Гений слова А.С.Пушкин - к Пушкинскому дню России
Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин родился 6 июня (26 мая по ст.ст.) 1799 года в Москве, в Немецкой слободе. Отец, Сергей Львович, принадлежал к старинному дворянскому роду; мать, Надежда Осиповна, урожденная Ганнибал, была внучкой Абрама Петровича Ганнибала ‑ «арапа Петра Великого».
Пушкин является не только величайшим поэтом и создателем русского литературного языка, но и универсальным гением. Универсализм Пушкина заключается в том, что в поле его зрения находились не только литература, поэзия и вообще вся словесность, но и такие гуманитарные дисциплины, как философия, политэкономия, история и, конечно, наука. Следует также подчеркнуть, что Пушкин был энциклопедически образованным человеком.
Но есть и мало известный Пушкин:
Пушкин был заядлым карточным игроком и довольно часто влезал в крупные долги. Когда их накапливалось много, поэт садился за стол и в считанные часы создавал несколько произведений, потом продавал их в издательство или журнал. Как правило, вырученных средств с лихвой хватало на покрытие всех долгов. Так, например, всего за два утра Пушкин написал поэму «Граф Нулин», опубликованную в журнале «Московский вестник».
Пушкин был очень начитан и изучал множество языков. Он в совершенстве знал английский, французский, греческий, немецкий, испанский, итальянский и латынь и осваивал славянские языки. В библиотеке Александра Сергеевича было 3560 томов книг. Треть из них была на русском языке, а остальные – на иностранных.
В 1821 году Пушкин был принят в масоны. Отличительным знаком членов масонской ложи был длинный ноготь на одном из пальцев. Поэт отрастил себе ноготь на мизинце правой руки и, чтобы не сломать его, каждый раз во время путешествия надевал на него золотой наперсток.
Пушкин вел переписку с императором Николаем I. В посланиях поэт и царь обсуждали творчество Пушкина, а также его поведение и отношения в обществе. Николай писал поэту на русском языке, а тот всегда отвечал исключительно на французском: он не хотел восхищаться монархом, как требовали правила переписки на родном языке.
По воспоминаниям современников, Пушкин был некрасив и низок ростом, однако это не мешало пользоваться ему ошеломительным успехом у женщин. Сам поэт заявлял, что одержал более ста любовных побед за свою жизнь. Главной любовью Пушкина стала его супруга, Наталья Николаевна Гончарова, однако на всех балах поэт предпочитал держаться подальше от жены: Наталья Николаевна была на 10 см выше своего супруга, и Пушкину не нравилось, что это комичное неравенство может бросаться людям в глаза.
Пушкин писал произведения во всех литературных жанрах: он сочинял стихотворения, поэмы, повести, рассказы и сказки для детей. В 1834 году поэт прочитал сказку писателя Петра Ершова «Конек-Горбунок» и был так восхищен ей, что решил больше никогда не писать сказок: по мнению Пушкина, он не смог бы создать в этом жанре что-то лучше «Конька-Горбунка». Поэт сдержал свое слово..
В июне 1880 года в Москве открывали памятник Пушкину. Это событие стало громадным трехдневным празднеством, торжеством русской литературы, начинавшей в то время обретать мировое признание. Перед толпами почитателей выступали Ключевский, Тургенев, Аксаков… Но главной сенсацией стала Пушкинская речь Достоевского, которая явилась завещанием писателя, скончавшегося через полгода.
Свою речь Достоевский начал цитатой из Гоголя, который за полвека до этого назвал Пушкина «чрезвычайным и, может быть, единственным явлением русского духа», «русским человеком в его развитии, каким он, может быть, явится чрез двести лет». Достоевский назвал Пушкина еще и явлением пророческим и говорил не только и даже не столько о самом поэте, сколько о будущем предназначении России. Мысль, что о характере целого народа можно судить по творчеству одного (пусть даже и гениального) поэта, не показалась никому ни странной, ни удивительной. Напротив того, ко второй половине XIX века она уже успела получить общее признание. А русская литература ощущалась всеми как главное национальное достояние и центр духовной жизни всего народа.
Имя Пушкина увековечено в названиях улиц, театров и станций метрополитена, его имя носит город, переименованный из Царского Села. Поэту посвящены десятки музеев в России, о Пушкине снимают фильмы и пишут книги. Мало кто знает, что в 1943 году в Советском Союзе был построен боевой самолет под названием «Александр Пушкин». Истребитель сбил девять фашистских бомбардировщиков. Имя поэта увековечено и в космосе: одна из малых планет носит название «2208 Pushkin», а на Меркурии именем великого поэта назван один из кратеров.
, Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
Виват, поэт, виват.
Как всякий русский писатель, по Александру Сергеевичу я, конечно, уже отметился — и не раз.
pisateli-za-dobro.com/pushkin-vo-mne.html
pisateli-za-dobro.com/onegin-lenskii-germann.html
Завтра, в ДР АС, выложу тут еще 2 литературоведческие работы о его произведениях!
Уже читают:
pisateli-za-dobro.com/1-kurs-syuzhet-i-kompozicija-vystrela.html
pisateli-za-dobro.com/2-kurs-vospominanie.html
Это 2 мои Литинститутские письменные работы 90х годов.
Есть у Вас великое свойство: парой слов подвигать на великие дела!
Жму руку, Анатолий!
В апреле 1834 г профессор русской словесности Санкт-Петербургского университета Петр Александрович Плетнев на своей лекции прочел часть сказки «Конек-горбунок», автором которой, как назвал лектор, был Петр Ершов, сидевший в аудитории девятнадцатилетний студент. В течение своей жизни Пушкин использовал разного рода мистификации для того, чтобы скрыть главный смысл произведения или скрыть свое авторство, предоставляя возможность читателям оценить достоинство его нового труда, не связывая его со скандально нашумевшими слухами и сплетнями о поэте.Одной из самых масштабных мистификаций в истории русской литературы является сказка «Конек-Горбунок», авторство которой присвоено П.П. Ершову и истинный глубокий смысл которой не раскрыт до сих пор полностью. На вопрос: «Зачем Пушкин это сделал?» Можно назвать две причины, по которым Пушкин не захотел поставить под «Коньком» свою подпись, — финансовая и политическая.
И так говорят.
В советские времена этот праздник отмечался как Пушкинский праздник поэзии. Событие всегда привлекало к себе внимание общественности и даже в сталинские времена сопровождалось торжественными мероприятиями.
Пушкинский праздник поэзии проходит и в настоящее время и имеет статус Всероссийского. Государственный статус день рождения поэта получил в 1997 году.
С 2011 года 6 июня отмечается также День русского языка, что, конечно не случайно и символично — Александр Сергеевич считается основоположником современного русского литературного языка.
Если друг тебя в горе кинет,
Если вдруг на душе пустота,
Ты пойди приложись к святыне.
Поброди вдоль тригорских прудов,
По Михайловским ласковым рощам
Как бы ни был наш век суров,
Там все сложное станет проще.
И над Соротью голубой
Вдруг обратно помчится время.
Ты свою позабудешь боль,
Обретешь ты второе зренье…
Ю. Друнина
А никто не знает, в какой час он родился, время суток?
16 июля 1814 года в 13-м номере московского журнала «Вестник Европы» под псевдонимом «Александр Н. к. ш. п» было опубликовано первое стихотворение Александра Сергеевича Пушкина «К другу стихотворцу». На момент выхода журнала Пушкину было только 15 лет.
К другу стихотворцу
Арист! и ты в толпе служителей Парнаса!
Ты хочешь оседлать упрямого Пегаса;
За лаврами спешишь опасною стезей,
И с строгой критикой вступаешь смело в бой!
Арист, поверь ты мне, оставь перо, чернилы,
Забудь ручьи, леса, унылые могилы,
В холодных песенках любовью не пылай;
Чтоб не слететь с горы, скорее вниз ступай!
Довольно без тебя поэтов есть и будет;
Их напечатают — и целый свет забудет.
Быть может, и теперь, от шума удалясь
И с глупой музою навек соединясь,
Под сенью мирною Минервиной эгиды
Сокрыт другой отец второй «Тилемахиды».
Страшися участи бессмысленных певцов,
Нас убивающих громадою стихов!
Потомков поздных дань поэтам справедлива;
На Пинде лавры есть, но есть там и крапива.
Страшись бесславия!- Что, если Аполлон,
Услышав, что и ты полез на Геликон,
С презреньем покачав кудрявой головою,
Твой гений наградит — спасительной лозою?
Но что? ты хмуришься и отвечать готов;
«Пожалуй,- скажешь мне,- не трать излишних слов;
Когда на что решусь, уж я не отступаю,
И знай, мой жребий пал, я лиру избираю.
Пусть судит обо мне как хочет целый свет,
Сердись, кричи, бранись,- а я таки поэт».
Арист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеет
И, перьями скрыпя, бумаги не жалеет.
Хорошие стихи не так легко писать,
Как Витгенштеину французов побеждать.
Меж тем как Дмитриев, Державин, Ломоносов.
Певцы бессмертные, и честь, и слава россов,
Питают здравый ум и вместе учат нас,
Сколь много гибнет книг, на свет едва родясь!
Творенья громкие Рифматова, Графова
С тяжелым Бибрусом гниют у Глазунова;
Никто не вспомнит их, не станет вздор читать,
И Фебова на них проклятия печать.
Положим, что, на Пинд взобравшися счастливо,
Поэтом можешь ты назваться справедливо:
Все с удовольствием тогда тебя прочтут.
Но мнишь ли, что к тебе рекой уже текут
За то, что ты поэт, несметные богатства,
Что ты уже берешь на откуп государства,
В железных сундуках червонцы хоронишь
И, лежа на боку, покойно ешь и спишь?
Не так, любезный друг, писатели богаты;
Судьбой им не даны ни мраморны палаты,
Ни чистым золотом набиты сундуки:
Лачужка под землей, высоки чердаки — Вот пышны их дворцы, великолепны залы.
Поэтов — хвалят все, питают — лишь журналы;
Катится мимо их Фортуны колесо;
Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;
Камоэнс с нищими постелю разделяет;
Костров на чердаке безвестно умирает,
Руками чуждыми могиле предан он:
Их жизнь — ряд горестей, гремяща слава — сон.
Ты, кажется, теперь задумался немного.
«Да что же,- говоришь,- судя о всех так строго,
Перебирая всё, как новый Ювенал,
Ты о поэзии со мною толковал;
А сам, поссорившись с парнасскими сестрами,
Мне проповедовать пришел сюда стихами?
Что сделалось с тобой? В уме ли ты иль нет?»
Арист, без дальних слов, вот мой тебе ответ:
В деревне, помнится, с мирянами простыми,
Священник пожилой и с кудрями седыми,
В миру с соседями, в чести, довольстве жил
И первым мудрецом у всех издавна слыл.
Однажды, осушив бутылки и стаканы,
Со свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;
Попалися ему навстречу мужики.
«Послушай, батюшка,- сказали простяки,-
Настави грешных нас — ты пить ведь запрещаешь
Быть трезвым всякому всегда повелеваешь,
И верим мы тебе: да что ж сегодня сам...»
— «Послушайте,- сказал священник мужикам,-
Как в церкви вас учу, так вы и поступайте,
Живите хорошо, а мне — не подражайте».
И мне то самое пришлося отвечать;
Я не хочу себя нимало оправдать:
Счастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,
Проводит тихой век без горя, без заботы,
Своими одами журналы не тягчит,
И над экспромптами недели не сидит!
Не любит он гулять по высотам Парнаса,
Не ищет чистых муз, ни пылкого Пегаса,
Его с пером в руке Рамаков не страшит;
Спокоен, весел он. Арист, он — не пиит.
Но полно рассуждать — боюсь тебе наскучить
И сатирическим пером тебя замучить.
Теперь, любезный друг, я дал тебе совет.
Оставишь ли свирель, умолкнешь или нет?..
Подумай обо всем и выбери любое:
Быть славным — хорошо, спокойным — лучше вдвое.
1814
Анатолию и Виктору спасибо за портреты — я, например, некоторые вижу впервые.
Всем вдохновения и удачи!
Я его еще и изобразил его в своем вольтеровском кресле.
Бедная Дуня
Все выплакал слёзы отец безутешный —
Сбежала Дуняша с гусаром проезжим.
Богатый по виду. Усатый. Красивый.
Всем этим, должно быть, её и сманил он.
Смотритель, хоть опытен, слеп, не иначе,
И в руки злодея сам отдал Дуняшу,
Мол, что тебе сделает барин, не бойся,
До церкви свезёт на богатой, на тройке!
А тот, будь неладен, всё раньше продумал,
Сказался больным, чтобы рядом быть с Дуней,
Врача подкупил, дельце сладил как надо,
Подстроил неопытной Дуне засаду.
Как ротмистр Минский записан в бумагах!
Что попусту плакать, спасать дочку надо!
Небось, обесчестил уже, наигрался,
На улицу выкинул, всё может статься.
Видал сам порою, бывая в столице,
Во что превращались такие девицы!
Пусть так, не держал он на дочку обиды,
Хотел хоть разок перед смертью увидеть.
По счастью, так, видимо, звёзды сложились,
Нашлись — и квартира, и этот служивый.
Смутился, увидев, и вместо «простите»,
Нашёл подходящим сему — откупиться.
Пусть в чине о рангах не вышел смотритель,
Но гордость имел и не стал мелочиться,
Поняв в разговоре, что Дуня в порядке,
Разведал меж слуг, и дорогу, и адрес.
Жаль, чуть опоздал, этот ротмистр Минский
Успел к его Дуне вперёд заявиться.
Но хитрость и здесь оказала услугу,
И рядом с гусаром нашёл свою Дуню –
Прекрасной, в богатом изысканном платье,
Крутила она его локон на пальце.
Вдруг что-то почувствовав, лик обернула
И, ахнув, упала на землю со стула.
Гусар разозлился и вытолкал в шею
Незваного гостя и так хлопнул дверью,
Что было понятно, родниться — не думал!
Ах, бедная, бедная, бедная Дуня!..
Бедняга не помнил, как ехал до дома,
А тот стал ненужным, пустым, незнакомым.
Вдовство не сломило, а эту потерю
Лечил он лишь водкой и дни этим мерил…
По пояс быльём зарастала могила,
Однажды коляска туда прикатила.
Никто не признал в этой барыне Дуню.
Ах, если б пораньше!.. Как этого жду я…
История почтовой станции в деревни Выра Гатчинского района, в которой находится замечательный музей «Домик станционного смотрителя», неразрывно связана с именем Александра Сергеевича Пушкина. Сколько раз поэт проезжал через деревеньку Выру по старинному почтовому тракту! С большой уверенностью можно предположить, что именно здесь жили литературные герои его знаменитой повести «Станционный смотритель».
Езживал я из СПб в Михайловское, по всем тем местам, видел сохранившиеся станции, в желто-белом колере Александровских времен…
Пожелайте мне сил и энергии, чтобы я перенабрал наконец с машинописи свои очерки 80-90х годов, опубликованные в «Вечерней Уфе» (в частности, о поездке в Пушкинские горы), кое-что дописал и сложил наконец книгу под рабочим названием «Мой Пушкин»!
Вам Виктор!
Это удивительно, но и для меня именно «Повести Белкина» и «Маленькие трагедии» были и остаются самыми любимыми. Они короткие, и мама читала их нам вслух. Об остальных героях Пушкина я тоже впервые услышала именно от мамы, а уже потом прочла сама. И меня всегда поражала её любовь к книгам, ведь образование, а то закончилось пятым классом польской школы, потом война и трудности послевоенной жизни, вроде бы не позволяли ей этой любви. Тем более, что русский язык ей приходилось учить самостоятельно. Так что, как только я слышу имя Пушкин, вспоминаю маму. Так оригинально устроена память.
* Пушкин помнил себя с 4 лет. Он несколько раз рассказывал о том, как однажды на прогулке заметил как колышется земля и дрожат колонны, а последнее землетрясение в Москве было зафиксировано как раз в 1803 году.
И, кстати, примерно, в то же время произошла первая встреча Пушкина с императором – маленький Саша чуть было не попал под копыта коня Александра I, который тоже выехал на прогулку. Слава богу, Александр успел придержать коня, ребенок не пострадал, и единственный, кто перепугался не на шутку, это няня.
* А в знаменитый лицей Пушкин поступил по протекции. Лицей основал сам министр Сперанский, набор был невелик – всего 30 человек, но у Пушкина был дядя – весьма известный и талантливый поэт Василий Львович Пушкин, который был лично знаком со Сперанским.
Уж не знаю как чувствовал себя дядя впоследствии, но в списке успевающих учеников, который подготовили к выпускному вечеру, Пушкин был вторым с конца.
* Первая дуэль Пушкина случилась в лицее, а вообще его вызывали на дуэль больше 90 раз. Сам Пушкин предлагал стреляться больше полутора сотен раз. Причина могла не стоить выеденного яйца – например, в обычном споре о пустяках Пушкин мог неожиданно обозвать кого-нибудь подлецом, и, конечно, это заканчивалось стрельбой.
* А вот что пишут о Пушкине иностранцы. Оказывается,«Евгений Онегин» – это вообще первый русский роман (хотя и в стихах). Так написано в «Британской энциклопедии» редакции 1961 года. Там же написано, что до Пушкина русский язык был вообще не пригоден для художественной литературы.
* Кстати, в России в 1912 и 1914 годах выходили сборники стихов Пушкина, которые теперь стали библиографической редкостью: составителем сборников был некий В. Ленин, а предисловие написал А. Ульянов. Ленин – был псевдоним издателя Сытина (его дочку звали Еленой), а литературовед Ульянов был просто однофамильцем.
* В Эфиопии в 2002 году поставили памятник Пушкину — первый на Африканком континенте. Бронзовый бюст на мраморном основании установлен на улице Адис-Абебы, носящей имя Александра Сергеевича. Кстати, раньше на этом месте был памятник Ленину. Ходит байка, что красивом мраморном постаменте высечены слова: «Нашему поэту». На самом деле это не так, но анекдот всё равно хорош.
Скульптурная композиции в городе Псков.
pisateli-za-dobro.com/melnichnyi-omut.html
Он, естественно, чисто художественный, но и сцена и аура — Пушкинские места.
Вот и я приложился к этой теме.
pisateli-za-dobro.com/noch-bessonnaja-poeta.html
pisateli-za-dobro.com/pesn-o-veschem-olege.html
Я понимаю его как никого, о чем писал в своих книгах.
В 80-90х у меня в ЛИ был приятель.
Ефиопский поэт по имени Дэвис.
В профиль — чисто Пушкин.
Он, помнится, рассказывал мне ефиопский анекдот.
Лезут 2 обезьяны вверх по пальме.
Нижняя говорит верхней:
— А ты, оказывается, лысая!!!
Кто понял, какую шутку юмора имел в виду мой эфиопский приятель, получит от меня в подарок любую из моих 50 книг.
В любом формате, по желанию.
(Я — не понял.
Эфиоп Дэвис мне объяснил.)
Сегодня Пушкин день рожденья
В кругу друзей встречал своих,
В камине трескали поленья,
А Кот Баюн в углу притих,
Руслан с Людмилой миловался,
Старик готовил царский суп,
Своей старухе улыбался…
Дала от просьб передохнуть.
Царевна-Лебедь танцевала
Гвидон восторженно смотрел,
Султан с царицей у дивана,
Читали Пушкинский сонет.
Петух златой клевал печенье,
Орехи белке предлагал,
Ученый кот от умиленья
С цепи своей чуть не упал!
Любовь царила, благодушие,
Хозяин мёд всем подливал,
А проводив гостей радушно,
Опять писал, писал, писал!
Как на самом деле выглядел А.С. Пушкин. История последнего прижизненного портрета.
Художник И.Л.Линев.
Почти детективная история одной выдающейся картины, благодаря которой мы знаем, как на самом деле выглядел Александр Сергеевич Пушкин.
В 1877 году в Музей при Александровском лицее пришел некий артист по фамилии Леонидов. В руках он держал приличных размеров сверток.
-Что ж вы, батенька-с, мнетесь на пороге, проходите, любезнейший, — сказал ему работник музея.
-Да я ненадолго, — отозвался Леонидов. – Вот, принес в дар музею картину.
-Премного благодарны-с, — разочаровано протянул работник (он-то надеялся, что Леонидов приобретет билет). – Поставьте вашу картину в углу-с.
Сколько дар простоял в углу – неизвестно, однако, в конце концов, на сверток обратили внимание. Как и предполагал принявший холст работник, картина была пустяковой. Плохая копия знаменитого портрета Пушкина кисти Кипренского. К тому же, полотно было изрядно загрязнено и потемнело от времени.
Все-таки музей решил заняться реставрацией портрета. Когда с картины был снят слой пыли, перед реставраторами предстал Александр Сергеевич Пушкин. Таким, каким его никто не видел. Вернее, таким, каковым его видели современники. Жуковский, Дельвиг, царь Николай Первый, Натали Гончарова, Анна Керн… Настоящий, подлинный Пушкин. Пушкин с глазами, полными грусти и боли. Глазами мыслителя, философа, пророка. Некрасивый, но, вместе с тем, невероятно красивый Пушкин! Пушкин без прикрас, которые волей-неволей допускал очарованный гением Кипренский, допускали другие художники, писавшие прижизненные портреты великого поэта.
В правой части картины мелкими буквами было написано: «писал с натуры И. Линев».
Это был прижизненный портрет Пушкина! Газеты взорвались, общественность гудела, пресса публиковала одну статью за другой. Оказалось, что артист Леонидов получил портрет от своей супруги – дочери балетного артиста Стуколкина. Как картина оказалась у Стуколкина – история умалчивала.
Главной загадкой оставался И. Линев. Никто ничего не знал об этом художнике, никто не видел других его работ. Кто он, где и когда он мог познакомиться с Пушкиным, написать его портрет? Это оставалось тайной много-много лет, но, в конце концов, правда раскрылась, и самым неожиданным образом.
В 1968 году 80-летний профессор электротехники С. Куликов решил написать книгу про известного русского изобретателя, революционера А. Линева. В процессе сбора материала он узнал, что предки Линева интересовались живописью и один из них, отставной полковник Иван Логинович Линев, даже расписал потолки в родовой усадьбе. Усадьба эта находилась неподалеку от Ленинграда.
Оставалось только найти связь Линева с Пушкиным. И она была найдена. Оказалось, что зиму Линев коротал в доме на 2-й Итальянской улице, где также проживала семья Александра Ивановича Тургенева – ближайшего друга Пушкина, сопровождавшего скорбные дроги с телом поэта в Псковскую губернию, к месту похорон. У Тургенева подолгу жил Василий Андреевич Жуковский, который наверняка был знаком с Иваном Логиновичем Линевым и знал об его увлечении живописью.
Жуковский и стал последней недостающей деталью пазла.
Пушкинистам были отлично известны даты и обстоятельства написания всех прижизненных портретов Пушкина. О создании этих живописных работ в дневниках или письмах писали сам Пушкин, его друзья и знакомые.
Только одна работа была покрыта мраком тайны. Это была загадочная картина из двух кратких записок, которые Жуковский отправил Пушкину в 1836 году, за несколько месяцев до гибели поэта. Вот они, эти записки:
«… завтра (в субботу) жду тебя также непременно к себе часу во втором поутру. У меня будет живописец, и ты должен с полчаса посидеть под пыткою его животворной кисти».
«Не забудь, что ты у меня нынче в час будешь рисоваться. Если не найдешь меня, паче чаяния, дома, то найдешь у меня живописца. Прошу пожаловать».
Кто этот загадочный живописец с «животворной кистью», какую именно картину он создал?
Благодаря неожиданному открытию профессора электротехники стало понятно: Жуковский пишет об Иване Логиновиче Линеве и о той самой картине, что хранится в Музее Александровского лицея.
А это значит, что портрет, принесенный в музей артистом Леонидовым, был последним прижизненным портретом Пушкина.
Вглядываясь в это грустное, измученное, усталое, но такое бесконечно мудрое, доброе и прекрасное лицо, я ни на минуту не сомневаюсь: я вижу Пушкина. Это он. Именно таким он и был. Газеты взорвались, общественность гудела, пресса публиковала одну статью за другой. Оказалось, что артист Леонидов получил портрет от своей супруги – дочери балетного артиста Стуколкина. Как картина оказалась у Стуколкина – история умалчивала.
Главной загадкой оставался И. Линев. Никто ничего не знал об этом художнике, никто не видел других его работ. Кто он, где и когда он мог познакомиться с Пушкиным, написать его портрет? Это оставалось тайной много-много лет, но, в конце концов, правда раскрылась, и самым неожиданным образом.
В 1968 году 80-летний профессор электротехники С. Куликов решил написать книгу про известного русского изобретателя, революционера А. Линева. В процессе сбора материала он узнал, что предки Линева интересовались живописью и один из них, отставной полковник Иван Логинович Линев, даже расписал потолки в родовой усадьбе. Усадьба эта находилась неподалеку от Ленинграда.
Оставалось только найти связь Линева с Пушкиным. И она была найдена. Оказалось, что зиму Линев коротал в доме на 2-й Итальянской улице, где также проживала семья Александра Ивановича Тургенева – ближайшего друга Пушкина, сопровождавшего скорбные дроги с телом поэта в Псковскую губернию, к месту похорон. У Тургенева подолгу жил Василий Андреевич Жуковский, который наверняка был знаком с Иваном Логиновичем Линевым и знал об его увлечении живописью.
Жуковский и стал последней недостающей деталью пазла.
Пушкинистам были отлично известны даты и обстоятельства написания всех прижизненных портретов Пушкина. О создании этих живописных работ в дневниках или письмах писали сам Пушкин, его друзья и знакомые.
Только одна работа была покрыта мраком тайны. Это была загадочная картина из двух кратких записок, которые Жуковский отправил Пушкину в 1836 году, за несколько месяцев до гибели поэта. Вот они, эти записки:
«… завтра (в субботу) жду тебя также непременно к себе часу во втором поутру. У меня будет живописец, и ты должен с полчаса посидеть под пыткою его животворной кисти».
«Не забудь, что ты у меня нынче в час будешь рисоваться. Если не найдешь меня, паче чаяния, дома, то найдешь у меня живописца. Прошу пожаловать».
Кто этот загадочный живописец с «животворной кистью», какую именно картину он создал?
Благодаря неожиданному открытию профессора электротехники стало понятно: Жуковский пишет об Иване Логиновиче Линеве и о той самой картине, что хранится в Музее Александровского лицея.
А это значит, что портрет, принесенный в музей артистом Леонидовым, был последним прижизненным портретом Пушкина.
Вглядываясь в это грустное, измученное, усталое, но такое бесконечно мудрое, доброе и прекрасное лицо, я ни на минуту не сомневаюсь: я вижу Пушкина. Это он. Именно таким он и был.
Пост посвящается Дню рождения А.С Пушкина (6 июня 1799г)
Старая мудрость гласит: «На детях гениев природа отдыхает». В действительности это утверждение более чем спорно. Можно с легкостью найти примеры целых династий, когда сыновья и внуки не уступали в таланте гениальным дедам и отцам. Но порой потомки сознательно выбирают в жизни иную стезю, не желая соперничать с талантливым пращуром.
Быть поэтом с фамилией Пушкин после Александра Сергеевича или писателем с фамилией Толстой после Льва Николаевича — тяжкая ноша. Поэтому их наследники предпочитали идти другими путями.
Как же сложилась судьба детей сыновей и дочерей Александра Сергеевича Пушкина?
«Вдове пенсион и дочери по замужество… Сыновей в пажи и по 1500 рублей на воспитание каждого по вступление на службу» — такое распоряжение отдал император Николай I после смерти поэта.
У Александра Пушкина и Натальи Гончаровой было четверо детей — два сына и две дочери. Старшей, Марии, к моменту гибели отца не было и пяти лет, младшая, Наталья, и вовсе была восьмимесячным младенцем.
Мария: фрейлина императрицы, за которую ходатайствовал нарком Ленина
Марию Александровну назвали в честь бабушки Пушкина — Марии Алексеевны Ганнибал. Старшая дочь Пушкина окончила привилегированный Екатерининский институт, и в 1852 году стала фрейлиной своей тезки Марии Александровны — жены цесаревича Александра, будущего императора Александра II. В 28 лет она вышла замуж за Леонида Гартунга, генерал-майора, управляющего Императорскими конными заводами в Туле и Москве.
Пережив в детстве смерть отца, в зрелые годы он получила еще один страшный удар судьбы -муж, несправедливо обвиненный в хищениях, покончил с собой. Своих детей у Марии Александровны не было. Она помогала воспитывать племянников, детей брата Александра, рано потерявших мать.
Она много лет участвовала в мероприятиях, посвященных памяти отца. Мария Александровна пережила братьев и сестер, и уже после Октябрьской революции нарком просвещения Луначарский ходатайствовал об установлении для дочери Пушкина персональной пенсии. Марии Александровны Пушкиной-Гартунг не стало в 1919 году.
Александр: бравый генерал с обширным потомством
В начале XX века русские журналисты, писавшие о мероприятиях с участием Александра Пушкина-младшего замечали — глядя на седовласого генерала, можно представить, как выглядел бы поэт в преклонные годы.
Александр Александрович действительно был внешне похож на отца. Как и предписывал император, сын поэта закончил Пажеский корпус, из которого был выпущен корнетом в лейб-гвардии Конный полк. Александр Пушкин участвовал в Крымской войне, к 1869 году дослужился до чина полковника. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов Пушкин командовал Нарвским гусарским полком, был награждён золотым оружием с надписью «За храбрость» и орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом.
В 1880 году Александр Александрович Пушкин был пожалован в генерал-майоры Свиты Государя и назначен командиром первой бригады 13-й кавалерийской дивизии. В 1890-х годах Пушкин занимался развитием образования, в том числе женского. Был заведующим учебной частью Московского Императорского Коммерческого училища, членом советов по учебной части Екатерининского и Александровского женских институтов, московским губернским гласным.
Сын Пушкина был женат дважды, причем первой супругой была племянница его отчима Софья Ланская — круглая сирота, воспитывавшаяся в одном доме с детьми Пушкина. Брак этот едва не расстроился, из-за того, что церковные власти наложили на него запрет как на близкородственный. Пришлось снова прибегать к помощи императора, на сей раз Александра II. Царской волей свадьбе был дан зеленый свет. Софья родила любимому мужу 11 детей за 15 лет брака, и умерла в возрасте 37 лет. Спустя восемь лет Александр Пушкин женился вновь — его избранницей стала Мария Павлова. В этом браке родилось двое детей.
Генерал от кавалерии Александр Пушкин умер 1 августа 1914 года — в день, когда началась Первая Мировая война.
Из 13 детей генерала Пушкина до взрослых лет дожили 11. В этой ветви рода Пушкиных легко заблудиться и потеряться. Григорий Александрович, внук поэта, продолжил дело отца, став военным, и дослужился до звания полковника. А его сын, то есть правнук поэта, Григорий Григорьевич Пушкин, в годы Великой Отечественной войны, воевал в партизанском отряде особо назначения, участвовал в peйдах по тылам немецких войск под Наро-Фоминском и Волоколамском. Затем Пушкин участвовал в боях за Харьков, Керчь, сражался на Курской дуге, форсировал Днепр. А после войны потомок Пушкина служил в Московском уголовном розыске. Знай Александр Сергеевич об удивительной судьбе своего правнука, несомненно, он написал бы о его приключениях гениальный роман.
Григорий: судья и хранитель памяти
Младший сын Пушкина Григорий, как и брат, пошел по военной стезе, но не был столь успешен. После окончания Пажеского корпуса, он дослужился до чина подполковника, и в этом звании в 1865 году вышел в отставку. В 1870-х годах Григорий Пушкин стал мировым судьей по Опочецкому уезду, совмещая эту должность с обязанностями присяжного заседателя Петербургского окружного суда.
До конца XIX века Григорий Пушкин проживал в родовом семейном имении в Михайловском. Он обустроил кабинет отца, где хранились вещи Пушкина, его книги. Этот мемориальный уголок стал впоследствии эталонным и каноническим для музейных работников.
В 1899 году Григорий Пушкин переехал в имение жены под Вильно, где и провел последние годы жизни, занимаясь благотворительностью. Как пишут о нем пушкинисты, «сын не унаследовал отцовских талантов, но заботливо берёг память о своем великом отце». Умер Григорий Александрович летом 1905 года.
Наталья: к принцу — через развод
Жизнь младшей дочери поэта, Натальи Пушкиной — еще один сюжет для романа. Современники признают, что из всех детей Александра Сергеевича именно характер Наташи более всего был похож на отцовский. Пылкая, решительная, страстная, упрямая, она доставила немало хлопот родным.
В юности Наташа, обладавшая ко всему еще и удивительной внешней красотой, без памяти влюбилась князя Николая Орлова. Он ответил ей взаимностью, но на пути к счастью стал отец жениха. Алексей Федорович Орлов, внебрачный сын одного из братьев Орловых, возводивших на престол Екатерину Великую, дослужился до должности шефа жандармов, и полагал дочь неблагонадежного поэта Пушкина недостойной для себя невесткой.
В 17 лет Наталья Пушкина неистово полюбила господина Дубельта, известного игромана. Мать и отчим схватились за головы, но дочь поэта топнула ножкой и настояла на свадьбе. Наташа родила мужу троих детей, но темперамент обоих супругов в конце концов привел их к разводу. Дубельт пытался вернуть жену и мольбами, и угрозами, но ничего не помогло. Бракоразводный процесс длился шесть лет, и завершился в 1868 году.
Еще в 1856 году, будучи замужем, Наталья закрутила роман с принцем Николаем-Вильгельмом Нассауским. В 1868 году, став официально свободной, дочь Пушкина вышла замуж за своего высокородного любовника.
Внуки Пушкина вступили в брак с отпрысками Романовых
Принцу она тоже родила троих детей — Софью, Александру и Георга-Николая. Интересно, внуки Пушкина умудрились породниться с русским императорским домом.
Софья вышла замуж за внука Николая I великого князя Михаила Михайловича, по прозвищу «Мих-Мих». Жить паре пришлось вне пределов России, потому что брак не одобрил император Александр III.
Георг-Николай же и вовсе взял в жены родную дочь императора Александра II. Как и сам он, его супруга, светлейшая княжна Ольга Юрьевская, была рождена в морганатическом, то есть неравном по статусу браке. Мать Ольги, княжна Екатерина Долгорукая, императрицей не являлась.
Младшая дочь Пушкина Наталья Александровна Пушкина-Дубельт, граф́иня Меренберг, умерла в Каннах в мае 1913 года.
Желчные, но ужасно смешные, эпиграммы Пушкина приклеивались к объекту насмешек мгновенно и на века. Их запоминали, пересказывали друг другу и через пару дней уже весь город хохотал над очередной жертвой остроумия поэта.
Для самого Пушкина эпиграммы часто были лишь шалостью — он не всегда отдавал себе отчёт, как глубоко могут ранить его слова. Впрочем, ему доводилось использовать поэзию в качестве оружия и вполне осознанно. Такая литературная месть могла изрядно навредить жертве. Даже корректные и изящные эпиграммы Пушкина были очень обидны, ибо били не в бровь, а в глаз. Но очень часто они были ещё вопиюще грубы и откровенно неприличны, что, впрочем, делало их только смешнее.
1. Ланов
«Бранись, ворчи, болван болванов,
Ты не дождешься, друг мой Ланов,
Пощечин от руки моей.
Твоя торжественная рожа
На бабье гузно так похожа,
Что только просит киселей».
Иван Николаевич Ланов был сослуживцем Пушкина в Кишинёве. После многочисленных ссор, поэт раз и навсегда решил разобраться с ним при помощи оружия, которым он владел виртуозно. Результат превзошёл ожидания – эпиграмма намертво прилипла к «торжественной» физиономии Ланова, как и следущая оплеуха в пятой главе «Онегина»: «И отставной советник Флянов, Тяжелый сплетник, старый плут, Обжора, взяточник и шут».
2.Дондуков-
Корсаков
«В Академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает?
Потому что ж**а есть».
Ходили упорные слухи, что своим назначением вице-президент академии наук князь Дондуков-Корсаков был обязан протекции министра просвещения Уварова, известного своими гомосексуальными наклонностями. Сила пушкинского слова такова, что до сих пор все уверены, что бедный князь был глупым как пробка, к тому же мужеложцем и хамом. Что странно – у Дондукова было десять детей, и человеком он был по крайней мере воспитанным и незлопамятным, а скорее всего и очень неглупым — по крайней мере не стал преследовать Пушкина, а напротив сделал много хорошего для его журнала.
Кстати, досталось Дондукову, потому что Пушкин считал, что князь чинит цензурные препятствия его стихам.
3. Воронцов
«Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда…
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец».
Знаменитая эпиграмма на новороссийского генерал-губернатора гр. Михаила Семеновича Воронцова, который был сыном русского посла в Лондоне и имел материальный интерес в операциях Одесского порта.
4. Аракчеев
«Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета он учитель,
А царю он — друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести,
Б**и грошевой солдат».
«Без лести предан» — девиз аракчеевского герба. Под «б**ю» подразумевалась Настасья Минкина — знаменитая жестокостью любовница Аракчеева и получившая известность благодаря изложению её истории в книге А. И. Герцена «Былое и думы».
Характерно, что у более зрелого Пушкина Аракчеев вызывал чуть ли не симпатию. Отзываясь на его кончину, Пушкин писал жене: «Об этом во всей России жалею я один — не удалось мне с ним свидеться и наговориться». Хотя и эту цитату можно трактовать двояко – ведь неизвестсно о чём именно мечтал «наговориться» поэт.
5. Орлов и Истомина
Орлов с Истоминой в постеле
В убогой наготе лежал.
Не отличился в жарком деле
Непостоянный генерал.
Не думав милого обидеть,
Взяла Лаиса микроскоп
И говорит: «Позволь увидеть,
Чем ты меня, мой милый, е* ».
Помимо того, что Истомина была выдающейся балериной, она считалась одной из самых красивых женщин Петербурга и была окружена толпами поклонников. По одной из версий мишенью поэта был генерал А. Ф. Орлов, к которому Пушкин ревновал красавицу-танцовщицу. Хотя и ей самой тут тоже досталось — он назвал её Лаисой, дав имя знаменитой греческой гетеры, прославившейся красотой и корыстолюбием.
6. Аглая Давыдова
«Иной имел мою Аглаю
За свой мундир и черный ус,
Другой за деньги — понимаю,
Другой за то, что был француз,
Клеон — умом её стращая,
Дамис — за то, что нежно пел.
Скажи теперь, мой друг Аглая,
За что твой муж тебя имел?»
Бойкая француженка, одна из многочисленных возлюбленных Пушкина, была объектом короткой, но мучительной страсти поэта. Похоже, она не приняла ухаживаний поэта и дала ему отставку — иначе с чего поэт он стал бы осыпать её такими колкими эпиграммами?
7. Сатира на Александра I, в которой больше достаётся Хвостову
Ты богат, я очень беден;
Ты прозаик, я поэт;
Ты румян, как маков цвет,
Я, как смерть, и тощ и бледен.
Не имея в век забот,
Ты живешь в огромном доме;
Я ж средь горя и хлопот
Провожу дни на соломе.
Ешь ты сладко всякий день,
Тянешь вина на свободе,
И тебе нередко лень
Нужный долг отдать природе;
Я же с черствого куска,
От воды сырой и пресной
Сажен за сто с чердака
За нуждой бегу известной.
Окружен рабов толпой,
С грозным деспотизма взором,
Афедрон ты жирный свой
Подтираешь коленкором;
Я же грешную дыру
Не балую детской модой
И Хвостова жесткой одой,
Хоть и морщуся, да тру.
Графа Дмитрия Ивановича Хвостова можно назвать ветераном бранного поля пушкинских эпиграмм – он неоднократно становился мишенью для остроумия поэта. Вот ещё одно хлёсткое четверостишье — эпиграмма на перевод Хвостова «Андромахи» Расина, изданный с портретом актрисы Колосовой в роли Гермионы:
8. Хвостов и Колосова
«Подобный жребий для поэта
И для красавицы готов:
Стихи отводят от портрета,
Портрет отводит от стихов».
Но порой от безжалостного остроумия поэта страдали невинные. Самые яркие примеры – Кюхельбекер и Карамзин.
8. Кюхельбекер
«За ужином объелся я,
А Яков запер дверь оплошно —
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно и тошно».
Наверное, все помнят, как доставалось от великого поэта Кюхле — лицейскому товарищу Пушкина, Вильгельму Кюхельбекеру.
Когда в «Лицейском мудреце» появилась пушкинская эпиграмма, намекавшая на то, что Вильгельм пишет очень скучные и занудные стихи, несчастный Кюхельбекер хотел утопиться в пруду, но был вовремя оттуда извлечен. После другой известнейшей эпиграммы Пушкина — про «кюхельбекерно и тошно» — взбешенный Вильгельм потребовал сатисфакции. Но секунданты дуэлянтов зарядили пистолеты клюквой и никто не пострадал.
Вообще у Пушкина редкий год обходился без вызова на дуэль, причем повод к поединку нередко давал сам поэт.
Список дуэлей, которые упоминаются в исторических документах или мемуарах — воистину впечатляет!
9. Карамзин
«В его „Истории“ изящность, простота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
Необходимость самовластья
И прелести кнута».
Несчастный Карамзин даже расплакался, когда получил от своего 18-летнего любимца такую квалификацию «Истории государства российского» – книги, которая до сих пор считается одной из лучших по истории России.
Впрочем, Александр Сергеевич и к самому себе относился с юмором. Эту шуточную эпитафию самому себе он сочинил, когда ему было 16 лет.
10. Пушкин
Здесь Пушкин погребен; он с музой молодою,
С любовью, леностью провел веселый век,
Не делал доброго, однако ж был душою,
Ей-богу, добрый человек.
Привожу по памяти, могут быть ошибки.
На Гнедича, переведшего «Илиаду».
Крив был Гнедич поэт — преложитель слепого Гомера.
Боком одним с образцом схож и его перевод.
На иллюстрацию к ЕО, сделанную в «Невском альманахе» прямо противоположно эскизу, который АС им отправил.
Вот, перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись ж*** на гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосье Онегиным стоит.
Не удостаивая взглядом
Твердыню власти роковой,
Он к крепости стал гордо задом.
Не плюй в колодец, милый мой!
Этих не видела…
Пупок чернеет сквозь рубашку,
Наружу титька. Милый вид.
Татьяна мнет в руке бумажку
Зане живот у ней болит.
Она за тем поутру встала
При первых месяца лучах.
И на подтирки изорвала,
Конечно, «Невский альманах».
(Тоже по памяти, могут быть неточности)
Воспитанный под барабаном,
Наш царь лихим был капитаном:
Под Австерлицем он бежал,
В двенадцатом году дрожал,
Зато был фрунтовой профессор!
Но фрунт герою надоел —
Теперь коллежский он асессор
По части иностранных дел!
Внимает он привычным ухом Свист;
Марает он единым духом Лист;
Потом всему терзает свету Слух;
Потом печатает — и в Лету Бух!
Прочтите-не пожалеете!
Женщина была очень старой — ей было, по всей видимости, около девяноста. Я же был молод — мне было всего семнадцать. Наша случайная встреча произошла на песчаном левом берегу Днепра, как раз напротив чудной холмистой панорамы правобережного Киева.
Был солнечный летний день тысяча девятьсот пятьдесят второго года. Я играл с друзьями в футбол прямо на пляжном песке. Мы хохотали и орали что есть мочи.
Старая женщина, одетая в цветастый, до пят, сарафан, лежала, скрываясь от солнца, неподалеку, под матерчатым навесом, читая книгу. Было весьма вероятно, что наш старый потрёпаный мяч рано или поздно врежется в этот лёгкий навес, покоившийся на тонких деревянных столбиках. Но мы были беззаботными юнцами, и нас это совсем не беспокоило. И в конце концов, мяч действительно врезался в хрупкое убежище старой женщины! Мяч ударил по навесу с такой силой, что всё шаткое сооружение тут же рухнуло, почти похоронив под собой несчастную
старушку.
Я был в ужасе. Я подбежал к ней, быстро убрал столбики и оттащил в сторону навес.
— Бабушка, — сказал я, помогая ей подняться на ноги, — простите.
— Я вам не бабушка, молодой человек, — сказала она со спокойным достоинством в голосе, отряхивая песок со своего сарафана.
— Пожалуйста, не называйте меня бабушкой. Для взаимного общения, юноша, существуют имена. Меня зовут Анна Николаевна Воронцова.
Хорошо помню, что я был поражён высокопарным стилем её речи. Никто из моих знакомых и близких никогда не сказал бы так: «Для взаимного общения, юноша, существуют имена…»
Эта старушка явно была странной женщиной. И к тому же она имела очень громкое имя — Воронцова! Я был начитанным парнем, и я, конечно, знал, что это имя принадлежало знаменитой династии дореволюционных российских аристократов. Я никогда не слыхал о простых людях с такой изысканной фамилией.
— Простите, Анна Николаевна.
Она улыбнулась.
— Мне кажется, вы хороший юноша, — сказала она. — Как вас зовут?
— Алексей. Алёша.
— Отличное имя, — похвалила она. — У Анны Карениной был любимый человек, которого звали, как и вас, Алексей.
— Анна Николаевна подняла книгу, лежавшую в песке; это была «Анна Каренина». — Их любовь была трагической — и результатом была её смерть. Вы читали Льва Толстого?
— Конечно, — сказал я и добавил с гордостью: — Я прочёл всю русскую классику — от Пушкина до Чехова.
Она кивнула.
— Давным-давно, ещё до революции, я была знакома со многими русскими аристократами, которых Толстой сделал героями своих романов.
… Современному читателю, я думаю, трудно понять те смешанные чувства, которые я испытал, услышав эти слова. Ведь я был истинным комсомольцем, твёрдо знающим, что русские аристократы были заклятыми врагами трудового народа, презренными белогвардейцами, предателями России. А тут эта женщина, эта хрупкая симпатичная старушка, улыбаясь, бесстрашно сообщает мне, незнакомому парню, что она была
знакома с этими отщепенцами! И, наверное, даже дружила с ними,
угнетателями простого народа!..
Моим первым побуждением было прервать это странное — и даже, возможно, опасное! -— неожиданное знакомство и вернуться к моим футбольным друзьям, но непреодолимое любопытство, которому я никогда не мог сопротивляться, взяло верх, и я нерешительно спросил её, понизив голос:
— Анна Николаевна, Воронцовы, мне кажется, были князьями, верно?
Она засмеялась.
— Нет, Алёша. Мой отец, Николай Александрович, был графом.
— … Лёшка! — кричали мои товарищи. — Что ты там делаешь? Ты будешь играть или нет?
— Нет! — заорал я в ответ. Я был занят восстановлением разрушенного убежища моей новой знакомой — и не просто знакомой, а русской графини!
-— и мне было не до моих футбольных друзей.
— Оставьте его в покое, — объявил один из моих дружков. — Он нашёл себе подружку. И они расхохотались.
Женщина тоже засмеялась.
— Я немного стара, чтобы быть чьей-либо подружкой, — сказала она, и я заметил лёгкий иностранный акцент в её произношении. — У вас есть подружка, Алёша? Вы влюблены в неё?
Я смутился.
— Нет, — сказал я. — Мне ведь только семнадцать. И я никогда ещё не был влюблён, по правде говоря.
— Молодец! — промолвила Анна Николаевна. — Вы ещё слишком юны, чтобы понять, что такое настоящая любовь. Она может быть опасной, странной и непредсказуемой.
Когда я была в вашем возрасте, я почти влюбилась в мужчину, который был старше меня на сорок восемь лет. Это была самая
страшная встреча во всей моей жизни. Слава Богу, она длилась всего лишь три часа.
Я почувствовал, что эта разговорчивая старая женщина вот-вот расскажет мне какую-то удивительную и трагическую историю.
Мы уже сидели под восстановленным навесом и ели яблоки.
— Анна Николаевна, вы знаете, я заметил у вас какой-то иностранный акцент. Это французский?
Она улыбнулась.
— Да, конечно. Французский для меня такой же родной, как и русский…
Тот человек, в которого я почти влюбилась, тоже заметил мой акцент. Но мой акцент тогда был иным, и иным был мой ответ. И последствия этого ответа были ужасными! — Она помолчала несколько секунд, а затем добавила:
— Это случилось в тысяча восемьсот семьдесят седьмом году, в
Париже. Мне было семнадцать; ему было шестьдесят пять…
* * *
Вот что рассказала мне Анна Николаевна Воронцова в тот тихий летний день на песчаном берегу Днепра:
— … Он был очень красив — пожалуй, самый красивый изо всех мужчин, которых я встречала до и после него — высокий, подтянутый, широкоплечий, с копной не тронутых сединой волос. Я не знала его возраста, но он был очень моложавым и казался мне мужчиной средних лет. И с первых же минут нашего знакомства мне стало ясно, что это был умнейший, образованный и обаятельный человек.
В Париже был канун Рождества. Мой отец, граф Николай Александрович Воронцов, был в то время послом России во Франции; и было неудивительно, что его пригласили, вместе с семьёй, на празднование Рождества в здании французского Министерства Иностранных Дел.
Вы помните, Алёша, как Лев Толстой описал в «Войне и Мире» первое появление Наташи Ростовой на московском балу, когда ей было шестнадцать, — её страхи, её волнение, её предчувствия?.. Вот точно так же чувствовала себя я, ступив на паркетный пол министерства, расположенного на великолепной набережной Кэ д’Орсе.
Он пригласил меня на танец, а затем на другой, а потом на третий… Мы танцевали, раговаривали, смеялись, шутили — и с каждой минутой я ощущала, что я впервые встретила мужчину, который возбудил во мне неясное, но восхитительное предчувствие любви!
Разумеется, мы говорили по-французски. Я уже знала, что его зовут Жорж, и что он является сенатором во французском парламенте. Мы отдыхали в креслах после бешеного кружения в вальсе, когда он задал мне тот самый вопрос, который вы, Алёша, задали мне.
— Анна, — сказал он, — у вас какой-то странный акцент. Вы немка?
Я рассмеялась.
— Голландка? Шведка? — спрашивал он.
— Не угадали.
— Гречанка, полька, испанка?
— Нет, — сказала я. — Я русская.
Он резко повернулся и взглянул на меня со странным выражением широко раскрытых глаз -— растерянным и в то же время ошеломлённым.
— Русская… — еле слышно пробормотал он.
— Кстати, — сказала я, — я не знаю вашей фамилии, Жорж. Кто вы, таинственный незнакомец?
Он помолчал, явно собираясь с мыслями, а затем промолвил, понизив голос:
— Я не могу назвать вам мою фамилию, Анна.
— Почему?
— Не могу.
— Но почему? — настаивала я.
Он опять замолчал.
— Не допытывайтесь, Анна, — тихо произнёс он.
Мы спорили несколько минут. Я настаивала. Он отказывался.
— Анна, — сказал он, — не просите. Если я назову вам мою фамилию, то вы немедленно встанете, покините этот зал, и я не увижу вас больше никогда.
— Нет! Нет! — почти закричала я.
— Да, — сказал он с грустной улыбкой, взяв меня за руку. — Поверьте мне.
— Клянусь! — воскликнула я. — Что бы ни случилось, я навсегда останусь вашим другом!
— Не клянитесь, Анна. Возьмите назад свою клятву, умоляю вас.
С этими словами он полуотвернулся от меня и еле слышно произнёс:
— Меня зовут Жорж Дантес. Сорок лет тому назад я убил на дуэли Пушкина…
Он повернулся ко мне. Лицо его изменилось. Это был внезапно постаревший человек; у него обозначились тёмные круги под глазами; лоб перерезали морщины страдания; глаза были полны слёз…
Я смотрела на него в неверии и ужасе. Неужели этот человек, сидевший рядом со мной, был убийцей гения русской литературы!? Я вдруг почувствовала острую боль в сердце. Разве это мыслимо?! Разве это возможно!? Этот человек, в чьих объятьях я кружилась в беззаботном вальсе всего лишь двадцать минут тому назад, этот обаятельный мужчина безжалостно прервал жизнь легендарного Александра Пушкина, чьё имя известно каждому русскому человеку — молодому и старому, бедному и богатому, простому крестьянину и знатному аристократу…
Я вырвала свою ладонь из его руки и порывисто встала. Не произнеся ни слова, я повернулась и выбежала из зала, пронеслась вниз по лестнице, пересекла набережную и прислонилась к дереву. Мои глаза были залиты слезами.
Я явственно чувствовала его правую руку, лежавшую на моей талии, когда мы кружились с ним в стремительном вальсе…Ту самую руку, что держала пистолет, направленный на Пушкина!
Ту самую руку, что послала пулю, убившую великого поэта!
Сквозь пелену слёз я видела смертельно раненного Пушкина, с трудом приподнявшегося на локте и пытавшегося выстрелить в противника… И рухнувшего в отчаянии в снег после неудачного выстрела… И похороненного через несколько дней, не успев написать и половины того, на что он был способен…
Я безудержно рыдала.
… Несколько дней спустя я получила от Дантеса письмо. Хотели бы вы увидеть это письмо, Алёша? Приходите в понедельник, в полдень, ко мне на чашку чая, и я покажу вам это письмо. И сотни редких книг, и десятки прекрасных картин.
* * *
Через три дня я постучался в дверь её квартиры. Мне открыл мужчина лет шестидесяти.
— Вы Алёша? — спросил он.
— Да.
— Анна Николаевна находится в больнице с тяжёлой формой воспаления лёгких. Я её сын. Она просила передать вам это письмо. И он протянул мне конверт. Я пошёл в соседний парк, откуда открывалась изумительная панорама Днепра. Прямо передо мной, на противоположной стороне, раскинулся песчаный берег, где три дня тому назад я услышал невероятную историю, случившуюся с семнадцатилетней девушкой в далёком Париже семьдесят пять лет тому назад. Я открыл конверт и вынул два
листа. Один был желтоватый, почти истлевший от старости листок, заполненный непонятными строками на французском языке. Другой, на русском, был исписан колеблющимся старческим почерком. Это был перевод французского текста. Я прочёл:
Париж
30 декабря 1877-го года
Дорогая Анна!
Я не прошу прощения, ибо никакое прощение, пусть даже самое искреннее, не сможет стереть то страшное преступление, которое я совершил сорок лет тому назад, когда моей жертве, великому Александру Пушкину, было тридцать семь, а мне было двадцать пять. Сорок лет — 14600 дней и ночей! — я живу с этим невыносимым грузом. Нельзя пересчитать ночей, когда он являлся — живой или мёртвый — в моих снах.
За тридцать семь лет своей жизни он создал огромный мир стихов, поэм, сказок и драм. Великие композиторы написали оперы по его произведениям. Проживи он ещё тридцать семь лет, он бы удвоил этот великолепный мир, — но он не сделал этого, потому что я убил его самого и вместе с ним уничтожил его будущее творчество.
Мне шестьдесят пять лет, и я полностью здоров. Я убеждён, Анна, что сам Бог даровал мне долгую жизнь, чтобы я постоянно — изо дня в день — мучился страшным сознанием того, что я хладнокровный убийца гения.
Прощайте, Анна!
Жорж Дантес.
P.S. Я знаю, что для блага человечества было бы лучше, если б погиб я, а не он. Но разве возможно, стоя под дулом дуэльного пистолета и готовясь к смерти, думать о благе человечества?
Ж. Д.
Ниже его подписи стояла приписка, сделанная тем же колеблющимся старческим почерком:
Сенатор и кавалер Ордена Почётного Легиона Жорж Дантес умер в 1895-м году, мирно, в своём доме, окружённый детьми и внуками. Ему было восемьдесят три года.
* * *
Графиня Анна Николаевна Воронцова скончалась в июле 1952-го года, через десять дней после нашей встречи. Ей было девяносто два года.
Автор — Александр Левковский
О Пушкине будто бы сказано уже почти все… и при этом всегда кажется, что и этого мало!.. )))
Для меня Пушкин — это еще и книга Ю. Тынянова: www.litmir.me/br/?b=43436&p=1
И, конечно, замечательная книга-исследование Ю.М. Лотмана: www.informaxinc.ru/lib/pushkin/lotman_pushkin/
А вот не привел бы ты тут хоть одну строфу на иврите (в русской транскрипции), интересно было бы сравнить!
Звучит изумительно точно!
Хотя по смыслу я понял лишь «тиква»…