Ответ на вопрос №22 Новогодней викторины канала
Эрнст Теодор Амадей Гофман: дитя площади и балагана, гистрион до кончиков ногтей (А. Карельский).
Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776-1822) первую новеллу «Кавалер Глюк» опубликовал в журнале в 1809 году, когда ему было 33 года. Его первая крупная публикация — сборник рассказов «Фантазии в манере Калло», три первых тома которого вышли в 1814 году, когда Эрнсту было 38 лет. Припоздалость. Этим словом принято называть литературные дебюты после 30 (а тем более под 40). Гофман припоздал.
А. Карельский пишет так:
«Германия успела привыкнуть к тому, что её гениальные романтические поэты начинали спозаранку, вспыхивали фейерверками и метеорами, иные и угасали совсем рано, как Новалис и Вакенродер, — ослепив и отпылав, превращались в легенды. А как прикажете понимать фейерверк, вдруг устроенный господином в летах без определённого общественного положения?»
И это о Гофмане.
Кенигсберг, где родился Эрнст Гофман, пишет исследователь Д. Чавчанидзе, был одним из центров культурной и духовной жизни Германии. В стенах кенигсбергского театра звучали оперы Моцарта и симфонии Гайдна. В Кенигсбергском университете учил студентов знаменитый мыслитель Иммануил Кант.
В 1789 году, когда Гофману было 13 лет, под лозунгом "Свобода, равенство, братство!" произошла Великая французская революция. Когда в 1806 году войска Наполеона вошли в Варшаву, находившуюся тогда под властью Пруссии, 30-летний Гофман служил там чиновником.
С приходом Наполеона в Варшаву Гофман, как и все прусские чиновники, остался без места. Он уехал в Берлин, рассчитывая получить работу в театре или музыкальном издательстве: Эрнст писал музыку.
«Вот уже пять дней я не ел ничего, кроме хлеба», — писал из Берлина Гофман своему другу.
Там он сочинил несколько музыкальных пьес.
«С тех пор, как я пишу музыку, мне удается забывать все свои заботы, весь мир. Потому что тот мир, который возникает из тысячи звуков в моей комнате, под моими пальцами, несовместим ни с чем, что находится за его пределами».
Эрнст поработал судейским чиновником где-то на окраине, в Польше, потом капельмейстером (т.е. руководителем капеллы) в Бамберге, Лейпциге и Дрездене, ещё позже — чиновником в министерстве юстиции в Берлине, но без жалованья. Действительно, к чему жалованье, когда есть любимая работа?
Служа в Берлине в должности советника апелляционного суда и будучи в 1819 году назначен членом "высочайшей следственной комиссии по выявлению антигосударственных группировок и других опасных происков", Гофман выступил мужественным правозащитником в схватке с высокопоставленными нарушителями закона.
Остались воспоминания о Гофмане, что он был неуживчив и странен и высылался из Познани в Плоцк за карикатуры на начальство; говорили о его алкоголизме. Это косвенно подтверждают романтико-фантастические мечты студиозуса Ансельма о прекрасной зеленой змейке в сказке «Золотой горшок». «Бутылка арака, несколько лимонов и сахар» — вот рецепт пунша, дальше которого студиозус мог и не мечтать.
С момента первой крупной публикации до смерти Эрнста Гофмана прошло 8 лет. За эти годы он написал:
— оперу «Ундина» (1814), партитура и декорации которой после 14-го представления сгорели в театральном пожаре;
— роман «Эликсиры дьявола» (1816);
— сказку «Щелкунчик и мышиный король» (1816);
— много повестей, рассказов и сказок, частично объединённых в циклы «Ночные этюды» (1816-1817) и «Серапионовы братья» (1819-1821);
— повесть «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер» (1819);
— роман «Житейские воззрения кота Мурра» (1821).
Сатириком Гофман предстал в «Кавалере Глюке», и в «Золотом горшке», и в «Собаке Берганце», и в «Крошке Цахесе», и в «Повелителе блох», и в «Коте Мурре». Гофман, пишет Карельский, — это трагический певец раздвоенности и отчужденности человеческой души (не исключая уже и души артистической) под маской чудачествующего потешника, мрачный капельмейстер ночных фантазий, устроитель хоровода двойников, оборотней, автоматов, маньяков, насильников тела и духа. И для этого образа тоже легко найти основания: в «Песочном человеке», «Майорате», «Эликсирах дьявола», «Магнетизере», «Мадемуазель де Скюдери», «Счастье игрока».
Но и этим образ Гофмана-автора не исчерпывается: он предстал веселым и добрым сказочником в «Щелкунчике»; певцом старинных ремёсел и патриархальных устоев в «Мастере Мартине-бочаре» и «Мастере Иоганнесе Вахте»; беззаветным жрецом Музыки в «Крейслериане»; тайным поклонником Жизни в «Угловом окне».
Наблюдения А. Карельского очень выразительны:
«на фоне отрешённо философствующих романтических витий, сновидчески уверенно и бесстрашно шествующих по эмпиреям духа над его безднами, спотыкающийся, балансирующий Гофман выглядит дилетантом, потешником — дитя площади и балагана.»
В каких героях отразилась душа Гофмана?
В тех, которым он явно симпатизирует. А симпатизирует Гофман волшебникам, музыкантам и студентам. Студенты — это двойники юного Эрнста, романтически-восторженные юноши (Ансельм в «Золотом горшке», Натанаэль в «Песочном человеке», Бальтазар в «Крошке Цахесе»). Карельский называет их "энтузиастами начинающими, дилетантствующими"; они неопытны и наивны, они сплошь и рядом попадают впросак, и за ними без конца надо следить.
Слежение входит в обязанности волшебников и музыкантов — они старше и опытней, то есть представляют из себя двойников повзрослевшего Эрнста. Они одаряют молодых энтузиастов своим неусыпным попечением (Линдгорст-Саламандр в «Золотом горшке», Проспер Альпанус в «Крошке Цахесе», маэстро Абрахам в «Коте Мурре»).
По мнению Карельского, одна из самых трогательных черт Гофмана — эта его постоянная сосредоточенность на проблеме обучения, охранения — так и хочется сказать по-современному: охраны юности.
«Учителя-волшебники» — ипостаси помудревшего Гофмана, а все эти студенты для него — ипостаси себя прежнего. И мудрость возраста стоит лицом к лицу с неведеньем юности. О, как хочется себя юного оградить, уберечь от ошибок!..
В итоге Гофман сам стал Дроссельмейером — человеком, достигшим в своём искусстве такого совершенства, что сделанное его руками оживает и продолжает жить независимо от своего создателя.
— С наилучшими пожеланиями,
Надежда Николаевна Бугаёва