- Статьи
- Литературная беседка
- Стихи Светланы Захаровой и рецензия Надежды Бугаёвой: “Путь солдата"
Стихи Светланы Захаровой и рецензия Надежды Бугаёвой: “Путь солдата"
светлана захарова, надежда бугаёва, стихи, стихи о войне, рейд карягина, стихи об истории, русская история, нарратив, нарративизм, как писать стихи, разбор, рецензия, анализ, как анализировать стихи, поэзия, современные стихи, современная поэзия, лирика, современная лирика, как писать лирику, как понимать лирику, как понимать поэзию, русский мир, история, русско-персидская война, победа, смерть, героизм, война, litermort, понимание истории, принцип историзма, постмодернизм, нравственность, добродетель, правда, истина, борьба за правду, истина и ложь, ценности, жизненные ценности
С интересом ознакомился я и с исторической поэмой Светланы Захаровой и с весьма обстоятельной серьёзной рецензией на это произведение Надежды Бугаёвой.
Поклон обеим дамам — есть чему поучиться и у автора, и у рецензента. Я не филолог, у меня нет гуманитарного образования.
Вступать в серьёзную полемику, не владея предметом, не понимая доброй половины профессиональных дефиниций, удел верхоглядов, и мне бы не хотелось выглядеть таковым. Но, как человек, не лишенный литературных порывов, напротив, находящий в них порой применение своим мыслям и чувствам, полагаю, что право изложить некоторые свои комментарии на полях этой своеобразной дискуссии у меня есть. Даже не комментарии, а пожелания свои на будущее.
Постараюсь покороче, и в связи с этим, опущу все причитающиеся авторам похвалы — и в адрес поэмы исторической, и по поводу развёрнутого методологического ( он по моему скромному разумению именно таков — И.И.!) анализа этого произведения.
Напишу о том, что меня вот всём этом насторожило, привело к каким-то сомнениям, или не очень понравилось.
Ещё раз подчеркну — как и всё в литературе и около неё, в данном случае моё мнение отражает мои «вкусовые» предпочтения, не более того.
Сначала о стихах Светланы Захаровой. Остановлюсь на своих ощущениях от первой части. Да — четырёхстопный ямб — звенящий упругий метр.
В режиме длинного повествования он теряет свою лёгкость, цветность, становится даже не черно -белым, а серым, и нарочитая винтажность слога с избыточными инверсиями не спасает ситуацию. И это главная моя претензия к стихам.
При всех сюжетных поворотах стихи мне показались я бы сказал немного постными, что-ли…
Не взыщите — я о впечатлении.
По поводу рецензии. Отдадим должное поистине энциклопедическим знаниям и подлинной эрудиции Надежды.
Пожалуй, в этом равных ей в нашем коллективе нет, и это факт. Но я, как человек немолодой и лет эдак тридцать отдавший занятиям точными науками довольно чётко, хотя, наверное, и более формализовано, нежели гуманитарии, представляю для себя задачу анализа ( объекта, системы, проблемы и иже с ними...).
Дать характеристику в данном случае произведению, выделить конкретные достоинства и недостатки, помимо этого, непременно классифицировать объект в пространстве и во времени (в нашем случае — в литературном пространстве, наверное, по жанрам, языку, манере и т.п.). И, как меня учили, делать это стоит максимально просто и понятно, не выходя за рамки первоначальной задачи, т.е. не генерируя новых своих смыслов, рядом с анализируемым.
Иначе получается минное поле из дополнительных понятий, отсылок, сопоставлений, — это всё страшно интересно, но «взрывает мозг» и ведёт к наукообразию, отдаляя от изначальной цели — дать характеристику обсуждаемому объекту. Опять же — это моё ощущение.
К чему я всё это пишу? Мне представляется очень важным, что у нас появились такие разборы стихов, прозы. Хотел бы пожелать участникам будущих полезных и содержательных обсуждений стараться, чтобы эти дискуссии были популярны и доступно изложены для людей с разной подготовкой.
Засим,
с благодарностью и уважением к Светлане и Надежде, я свой комментарий завершаю.
И.И.
Прокомментирую комментарий. Насчёт постности — это из-за постмодернизма или даже постпостмодернизма. Поэзии недостаточно — читателю трюк подавай. Кульбит или сальто мортале. Светлана упряма, она, видимо, не хочет добавлять перчинки и специи в свои стихи: история великих людей, по её мнению, великих подвигов, боёв и проч. не требует постановочных эффектов. Это вопрос художественных методов. Сделать более модно, более эффектно — а вдруг получится «попса»? Сделать более традиционно-- а вдруг получится постное старьё, которое прочитают 1-2 человека?.. Такие же любители постного традиционализма и прочитают.
Другое дело, что можно сделать форму ярче, пронзительнее за счёт ухода от монотонности. Но это тоже метод, вот в чем дело. Я знаю людей, которые танцуют индийский классический танец и выбирают только самые монотонные танцы, по 10 минут, с традиционной музыкой — потому что они им кажутся изящнее, чем современные адаптации. Такие осилит только истинный ценитель. Или не осилит — за отсутствием ценителей. Одиночество — яд, который принимают в одиночестве.)
Кульминацию Светлана усиливает лексически и пунктуационно, а можно ритмически. Видимо, её идея такова: если нет интереса к истории, к людям, то не надо подогревать интерес эффектами. Стихи лишены зрелищности, чтобы отсечь любителей зрелищности? Возможно.
Насчёт рецензирования. Игорь, мне скучно писать попроще для людей попроще. Не хочу. Мне это постно. Я не дефектолог, не логопед. Не хочу по буквам объяснять недопонявшим. Мои скудные годы не хочу тратить на то, чтобы вечно подрезать себе язык и подстраиваться под людей «с разной подготовкой». Скучно.
Другие станут попроще, и народ к ним потянется, а ко мне народ никогда не тянулся и сейчас, видимо, не начнёт. "Ты таков таким, каким ты есть." Опускать внутреннюю планку, чтобы недопонявшие и недоучившиеся осилили? И вечно ходить в опущенном положении, «на кортах» или «с упавшими плечами»?)) Нет. Мы, может быть, ещё подрастём — ввысь, где одиноко, но зато простор.
Наукообразно, Вы говорите. Образ — тоже неплохо. Истинная научность нам ещё, значит, предстоит. Будем оттачивать, утончать до предела, до совершенства, будем умножать знания, опыт, смыслы. Я не смогу познавать жизнь и её проявления в форме поэзии, если буду подстраиваться. Но примитивное в сферу моего научного интереса не входит. Вот подхвачу Альцгеймер — тогда и попроще материал пойдёт.
Ещё раз спасибо, рада творческой встрече, Игорь. И рада, что встретила Вас в Москве: теперь могу представлять Ваши лицо и голос, когда отвечаю Вам.
Будут ещё мысли — пишите, всегда рада Вашему отклику. И академическое образование здесь совершенно вторично: оно помогает, не более того, как ложка помогает есть суп. Можно и без неё. Но поэтом и филологом я, к примеру, стала задолго до того, как стала лингвистом.)
Вы верно отметили, что Светлана "не хочет добавлять перчинки и специи в свои стихи", что делает их в некоторой мере рифмованной энциклопедией исторических событий. Надеюсь, с вашей помощью она попробует новые «рецепты», и её поэтические рассказы станут ярче и образнее.
Не хочется, чтобы это звучало с моей стороны как-то очень пафосно, хорошо, сошлюсь на Бориса Леонидовича: величайшая вершина поэтического стиля — простота. Ну, как минимум в лирической поэзии… И это относится не только к поэтам.
Слово, которое, как известно, было изначальным, позволяет нам говорить просто ( не примитивно, а просто!) о сложном и позволяет формулировать сложные суждения о простом… Я имел в виду в своих пожеланиях наш подъем на этот пик, а не спуск вниз, упрощение, примитивность.
И ещё один момент.
В русской силлабо-тонической традиции заложено совершенно иррациональное качество — человеку, в неё по-настоящему вовлечённому, по одной двум строфам становится понятно, поэзия это или затейливо сложенный текст. Это качество сложно объяснить. Отдаю должное профессионалам, и вам, Надя, в том числе; профессионалы пытаются разложить это таинство по составляющим, по проекциям, объяснить его. Иногда это удается, порой нет. Это сложно, иногда невозможно, это требует специальных знаний, это всегда решение загадки… это действительно интересно для читателя и слушателя.
Но эта литературоведческая, филологическая или лингвистическая задача, простите, если в моём тезаурусе нет верной дефиниции, по большей части, самоцель исследователя и всегда производная от анализируемого текста. И тут мы с вами возвращаемся к Б.Л.Пастернаку с его- «есть в опыте больших поэтов...»
С искренним интересом и большим уважением к вам и к вашей деятельности,
И.И.
А у меня встречный вопрос: А есть ли в такой воде ребенок? Не пуста ли вода в поэтическом сосуде?
Дело в том, что истинная, классическая, поэзия (это я тоже говорю как филолог с высшим образованием) всегда ставила перед собой высокие цели. Высокое, может быть даже запредельно высокое – словно солнце освещало путь музы истинного поэта. То есть, у поэта сначала вспыхивало это солнце, а потом уже, как следование свету этого солнца — рождались стихи. И даже если они оказывались неумелыми, незрелыми, как у начинающих, то все равно свет солнца в них присутствовал. И потому этот свет никаким образом невозможно выплеснуть как ребенка.
Высокая планка, которой пользуется Надежда – это и есть, пожалуй, единственный критерий определения: есть ли небесный свет в стихах, или это умелая, или неумелая имитация истинного света.
В тексте, где я задавал сакраментальный вопрос, речь шла не совсем о поэзии…
Потому ваш «встречный вопрос», видимо, не ко мне.
А всё остальное — суть суждение, у каждого из нас оно своё.
Хорошо, когда есть и специальные знания и опыт, на котором это суждение основано, как в вашем случае, и я благодарен вам за участие в дискуссии.
С наилучшими пожеланиями,
И.И,
Высокая планка – это своего рода путеводная звезда на пути к мастерству.
Знаете, что мне забавно во всём этом обсуждении: при написании статьи о стихах Светланы я вообще не стремилась писать «заумно» или «напыщенно». Я думаю, что писала очень просто. Читая стихи, я делала краткие заметки, а потом даже не стала их особо править или «причёсывать». В конце у меня появились мыслишки про нарративизм — и я их быстро изложила. Без усложнений, только свои мысли.
Думаю, сложна сама тема истинного и мнимого и роли нарратива в понимании истории и литературы. Сложна — то есть неоднозначна, многогранна, объёмиста. В двух словах тут не выскажешься.
В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОГО РАЯ
Я учился жить у Сталкера, героя одноименного фильма Арсения Тарковского. Привязывал к гайке кусок ленты. Размахивая, бросал наугад, проверяя, как зона отреагирует на брошенный в неё предмет.
Но моя зона иная. Уход в неё Маяковский назвал «ездой в незнаемое». Я «заехал» в неё где-то полвека назад, и до стих пор нахожусь там. Разве что только глаз стал наметанным, бросаю гайки прицельно, почти наверняка зная, где зона взорвется, а где – нет.
Нет, не ради красивого словца, или изысканного поэтического тропа я обрек себя на вечное, как оказалось, скитание в зоне неведомого. Я ищу в этой зоне утраченный рай. И все свои попутно сочиненные в этом поиске поэтические и прозаические строки, не задумываясь, скопом отдам за то, чтобы хоть одним глазком, и хотя бы издали взглянуть на него, чтобы убедиться, что он таки есть. И тогда, как говорил Есенин: «и умереть не жаль».
Мне рай разглядеть не сложно, поскольку я реально жил в нем. Мое детство, отрочество и ранняя юность – это в буквально смысле было время провождения в раю. Мы были абсолютно свободны: купались, загорали, играли во всевозможные игры, мастерили всякие поделки, и это все без какого-либо вмешательства взрослых: все это естественным образом исходило из нас самих. А родители, надо отдать им должное, только поддерживали наши увлечения.
Разве огонь вдохновения и увлеченности делами не мог перерасти во взрослую жизнь? Мог! И должен был перерасти. Тогда и взрослая жизнь сделалась бы для меня продолжением детского рая. Увлеченные игры даже у диких зверей перерастают в увлеченные взрослые деяния. И плеяду великих людей пополняют те, кто сумел в себе сохранить детство.
Что же встало на пути к моему взрослому раю? – ЛОЖЬ. Обычная, даже можно сказать заурядная ложь. Оказалось, чтобы жить взрослой жизнью, нужно лгать. И самая распространенная ложь – это ложь во благо. Но в раю не лгут. Рай и ложь принципиально несовместимы.
Так что я, используя гайки Сталкера, прощупываю зону незнаемого – ищу землю обетованную моего детства – такую взрослую жизнь, где нет, и в принципе не может быть лжи. Найду ли я её? – не знаю. Но пока жив – буду искать до последнего своего вдоха.
С годами всё сложнее видеть истинную красоту в людях и явлениях, а в юности всё острее и увесистее, но лишь потому, что мы так малы. Это как разочарование, что в детстве пломбиры в стаканчиках были большими, а стали маленькими. А они вовсе не стали маленькими…
На самом деле, мы все, и Вы, и Игорь, пишем тут об одном и том же. Зачем вырастать так сильно и так далеко, что пломбир из детства начинает казаться маленьким и менее вкусным? Почему бы не приостановить рост и не остаться в «зоне комфорта», не остаться «в детстве»? Это о выплёскивании «ребёнка вместе с водой». Избавляясь от юношеских несовершенств, ненароком избавиться от душевности. Полируя и полируя себя до совершенства, случайно увлечься и снять с себя какие-то важные слои.
Но «выплёскивать» — это не о наращивании, не о росте, а, наоборот, об обеднении. «Выплёскивание» здесь символизирует презрение к юношеским («примитивным») заблуждениям, к низкосортности, от которой человек хочет избавляться. «Выплёскивание» — это об обесценивании (чего-то, что мы считаем ниже своего достоинства ценить). А это уже снобизм. Путь к истинному человеческому совершенству не лежит через презрение к примитиву. Например, Пушкин презирает «чернь», разумеется, но отнюдь не из-за простоты этой черни, а из-за духовной порочности. Арина Родионовна тоже проста, но Пушкин её не «выплёскивает». Отделение зёрен от плевел — это в том числе и умение различать духовное (и интеллектуальное) нищенство от благородной простоты.
Короче говоря, истинный рост (который есть поиск совершенства, «утраченного рая», истины, красоты и проч.) — это не фокус на отсечении ненужного. Это фокус не на «полировке» и уменьшении, а на расширении, обретении. Обесценивание не может быть целью совершенствования (даже обесценивание «черни», «душою хладных скопцов», и пошлости). Это просто не главное, не существенное. Оно не может оттягивать внимание на себя, в то время как все силы души и разума нацелены на поиск истины и красоты, чтобы ими обогатиться и обогатить. Возможно, пломбиры в этом процессе правда уменьшатся. Но, возможно, пломбиры — это не главное. Я думаю, именно в этом и есть зеркало истины: то, что станет меньше и начнёт отдаляться, и есть неглавное, а то, что начнёт сиять по-звёздному, это и есть цель. Но реку вспять не повернуть. А иначе, боясь обретения истин, лишь бы не утратить детские пломбиры, мы откажемся от чего-то звёздного, что просто не найти среди детских мелочей, потому что оно лежит на порядки выше.
(Забавно, что тут несколько вариантов развития событий: детские пломбиры — это и есть единственная истина, а «поиск в далёких галактиках» был неистиной, потому что мир пуст и мы лишь воображали себе его полноту за пределами детства; всё преходяще, и на смену детским простым истинам должны прийти истины зрелости и т.д., это процесс естественного роста, и избежать его нельзя; и, наконец, все истины относительны, все росты относительны, одним кесарево, а другим слесарево — красота одних есть уродство для других, истина одних есть шутка для их соседей, «звёзды» одних есть не более чем «плевочки» для других. И тогда нет смысла подстаивать свои «звёзды» под чьи-то «плевочки». А зачем? Может быть, и Рахманинову нужно было играть на фортепиано менее виртуозно, потому что не все видели красоту в его «виртуозности»?)
Естественно и то, что считать себя именно «звёздами», а не «плевочками» очень самонадеянно, и всегда найдутся те, кто усмехнётся на таких выскочек: недаром слово «звезда» имеет в одном из значений именно такой оттенок пренебрежительности, неодобрения. Это проблема истинного и мнимого. Всегда достойнее, когда не сам себя признаешь «этуалью», а тебя признают. Но и это относительно, господа! Всему своё место. Рахманинова с его виртуозными пальцами не признали бы в сельском клубе. Ему бы сказали: Парень, ну, ты того-этого, не части, не части, успокойся! Не ломай инструмент, не пыли тут перед нами. Хорош понтоваться! Вот ты частушки знаешь? Вот и посиди, послушай, иезуит…
Значит ли это, что нет надобности в чём-то изощрённее частушек? Что выше частушек нет истины? Что, усложняя свой нотный текст и свою технику, Рахманинов выплеснул вместе с водой и ребёнка? Это плохо, в конце концов, что рахманиновское искусство недоступно мужичкам и бабонькам? Притом Рахманинов, как и все классики, любил фольклор и вдохновлялся народной лиричностью и простотой. Но есть разница между народной песней народа и народной песней у Чайковского. Думаю, каждому своё. У каждого своя мера, свой тип мышления, интеллекта, таланта, воспитания, понимания эстетики. И свой тип заблуждений.
Так получается, когда мы, анализируя, увлекаемся интересными частностями, оригинальными трактовками и, вольно или невольно, девальвируем что-то главное.
На то оно и иносказание, чтобы его можно было понимать и так и эдак.
Тем более, сказано оно ( это иносказание) не по поводу собственно произведения.
А вот соразмерность объекта обсуждения и инструментов для анализа этого объекта желательна.
Вы, Надежда, ведущий этой дискуссии, и я высказал в дискуссии лишь два своих пожелания:
а) по поводу представленного произведения и
б) по поводу подробного анализа этого произведения.
В первом случае, мне показалось, что автору стоит ещё поработать над поэмой,
во втором, мне были очень интересны все ваши рассуждения,
но я слегка посетовал на некоторое несоответствие, будем уж говорить прямо, вашего литературного манифеста
уровню обсуждаемого произведения.
Да вы и сами подтвердили это, сказав, что попутно увлеклись размышлениями.
Мою последующую апелляцию к простоте русского поэтического языка ( а это, простите, было и остаётся высшим литературным пилотажем!)
не следует, мне так кажется, понимать как призыв к упрощению творческого процесса, его консервации на уровне юношеского или детского восприятия.
Этого категорически не говорил, Рахманинова обожаю, Пьяцоллу, мороженное люблю про сей день…
Согласен, про меру в искусстве, не очень согласен про то, что у каждого эта мера ( речь о мере в искусстве) своя, но это для отдельного разговора.
(Ибо это — Мера, да меняющаяся во времени, в обстоятельствах, но мера. И категория это скорее философская...)
Всех благ, с неизменным уважением.
И.И.
Уважаемые собеседники, мне кажется, мы отыскали потерянный рай!..
А вообще мне приятно видеть в Ваших строках, Игорь, что в понимании художественных целей у нас больше общего, чем различий.
Ах, Игорь… А где же встретить нам произведения таких уровней, чтобы соблагоизволить черкнуть на них манифесты?.. Так можно всю жизнь прождать и не дождаться. Не хотеть себя разменивать на мелкое и всё ждать крупного… которое не придёт никогда. Это «скупое рыцарство». Возможно, истинный гуманизм в том, чтобы не припасать ревниво свои знания и духовный жар для лучших времён (и людей), а дарить сейчас. А вдруг это лучшее, с чем посчастливится столкнуться?
Между прочим, за последние несколько лет Светлана Захарова — единственная, кто лично обратился ко мне за моим мнением. В сегодняшнем мире компетенция не только не ценится, а уже высмеивается: компетентный нашёлся, иди, собаку свою поучи... Где найти то место и тех людей, где и с кем мы будем уместны, будем кстати, будем полезны, будем не лишними на празднике жизни, вот в чём вопрос. Так что пусть, пусть уровень обсуждаемого произведения будем таким, какой бог послал. Я боюсь замолчать — потому что если замолчу, то перестану существовать, и в то, что когда-то существовала, уже сама не смогу верить.
Ну, и второе замечание чисто техническое (литературоведческое). Вы и Игорь почему-то упустили из виду важнейшую деталь. Истинное словесное произведение, в том числе и критическо-литературоведческое – законченное по форме и содержанию: к нему невозможно ничего прибавить и ничего убавить. Такие произведения обычно пишутся (это я смею утверждать без преувеличения) под диктовку Бога. И они получаются такими, какие получаются. Бессмысленно, а порою и невежественно говорить автору такого произведении об упрощенности, или простоте языка. Это то же самое, если порекомендовать Льву Толстому сократить роман «Война и мир», потому что некоторые куски его чрезвычайно скучны.
Интересно, что та властность, с какой поэзия накинулась на Светлану (иначе и не скажешь), говорит действительно о предназначении.
<...> и страсть Морозова схватила
своей мозолистой рукой <...>
Искусство должно, обязано быть сильнее человека, должно владеть человеком. Со Светланой произошло именно так, и это прекрасно. Это талант. За ним интересно наблюдать, как за красивым водопадом.
к нему невозможно ничего прибавить и ничего убавить.При том, что совершенству нет предела, про стихи Светланы отмечу — крайне интересно наблюдать рождение поэзии под влиянием какой-то поэтической горячки, когда из человека начинает бить искусство и наполняет сосуд до отказа, так что это даже больно и жестоко. Но разве это не высшее предназначение? Это то, что искал средневековый мистицизм: человек слыхом не слыхивал, а его избрало для поэзии. Почему я, Небеса? И небеса такие: Замолчи и пиши свои стихи, человече! не трать время на бессмысленные вопросы. У тебя и так времени в обрез.
Так и живём: то мучительный сон души и уничижительные мысли, то — не менее болезненный фонтан из недр души.
Всё по-лермонтовски:
Но мне милей страдания земные:
Я к ним привык и не оставлю их...