​Камень, ножницы, небо, перо, бумага…

Рельефом стиха для слепых, словно азбукой Брайля,

Исколотый мир внутри, расколотый мир снаружи.

А в окнах Берлин иль Париж, которые мы не брали.

А в зеркалах пустоты голубые весенние лужи.

Мы вычеркнуты из времени, даже порой из быта,

Мы вилами по воде написаны – прочитайте:

Здесь лишь неприличные буквы, изгнанные из алфавита,

Наименований таких не сыскать на карте.

Что мы взрастили в душе – вряд ли кого утешит,

Разве что боль через край – давай, подставляй стаканы,

Может, рассмотришь: что там за смертью брезжит?

Снова моря-океаны да дальние страны?

Те, что из времени выломались, – не помнят.

Выписавшиеся из речи – бредут молчаньем:

Кто в зазеркалья, кто в заоконья омут,

В вечность безвременья, в маятника качанье.

Выдох на вдох – новая точка отсчёта,

Что обретают в пространстве последнего шага,

Сыграй напоследок, это из детства что-то:

Камень, ножницы, небо, перо, бумага…