Рита, искренне тронута вашим откликом:) Приятно, когда написанное отзывается у читателей, особенно у пишущих единомышленников. Буду всегла рада видеть вас на своей страничке.
Спасибо Вам, Анна! Но так ведь я и есть художник, точнее — фотохудожник. Посмотрите мои работы, которые на моей странице на сайте Союза Фотохудожников РФ.
Ирина, уже было написал Вам ответ, а потом увидел, что он не отпечатался. Продублирую. Огромное Вам спасибо за то, что увидели во мне родственную душу. Но еще больше за то, как Вы протрактовали мое стихотворение об утках. Что мне теперь скрывать то: меня очень долго, можно даже сказать больше половины моей жизни расстреливали влет. И я выжил только потому, что научился превращать реальных «уток моей судьбы» в «словесных голубей»", и они уже в этом качестве продолжали свой полет. Эта рана у меня до сих пор кровоточит, она и поныне не зажила. И писать о том, что Больно — трудно, часто получается неуклюже. Пишется легко и, и не побоюсь этого слова, изысканно, когда все давно устоялось (по крайней мере, мне). Но ведь и к болезненным темам нужно как-то подступаться… Еще раз спасибо Вам огромное…
Георгий, не соглашусь с вами:) Одна — две удачные находки — да, это случайность. Когда же они естественно вплетаются в целый стихотворный цикл и наполняют его особыми красками — это талант.
Елена, огромное спасибо! Право, чес слово тронут. Если бы я загодя знал всё то, что Вы написали о моих стихах, то и не стал бы затевать это открытое обсуждение Но опять же скажу честно: все эти технические удачи у меня вышли случайно. Я уже говорил, что художественный подход у меня сложился гораздо раньше, чем когда я стал писать стихи. В фотоживописи, как и во всяком ИЗО нет рифм и стихотворного ритма. Но есть нечто единое (фундаментальное) для всех видов искусств — МУЗЫКА. У меня сначала в тотальной пустоте сознания начинает звенеть музыка, и я на эту музыку нанизываю, словно жемчужинки на нить — мысли и образы, Стараясь делать так, чтобы при всем этом музыка доминировала, более того — чтобы каждый образ, каждая мысль, а соответственно и каждое Слово усиливали эту музыку. Отсюда наверное — и удачный фонетический ряд. Но при всем этом мне, как и Вам, медведь наступил на ухо. Я совершенно не могу петь вслух :)
Спасибо, Виталина. Стихи разных лет и разного уровня. Сокровенное из глубины души, хотя о любви пишу не часто. Для меня важно получить Вашу оценку, так как считаю Вас одним из самых ярких и сильных авторов на сайте Литклуба «Писатели за добро»
Вот только прочитала… нет, пережила каждую строчку! Давно меня так не удивляли до степени восхищения После «Старого корабля» и «Поезда ..» Елена! Еще одним вашим постоянным читателем стало больше… БРАВО!
Ого, я всё проспала! Оказывается, рубрика «рецензии» набирает обороты! Прочитала я «Стансы». захотелось разобрать их по буковкам, потому что произведение довольно интересное. Начну с первого двенадцатистишия, в следующие дни продолжу, если время будет.
Пятистопный ямб чередуется с шестистопным, оба с женской рифмой. Каждые четыре строки этого двенадцатистишия имеют кольцевую рифму. Рифма первой и четвёртой строки повторяется в девятой и двенадцатой строчке. Присутствуют пресловутые глагольные рифмы: стреляют-умирают. Но в данном контексте они незаметны, потому что за мыслью автора следить интересно и хочется простить ему этот грешок. лепестками-губами; полёт-рот — довольно примитивные рифмочки, зато плачу-значат мне понравилась. Ритм выдержан. Досадная инверсия: «летят судьбы моей из ночи утки» (правильная расстановка: из ночи летят утки моей судьбы).
Надо бы поработать над знаками препинания. Не поняла, зачем после первой строки тире. После слова «незабудки» запятая не нужна, там вроде бы перечисление. Хотя, я не совсем уверена, являются ли однородными членами предложения «успевают превратиться» и «устилают». пусть кто-нибудь более грамотный нам подскажет. Два двоеточия в одном предложении — это что-то из ряда вон выходящее, я бы после «ловлю» поставила нормальну запятую. После «губами» тоже запятая. После «голубей» запятая не нужна. Стихотворение-аллегория о тщетности многих человеческих усилий? Видимо, так. Нельзя сказать, что литературный герой страдает. Скорей, он стоит на созерцательной позиции и спокойно принимает жизнь во всех её проявлениях.
Аллегоричность задана автором с первой строчки: «Летят судьбы моей из ночи утки...» Сразу возникает интерес: почему герой отождествляет свою судьбу именно с утками? Почему не с гусями или, к примеру, воронами? Вторая строчка как-то успокаивает читателя: «их поутру охотники стреляют». Ах, вот в чём дело! Просто утки — наиболее распространённый объект охоты. Итак, в двух строках автор сумел рассказать нам о главной проблеме героя: человет строит судьбу, а некие нехорошие люди по утрам уничтожают плоды его усилий. Почему только по утрам? Наверное, это специфика его частной жизни.
«Они в стремительном полёте умирают, но успевают превратиться в незабудки». Нет вопроса, почему утки превращаются в незабудки: эти мелкие голубые цветочки являются символом верности, постоянства. В данном случае воспринимаю незабудку как символ стойкости героя.
Далее по тексту герой ловит лепестки и плачет над ними, сетуя, что они умерли и ничего уже не значат. Тогда возникает резонный вопрос: утки превратились в живые цветы, летящие с неба, или в лепестки? Может быть, лепестки отваливались в процессе полёта? Тогда почему же герой не стал ловить целые цветочки? Тем временем, он целует лепестки и те оживают словами. Итак, мы имеем три метаморфозы: утки превратились в незабудковые лепестки, потом в слова.
С интересом читаю дальше и представляю, как человек бросает слова в небо как голубей, то есть, кричит, глядя вверх. Полёт слов продолжается. Думаю, что здесь вкладывается высокий смысл: энергия слова, его влияние на собственную и чужие жизни и так далее. Последняя фраза подтверждает мои мысли: рот героя обуглен жаром (энергией) жизни, которая воскресила стаю. Вроде бы понятно, что это стая уток судьбы. Значит, слова, взлетающие к небу — это и есть утки судьбы, которых по утрам убивают охотники. Другими словами, человек ночами пишет стихи, а утром их кто-то уничтожает? Может быть, сам поэт смотрит трезвыми глазами на собственные произведения?
Да уж, аллегория закручена лихо. Думаю, что моё толкование может в корне отличаться от авторского, а другие читатели увидят что-то своё. В принципе, мне было интересно читать это стихотворение, несмотря на некоторые смысловые неувязочки.
Надюша, у меня, похоже, есть давно написанный ответ на твой вопрос: Отчего возвращаются птицы в родные пенаты, Только стают снега и утихнут шальные метели? Что зовёт их? Щемящее чувство утраты Старых гнезд, из которых впервые взлетели? Что их манит от тёплых морей синеоких, От мечетей Стамбула и вечного Сфинкса? Стёжки робких следов, словно первые строки На листе первопутка, не смятом и чистом? Или зёрна вкуснее в тяжёлых колосьях, Или чище воды родниковые струи? Кто-то крутит планеты невидимой осью, Чтоб они возвращались на землю родную. И ворвётся весна с перелетною стаей, Разобьёт тишину сотней звонких аккордов. Говорят, ностальгия проходит. Не знаю… Я — как птица — вернусь. Потому что свободна.
Средства выразительности и образы. Их в целом я бы отнесла к безусловным достоинствам произведения. Автор (не знаю, осознанно или нет) в каждой строфе использует определённый фонетический, звуковой ряд, придавая им (строфам) особое звучание. Так, в первой строфе это звуки «я», «у», «ю» — и мы слышим полёт птиц, колебания воздуха от движения крыльев. Строфа читается несколько нараспев, в отличие от второй, где, кажется, изумрудные сапожки василька отбивают чёткий, звонкий ритм ( повторяющийся звук «эр» создаёт это ощущение, ему вторят открытые «а» и «о»). В шестом — мягкое «л»в сопровождении лёгких «е» и «и» — текут, как тающий снег... Что касается троп (изобразительно — выразительных средств), то автор использует их во всём многообразии (опять же не знаю — осознанно или интуитивно). Так, в первой строфе можно обратить внимание на голубей — аллегорию невинности, которых ЛГ выпускает в небо после поцелуя, даря им жизнь. И в то же время этот невинный поцелуй обжигает его самого — даря жизнь, любовь, мы сами часто выгораем... В третьей и шестой строфе мы встречаем умело использованную антитезу (противопоставление) — яркое солнце и надоедливый, седой снег, нежность и неистовство, гармонию и вспышки молний. Метафорами и олицетворениями наполнены все строфы. Здесь и привычные, традиционные (золото листвы, обугленный рот, седой апрель, течение жизни, музыка капели), так и оригинальные («а солнце пики о ресницы точит и жмурится, вставляя в канитель игриво пальцы» или «Лесная осень, как мать – ребенка, мое сердце носит, украв его у речек и полей»).
Ну да, вы и сами как личность и автор для меня мозаичны, начиная от галантного игривого и шутливого инкогнито в Игре-Буриме, затем обнажая боль в стихах, продолжив болезненно оппонировать в теме о Черном квадрате, раскрывшись потом в оригинальных и загадочных фото-коллажах, и наконец эти стансы — они прекрасны и многообразны, живописны. Браво!
Что касается формы представленного поэтического цикла, то я всё же соглашусь с авторской позицией — его по праву можно назвать стансами. Все признаки, характерные для этой стихотворной жанровой формы соблюдены. Каждая 12-строчная строфа (да, явление редкое и потому несколько непривычное по сравнению с обычными четверостишиями), но автор справился с этой задачей) и формально, и логически обособлены друг от друга, содержат отдельную, самостоятельную идею, а рифмы в строфах не повторяются. При этом единый ритмический рисунок строф связывает их в целое произведение. На лицо и присущие стансам лирическая медитативность (особенно в 4 и 5 строфах — «когда вдруг сам себя я осознаю»), элегия, сентиментальность во взгляде ЛГ на природу и человеческие отношения (это ярко проявляется в последней строфе: «Я, провожая взглядом журавлей, осыпан золотом листвы. Лесная осень, как мать – ребенка, мое сердце носит, украв его у речек и полей. Иду, по золоту ступая, сладко плачу…». При этом все строфы не разобщены, у них есть общий смысловой стержень. Хотя последняя строфа предполагает возможность продолжения цикла, так как итог лирическим героем ещё не подведён.
Георгий, я не поэт, анатомировать стихи не могу, но просто, как читатель, скажу, что стихи прекрасные. И Ваша фраза «Я это стихотворение писал, как живописец...», подсмотренная мною в комментариях, просто сорвана с моих уст… Предположила, что Вы — художник. Спасибо Вам, я перечитывала несколько раз…
Да уж, истории бывают разные! Мы с одноклассниками очень долго, более 20 лет, не встречались после школы, и казалось, что смысла нет в этой встрече. А всё так душевно сложилось, что встречи стали регулярными:) хотя многие ну очень сильно изменились… У меня есть друзья, пара, вот из таких «отвергнутого» и «отвергнувшей», которые, прожив долгую жизнь и наломав дров, вновь встретились и поженились… Рада, что мои строки вызывают тёплые воспоминания о молодости. Благодарю за отклик, Виталина!
Елена, даже первая строчка «Мальчики, отвергнутые нами...» моментально бьет по нервам, вызывая ворох воспоминаний… Если бы я была поэтом, то написала бы поэму на эту тему в нескольких частях, был бы материал… Перечитывала несколько раз и… как фильм, кадры прошлого замелькали… Спасибо, Елена!
Стихи разных лет и разного уровня.
Сокровенное из глубины души, хотя о любви пишу не часто.
Для меня важно получить Вашу оценку, так как считаю Вас одним из самых ярких и сильных авторов на сайте Литклуба «Писатели за добро»
Пятистопный ямб чередуется с шестистопным, оба с женской рифмой.
Каждые четыре строки этого двенадцатистишия имеют кольцевую рифму.
Рифма первой и четвёртой строки повторяется в девятой и двенадцатой строчке. Присутствуют пресловутые глагольные рифмы: стреляют-умирают. Но в данном контексте они незаметны, потому что за мыслью автора следить интересно и хочется простить ему этот грешок. лепестками-губами; полёт-рот — довольно примитивные рифмочки, зато плачу-значат мне понравилась.
Ритм выдержан. Досадная инверсия: «летят судьбы моей из ночи утки» (правильная расстановка: из ночи летят утки моей судьбы).
Надо бы поработать над знаками препинания. Не поняла, зачем после первой строки тире. После слова «незабудки» запятая не нужна, там вроде бы перечисление. Хотя, я не совсем уверена, являются ли однородными членами предложения «успевают превратиться» и «устилают». пусть кто-нибудь более грамотный нам подскажет. Два двоеточия в одном предложении — это что-то из ряда вон выходящее, я бы после «ловлю» поставила нормальну запятую. После «губами» тоже запятая. После «голубей» запятая не нужна.
Стихотворение-аллегория о тщетности многих человеческих усилий? Видимо, так. Нельзя сказать, что литературный герой страдает. Скорей, он стоит на созерцательной позиции и спокойно принимает жизнь во всех её проявлениях.
Аллегоричность задана автором с первой строчки: «Летят судьбы моей из ночи утки...» Сразу возникает интерес: почему герой отождествляет свою судьбу именно с утками? Почему не с гусями или, к примеру, воронами? Вторая строчка как-то успокаивает читателя: «их поутру охотники стреляют». Ах, вот в чём дело! Просто утки — наиболее распространённый объект охоты. Итак, в двух строках автор сумел рассказать нам о главной проблеме героя: человет строит судьбу, а некие нехорошие люди по утрам уничтожают плоды его усилий. Почему только по утрам? Наверное, это специфика его частной жизни.
«Они в стремительном полёте умирают, но успевают превратиться в незабудки». Нет вопроса, почему утки превращаются в незабудки: эти мелкие голубые цветочки являются символом верности, постоянства. В данном случае воспринимаю незабудку как символ стойкости героя.
Далее по тексту герой ловит лепестки и плачет над ними, сетуя, что они умерли и ничего уже не значат. Тогда возникает резонный вопрос: утки превратились в живые цветы, летящие с неба, или в лепестки? Может быть, лепестки отваливались в процессе полёта? Тогда почему же герой не стал ловить целые цветочки? Тем временем, он целует лепестки и те оживают словами. Итак, мы имеем три метаморфозы: утки превратились в незабудковые лепестки, потом в слова.
С интересом читаю дальше и представляю, как человек бросает слова в небо как голубей, то есть, кричит, глядя вверх. Полёт слов продолжается. Думаю, что здесь вкладывается высокий смысл: энергия слова, его влияние на собственную и чужие жизни и так далее. Последняя фраза подтверждает мои мысли: рот героя обуглен жаром (энергией) жизни, которая воскресила стаю. Вроде бы понятно, что это стая уток судьбы. Значит, слова, взлетающие к небу — это и есть утки судьбы, которых по утрам убивают охотники. Другими словами, человек ночами пишет стихи, а утром их кто-то уничтожает? Может быть, сам поэт смотрит трезвыми глазами на собственные произведения?
Да уж, аллегория закручена лихо. Думаю, что моё толкование может в корне отличаться от авторского, а другие читатели увидят что-то своё. В принципе, мне было интересно читать это стихотворение, несмотря на некоторые смысловые неувязочки.
Отчего возвращаются птицы в родные пенаты,
Только стают снега и утихнут шальные метели?
Что зовёт их? Щемящее чувство утраты
Старых гнезд, из которых впервые взлетели?
Что их манит от тёплых морей синеоких,
От мечетей Стамбула и вечного Сфинкса?
Стёжки робких следов, словно первые строки
На листе первопутка, не смятом и чистом?
Или зёрна вкуснее в тяжёлых колосьях,
Или чище воды родниковые струи?
Кто-то крутит планеты невидимой осью,
Чтоб они возвращались на землю родную.
И ворвётся весна с перелетною стаей,
Разобьёт тишину сотней звонких аккордов.
Говорят, ностальгия проходит. Не знаю…
Я — как птица — вернусь.
Потому что свободна.
Что касается троп (изобразительно — выразительных средств), то автор использует их во всём многообразии (опять же не знаю — осознанно или интуитивно). Так, в первой строфе можно обратить внимание на голубей — аллегорию невинности, которых ЛГ выпускает в небо после поцелуя, даря им жизнь. И в то же время этот невинный поцелуй обжигает его самого — даря жизнь, любовь, мы сами часто выгораем...
В третьей и шестой строфе мы встречаем умело использованную антитезу (противопоставление) — яркое солнце и надоедливый, седой снег, нежность и неистовство, гармонию и вспышки молний.
Метафорами и олицетворениями наполнены все строфы. Здесь и привычные, традиционные (золото листвы, обугленный рот, седой апрель, течение жизни, музыка капели), так и оригинальные («а солнце пики о ресницы точит и жмурится, вставляя в канитель игриво пальцы» или «Лесная осень, как мать – ребенка, мое сердце носит, украв его у речек и полей»).
Браво!
Все признаки, характерные для этой стихотворной жанровой формы соблюдены.
Каждая 12-строчная строфа (да, явление редкое и потому несколько непривычное по сравнению с обычными четверостишиями), но автор справился с этой задачей) и формально, и логически обособлены друг от друга, содержат отдельную, самостоятельную идею, а рифмы в строфах не повторяются. При этом единый ритмический рисунок строф связывает их в целое произведение.
На лицо и присущие стансам лирическая медитативность (особенно в 4 и 5 строфах — «когда вдруг сам себя я осознаю»), элегия, сентиментальность во взгляде ЛГ на природу и человеческие отношения (это ярко проявляется в последней строфе: «Я, провожая взглядом журавлей, осыпан золотом листвы. Лесная осень, как мать – ребенка, мое сердце носит, украв его у речек и полей. Иду, по золоту ступая, сладко плачу…».
При этом все строфы не разобщены, у них есть общий смысловой стержень. Хотя последняя строфа предполагает возможность продолжения цикла, так как итог лирическим героем ещё не подведён.