Мои воспоминания не надежны...

Мои воспоминания ненадежны. 
Страшусь, ломая грифель, но пишу.
Формулировки крайне осторожны.
С трудом доверю их карандашу.

Я помню, как нашел Ее в лавчонке.
Изгой, в оковах книг гниющих.
В изодранной годами распашонке.
Младенец, с пола к небу вопиющий.

Ее лицо несло печать запрета.
На коже – отпечатки тайных текстов.
Взял в руки — и пахнуло льдом Тибета,
Песком Аравии, апокрифов протестом.

Творение безумного монаха
За гранью всех известных измерений.
Слепца итогом жизни стала плаха.
А труд исчез в тумане сновидений.

Старик гадливо вслед мне захихикал
Когда не взял оплаты за младенца.
А страх кричал: Беду себе накликал!
Избавься от подарка чужеземца!

В полуночной тиши, едва касаясь,
Беззвучно воскрешал латынь страницы.
Слова рождались, тут же забываясь,
Мелькая, словно спицы колесницы. 

В ту ночь, закружен вихрем сновидений,
Вдруг оказался в странном, мрачном месте.
В подвале замка, полного видений,
Мечтал об истине, как отрок о невесте.

В мерцающем огне ночной зарницы,
Я, распростертый на пяти кругах,
Избегнул плена проклятой темницы
Отринув мир, где балом правит страх.