Новая книга Иосифа Гальперина издана в Болгарии

«Избранная Болгария» — так называется новая книга члена Правления МСП (КМ), писателя и публицистаИосифа Гальперина.

Накануне юбилея нашего мэтра она вышла в Болгарии, по инициативе руководителя МСП (КМ) профессора Ивайло Петрова и напечатана в Велико Тырново.

В сборник вошли избранные стихи, написанные автором в болгарском селе Плоски, раскинувшемся у подножия хребта Пирин, где Иосиф Давидович с женой Любой живут уже более десяти лет.

Слой облака, слой тучи, слой горы

сон мороси бинтует и туманит.

Прозрачна кисея до той поры,

да не упрячет в глухомани.

Так дождь прибьёт сползание к земле,

ты остановишься вне времени и места,

себя поймёшь слезою на скуле

горы небритой и скалы отвесной.

Здесь тишина пугающе добра,

она к тебе относится приватно,

и каждый звук на толщину ковра

в обёртку отношения упрятан.

Кукушкин колоколец не смутит -

как ботало овцы, к себе привяжет.

Тяжёлых туч в горах таится скит,

и лёгких облаков бьёт пар из скважин.

По капле разнесён спокойный звон

старушки-колоколенки у края,

сегодня пасхи, завтра — похорон

нехитрую мелодию играет.

Зовёт к земле из гущи облаков,

и так его надёжно обещанье,

что ты идёшь, как на кукушкин зов,

за боталом высокого звучанья.

Гальперин «чувствует себя (и декларирует это) неотъемлемой частью деревни Плоски… Невозможно не отметить и точку зрения автора: «Не меняется родина, но меняется дом». Поэт не забывает и о своём месторождении, и о том, что «дым Отечества нам сладок и приятен», — пишет в предисловии к книге Ивайло Петров.

Положа руку на сердце,

на моё, ты скажи:

разве вида Беласицы

нам не хватит прожить?

Разве соками Пирина

не восполнит ручей

всё, что было растырено,

что сплыло, растранжирено

в прошлой жизни моей?

Мы за правду природную

заплатили трудом.

Не меняется родина,

но меняется дом…

У баклана и коршуна,

у скопы и змеи

ты спроси по-хорошему:

что же сердце щемит?

Уголёк непогашенный,

ожиданье огня –

тлеют беды всегдашние

в стороне от меня.

Положа руку на сердце,

нет моей в том вины.

Даже Пирин с Беласицей

в этом убеждены.

Поэт с пристальным вниманием и искренней любовью воспевает и природу этого уголка Болгарии, ставшего его новым домом, и трудолюбивых жителей села, их традиции, неторопливый, размеренный жизненный уклад. В малом, в повседневном – возделывании сада, обрезании винограда, поминальной службе, даже в наблюдении за тем, как умывается кошка, Гальперин «видит основные проблемы человеческой жизни и чётко предлагает их философское обобщение. Наблюдая за стариком, каждый день идущим в лес за травой и считающим основным девизом своей жизни «куры сыты – я и живу», поэт приходит к выводам иного масштаба: «что вернее — никак не решу: я пишу, потому что живу? Я живу, потому что пишу?», – рассуждает И. Петров.

Пастух

Ивану “Цеко”

Он не людей пасёт, а только коз,

смеётся и кричит, всё кажется – без толку.

И в дождь, и в зной он тянет этот воз,

его собака не боится волка.

В лесах предгорий, на крутых лугах

он строит шалаши — и эти ветви

к античности протянуты в веках,

к наивности бездомного кочевья.

Там, за селением, распахнут мир,

распаханный и дикий вперемежку,

но за проказы коз ответствен командир

и посохом дарит законы и поддержку.

До перевала вверх и по распадку вниз

он голосом судьбы перегоняет стадо,

но вот окончен день — и тут уже пригнись

и зычности убавь, и сократи рулады.

В родные закутки спешит твоё зверьё,

и огород зовёт из вольного побега,

и козьи вымена, как тяжкое литьё,

звенят итогом дня и близостью ночлега.

Торжественно-смешной, он правит в этот миг

заждавшимся гуртом друзей-козовладельцев.

Спускается с горы божественный старик,

как истину несёт.

Но никуда не деться,

не избежать забот привычного труда,

один спешит домой побежкою пастушьей...

… Томятся третий день в хлевах его стада.

Вот занемог пастух — и всё село недужит.

Поэт Гальперин сам определяет сущность своего поэтического подхода: «что вижу, то пою», «что вижу, то люблю». Самым важным оказывается третий подход: «Что вижу, то моё. Всё, из чего я собран: еврейский Моисей и русский мой язык, лукавый взгляд отца и материнский – скорбный, доверие детей, друзей далёких крик», — считает проф. Ивайло Петров.

Легко дышать под птичьим правом,

как пальцы рук переплетя

прицельный взгляд с полётом бравым,

как будто сам живёшь, летя.

И мимо свищет время злое,

и расцветает пред тобой

на старых ветках молодое,

и саженцы блестят листвой.

Во многих стихах болгарского периода Иосифа Гальперина звучит тема виноградарства и виноделия, неотъемлемой части культуры этой южной страны. Поэт знаком с ними не понаслышке, перенимая опыт у односельчан, он и сам делает замечательное вино и ракию. И, как у каждого творца, у него наверняка есть свой секрет, как превратить «долю ангелов» в источник вдохновения.

До последней капли вино

помнит год своего урожая,

угол света, и почву, и дно

старой бочки в глубинах сарая.

Вкус хранит ожидания рук

и внимательный взгляд винодела…

Помню род и землю вокруг

до последней капли предела.

Неслучайно первое чтение новой книги состоялось на вечере «Вино, любовь и ещё кое-что» в ДК г. Сандански накануне 14 февраля, когда в Болгарии отмечают народный праздник «Трифон Зарезан» в честь святого Трифона. В традиционном болгарском фольклоре этот праздник в первую очередь ассоциируется с виноделием и связан с первым этапом годового цикла выращивания винограда — весенней обрезкой виноградной лозы.

Прошлогодним вином поливали замёрзшие лозы,

из поломанных прутиков

на дощечке горел костерок,

ладан дал для него и читал “Отче наш”,

после дозы,

одноглазый учитель-историк,

священник, судья и пророк.

Каждый год в этот день начинается круг винограда,

ныне Трифон-святой

приставлен обычай блюсти,

он не хуже фракийских богов-старожилов

знает, как надо

раскрывать небеса,

обрезать сухостой и завязь плести.

Помоги же и мне,

напои меня силами, Трифон!

Я готов проливать в эту землю

вина — хоть фонтан,

хоть бы Тришкин кафтан

моего понимания рифмы...

Только словом болгарским

Трифона звать “зарезан”.

Книга оставляет у читателя послевкусие хорошего выдержанного вина, в котором щедрое южное солнце настояно в прозрачной родниковой воде, впитавшей ароматы растущих в предгориях трав и цветов. Так и поэзия Иосифа Гальперина настояна на жизненном опыте и чутком, обостренном восприятии окружающего мира.

Два окна, на двести с лишним градусов

пол-долины огляжу с горы:

города, границы, страхи, радости,

крыши, виноградники, дворы.

Прослежу, как дождь ко мне направится,

обогнёт, рифмуя серпантин.

Молний восклицательная разница

подчеркнёт незащищенность спин.

За спиной глуха стена кирпичная,

а за нею сосны до вершин.

Пониманье мира ограничено,

треть обзора я не завершил.

… Сзади мир, нехоженый и прожитый,

прокажённый, леченый развал.

Ты хотел и видел, а потом уже

понимал, решался, рисковал.

Вехи памяти скачкообразные

лишь кардиограмму повторят,

не помогут впредь сравненья праздные:

нет движенья, только результат.

Потому, как органы надзорные,

стали чувств холодными углы

и строка площадкою обзорною

нависает над границей мглы.

В статье использованы фотографии из личного архива Иосифа Гальперина.

Елена Асатурова,
заместитель председателя Правления МСП им. св.св. Кирилла и Мефодия,
руководитель ЛитКлуба «Писатели за Добро»