Твердолобовы
Рассказ
***
Мария ту вывеску заметила издалека.
«Сырный дом мсье Жерара» — было написано на ней. Магазин с французским названием находился в центре российского провинциального городка и занимал первый этаж серого типового здания.
Школьница попыталась представить Жерара и его превосходный товар. Для этого она даже перечислила в уме сорта, которые знала: камамбер, рокфор и бри. Задумка юной Маше удалась на славу, розовощёкий торговец тотчас ожил. Хлопоча над прилавком, он отвешивал шуточки и сыр пёстрой стайке деликатно подхихикивающих парижан. А ведь Маша даже никогда не бывала во Франции. Зато она о ней мечтала!
Вот и сегодня Мари намеревалась весь вечер, до глубокой ночи, провести за зубрёжкой французского. Приём документов на факультет иностранных языков, в их городе вот – вот начнётся.
***
Мари замедлила шаг.
Долгая ходьба по ноябрьской тротуарной снежной жиже её утомила. Сапожки юной фантазёрки промокли, ноги замёрзли.
«Только бы не простыть, — опустив взгляд на отяжелевшую от влаги обувь, тревожно подумала Маша.
Но тотчас прогнав злую мысль, Мари улыбнулась.
«Кружка горячего чая и бутербродик с сыром – вот, что меня исцелит». — Вдохновилась она.
Предстоящее чаепитие так воодушевило Мари, что она замурлыкала под нос песенку Эдит Пиаф «Под небом Парижа». Эта мелодия заставляла её, неизбалованную путешествиями девушку, чувствовать себя почти что парижанкой, гуляющей с лимонным пуделем на поводке, на площади у Нотр — Дам.
Мари впорхнула в «Сырный дом».
***
Нутро магазина было напичкано множеством отделов, Мария приблизилась к витрине с сырами. Решила, что купит «Российский», грамм двести.
Она уже вынула деньги из сумочки.
Но резко обернулась, потому что странный звук привлёк её внимание.
Звук не был пугающим, не был резким.
Он был, скорее, любопытным, похожим на задиристый короткий: «Му!».
Так мог бы булькнуть горлом озорной бычок, перед тем, как задравши хвост, махнуть через забор и сигануть в поля.
Покупательница застыла с деньгами в руках.
У овощного закутка, там, где среди ящиков с картошкой, луком и баклажанами, царствовала наливная продавщица с ярко раскрашенным блинным лицом, Мари сразу же узрела молодого видного мужчину в тёмной рабочей одежде.
Немтырь о чём-то мычал смущённой женщине, лыбился, жестикулировал, заигрывал.
Та хихикала. Тупила глазки.
***
Мария, ох как, понимала хозяйку овощного закутка! Она бы канцелярским ластиком стёрла влюблённую из ненавистной взору сцены.
Ведь, по мнению старшеклассницы, высокий, крепкий, голубоглазый, парень был слишком не гож для того, чтобы быть немым; слишком красив для застиранной спецовки, слишком статен для широкой приземистой женщины, руки которой, наверняка, пропахли немытой картошкой. К его лицу пошло бы элегантное пальто, перчатки, красный шарф и Эйфелева башня!
«Махнуть бы с ним в Париж», — рискованно подумала Мария.
Тем временем, её соперница выудила из ящика пару больших багряных яблок, протянула голубоглазому.
Парень дар с благодарностью принял. Один плод он сунул в карман, во второй смачно вгрызся зубами.
Яблоко аж хрястнуло!
Маша взрогнула.
Немтырь зачавкал.
Вдруг трудяга «нарисовавшийся» ниоткуда хлопнул красавчика по плечу. «Машина пришла. – Громко, внятно произнёс он. – Пошли разгружать».
И для большей ясности резко дернул головой, в сторону выхода.
Немтырь его понял.
***
«Девушка, вы сыр брать будете? – раздражённо одёрнула Марию продавщица молочного отдела. – Я вас, вообще-то, жду… Стоите, ворон считаете, очередь задерживаете!».
Мари опомнилась и протянула деньги.
Разжившись «Российским», Мари направилась к выходу. И тут она «нос к носу» столкнулась с немтырём.
Он, вожделенно взглянув на незнакомку, поспешно выудил из кармана бордовое яблоко, подал его девушке.
Как заколдованная, Мария протянула руку.
Однако, вмешалась продавщица.
«А ну, давай, скачи отсюда, малолетка! – выдирая у конкурентки благословенный подарок, зло зашипела она. – А то ноги-то повыдираю!».
У Маши вздрогнули ресницы.
— Ну, Твердолобов! Ну, кобель! – выкатив под нос ловеласу кулак, продолжала бушевать разъярённая продавщица, зашвырнув отнятый плод обратно в ящик.
Маша шмыгнула из магазина.
А напарник пихнул Твердолобова в спину, по направлению к ждущей разгрузки машине.
***
— Ма, па, у меня новость! – через неделю, во время домашнего чаепития, объявила родителям Мари. – Ин яз. отменяется, я больше не буду французский язык изучать!
— А какой же будешь? – окаменел, с кусочком «Адыгейского» во рту, потрясённый Машин родитель, из рук его жены вдруг выскользнула чашка.
— Дефектологический! – под бряканье о стол уроненной мамой фарфоровой кружки, победоносно заявила Маша.
-Что за язык -то такой? – первым пришёл в себя Машин отец.
— Это язык логопедов, сурдоперевочиков, дактилологов! – как на школьной линейке, торжественно выпалила Маша.
— Прости, кого? – промокнув аккуратно салфеткой непослушный пролитый чай, вопросила Машина мама.
— Дактилологов! Дактилологи обучают общению пальцами глухонемых людей. И вообще, немых, ура, не существует! Немые могут научиться говорить!
— Ты твердолобая! – взорвался-таки папа. Он понимал: мечта Мари когда-нибудь пожить в Париже, была сегодня безвозвратно изжита.
***
Пролетело пять лет и Мари устроилась трудиться в детский сад, в логопедическую группу.
Про алалию, асфазию, дизартрию Мария знает всё.
У логопеда трудная работа.
Малыши, попавшие под Машину опеку, мало, неуклюже говорят, коверкают слова, глотают звуки; назло сцепляют зубы, не открывают рот, пускают слюни. И молчат.
Мария приютила черепаху.
По вечерам Мари включает песенки Пиаф и монотонно гладит костный панцирь, ведь он похож на поражённый детский мозг, ведущий к нарушеньям речи.
И Маша гладит, гладит черепаху, так мысленно она массирует детей, надеясь чуть облегчить чью-то участь.
Ну, а на утро твердолобики опять пускали слюни.
— В детдоме некому работать… сходи туда… детишек жалко, – сподвигла на дела Марию директриса.
— Схожу, – пообещала Маша и тем же вечером, как доктор Айболит, отправилась спасать несчастных малышей.
«Ты моя мама?» — толкая локтями друг друга, наперебой выкрикивали дети. Маша отшучивалась, знакомясь, спрашивала имена.
— А как тебя зовут, голубоглазый? – Мария прикоснулась к светлым мальчуковым волосам.
— А он не скажет. – Вклинился другой парнишка. — Он немтырь!
— Немтырь?.. Так ты скажи.
— Он Твердолобов.
***
Мари бежала в «Сырный дом мсье Жерара.». На здании, вывеска, однако, была уже другой. «Супермаркет» было написано на ней.
На кассе восседала бывшая хозяйка овощного закутка. Мари узнала её сразу.
«Я в детском доме работаю. Мне поговорить с вами нужно». –
Выпалила Маша, не взирая на стоящих в очереди людей.
Женщина не удивилась. Раздражённо рявкнула в Машину сторону: «Закончу в семь. Тогда поговорим».
— Мой мальчик родился глухим и немым… А Твердолобов-то – кобель. Ему ж никто не нужен, – вечером узнала от своей знакомой Маша. - Ну, а тебе-то от меня что нужно?
— Что мне нужно?.. А сыр французский в магазине есть?
— Откуда здесь французский? У нас «Российский». Будешь покупать?
Промчался год.
Алёша Твердолобов гладил черепаху, а Маша наливала им обоим чаю. Сыр на столе присутствовал «Российский», очень вкусный.
«Ничего, ничего, — по-матерински утешала мальчика Мари. – Ты у меня, конечно, заболтаешь! Потом махнём с тобой в Париж, заглянем в лавочку мсье Жерара. Обсудим с ним сыры, поговорим о бри, о сен-нектэр, о камамбере… Конечно, по-французски. Я умею».
