Ответ на вопрос №14 Новогодней викторины

Ответ на вопрос №14 Новогодней викторины LiterMort:

Франц Кафка: «Ты не можешь ничего достичь, выходя из себя.»

Макс Брод, друг и биограф Франца Кафки, назвал Франца-Амшеля «узником абсолюта». Биографическая книга Брода, который младше Кафки (1883 — 1924) всего на год (1884), сообщает многое о детстве, родословной и характере юного Франца. Род происходил из Южной Богемии, предки были сельскими евреями с чешскими корнями. Дед работал мясником, отец сумел организовать фирму.

Филологическую страсть Франц унаследовал по линии матери: «как много книг у ее деда и как вдоль стен стояли книжные полки».

«Прадед моей матери был еще более ученым, чем мой прадед, и пользовался равным уважением среди христиан и евреев.»

Во Франце переплелось немецкое, еврейское, чешское и общехристианское, что сделало его поистине просветлённым писателем, способным понять многие культуры и судить ясно и широко о мире вокруг.

Удивительно, как непохож оказался юный Франц, тонкий, мечтательный, на своего батюшку:
«Всю свою жизнь Франц был в тени своего могучего и необычайно представительного, высокого и широкоплечего отца, который в конце своей удачливой и беспокойной жизни был окружен большой семьей, имел много детей и племянников и испытывал гордость патриарха.»

И понимания между Францем-Амшелем и «патриархом» не нашлось: батюшка высоко ценил лишь ручной труд, физическую работу и мозоли от лопаты, в то время как его сын, казалось, был создан для интеллектуального труда и лопатой мозолей себе не набивал. Вот что писал об этом будущий классик:

« Неприятно слышать, когда отец говорит о своем трудном детстве и постоянно попрекает молодое поколение, особенно своих детей, тем, что им все слишком легко дается. Никто не отрицает, что у него годами были язвы на ногах оттого, что его зимняя одежда была слишком легка и что он часто бывал голоден; что, когда ему было десять лет, он вынужден был, вставая на рассвете в зимнюю стужу, ходить по окрестным деревням, толкая перед собой ручную тележку. Но отец никогда не мог понять, исходя из этих непреложных фактов (вкупе с такими же непреложными фактами), что я всего этого не испытал, что из этого совершенно не следует, будто я должен быть счастливее, чем он, что он может козырять своими язвами на ногах, что он вправе воспринимать их как нечто само собой разумеющееся и не подлежащее никакому сомнению, что я не могу оценить всего того, через что он прошел, и в конечном счете, что я должен быть ему бесконечно благодарен за то, что сам не испытал ничего подобного.

Как любил я слушать рассказы отца о его детстве и родственниках, но как больно было мне слышать все это в хвастливом и сварливом тоне. Он всплескивал руками: «Кто из нынешних молодых знает об этом? Никто из них этого не испытал!» Сегодня у нас была тетя Юлия, и была беседа на ту же тему. У нее, как и у всех родственников со стороны отца, – огромных размеров лицо. Было еще что-то неуловимо жалостное то ли в цвете, то ли в разрезе ее глаз. Когда ей было десять лет, она пошла работать кухаркой. Даже в сильные холода она ходила во влажной юбке, которая замерзала на морозе, отчего трескалась кожа у нее на ногах. Юбка оттаивала только тогда, когда тетушка поздно вечером ложилась в постель».

— С наилучшими пожеланиями,

Надежда Николаевна Бугаёва

✅Полные правила см. в Литературной беседке

Участвуйте в Телеграм, ВК или Дзен