она, как было сказано выше, на Левом.
Я шёл, провожая Алишу до остановки, с обострённым вниманием. Я пристально всматривался во всё вокруг, ожидая, что нечто извне подскажет мне поцеловать её. Какой-то особый лучик солнца упадёт ей на губы, мы оба увидим нечто поразительное и умилимся так сильно, что примемся страстно целоваться. Но ничего этого не было. Обычный осенний вечер. Под ногами желтела трава и люди вокруг торопились домой. Когда мы пришли на остановку, она сказала, что не совсем знает, на какой ей автобус. Я увидел вдалеке автобус номер 109 и сказал ей, что он-то ей и нужен, хотя понятия не имел, куда он идет. Когда мы обнимались на прощание, я поцеловал её. Было это спешно и как-то неуклюже, но я ощутил, как она прижалась губами к моим. Как будто оставила точку. Она уехала, а я стоял и доставал наушники. Автобус, в который она села по моему совету, как я позже вспомнил, не шел на левый берег и увез её черти куда. Но и из этой ситуации она вышла победительницей, дойдя до дома пешком и промёрзнув до костей.
-Пrишли.
Я увидел перед собой кучу ларьков и маленьких магазинчиков по продаже колбасы, а через стенку — телефонов. Помнится, маленькие торговые точки в таким стиле громоздили друг на друга в моём детстве – на стыке нулевых и девяностых. Между ними обязательно сидел паренек, обманывающий честных наивных граждан постсоветского пространства при помощи наперстков. В качестве наперстков обычно служили три одноразовых коричневых стаканчика. Такая же картина была перед нами и сейчас, только вместо наперсточника грузные женщины, собирающие с самодельных прилавков безделушки, которыми торговали весь день. Над ними стояло здание из жёлтого кирпича, а над входом стразами было написано «ПАУТИНА. Мужской клуб»
-Да, на интернет — клуб это мало похоже — прокомментировал увиденное я. И не придумал шутку.
-Вот видишь, я же говоrила! Дальше куда идем?
-На набережную.
-Слушай, мне так нrавятся эти все милые закуточки у нас в гоrоде — начала восхищаться городской средой Алиша — они мне кажутся такими уютными. Только не хватает неоновых вывесок и ленточек. Тогда бы было как на Японском rынке в фильме «Вход в пустоту».
-Этот фильм я помню плохо. Мой любимый у Гаспара Ноэ — «Необратимость».
-Из-за сцены изнасилования? — Спросив это, Алиша взялась за мою руку, чтобы взойти на бордюр.
-Нет, из-за сломанной в обратную сторону руки Касселя.
За зданием, где располагалась «Паутина» виднелась дорога, а возле нее — невысокий бетонный забор. Чуть дальше за нам разрушенный завод или фабрика. Весь в граффити. Окна выбиты. Листы какого-то железа отваливаются от стен, шифера нет, и кладка рассыпается. На стенах уже растут кусты травы.
-Алиша?
-Да?
-Представь себе сцену: ты мужик средних лет, отдыхаешь в «Паутине». Заказав приватный танец девушки, которая «просто любит танцевать», кончил себе в штаны. С мокрым пятном на брюках выходишь подышать на улицу, где уже зачинается рассвет, небольшой туман и утренний холодок. Ты закуриваешь и видишь разрушенное здание. Как обычно именно в такие моменты становится обидно за державу и изо рта непроизвольно вырывается «пидорасы бля всю страну разворовали»
-Да, думаю именно так и пrоисходит, это часть отдыха. Часть заявленной программы. А потом идешь лечиться сразу же.
-В смысле?
-Ну вот здание.
Я повернулся и увидел монументальное советское здание, которое напомнило больницу и сразу же искренне рассмеялся. Я подумал, как бы было круто, если бы это была венерологичка. Процедура: ванна из Мирамистина после «Паутины». Как оказалось, это и правда больница, первая стоматологическая. По случаю того, что мы её обнаружили, Алиша рассказала, что уже была здесь маленькой, ей срочно лечили флюз в день, когда обычные поликлиники не работают. Этот рассказ я слышал в первый раз. Или может она рассказывала его на первом свидании.
Странное время — май. Особая его странность в том, что по одежде людей никогда неясно, какая погода на улице, потому что кто-то идёт в ботинках и в лёгкой рубашке с изображением сакуры, а кто-то в куртке с шарфом. Мы болтали о разном: профессии, друзьях, коих у неё было сверх меры, а у меня -пара человек. О кофе и о том, сколько его видов. Тут в основном говорил я. О досуге и странностях, загадках, доброте и жестокости, с которыми нам приходится сталкиваться каждый день. Профессия у нас была такая, что необходимо всегда быть на передовой событий, держать руку на пульсе и всегда обо всём знать. У меня это выходило хило, а она справлялась просто мастерски. Пока мы шли, она рассказывала о том, то произошло в мире, в городе, где мы живем, а я — о том, что происходило у меня в голове. Почему-то она находила это интересным и всегда очень внимательно слушала. Именно лёгкое общение и почти полное взаимопонимание в беседах с ней делало их такими приятными и запоминающимися для меня. Так мы и ходили изредка на свидания. Но свиданиями мы это никогда не называли. Просто я не могу другого слова подобрать. Но никогда не заговаривали о прошлом. Каждый раз, когда я пробовал поднять тему наших скоропостижно закончившихся 6 лет назад отношений, она либо тут же обрубала её, либо происходило нечто, что нельзя было игнорировать и что становилось следующей темой беседы. Например, сейчас позвонил её парень.
-Да, я возле Миллениума, алло. Да, я закончила… Слушай, я не знаю, что хочу есть, значит не знаю, не могу сказать веrнее, не знаю, что купить на ужин. Кхм. Да, я скоrо поеду домой, в смысле, сейчас ага. Давай.
-А чего привет не передала?
-Ты не пrосил.
-Показалось неуместным.
Она говорила обо мне ему, только если я иной раз не видел, что она говорит по телефону, что-то громко говорил, он спрашивал, мол, с кем она и она с лёгким напряжением в голосе отвечала- «С Яковом.» А потом начинала много чего говорить, буквально щебетать со сверхскоростью, стараясь произнести больше слов как будто выполаскивая ими изо рта моё имя. Как зубную пасту с утра.
Волна общения была полностью разрушена, этот паренёк вероломно вторгся к нам под одеяло из лучей осеннего солнца и полностью его разрушил. Нет, я не ревновал Алишу к нему – это было бы уж совсем по-детски. Я был расстроен тем, что теперь вся атмосфера в руинах и надо идти домой. И Алиша это чувствовала.
Мы поднялись на лестницу, ведущую на мост через реку. Старое, еще советское каменное сооружение. Переходить мы его не собирались, но там можно было выйти к остановке.
-Слушай, тут опять что-то стrоят. Это будет жилой дом или что?
Я посмотрел на каркас строящегося здания. Их у нас в городе было очень много. Несмотря на то, что бизнесы схлопывались, инфляция были все рекорды, а по России Омск занимал второе место по уровню миграции населения, способ отмыва бабла через постройку колышущихся на ветру хилых картонных многоэтажек работал на всех парах.
-Нет, это офисное здание, уже видно длинные коридоры через весь этаж. Но строится оно уже давно, судя по тому, что на стыках балок и плит уже пошли подтёки.
-Где? Какие подтёки?
-На стыках балок и плит. Ну столбов вертикальных и плит, панелей, которые на них лежат. Это значит, что здание строит не первую зиму.
-Всё rавно не понимаю ничего, ты выдумал или тебе кажется.
Я подошел к ней, перекинул руку через плечи и указал пальцем, стараясь сделать так, чтобы он совпадал с точкой её зрения.
-Вот видишь, это идёт балка, вертикальная, может она и не так называется, но ты понимаешь о чем я.
Я ощутил, что мы стоим вплотную прижавшись друг к другу. Увидел, что она держится своими крохотными пальчиками с нежным маникюром за перила.
-Вот, это плиты, которые лежат. Для один пол, для других — потолок.
-Поняла.
Она сказала это слово с придыханием. Немного пошатнулась. Я стоя возле ее шеи ясно ощутил её запах. Не запах её духов, от него меня, наверное, стошнило бы прямо ей за шиворот, а её запах.
-А теперь вот места, где они соединяются. Много мест таких и в них подтёки медного цвета. Как будто кто-то чай пролил.
-Вижу.
Я вспомнил родинку у нее на рёбрах слева, на уровне груди. Вспомнил, что она любит обниматься перед сном сильно-сильно прижимаясь всем телом. По движению её скул понял, что она как змея, ящерица или еще какое земноводное облизала губы. Ощутил, как пересохли мои. Вспомнил наши поцелуи и представил его сейчас. Она стоит возле меня, облокачиваясь больше на моё тело, чем на перила только поверни её голову нежным движением, пальцами, чуть прикоснувшись к левой щеке и можно поцеловать. Только не знаю, стоит ли, она может влепить мне пощечину.
Момент был утерян.
-А зачем тут брёвна — мне объяснишь ты.
-Какие бrёвна.
Я отошел и пошел по тропинке, спускаясь к лестнице к остановке. Мне стало как-то грустно и захотелось чем-то её обидеть или подразнить.
-Брёвна, ты не видишь?
-Ааа, да, видимо, судя по тому, что они стоят от пола до потолка — они выполняют функцию балок.
-Тебе бы на архитектора пойти учиться.
-Я хотела, даже месяц усиленно учила физику.
-И почему не пошла?
-Подумала, что так объяснять на паrах, что такое балки и подтёки не будут и сочла эту пrофессию скучной.
Когда мы подходили к остановке, ей позвонили. Это была её подруга, которая вот-вот будет проезжать с парнем на машине мимо бизнес — центра, возле которого мы стояли и может подвезти её до дома.
-Давай отойдём от дороги, чтобы не стоять в пыли — предложила.
Я согласился, хотя прекрасно понимал, что она это делает, чтобы её друзья не заметили, что она не только что закончила работу, а гуляла со мной. Мы стояли, болтали о чем-то еще, но как-то рвано, нелепо. Слова всё никак не вязались в предложения, а предложения — в разговор. Я заметил, как возле остановки остановилась машина. Оттуда вышел парень в красных кроссовках фирмы NewBalance и стал что-то осматривать вокруг машины. Алише позвонили и она чуть не выронила телефон.
-Ага, так, вижу красные кроссовки!
-Стала подниматься.
-Ну все, пока, желаю тебе там хоrошо добраться до дома. Смотrи там не упади… нигде.
-Я постараюсь.
Улыбнулся и пошел домой, доставая наушники. Услышал, как она хлопнула дверью машины. Намного сильнее, чем требовалось. Промелькнула мысль, что я несколько часов гулял один, слушал музыку и представлял Алишу рядом с собой такой, какой запомнил её шесть лет назад. Немного замедлил шаг, посмотрел, успеваю ли на светофор и поплёлся домой.
