По Дороге памяти...
«Там возле Главного Храма Вооружённых сил есть музей, рекомендую зайти… Как всё посмотришь, сразу звони, я тебя встречу…» — сказал мне товарищ, организовавший знакомство с комплексом в Парке «Патриот» в Московской области. Сразу позвонить мне не удалось… Выйдя из этого музея, я плюхнулась на лавочку и не помню сколько времени плакала…
1418 шагов… «Дорога памяти»… Музейный комплекс приветствовал тишиной на входе… «Здравствуйте. Проходите, пожалуйста» — показали мне направление движения сотрудники музея.
И я, шагнула за плотный занавес в первый зал, где была ещё мирная жизнь июня 1941 года… Собственно слёзы выступили уже на этом первом шаге, потому что было понятно, что вся эта такая светлая, такая радостная мирная жизнь будет жестоко прервана! Нет, умом вроде понимаешь, что тебе счастливо повезло – это ведь музей в двадцать первом веке, и живёшь ты и радуешься, и ощущение безопасности – оно же так привычно!.. Но душу вдруг погрузили именно в то довоенное время, при этом ты уже чётко знаешь, что «завтра была война…» И все эти улыбки людей, счастливые лица, строительство советской жизни – на всё это обрушится страшнейшая трагедия… А пока ещё на полу-асфальте – детские «классики», яркие рисунки мелом, а над головой – голубое мирное небо… Огромные экраны вокруг тебя сменяют виды мирных городов, июньскую свежесть улиц, звуки торжества жизни…
Боже мой…Ну, как же всё это могло закончиться в один момент, когда на страну нашу вероломно напали?.. Вспомнились слова из кинофильма «Вечный зов», когда в той предвоенной ситуации, многие верили, что пакт о ненападении, подписанный с гитлеровоской Германией, является гарантом того, что никакой войны не будет. Хотя, видя, как вся «шляпная» Европа покоряется этому чудовищу, нельзя было ожидать того, что всё обернётся полным благополучием на долгое время…
Делаю шаг за плотный занавес следующего зала, а там под ногами-то – горящая земля!!! И вокруг – огни пожарищ после бомбёжки!!! И снова вроде бы понимаешь, что стоишь ты на крепком стекле в своих босоножках, и ничего у тебя на самом деле под ногами не горит – это такая имитация углей… Но рука с платком в руке сама тянется к губам, потому что хочется вскрикнуть от чувства окружающего тебя хаоса, страха, внезапно навалившегося кошмара… И да, ты понимаешь, что, тебе лично ничего не угрожает…Можно даже не продолжать движения по залам музея, вернуться в предыдущий зал и выйти на свежий воздух… Но всё-таки ты стоишь тут и будто бы вспоминаешь на каком-то генетическом уровне, каково это было твоим бабушкам и дедушкам, услышать это объявление о войне… Прямо перед тобой вот этот столб с колокольчиком-радиорепродуктором, из которого доносятся те самые слова о нападении… Трогаешь этот грубо-обтёсанный столб, оглядываешься вокруг, оказавшись в горящих руинах… И лишь голос диктора о том, что «…Победа будет за нами!!» выводит из оцепенения, придаёт сил делать шаг дальше, идти и понимать, что нашими героическими предшествующими поколениями будут преодолены нечеловеческие испытания, и наше нынешнее сегодня – тому подтверждение…
Идя по гладкой стеклянной поверхности, спотыкаешься взглядом об обломки предметов из разбомбленных домов, понимаешь, что в этих кострищах вокруг в то время было совсем безнадёжное состояние у тех, кто осознал – всё это надолго… Вот опрокинутый пограничный столб с Гербом СССР — наверное, под танк попал… Граница нарушена… Следующий зал – Брестская крепость… Ты будто бы внутри этой легендарной крепости… И ты-то знаешь, что шанса выжить у тех, кто держал здесь неимоверно-долгую оборону не было… А они знали? Может быть надеялись, что всё-таки придёт подмога… Может быть сразу поняли, что смерть их неминуема, но надо бороться – сколько хватит сил… Как же страшно…Как страшно…
Вот на груде обрушившихся камней лежит чья-то винтовка и снаряды, а бойца-то или ранило, или уже убило, а взять эту винтовку уже и некому… А ведь она такая тяжёлая, и с ней сколько солдат шло в атаку… А тем временем в стране начинается эвакуация промышленности… И в какие сжатые сроки под бомбёжками успевают демонтировать, погрузить и перебросить поглубже в тыл тяжеленное оборудование, великое множество людей… И начинать ковать оружие для борьбы с фашистами… Вот они эти рельсы, платформа со станками… Сколько же сил надо было, управиться со всем этим, а потом в холодных цехах голодными, недосыпая, год за годом работать… Непостижимо… Это ведь станки – железные, а люди-то те из чего были сделаны? Да неужто из плоти и крови? А дух их из каких же резервуаров напитывался силой?..
Из зала в зал, шаг за шагом, всё глубже и глубже сознание пытается разрешить массу вопросов о том, чем же была добыта Победа… Казалось бы, во всём этом можно было впасть в ступор, в панику, не знаю – просто растерянно разводить руками, а тут миллионы людей в мобилизацию включились с первых дней, те, кто вчера имели совсем мирные профессии, вдруг оказались с оружием в руках… Я тихонько подхожу к скульптурам воинов, на лицах которых отражается сосредоточенность выполнения боевой задачи… И вдруг за моей спиной раздаётся взрыв! От страха у меня чуть сердце не разорвалось, хотя при этом тут же стало стыдно — ведь это было лишь звуковое сопровождение картины войны… И если у меня от этой записи взрыва душу чуть не вынесло, то что же должны были чувствовать те, кто под такими взрывами должен был продолжать действовать!?!
А что должны были чувствовать и осознавать командиры, подолгу службы лучше многих понимая, на что они посылают своих подчинённых, видя что только ценой своих жизней многие солдаты могут хоть немного сдерживать врага, когда о наступательных действиях думать и вовсе не приходилось… Рассматриваешь форму командирскую того времени, и кажется, что под ней тоже должен быть не просто человек, а какой-то былинный герой, у которого безграничные возможности ума, воли, силы… Но и в этой форме были обычные люди… Советские люди, вокруг которых подчас ещё выискивающие антисоветскую деятельность ретивцы устраивали массу сложных ситуаций… Некоторые в те первые месяцы войны не выдерживали – пускали себе пулю в лоб… А кто-то и в рукопашную шёл вместе со своими солдатами… И как же сложно было принимать верные решения в те моменты…
Рядом возникает фигура женщины с мальчиком… Они словно следуют тут по залу, словно живые… Но это из того времени – эвакуируемые… Идут пешком, с собой у них почти ничего нет… Впереди – неизвестность, позади – трагизм уже пережитого… Их расположили в зале так, будто они тоже переходят из зала в зал вместе с тобой, на них даже можно наткнуться, по ходу перемещения… И делая шаг рядом с ними, тяжко представить, о чём думалось таким женщинам, спасавших своих едва выживших детей… А сколько потерь было в то время, сколько жутких потерь…
Вот стопочка из эвакуационного скарба, с которым кто-то из гражданских перебирался подальше от линии фронта – чемодан, вещмешок… Много ли могли унести на себе спасавшиеся, даже если у них было хоть какое-то время на сборы?.. А вот кучка противогазов возле фото, где женщины учат детей надевать эти средства защиты… Приметы и предметы военного времени…
В одном из залов я останавливаюсь у панели, где можно набрать поиск своих родных, воевавших на фронтах Великой Отечественной… Набираю имя деда, которого, к сожалению, никогда не видела, хотя он и вернулся живым с войны… Мотев Дмитрий Фёдорович, красноармеец, с дальневосточной земли был призван, в полевой разведке служил, за одну из разведок боем был награждён Орденом Красной Звезды. Как же хорошо, что теперь оцифровано множество документов военных! Я читала на сайте «Подвиг народа» отсканированные листочки, написанные чьим-то твёрдым почерком подробности о твоём подвиге, дед… Спасибо тебе…
Набираю и имя прадеда своего, которого тоже, увы, не довелось увидеть. Сергей Кузьмич Миндалёв – из Саратова он пошёл служить в составе 21-го батальона ВНОС(воздушное наблюдение, оповещение и связь) 2-го корпуса ПВО. После контузии лишь на сутки ему дали возможность заглянуть домой, в прифронтовой Саратов, к жене и детям… Помню, как без слёз о той побывке моя бабуля рассказывать не могла… В зале, где была показана оборона неба столицы подумалось о пути прадеда… Спасибо тебе, Сергей Кузьмич, за Победу… Спасибо…
В зале «На защите неба столицы», вглядываешься в очертания Москвы, в мрачные тени аэростатов, в напряжённо прощупывающие небо лучи прожекторов… Система воздушного наблюдения… И в памяти возникают сюжеты романа Семенихина «Над Москвою небо чистое», о том, как лётчикам нелегко было очищать это самое небо… И как же важна была та первая победа под Москвой! Как воодушевило фронт и тыл начало наступательного действия! Но какой ценой, какой ценой… Слова писателя Владимира Карпенко на стене, будто на могильном камне: «Не надо фраз про доблесть и отвагу, слова – всего лишь навсего слова. Мы здесь стояли, и назад – ни шагу, мы здесь лежим, зато стоит Москва».
Вглядываясь в останки упавшего, искорёженного, сгоревшего самолёта, очень хочется верить в то, что лётчик успел спастись, выпрыгнул с парашютом, и добрался до своих, как это, к примеру, дважды смог сделать Герой Советского Союза Василий Решетников. О том, как именно ему такое удавалось и через что пришлось пройти, в его замечательной книге «Что было, то было…» дано подробное описание, пробирающее насквозь до мурашек… Но так ведь повезло далеко не всем нашим защитникам неба… Гул пролетающих самолётов, в котором знающие могут различить – наши летят или это вражеский налёт, заставляет оглядываться, будто угроза нависает и сейчас… Но переводя взгляд от пламени, в котором ещё находятся некоторые части самолёта, в сторону текстов хода войны (а ведь на каждый шаг – здесь по событию одного дня войны), ты, конечно же, чувствуешь, что это твоё погружение совсем-совсем ненастоящее, а лишь попытка хоть краешком сознания соприкоснуться с той тяжкой годиной…
Снова раздвинув плотный занавес делаешь шаг, и тут тебя обдаёт холодом зала блокадного Ленинграда… Здесь реально температура воздуха ниже чем была там, возле догоравшего самолёта, и кутаясь в палантин, сразу хочется согреться… А вокруг – будто бы ледяные стены, и напоминание о том, что в жутком холоде был уничтожающий голод, была подбирающаяся к жителям смерть… Звучат голоса тех, кто выживал и умирал там… Перелистываются страшные страницы дневников ленинградцев, описывающих умопомрачительные картины блокадной действительности. А вдалеке — машины, уходящие под лёд на дороге жизни… А рядом – стены, с отметинами от обстрела, окна, заклеенные крест-накрест бумагой, и саночки, на которых возили воду из Невы, а потом – везли трупы умерших от голода… И ленинградцы умирали, но верили, что город не будет сдан врагу! Ждали освобождения и верили в это! Хотя кому-то многие десятилетия спустя, в виду скудости ума будет непонятно – зачем это всё надо было, мол, надо было сразу Ленинград немцам сдать… На самом деле, в зале не так уж и холодно, но от всех этих деталей, повествующих об ужасе зимнего блокадного города, кровь в жилах стынет… А живущие тогда, находили в себе силы фиксировать события не только записями, но и рисунками… И эти листочки прошлого – чтобы помнили, чтобы знали… И город держался из последних сил, слушая из заледеневшего репродуктора стук метронома (его стук был словно биение сердца города на Неве), и, получая редкую дошедшую помощь от тех, кто рискуя собой всё-таки добирался по ледяной дороге.
В зале «Подвиг военных медиков» оказываешься, в походном госпитале. Причём, на твоих глазах, совсем рядом, идёт операция. Голографическим изображением врачи, медсёстры и раненый на столе, так приближены, что кажется, сейчас ты тоже находишься в этой операционной… Бинты, кровь, отточенные действия врачей, их команды медсёстрам… Раненый лежит на столе прямо в форме, изредка делает судорожные движения, но операция проходит спокойно, слышится, как вытаскивают из его тела металл и бросают его в металлическую посудину… Золотом в граните высказывание маршала Советского Союза Константина Рокоссовского: «Мы выиграли войну ранеными… Поистине наши медики были тружениками-героями. Они делали всё, чтобы ставить раненых и больных на ноги и дать им возможность снова вернуться в строй».
Следую дальше, вижу фотоаппараты военкоров. А ещё дальше – картины Севастопольских боёв. Сколько было их, стремящихся запечатлеть моменты сражений военных кинооператоров и фотокорреспондентов, которые не уходили порой с самых опасных позиций. Наш саратовский спецкор газеты «Правда», капитан 3 ранга Владислав Микоша находился до последнего в осаждённом Севастополе, снимал на Малаховом кургане и Херсонесском аэродроме, на батарее Лещенко и в 7-о бригаде морской пехоты… «Репортёр всегда был рядом с героями своих кадров. Это была сложная и опасная работа. Она требовала мужества и особого операторского мастерства. И если бы кинорепортёр не был таким же смелым и отважным, как и те, кто шёл в атаку, никто с такой наглядной силой и очевидностью не смог бы стать потом свидетелем героизма других… Благодаря скромным труженикам войны – солдатам с кинокамерами – кадры войны стали достоянием истории». (Продолжение следует…)
